Священномученик николай бежаницкий

Память 1 / 14 января, 18 ноября / 1 декабря (в Соборе Эстонских святых) и в Соборе новомучеников и исповедников Российских.

Родился 14 / 27 декабря1859 г. в Соонтагской волости Лифляндской губернии в семье протоиерея Стефана Бежаницкого. Четверо братьев были священниками Рижской епархии, среди них - прот. Александр (+ 1926).

После окончания Рижской духовной семинарии в 1883 г. Н.С. Бежаницкий женился на дочери священника М.И. Казариновой, был рукоположен во иерея и назначен в Воронейский приход (Варнья). Через два года о. Николай был переведен в Керкау (Кергу) Перновского (Пярнуского) уезда, в 1891 - 1904 гг. служил в Екатерининской церкви в Верро (Выру), в 1904 - 1908 гг. - в Феллине (Вильянди), с 1908 г. до своей мученической кончины был настоятелем эстонского православного прихода св. Георгия в Юрьеве (Тарту).

Сменив за 36 лет своего священства пять приходов, о. Николай всей душой привязывался к месту своего служения, быстро располагая к себе паству, и с большой неохотой уезжал на новый приход.

Главными чертами его личности были отзывчивость, исключительная доброта и снисходительность. Если он мог хоть чем-нибудь помочь, он без долгих раздумий устремлялся к действию.

"Мне вспоминается, - писал один из близко знавших его, - как из Верроского уезда несколько батрацких семей из-за острой нужды решили переселиться куда-то в глубь России. Были у них какой-то жалкий скарб и какие-то гроши. Бросали они свою родину, естественно, не с легким чувством. Но вместе с тем слыхали что-то о льготах для переселенцев. Было им известно, что в Верро есть добрейший батюшка Бежаницкий, и они смело пошли к нему. Он раздобыл им льготы на проезд, сам с ними в присутственные места ходил и на вокзал поехал. Подумайте, какой это характерный факт, хотя, быть может, и не столь значительный, Мне представляется, что, уезжая в неведомую даль, эти переселенцы уносили с собой образ приветливого батюшки, скрасившего последние дни пребывания их на родине. Какая близкая установилась связь между ними и его паствой, показывает тот факт, что даже по уходе его с какого-нибудь прихода его приглашали совершать требы в прежнее место служения. Надо знать все трагические перипетии жизни Эстонии, чтобы понять, в каких разнообразных случаях местное население, особенно в периоды острого бесправия, искало защиты и помощи, иногда просто совета или слова утешения у своего батюшки, которому доверяло".

Доверяли о. Николаю не только бедные крестьяне, но и свои собратья-священники, избиравшие его духовником благочиния и в Верро (Выру), и в Юрьеве. В 1908 г. он был избран председателем съезда епархиального духовенства Рижской епархии, включавшей в себя три губернии - Курляндскую, Лифляндскую и Эстляндскую. В Феллине о. Николай Бежаницкий был дважды избираем выборщиком в Государственную Думу, что говорит о всеобщей симпатии и доверии к нему в городе, считавшемся центром лютеранства.

Широко известны были нестяжательность и благотворительность о. Николая. Он часто служил и совершал требы безо всякой мзды. Так, в качестве выруского благочинного на протяжении двенадцати лет он выезжал за двадцать верст по бездорожью в деревню Тиммо, ничего не беря ни за совершение треб и богослужений, ни за длительные переезды. Впоследствии благодаря его бескорыстным путешествиям в Тиммо образовался самостоятельный приход. В Феллине, состоя директором тюремного комитета, о. Николай также безвозмездно совершал богослужения, выполнял требы, проводил пастырские беседы с заключенными. В Керкау на собранные им пожертвования "бедные учащиеся пользовались бесплатным обучением и получали горячую пищу"; в Верро его заботами было "устроено хорошее, новое двухэтажное здание для приходского училища"; в Феллине о. Николай старался улучшить материальное положение необеспеченных сельских учителей. По его инициативе были устроены "курсы для учителей вспомогательных школ, давшие очень хорошие результаты". Причем, со свойственной ему заботливостью, он добился от училищного совета епархии как бесплатных пособий, так и оплаты обеденного стола для курсистов.

