Дженкинс так ловко сумел пожаловаться на свое несчастье, что его рассказ всколыхнул умы англичан.

Несколько эскадр были отправлены в Америку и Средиземное море; затем, когда все главные позиции были заняты, Англия объявила Испании войну. Франция была вынуждена поддержать своего союзника, и во всех странах света полилась кровь из-за привилегий нескольких работорговцев.

В 1748 году Англия получила то, что она так страстно желала, к чему стремилась с оружием в руках, то есть к возобновлению договора в ее пользу; опять она получила монополию на торговлю невольниками, но сумела сохранить ее только на два года. Необузданная контрабандная деятельность англичан привела к тому, что в 1750 году Англия лишилась этой привилегии.

Начиная с этого дня, каждая нация имела право наравне с другими заниматься работорговлей. И с этого же дня Англия начала выступать против такого вида торговли, который больше не обогащал королевскую казну, и, в конце концов, объявила ее преступной.

НЕОПРОВЕРЖИМЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА

В течение трех с половиной веков, пока длилась официальная работорговля (с 1442 года по 1815 год), сколько несчастных негров было вывезено из Африки! Думаем, без преувеличения можно сказать, что число их приближается к 32 миллионам. Уже в 1777 году аббат Рейнал подсчитал, что к тому времени 9 миллионов негров были переправлены как рабы в европейские колонии, но результат его расчетов был далек от истинного, так как он изучил лишь немногие английские документы.

Только в 1768 году число рабов, доставленных из Африки в Америку, приближалось к невероятному значению — 104 100 человек. В 1786 году английские писатели известили всех, что число морских перевозок в год составили 100 000, из которых 42 000 приходилось на 130 невольничьих кораблей, которые Англия в те времена использовала только для торговли черными рабами.

Кроме приведения печальных цифр, остановимся на действиях работорговцев в Западной Африке по отношению к местному черному населению. Приведем отрывки из произведений их современников:

«Побережье этой огромной страны света тянется от южной границы королевства Марокко до мыса Доброй Надежды и вдоль всей своей длины принимает в разных местах разные названия в зависимости от природы страны, ее продуктов и проживающих здесь племен. Европейцам наиболее известны нравы негров, занимающихся рыбной ловлей вдоль всего побережья; их обычно используют как гребцов; это добросовестные труженики, но они требуют, чтобы им хорошо и своевременно платили. Негры, занимающиеся сельским хозяйством в глубине континента, не имеют столько пороков и не столь жадны, как их береговые соплеменники.

Работорговля, или право брать в рабство, которое одни люди присвоили себе по отношению к другим, существовало на территории Гвинеи уже очень давно. Несмотря на запреты, обнародованные некоторыми мощными державами Европы, эта отвратительная торговля все еще продолжается с не меньшей активностью, чем раньше, но только тайно. Продажа рабов обычно происходит на всем западном побережье, за исключением нескольких маленьких кантонов, приютов свободы. Вожди племен, привлеченные блеском золота и иностранными товарами, затевают между собой бесконечное число войн, чтобы иметь рабов для продажи. Они применяют продажу людей в рабство как наказание не только по отношению к провинившимся соплеменникам, но также к тем, кто не смог вовремя отдать долги. В некоторых местах, удаленных от берегов океана, есть и такие вожди племен, которые к моменту прибытия корабля работорговца повелевают схватить вокруг деревни всех встречных людей любого племени. Детей засовывают в мешки, мужчинам и женщинам вставляют в рот кляпы, чтобы заглушить их крики. Если похитители попадаются на месте преступления, то возмущенные жители деревни отводят их к вождю, который всегда отказывается признать, что незадачливые преступники действовали по его поручению, и под предлогом вершения правосудия немедленно продает самих же своих агентов подоспевшему негоцианту, с которым он уже давно договорился о поставке рабов.

