Язык художественной литературы в системе стилей русского литературного языка

Литературно-художественный стиль принадлежит к числу книжных стилей. Его ведущей чертой является противопоставленность другим функциональным стилям литературного языка по его главной функции – эстетической. Официально-деловой, научный, публицистический, разговорно-бытовой стили отражают в своих текстах реальные факты и явления. В текстах литературно-художественного стиля реальная жизнь – только повод для создания новой, эстетической реальности (вот почему говорят, что мир художественной литературы – это «перевоссозданный» мир), и каждый писатель является творцом мира, построенного по его собственным законам. Именно поэтому ведущей категорией художественного текста является образ автора.

В художественных текстах представлено все богатство русского общенационального языка, все его своеобразие, где даже нелитературные элементы языка (просторечия, жаргонизмы, диалектизмы и т.д.), попавшие в систему художественного текста, приобретают статус и функции эстетического знака, помогают творцу реализовать идейный замысел.

Еще одна яркая черта литературно-художественного стиля - внимание к частному и случайному, за которым прослеживается типичное и общее. Достаточно вспомнить поэму «Мертвые души» Н. В. Гоголя, в которой герои-помещики олицетворяли определенные человеческие качества, а все вместе они являлись «лицом» современной автору России.

В художественном стиле речи главнейшую роль играет субъективный момент. Вся окружающая действительность представлена через видение автора. Но в художественном тексте мы видим не только мир писателя, но и писателя в этом мире: его предпочтения, осуждения, восхищение, неприятие и т. п. С этим связаны эмоциональность и экспрессивность, метафоричность, содержательная многоплановость художественного стиля речи. Проанализируем небольшой отрывок из рассказа Н. Толстого «Иностранец без питания»:

«На выставку Лера отправилась только ради ученика, из чувства долга. «Алина Крюгер. Персональная выставка. Жизнь как утрата. Вход свободный». В пустом зале бродил бородач с дамой. На некоторые работы он смотрел через дырку в кулаке, чувствовался профессионал. Лера тоже посмотрела через кулак, но разницы не заметила: все те же обнаженные мужчины на курьих ножках, а на заднем плане пагоды в огне. В буклете про Алину было сказано: «Художница проецирует притчевый мир на пространство бесконечного». Интересно, где и как учат писать искусствоведческие тексты? Наверное, с этим рождаются. Бывая в гостях, Лера любила листать художественные альбомы и, посмотрев репродукцию, прочесть, что об этом пишет специалист. Видишь: мальчик накрыл насекомое сачком, по бокам ангелы трубят в пионерские горны, в небе самолет со знаками Зодиака на борту. Читаешь: «Художник рассматривает холст как культ мгновения, где упрямство деталей взаимодействует с попыткой осмысления будней». Думаешь: автор текста мало бывает на воздухе, держится на кофе». (Звезда. 1998. №1).

Перед нами не объективное представление выставки, а субъективное описание героини рассказа, за которой отчетливо виден автор. Текст построен на соединении трех художественных планов. Первый план – это то, что видит на картинах Лера, второй – искусствоведческий текст, интерпретирующий содержание картин. Эти планы и стилистически выражены по-разному, намеренно подчеркивается книжность, заумность описаний. А третий план – это авторская ирония, которая проявляется через показ несоответствия содержания картин и словесного выражения этого содержания, в оценке бородача, автора книжного текста, умения писать такие искусствоведческие тексты.

Как средство общения художественная речь имеет свой язык – систему образных форм, выражаемую языковыми и экстралингвистическими средствами. Художественная речь наряду с нехудожественной составляют два уровня национального языка. Основой художественного стиля речи является литературный русский язык. Слово в этом функциональном стиле выполняет номинативно-изобразительную функцию. Приведем начало романа В. Ларина «Нейронный шок»:

«Отец Марата Степан Порфирьевич Фатеев, с младенческих лет сирота, был из рода астраханских биндюжников. Революционный вихрь выдул его из паровозного тамбура, проволок через завод Михельсона в Москве, пулеметные курсы в Петрограде и закинул в Новгород-Северский, городишко обманчивой тишины и благостности».

В этих двух предложениях автор показал не только отрезок индивидуальной человеческой жизни, но и атмосферу эпохи огромных изменений, связанных с революцией 1917 г. Первое предложение дает знание социальной среды, материальных условий, человеческих отношений в детские годы жизни отца героя романа и его собственных корней. Простой, грубоватый люд, окружавший мальчика (биндюжник – просторечное название портового грузчика), тяжелый труд, который он видел с детства, неприкаянность сиротства - вот что встает за этим предложением. А следующее предложение включает частную жизнь в круговорот истории. Метафорические словосочетания Революционный вихрь выдул..., приволок..., закинул... уподобляют человеческую жизнь некой песчинке, которая не может противостоять историческим катаклизмам, и в то же время передают стихию всеобщего движения тех, «кто был никем». В научном или официально-деловом тексте такая образность, такой слой глубинной информации невозможны.