О. Николай постоянно заботился о благолепии Божьего храма:

"Так, его заботами и собранными им пожертвованиями во время кратковременного служения в Воронейском приходе устроена кладбищенская ограда и исправлено церковное здание. В Керкауском приходе, где он служил в течение шести лет, также сделана новая каменная с железными воротами ограда вокруг церкви, расширено кладбище и увеличена церковная ризница. Неоднократно ходатайствовал о. Николай об отводе для тюрьмы грунта со зданиями и о постройке там новой церкви, и ходатайства эти, благодаря милостивому и отзывчивому вниманию Прибалтийского Православного Братства, к радости православных феллинцев, увенчались успехом".

Яркая страница жизни о. Николая Бежаницкого приходится на 1905 - 1906 гг., когда он служил в Феллине. Это было время первой русской революции. Из-за серьезных беспорядков в Прибалтийском крае было объявлено военное положение, введена должность временного генерал-губернатора всей Прибалтики, а в декабре 1905 г. весь край был разбит на зоны действия карательных отрядов, присланных для усмирения революции. Вот тут-то, в самый разгар кровавого подавления бунта, раздался голос православного пастыря с призывом быть милосердными к невинным людям, оказавшимся втянутыми в революционное движение. Он отправляется в Ригу к правящему архиерею, докладывает обо всех неистовствах, учиненных в Феллине, умоляет владыку возвысить свой голос в защиту невинно истязуемых. Результатом этой встречи было появление послания владыки Агафангела (Преображенского), в котором иереям рекомендовалось "... возвышать свой голос в тех случаях, когда под тяжкие карательные мероприятия подпадали лица невинные или заслуживающие снисхождения". Это послание рижского архипастыря вызвало широкий отклик в столичных кругах. Петербургская газета "Колокол" писала: "Эта смиренная челобитная заслуживает самого живого внимания и должна быть признана не иначе, как добрым почином... Она напоминает о былых, давно забытых подвигах приснопамятных святителей, пастырей и иноков, мужественно стоявших на страже евангельской правды и милосердия к несчастным". Мало кто знал тогда, что написана эта "челобитная" была под влиянием встречи архиепископа с феллинским батюшкой Бежаницким.

Однако о. Николай искал милости к заключенным и у самих карателей. Участник событий М. Таэвере в своих воспоминаниях писал:

"В Олуствереской области были взяты четыре бунтовщика. Трое были лютеране. Так как наступила ночь, то расстрел был отложен до утра. Адъютант полковника Маркова, неизвестно почему, сам от себя просил священника Н. Бежаницкого и пастора немецкого прихода Миквица прийти причастить приговоренных к смерти. Была уже полночь. Старый отец Бежаницкий не только причастил приговоренного, но посреди ночи пошел и разбудил полковника Маркова, чтобы заступиться за заключенных. Полковник очень удивился, что духовное лицо вызвано причащать бунтовщиков, так как по закону таких людей расстреливают без этой милости. В результате смертный приговор отменили и обещали начать расследование. Было приблизительно 4 часа утра, когда священник Бежаницкий пришел ко мне в квартиру, Он танцевал, плакал и смеялся. Я думал, что он сошел с ума. Он сказал, что это был самый счастливый день в его жизни - он спас от смерти четырех невинных заключенных. Я понял его состояние".

Однажды, когда ходатайствовать перед кем-либо было невозможно, он попросту скрыл у себя человека, которого искали власти.

Вскоре после того, как 21 декабря 1918 г. в Юрьев вошли красные, все помещики и священнослужители были объявлены вне закона. Приказом от 29 декабря совершение богослужений воспрещалось под страхом смерти. Распоряжение от 31 декабря предписывало всем "попам" оставить город, чему православное духовенство не подчинилось. 4 января 1919 г. был обнародован приказ о конфискации всего имущества церкви. В этот же день объявлялось, что "православному попу" Бежаницкому разрешено, ввиду преклонного возраста, оставаться в городе до 20 января, однако уже на следующей день он был арестован в Георгиевской церкви. День был воскресный, и о. Николай совершал богослужение, вероятнее всего, без разрешения властей. Его отвезли в здание Кредитного банка, где к тому времени уже находились епископ Платон (Кульбуш) со своим секретарем протодиаконом Константином Зориным, протоиереи Успенского собора Михаил Блейве и Александр Брянцев. Заключение было недолгим. В камере в эти предсмертные дни много было тех, кто нуждался в поддержке и ободрении. На двухъярусных нарах, а также на немногих столах и скамьях не только нельзя было лечь, но и сесть. Большинство узников сидели прямо на полу. К 14 января в Кредитном банке находилось около 230 арестованных.

