Отношение матери к воспитанию

<...> Есть у нас педагоги, достойные и почтенные во многих отношениях... Эти педагоги прямо объявляют, что их желание состоит в том, «чтобы русская женщина, испытав глубокое на­слаждение самой учить и развивать своего ребенка, не уступала этого наслаждения никому без крайней необходимости». Эти пе­дагоги полагают, что женщине врождены не только способности учить и развивать свое дитя, но и стремление к этому. <...>

Педагоги, подобно приведенным нами, смотрят чрезвычайно легко и поверхностно на дело воспитания детей. <...> Такой по­верхностный взгляд на воспитание детей кажется поразительным тому, кто видит все стороны жизни, а не одну только свою спе­циальность и кто сам наблюдал за развитием детей. <...> Вы види­те, что среда для детей неудобная, что среду создать нельзя мате­ри в семье, а вам говорят, что ничего нет легче воспитания детей, стоит только послушаться выписанному рецепту — и все пойдет на лад. <...>

Главный недостаток нашего семейного воспитания (даже луч­шего семейного воспитания, где за ребенком присматривает сама мать и занимает его сообразными детскими работами, даже рабо­тами детского сада) есть именно отсутствие разнообразного тру­да, могущего служить стимулом для подвижных игр дитяти, для игр, в которых ребенок воображал бы себя материалом, действу­ющим и страдающим лицом. <...>

Только близорукий человек может не заметить, что мать, по­лучившая даже наилучшее образование, не всегда может достиг­нуть своего идеала в воспитании. Образованная мать, вполне пре­данная своему мальчику холерического темперамента и посвяща­ющая ему много времени, все-таки в конце концов убеждается,,, что она не дает своему сыну надлежащего воспитания. (с. 231) Мальчик, нуждающийся в мастерских, ремеслах, которых теперь нет в се­мействах, и вследствие этого не направленный как следует, по отсутствию стимулов для его органов, начинает ломать, разру­шать; мать занимает его работами детского сада и играми; но бу­мажки, деревяшки его не удовлетворяют; ему хочется (инстинк­тивно) работы, требующей физической силы. Мать отлично по­нимает, что ее сыну нужны огород, сад, где бы он мог работать заступом, ему нужны полевые работы, в которых он бы мог при­нять деятельное участие; ему нужны мастерские, где бы ковали, стучали, стругали, пилили и т.п. Только при этих условиях маль­чик не мешал бы, не разрушал, не рвал, не приносил бы никому вреда, а напротив, другим приносил бы пользу, а себе, удовлет­ворение. Историческое развитие человека вполне доказывает спра­ведливость требования мальчиком деятельности. <...>

Для того, чтобы женщина сделалась способною воспитывать своих детей, необходимо возвратить ее к труду. Труд — вот един­ственное условие для воспитания хорошего поколения. Разумеет­ся, ее труд должен теперь специализироваться — т.е. он должен быть для жизни. Женщина должна работать непосредственно не для одной семьи, а для всех. Ее труд должен доставлять средства семье, но трудами должны пользоваться все.

Но и в этом случае деятельность женщины была бы весьма односторонняя для того, чтобы всесторонне развить детей. Эко­номический прогресс вырвал воспитание из рук матерей, и труд­но им дойти до прежнего своего положения. Разделение труда в деле производства породило и разделение труда в деле воспита­ния. И совершенно справедливо: большая часть производств тре­бует внесемейной деятельности, делающей невозможным вос­питание детей самою трудящеюся матерью дома. Должны воз­никать особые учреждения с мастерскими, садами, огородами и т.п., специально занимающиеся воспитанием малолетних детей.

Для того, чтобы женщина могла быть воспитательницею и ма­терью своих детей, хотя бы только до 3 лет, необходимо ее к этому готовить, необходимо открыть ей те сведения, которые от нее до сих пор скрывались. Она должна знать свою собственную жизнь, жизнь ее ребенка, законы, на которых основывается про­грессивное его развитие; она должна готовиться в матери и вос­питательницы. Это самые трудные должности, слепой случай ни­как не научит. Правда, женщина, имеющая много детей, получа­ет со временем опытность, но не губит ли она своих первых детей для приобретения этой опытности; и не падает ли большинство наших детей жертвою именно того невежества женщины.