Лексический состав и функционирование слов в литературно-художественном стиле речи имеют свои особенности. В число слов, составляющих основу и создающих образность этого стиля, прежде всего входят образные средства русского литературного языка, а также слова, реализующие в контексте свое значение. Это слова широкой сферы употребления. Узкоспециальные слова используются в незначительной степени, только для создания художественной достоверности при описании определенных сторон жизни. Например, Л. Н. Толстой в «Войне и мире» при описании батальных сцен использовал специальную военную лексику; значительное количество слов из охотничьего лексикона мы найдем в «Записках охотника» И. С. Тургенева, а в «Пиковой даме» А. С. Пушкина много слов из лексикона карточной игры и т. п.

В литературно-художественном стиле речи очень широко используется речевая многозначность слова, что открывает в нем дополнительные смыслы и смысловые оттенки, а также синонимия на всех языковых уровнях, благодаря чему появляется возможность подчеркнуть тончайшие оттенки значений. Это объясняется тем, что автор стремится к использованию всех богатств языка, к созданию своего неповторимого языка и стиля, к яркому, выразительному, образному тексту. Автор использует не только лексику кодифицированного литературного языка, но и разнообразные изобразительные средства из разговорной речи и просторечия. Приведем небольшой пример:

«В трактире Евдокимова уже собрались было гасить лампы, когда начался скандал. Скандал начался так. Сперва в зале все выглядело благообразно, и даже трактирный половой Потап сказал хозяину, что, мол, нынче бог миловал - ни единой битой бутылки, как вдруг в глубине, в полутьме, в самой сердцевине загудело, будто пчелиный рой.

- Батюшки светы, - лениво изумился хозяин, - вот, Потапка, сглаз твой, черт! Ну надо ж было каркать, черт!» (Окуджава Б. Похождения Шилова).

На первый план в художественном тексте выходят эмоциональность и экспрессивность изображения. Многие слова, которые в научной речи выступают как четко определенные абстрактные понятия, в газетно-публицистической речи – как социально-обобщенные понятия, в художественной речи несут конкретно-чувственные представления. Таким образом, стили функционально дополняют друг друга. Например, прилагательное свинцовый в научной речи реализует свое прямое значение (свинцовая руда, свинцовая пуля), а художественной образует экспрессивную метафору (свинцовые тучи, свинцовая ночь, свинцовые волны). Поэтому в художественной речи важную роль играют словосочетания, которые создают некое образное представление.

Для художественной речи, особенно поэтической, характерна инверсия, т. е. изменение обычного порядка слов в предложении с целью усилить смысловую значимость какого-либо слова или придать всей фразе особую стилистическую окраску. Примером инверсии может служить известная строка из стихотворения А. Ахматовой «Все мне видится Павловск холмистый...» Варианты авторского порядка слов разнообразны, подчинены общему замыслу.

Синтаксический строй художественной речи отражает поток образно-эмоциональных авторских впечатлений, поэтому здесь можно встретить все разнообразие синтаксических структур. Каждый автор подчиняет языковые средства выполнению своих идейно-эстетических задач

В художественной речи возможны и отклонения от структурных норм, обусловленные художественной актуализацией, т. е. выделением автором какой-то мысли, идеи, черты, важной для смысла произведения. Они могут выражаться в нарушении фонетических, лексических, морфологических и других норм. Особенно часто этот прием используется для создания комического эффекта или яркого, выразительного художественного образа:

«Ай, милый, - покачал головой Шипов, - зачем же так-то? Не надо. Я же тебя насквозь вижу, мон шер … Эй, Потапка, ты чего же человека на улице позабыл? Веди его сюда, будя. А что, господин студент, как вам сдается этот трактир? Грязнецо ведь. А вы думаете, он мне по ндраву?... Я в настоящих ресторациях бывал-с, знаю... Чистый ампир-с... Да ведь там с людьми не поговоришь, а здеся я кое-чего могу и узнать» (Окуджава Б. Похождения Шилова).

Речь главного героя характеризует его очень ярко: не слишком образованный, но амбициозный, желающий производить впечатление барина, господина. Шипов употребляет элементарные французские слова (мои шер) наряду с просторечными будя, ндрав, здеся, которые не соответствуют не только литературной, но и разговорной норме. Но все эти отклонения в тексте служат закону художественной необходимости.