14 января1919 г. комиссар увел сначала владыку Платона, вслед за ним отца Михаила Блейве, а затем и отца Николая. В большом серединном зале о. Николая заставили снять одежду и положить ее на стол. Босого и без верхней одежды, его вывели под конвоем ко входу в погреб банка. Через несколько минут был дан приказ спускаться вниз, затем раздались выстрелы.

Протоиерей Николай Бежаницкий был причислен к лику новомучеников российских в августе 2000 года на юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в Москве.

Использованные материалы

• По материалам официального сайта Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата
• http://www.orthodox.ee/index.php?d=estsvjat/nbezh

Священномученик Александр (Трапицын), архиепископ Самарский, и иже с ним священномученики Иоанн (Сульдин), Иоанн (Смирнов), Александр (Органов), Трофим (Мячин), Александр (Иванов), Вячеслав (Инфантов), Василий (Витевский) и Иаков (Алферов)

Дни памяти: 1 / 14 Января, Собор Новомучеников и исповедников Российских

Священномученик Александр (в миру Александр Иванович Трапицын) родился 29 августа / 11 сентября 1862 года в семье диакона Иоанна Трапицына и его супруги Клавдии в селе Волме Вятского уезда Вятской губернии, «расположенном в долине, покрытой перелесками, при небольшой речке Волме... Главным занятием крестьян было здесь земледелие, но вследствие малоземелья и плохой почвы многие ходили на заработки... ремеслами же почти никто не занимался», — как описывают эти места историки и географы Вятки. У родителей было восемь сыновей, трое из них стали священниками и один епископом.

Священномученик Александр (Трапицын), архиепископ Самарский.

Первоначальное образование Александр получил в Вятском духовном училище, среднее — в Вятской Духовной семинарии. По окончании в 1884 году курса семинарии он, как один из лучших ее воспитанников, был послан для продолжения образования в Казанскую Духовную академию, где обучался на казенный счет. Окончив академию в 1888 году со степенью кандидата богословия, Александр Иванович был назначен на должность надзирателя в Вятское духовное училище. В этом же году он женился и 26 февраля / 11 марта 1889 года был рукоположен в сан священника к Всехсвятской церкви города Вятки и назначен преподавателем Закона Божия и церковной истории в епархиальное женское училище. Кроме того он состоял членом комитета школы приготовления псаломщиков, цензором проповедей и сочинений религиозно-нравственного содержания и депутатом от духовного ведомства на собраниях Вятской Городской Думы.

В 1891 году разразился голод в России. Как и многие пастыри в это время, отец Александр откликнулся на бедствие народа, призывая людей состоятельных помочь тем, кто попал в беду и лишился средств к пропитанию.

В вятском кафедральном соборе во время богослужения 14 / 27 сентября 1891 года отец Александр сказал: «Вот и ныне, слушатели христиане, постигло наше Отечество тяжелое бедствие. Божиим попущением многие местности нашего Отечества, в том числе и Вятский край, бывшие прежде хлебородными, пострадали от неурожая хлеба, и население Империи уже начинает испытывать недостаток в средствах пропитания. Это бедствие — крест Божий, ниспосланный нам во вразумление и наказание наше за грехи. Мы уже слишком далеко уклонились от того образа жития, какой начертывает нам слово Божие. Забвение Бога, неверие, погоня за наживой, благами и удовольствиями мира сего, самолюбие, своекорыстие — обычные наши страсти и пороки, низводящие нас на степень человека-язычника. Ниспосланный нам свыше крест и является спасительным врачевством против наших душевных недугов. Он побуждает нас глубже проникнуть в наше душевное состояние, раскрыть пред нашим сознанием наши духовные язвы, приложить старание об их уврачевании и об умилостивлении прогневанной нашими прегрешениями правды Божией добрыми и богоугодными делами...»

И далее, поясняя, что же в нынешних обстоятельствах является богоугодным делом, отец Александр сказал: «Совершите, братие, святое дело сострадания бедствующим братьям: помогите им в тяжелой нужде. Не отклоняйте руки, простираемой к вам за подаянием, слагайте лепты свои в обносимые пред вами кружки, посылайте ваши жертвы в учрежденные для сбора их комитеты, чем кто может: кто имеет деньги, да уделит от них по усердию, у кого есть одежды, да подаст из одежды, а у кого есть пища, такожде да творит (Лк. 3, 11)».