Пока женщина не будет получать основательного воспитания, пока она не сделается всесторонне развитою и сведущею, пока она сама не сделается деятельностною — до тех пор женщина не должна воспитывать детей, ибо она не может. (с. 232)

Хождение и речь ребенка

<...> Правильно развивающийся ребенок начинает ходить и говорить одновременно в начале 2-го года. Но часто встречаются дети, которые еще в 2 года не ходят и не говорят. На первый взгляд кажется, что такое позднее развитие не производит ника­кого вреда ребенку, но при ближайшем рассмотрении оказывает­ся, что от задерживания процессов хождения и речи страдает не только физическое, но и умственное, а следовательно, и нрав­ственное здоровье детей. <...>

Без сомнения, что ребенок, рано ходящий, скучает и каприз­ничает гораздо меньше и пользуется лучшим здоровьем, потому что движенье само по себе развлекает его, а желудок хорошо пе­реваривает и тело достаточно питается. Чем больше движется ре­бенок, тем энергичнее совершаются в нем все отправления тела и тем лучше идет его развитие и тем менее он подвергается болез­ням.

Позднее развитие речи хотя менее вредно общему состоянию ребенка, но все-таки может легко породить в нем каприз, опять-таки вредящий здоровью. Ребенок научается говорить вследствие того, что слышит разговор взрослых. Дитя, с которым отчетливо и часто говорят, скорее научается говорить, нежели тот, с кото­рым мало или дурно говорят. Для того, чтобы научить ребенка подражать звукам взрослых, должно ему их говорить отчетливо, ясно, небольшое количество звуков, но часто одни и те же звуки. <...> Взрослые, окружающие ребенка в это время, должны спо­собствовать не только тому, чтоб ребенок вовремя научился гово­рить, но чтоб он также хорошо научился говорить. Интонация, манера говорить суть качества почти всегда семейные. Если с детьми в семействе говорят в нос, они также обыкновенно говорят в нос, если с ними говорят резко и отчетливо, они выражаются таким же образом^. (Причины этого явления отчасти наследственные анатомические изменения органов, а отчасти здесь большую роль играет привычка). <...> Нельзя не согласиться с тем, что оттенок голо­са, интонация остаются на всю жизнь; поэтому важно, чтоб ребе­нок в первые годы детства слышал ясную, отчетливую речь с вер­ной, резкой интонацией. Особа, которая заикается или картавит, никак не должна учить детей говорить.

Упомянем здесь об общепринятой привычке взрослых, задер­живающей значительно правильное развитие речи у ребенка, го­ворить с детьми по-детски, лепетать или лучше картавить. (с. 233) Дети по недоразвитости их органов речи, не произносят совсем неко­торых звуков, заменяют их в слышанном ими слове другими зву­ками, иногда перемещают слоги в словах, смотря по тому, какие слоги резче выделились из слова, которое им говорят или какое они лучше запомнили, а иногда вставляют совершенно чужие слоги, что изменяет совершенно все слово. Взрослые перенимают у детей их манеру говорить и, если хотят быть особенно ласковы­ми с ними, коверкают слова, лепечут с ними по-детски, думая быть приятнее этим ребенку или сделаться ему понятнее. Здесь выходит, что не взрослый учит ребенка говорить, а ребенок учит взрослого говорить по-своему. Вред очевиден. Ребенок долго лепе­чет, потому что с ним картавили, а когда в него вкоренилась привычка произносить слова известным образом, ему надоедают поправками и приказаниями произносить слова верно. Между тем, если всегда говорить с ребенком верно, называть вещи их настоя­щим названием, а не подставным, он мало-помалу усовершен­ствуется в своей речи, отбрасывает старые формы выражения и принимает те, которые слышит постоянно. <...>

Следует также обратить внимание на то, чтобы ребенок не слы­шал поверхностной, скороспешной речи, чтобы он не глотал слоги в средине или в конце слов. <...> Невнятность речи замечается больше у избалованных детей, которым стоит только рот раскрыть и процедить слова сквозь зубы, чтоб поклонники их поспешили исполнить их желание или повеление. А сколько в школах тратит­ся дорогого времени на приказания: говорите внятнее, говорите громче, не спешите и т.д. <...>

Дитя, поздно говорящее, не может выражать словом свои же­лания. Знаки его не всегда угадывают, потому что оно уже нахо­дится в таком возрасте, когда не пользуется полной, постоянной внимательностью взрослых. Оно неудовлетворенно, оно хнычет, плачет, — тогда только взрослые, спохватясь, спешат удовлетво­рить его, и вот начало каприза и упрямства. Дитя, которое говорит во время, пользуется лучшею памятью, ибо виденную вещь назы­вает само много раз и уже знает ее навсегда; оно выражает словом все свои чувства, желания, мысли, вся его внутренняя жизнь рас­крыта, и воспитатель может руководить ею во всякое время. <...>