В марте 1892 года у отца Александра родился сын, а в июле того же года он лишился супруги. В 1893 году он был назначен законоучителем Вятского Александровского училища, а в 1896 году — определен в состав Епархиального Училищного Совета. В июне 1897 года он был избран членом Совета епархиального женского училища, а в сентябре того же года назначен на должность инспектора Вятской Духовной семинарии. После смерти супруги путь отца Александра стал определяться как стезя сугубого церковного служения, путь монашеский.

26 февраля / 11 марта 1900 года преосвященным Алексием (Опоцким), епископом Вятским и Слободским, иерей Александр в крестовой церкви был пострижен в монашество. По случаю его пострижения были отменены занятия в трех старших классах Духовной семинарии, а семинаристы отпущены в крестовую церковь для присутствия на постриге. Для Вятской семинарии это было событие выдающееся — за последние десять лет это был всего лишь второй случай пострижения в монашество. Постриг произвел на всех присутствующих, и особенно на семинарскую молодежь, огромное впечатление и во многих сердцах не только оживил представление об иночестве, как о сугубом христианском подвиге, но и память об обетах, которые дает человек при крещении; это событие заставило многих задуматься о смысле христианской жизни. Новопостриженному было оставлено прежнее имя — Александр.

Вскоре после пострига иеромонах Александр был назначен исполняющим должность ректора Вятской Духовной семинарии. В апреле 1900 года указом Святейшего Синода он был награжден наперсным крестом.

В начале 1900 года была проведена ревизия Калужской Духовной семинарии, которую возглавил епископ Нарвский Никон (Софийский); она обнаружила много недостатков в управлении епархией, а также и в управлении Калужской Духовной семинарией, которые привели к беспорядкам среди учащихся и неподчинению их начальству. В результате ревизии Святейший Синод уволил ректора семинарии, около сорока лет пробывшего в этой должности, в заштат и поставил на вид дурное поведение учащимся семинарии, но строгие меры к ним не были применены и дано было время на исправление.

28 июля / 10 августа 1901 года указом Святейшего Синода отец Александр был назначен ректором Калужской Духовной семинарии и возведен в сан архимандрита. 12 / 25 декабря 1904 года архимандрит Александр в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге был хиротонисан во епископа Муромского, викария Владимирской епархии. За месяц до его хиротонии епископ Никон (Софийский), возглавлявший ревизию в Калужской семинарии, был назначен на Владимирскую кафедру. До Владимирской кафедры он три года прослужил в Вятской епархии и хорошо знал отца Александра как ревностного церковного деятеля. Вручая ему архиерейский жезл, преосвященный Никон сказал: «...Нахожу излишним подробно разъяснять тебе, — уже давно состоящему в священном сане, проходившему священническое служение и приготовлявшему к нему юношество, высоту и вместе трудность архиерейского служения во все времена, особенно же в настоящее время, когда требуют свободы совести в деле религии для всех без исключения, даже для необлагодатствованных и непросвещенных светом учения Христова язычников, при этом людей неграмотных и совершенно умственно темных; когда люди ищут свободы от всякого закона: человеческого и Божеского; когда никто не признает для себя авторитетов, и всякий желает сам для себя быть образцом; когда даже ученики хотят указывать, чему должны их учить, и воспитывающиеся желают по своему вкусу избирать себе воспитателей».

Епископ Александр в своем кратком ответном слове сказал: «Измлада наученный во всех затруднительных путях своей жизни возлагать упование на помощь Божию, я и ныне, в сей знаменательный для меня день и час жизни, нахожу для себя ободрение против страха перед своими немощами в вере и надежде на всесильную благодать Божию».

Определением Святейшего Синода от 19-21 ноября (2 -4 декабря) 1905 года преосвященный Александр был назначен на должность председателя Владимирского епархиального училищного совета.

Епархиальные власти, учитывая новые явления и веяния в общественной жизни, старались, чтобы и пастыри были в курсе происходящих событий. С этой целью под председательством архиереев, епископа Никона или епископа Александра, устраивались собрания, на которых избранные и специально подготовленные докладчики читали сообщения о событиях, происходящих в общественной жизни.

В те годы не принято было служение викарных архиереев в городах викариатства, и в первый раз епископ Александр прибыл в Муром с визитом лишь через два года после хиротонии. Он пробыл в Муроме четыре дня, во время которых служил утром и вечером; в один из дней владыка возглавил многолюдный крестный ход из Благовещенского монастыря в городской собор. За время пребывания в Муроме епископ посетил все учебные заведения и церковноприходские школы города, везде сделав пожертвования.

В декабре 1907 года были изысканы средства для открытия второго викариатства в епархии; второй викарий получил местопребывание в Муромском Спасском монастыре; в связи с этим преосвященный Александр был назначен епископом Юрьевским, первым викарием Владимирской епархии.

В июне 1912 года преосвященный Александр получил назначение на Вологодскую кафедру. 19 июня / 2 июля 1912 года владыка выехал в Санкт-Петербург, куда он был вызван Святейшим Синодом и где, в частности, встретился со своим предшественником по Вологодской кафедре, епископом Никоном (Рождественским). Вернувшись из столицы 22 июня / 5 июля, он в течение пяти дней прощался с паствой и сотрудниками тех церковных учреждений, с которыми был непосредственно связан, а это были все учебные заведения города Владимира. В ночь на 28 июня / 11 июля владыка выехал в Вятку, чтобы перед переездом в Вологду навестить своих престарелых родителей. 12 / 25 июля он прибыл в Вологду, где его встретил епископ Вельский (Антоний Быстров), викарий Вологодской епархии, с многочисленным духовенством. После встречи владыка сказал собравшимся, что когда он получил назначение на Вологодскую кафедру, им поначалу овладело смущение, так как эту кафедру ранее занимали многие великие светильники Православной Церкви, к каковым принадлежит и только что отбывший из Вологды преосвященный Никон; смущение его было столь велико, что даже появилось желание остаться на прежнем месте, но при мысли о том, что это назначение состоялось по воле Пастыреначальника Господа Иисуса Христа, он бодрился, положившись на благость Божию и на молитвы святых угодников земли Вологодской.

Архиерейское служение в Вологодской епархии владыка начал с объезда монастырей и приходов. Он сразу же посетил Спасо-Прилуцкий монастырь, Успенский женский монастырь в Вологде, Корнилиев Комельский монастырь вблизи города Грязовца, Павло-Обнорский монастырь и другие, останавливался во многих приходах и почти каждый день совершал богослужения.

Деятельно участвуя как архипастырь во всех религиозных мероприятиях епархии, владыка видел, что у современных христиан угасает ревность к духовной жизни, вера становится теплохладной, от этого расстраивается жизнь приходов; в селах храмы еще имеют постоянных прихожан, в городских приходах постоянных прихожан уже почти нет. Благотворительность хотя и не была оставлена вовсе и даже несколько возродилась с началом Первой мировой войны, но и в делах благотворительности, как и в делах прихода, деятельно участвовала лишь небольшая часть прихожан. «Созвать приходское собрание для разрешения возникающих вопросов по благотворительной деятельности в приходе и даже для ознакомления тем, как употребляются собранные на помощь бедным средства, чрезвычайно трудно. Горький опыт всех городских приходов свидетельствует, что в таких собраниях участвует едва одна десятая часть прихожан, имеющих право голоса, а, остальные девять десятых остаются безучастными к общему делу. Не так было в старину, — писал владыка, обращаясь к Вологодской пастве. — Прежде любили свои храмы. Чем иначе объясните вы само обилие храмов в нашем городе? Населения было несравненно меньше, приходы были малочисленнее, а между тем — смотрите, какие величественные храмы созидались и богато украшались. Поддержать созданное нашими благочестивыми предками церковное благолепие мы едва в состоянии». Вызывало беспокойство архипастыря и отсутствие духовной связи между членами приходской общины, которые зачастую оказывались едва знакомы друг с другом.

Для преодоления этих явлений и упорядочения жизни в приходах епископ Александр созвал общее собрание пастырей всех городских церквей Вологды для совещания по вопросу о приходской реформе и выработке специального обращения архипастыря и пастырей к православному населению города. В нем они призывали, чтобы каждый православный житель города определился, какой храм он считает своим приходским — по рождению ли в этом приходе, по месту ли жительства или по духовной связи с пастырем, дабы хотя бы как-то упорядочить духовную жизнь православных жителей города.

В 1917 году в Москве открылся Поместный Собор Русской Православной Церкви, и епископ Александр стал принимать деятельное участие, как в общих заседаниях Собора, так и в отделах: о церковной дисциплине, о церковном суде, о монастырях и монашестве, о правовом и имущественном положении духовенства, о благоустройстве прихода.

Во время начавшегося после революции 1917 года гонения на Русскую Православную Церковь от пришедших к власти безбожников владыке почти сразу же пришлось испытать его тяжесть. 4(17) апреля 1919 года по распоряжению властей специально созданная для этой цели комиссия вскрыла раку с мощами преподобного Феодосия Тотемского. Вскрытие раки вызвало бурю протестов православных жителей города, и епископ направил председателю Вологодского губернского исполкома письмо, в котором писал: «Управление Тотемского Спасо-Суморина монастыря рапортом на мое имя от 5 (18) сего апреля донесло мне нижеследующее: сего 4 (17) апреля по окончании Божественной литургии явилась в храм комиссия с участием четырех врачей для освидетельствования святых мощей преподобного Феодосия и тотчас же приступила к внешнему осмотру раки и гроба со святыми мощами...

По приказанию членов комиссии все одежды, покрывавшие святые мощи, были с оных сняты и удалены, после чего секретарем Божковым и врачами были тщательно освидетельствованы все члены святых мощей. А затем приказано было поставить гроб со святыми мощами в наклонном положении, дабы часть гроба с помещающеюся в оном главою преподобного была приподнята, и в таком виде с преподобного было произведено два фотографических снимка. Засим вставали на стол члены комиссии и, взявши в руки обнаженные святые мощи, также и главу, показывали их народу, в значительном количестве наполнявшему храм. А после этого предложено было проходить мимо стола, на котором положены были святые мощи, всем желающим, касаться святых мощей, брать их в свои руки. Со святых мощей, вынутых из гроба и держимых в руках, также с главы и рук был произведен еще фотографический снимок.

После этого комиссия вынесла постановление, чтобы святые мощи были оставлены обнаженными и положены были на верхней крышке кипарисного гроба, помещающегося в раке, а сверху были покрыты стеклянным футляром, взятым с плащаницы, что и было приведено в исполнение. Поверх футляра были положены печати...

Сообщая о вышеизложенном, прошу срочного распоряжения Вашего о немедленном прекращении описанного необычайно кощунственного положения останков преподобного Феодосия Тотемского, которое может вызвать великое смущение среди православного населения...».

Власти отказались удовлетворить просьбу епископа и вместо ответа поместили в газетах циничную статью председателя губернского исполкома. Владыка, желая объяснить суть церковной позиции, направил ему второе письмо, в котором писал: «Очень рад, что своим ответным письмом... на мое к Вам обращение с просьбой о прекращении выставления обнаженных останков преподобного Феодосия Тотемского в удовлетворение праздного любопытства толпы Вы даете мне повод изложить истинный взгляд Церкви на святые мощи.

Наша Православная Церковь никогда не смотрела на мощи святых угодников Божиих как на непременно и совершенно целые нетленные тела, ибо это было бы не согласно со словом Божиим, по которому только один Богочеловек наш Иисус Христос не увидел тления... все же люди, в силу определения Божия "земля еси, и в землю отъидеши", должны подвергаться и подвергаются тлению...

Но есть "люди, имеющие ревность Божию не по разуму, которые утверждают, будто мощи святых непременно суть совершенно нетленные, т. е. совершенно целые, нисколько не разрушенные и не поврежденные тела". Мнение этих людей, как одностороннее и неправильное, и приносит много вреда Церкви. Церковь же под мощами разумеет вообще останки святых в виде ли более или менее целых тел (костей с плотью) или в виде одних костей без тела.

Такое понимание Церкви явствует уже из самого названия останков святых "мощами". По филологическому исследованию профессора Голубинского, слово "мощи" главным и собственным образом означает не целое тело, а части тела: древнеславянское "моща" в единственном числе значит остаток, множественное "мощи" — остатки...

Еще более в указанном понимании Церковью мощей как останков, больших или меньших, от тел святых или как только одних костей их, убеждают исторические свидетельства Церкви греческой и русской. Приведем некоторые из них. Так Блаженный Иероним в сочинении против Вигилянция, жившего во второй половине IV века, говорит о мощах апостолов Петра и Павла как о костях... Мощи апостолов Андрея, Луки и Тимофея, перенесенные в Константинополь в 356—357 гг., были кости, ибо хранились в небольших ящиках, которые патриарх в торжественных процессиях, ездив в колеснице, держал у себя на коленях. Мощи ветхозаветного патриарха Иосифа и Захарии, отца Предтечи, перенесенные в Константинополь в 415 году, были кости, ибо помещались в малых ящиках. Святой Иоанн Златоуст в своих речах о мощах святых многократно называет их костями... или же костями, которые сопровождает прах... от разложившихся тел. Так, в слове похвальном в день святых мучениц дев Вероники и Просдоки и матери их Домнины (память 4 / 17 октября) говорит: "Могут и гробы мучеников иметь великую силу, как и кости мучеников имеют великую мощь..." В слове на день мучеников говорит: "Побудь у могилы мучеников, обоими гроб, пригвоздись к раке: не только кости мучеников, но и могилы и раки их великое источают благословение".

...Подобно греческой Церкви, и в нашей русской Церкви под мощами святых всегда разумелись останки от тел святых угодников, большие или меньшие, или, что чаще всего, только одни кости... Чествуя останки святых, христиане почитают чрез них присущую им чудодейственную силу, или благодать Божию. Они не "творят из них кумира", не воздают им Божеского поклонения, а чествуют их только как земные посредства, орудия благодати и силы Божией, отнеся всю честь к Самому Господу Богу, Владыке святых, избравшему их останки для прославления чрез них Своего могущества и силы. Отвергать такое чествование значило бы отвергать то, что прославляется Самим Богом к нашему почитанию...».

Но и на это письмо был получен от властей отрицательный ответ. 29 мая 1919 года, в день праздника Вознесения Господня, в монастырь собралось множество богомольцев из дальних и ближних мест. Во все предыдущие годы в этот день мощи преподобного Феодосия переносились из зимнего храма в летний. После окончания ранней литургии народ обратился к настоятелю Спасо-Суморина монастыря игумену Кириллу (Ильинскому) с просьбой — положить святые мощи в гроб. Настоятель ответил, что исполнение просьбы зависит от разрешения властей. Народ двинулся за разрешением в исполком, но здесь ему было категорически отказано в просимом.

После окончания поздней литургии народ, занимавший всю площадь перед собором, стал снова требовать, чтобы святые мощи были положены в гроб, а затем люди сами сорвали печати с футляра. Игумен Кирилл переложил мощи, и «в сослужении братии и городского духовенства с молебным пением Спасителю, Божией Матери и преподобному Феодосию святые мощи были обнесены вокруг храмов обители и внесены в летний храм».

Сразу же после окончания вечерни власти арестовали и заключили в тюрьму настоятеля, казначея, духовника, благочинного, двух иеродиаконов и двух монахов, и в обители остались иеродиакон, два монаха и послушники; по этой причине богослужения в монастыре прекратились.

19 июня 1919 года гроб с мощами преподобного Феодосия был снова вскрыт властями, а мощи помещены под стеклянный футляр и опечатаны. Уездные власти, опасаясь волнений среди населения, обратились с просьбой к губернским властям, чтобы те разрешили увезти мощи в Вологодский музей, а монастырь закрыть. Такое разрешение было получено, и ночью 26 сентября 1919 года мощи преподобного Феодосия были тайно перевезены в Вологду, а монастырь закрыт. Тысячи верующих Вологды и окрестностей направили ходатайства к властям с просьбой возвратить мощи в храм. В одном из ходатайств они писали: «Мы... знаем, что такое мощи. Мы почитали и почитаем их как останки дорогого для нас угодника Божия, который в своей земной жизни исполнением заповедей христианского учения, добрыми делами, смиренным поучительным житием, праведною кончиною и молитвенной помощью при жизни и по смерти утешал и утешает сердца верующих...». Но несмотря на обращения епископа и верующих, мощи преподобного Феодосия в то время не были возвращены.

В 1923 году власти арестовали епископа Александра; он был обвинен «в связи с монашеством и агитации» и осужден на шесть месяцев принудительных работ в концлагере. По возвращении из заключения преосвященный Александр получил назначение на кафедру в Симбирск[163], а затем был назначен епископом Симферопольским и Крымским и на этой кафедре прослужил девять месяцев. В 1928 году епископ Александр был возведен в сан архиепископа и назначен на Самарскую кафедру.

В начале тридцатых годов власти Самарской области закрыли многие храмы и произвели массовые аресты среди духовенства. Архиепископ видел — дело может дойти до того, что будут арестованы все священнослужители епархии и некому будет совершать таинства. И владыка стал рукополагать священников из среды благочестивых мирян. Некоторым из них он советовал устроить у себя в доме церковь, заранее собрав для этой цели иконы; одному из них, кузнецу Ивану Авдейчеву, устроившему в своем доме домашнюю церковь, высокопреосвященный Александр подарил икону в серебряной ризе.

В епархии среди духовенства возникло разномыслие относительно «декларации» митрополита Сергия, но архиепископ Александр не стал спорить с инакомыслящими и прибегать к дисциплинарным мерам. Благодаря его огромному авторитету, все священники остались в его подчинении, и в епархии удалось избежать смятения.

Летом 1933 года продолжились аресты среди духовенства Самарской епархии. Против владыки Александра было возбуждено дело; архиепископу шел семьдесят первый год, и ОГПУ оставило его на время проведения следствия на свободе, взяв с него подписку о невыезде. Власти обвинили высокопреосвященного Александра в том, что он являлся «руководителем контрреволюционной группы церковников... Неоднократно руководил нелегальными сборищами в своем доме... на которых давал антисоветские установки. Вел проповедническую работу в антисоветском духе, обрабатывал религиозных фанатиков для принятия ими сана попов. Вел антисоветскую агитацию среди крестьян, приезжавших к нему из деревни для подыскания попов».

В начале августа 1933 года следователь ОГПУ допросил архиепископа. Владыка, отвечая на вопросы

следователя, сказал, что он действительно в последнее время часто рукополагал в священный сан, но разговоров с Целью «влиять на присутствующих в антисоветском духе» не вел. Проповеди в храме он действительно произносил, но только духовно-нравственного содержания. «Слов "сделал бы что-нибудь, да стар стал" не говорил... что "в колхозе крестьяне мрут с голода" не говорил... Не отрицаю, что мной было предложено старосте купить по просьбе дочери сосланного епископа два облачения с целью оказания ему материальной помощи».

23 августа 1933 года следствие было закончено, и 29 октября Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило архиепископа Александра к трем годам ссылки на Урал в Екатеринбургскую область. Вернувшись из ссылки, архиепископ поселился в Симбирске; в 1936 году переехал в Самару, где служил по благословению правящего Самарского архиерея в Петропавловском храме.

В 1937 году гонения на Русскую Православную Церковь усилились и почти все духовенство Самары было арестовано. 30 ноября 1937 года был арестован и архиепископ Александр. Свободных мест в следственной тюрьме не было, и подследственных содержали в бараках исправительно-трудовой колонии.

13 декабря 1937 года следователь допросил владыку.

— Вы арестованы за активное участие в подпольной контрреволюционной церковно-сектантской организации. Дайте по этому вопросу подробные показания.

—Я не принимал участия в подпольной контрреволюционной церковно-сектантской организации.

— Вы говорите неправду, у следствия имеются материалы, устанавливающие ваше активное участие в указанной организации. Вы были связаны с врачом Иваном Семеновичем Котовым, которого вовлекли в «тайное общество духовенства». С ним вы вели переговоры о рукоположении его в тайные священники с целью проникнуть в дома интеллигенции и верующих.

— С Котовым у меня связи не было, я его знал как верующего врача, посещающего церковь, в которой бывал и я.

— Вы отрицаете активное участие в контрреволюционной... организации и работу с Котовым по подготовке его в тайные священники? У следствия имеется материал, подтверждающий это. Я вам зачитаю выдержки по этим вопросам.

Следователь зачитал лжесвидетельства, выслушав которые, архиепископ ответил:

— Участие в контрреволюционной организации, а также работу с врачом Котовым по зачитанным вами выдержкам я отрицаю.

Одновременно с архиепископом Александром было арестовано двадцать три священника и двое мирян. Некоторые из арестованных, несмотря на все усилия следователей принудить их к лжесвидетельству, держались мужественно, не оговорили ни себя, ни других и приняли мученическую кончину.

Священномученик Иоанн родился в 1880 году в городе Ардатове в семье крестьяни