Продавцы людей, доставляющие свой товар из глубины континента на берег океана, объединяются в группы и, сформировав что-то наподобие каравана, ведут через пространства в двести или триста лье, несколько цепочек рабов по тридцать или сорок человек в каждой, нагруженных водой и пищей, необходимой им, чтобы поддерживать свои силы во время перехода через бесплодную пустыню. Способ удержать при себе рабов и обеспечить покорность этих несчастных, не причиняя им неудобств при передвижении на большие расстояния, придуман весьма ловко. На шею каждого раба надевается деревянный ошейник на длинной деревянной палке, длина которой составляет восемь или девять ступней. Железный штырь накрепко соединяет сзади две половины ошейника, чтобы страдалец не мог высвободить голову. Палка под своей тяжестью опускается вниз перед рабом и из-за своей непомерной длины так мешает двигаться несчастному, что, хотя у него свободны и руки, и ноги, он не может ни сбежать, ни снять с себя это ярмо. Чтобы начать движение, рабов выстраивают вдоль одной линии; конец каждой длинной палки закрепляется на плече впереди идущего раба, таким образом все рабы встают по очереди друг за другом; палка ошейника первого раба в цепочке поддерживается одним из проводников. Чтобы ночью спокойно спать и не волноваться за своих рабов, продавцы привязывают руки каждого раба к длинной ручке его ошейника. В таком положении жертва не может ни сбежать, ни сопротивляться плохому обхождению со стороны жестокого хозяина. Подобные предосторожности кажутся не лишними, так как по африканским законам, если рабу удалось порвать свои цепи, то он становится свободным. Гнусные взаимоотношения между работорговцем и рабом, при которых раб находится в полном распоряжении своего продавца и может быть им публично продан на любом невольничьем рынке, немедленно прекращаются в пользу раба, если отчаянный негр по воле случая или благодаря своей дерзости сумеет сбежать в дороге.

Главарь воровской банды, сидящий под деревом в глуши леса, рассчитывающий прибыль и убытки своего ограбления, долю своих компаньонов, разрабатывающий вместе с ними правила справедливого дележа добычи, разве сильно он отличается от судовладельца, который, сгорбившись над конторкой, с пером в руке рассчитывает необходимое число посягательств на свободу человека для получения прибыли на берегах Гвинеи, который считает на досуге, сколько надо отдать ружей за каждого негра для поддержки местных войн, приносящие еще рабов, сколько купить железных цепей, чтобы заковать рабов по рукам и ногам на корабле, сколько кнутов, чтобы заставить их работать? Так ли он отличается от креола, прикидывающего, сколько ему будет стоить каждая капля пота и крови, которыми негр оросит его поля, и будет ли больше выгоды от негритянки, работающей на земле или занимающейся детьми?

Что вы думаете о таких параллелях? Грабитель нападает и забирает деньги; судовладелец и колонист забирают самого человека и низводят его до состояния вещи. Первый нарушает общественные законы, двое других наносят оскорбление самой природе человека. И это наблюдается во французских колониях даже в XIX веке! У нации, совершившей две революции во имя прав и свободы людей!» (П. Христиан, 1847 год).

А вот что пишет Ван Тенак в своей «Общей истории морского флота»:

«Европейцы занимаются работорговлей на реках Сенегала и Гамбии, двигаясь на своих кораблях против течения и заплывая в глубь континента до подходящего места, где можно бросить якорь. Здесь они снаряжают лодки и направляют их к берегу, к негритянским деревням; когда лодки достигают берега, сидящие в них дают залп из ружей или бьют в барабаны. Это сигнал предупреждения неграм о стоящем на рейде корабле и о том, что его хозяевам нужны рабы. Негры разжигают на берегу большие костры, чтобы дать понять европейцам, что у них есть рабы для продажи, но они отдают обычно за один раз не более трех или четырех рабов.

Работорговцы и посредники торгуют людьми, как мы продаем и покупаем обычные товары. Эта постыдная и кровавая торговля ведется еще и контрабандным способом, но так как это незаконно, то работорговцы чаще применяют в этих случаях силу и хитрость (1840 год).

Рабы делятся на несколько категорий: попавшие в рабство силой или хитростью; проданные своим собственным королем как пленники, добытые в результате облавы на его землях; африканцы, обвиненные в преступлениях; военнопленные. Война, развязанная европейцами на берегах Африки, не имела никакой причины и велась с исключительной целью обрести побольше рабов.

Негры, родившиеся в неволе, составляют пятую категорию рабов. На побережье можно увидеть торговцев, обосновавших здесь магазины по продаже негритянских детей. Матери никогда не продаются со своими детьми. И, наконец, категория рабов, потерявших свою свободу в результате азартных игр. Страсть к игре так сильна у африканцев, что когда они все проигрывают, то играют на свободу своих жен и рабов. Один африканец, мандинго по национальности, все проиграл во время игры, у него оставались только три раба; он сыграл на них и тоже проиграл. Но одному из рабов удалось сбежать, и хозяину-игроку пришлось занять его место.

Проданные работорговцу негры заковываются в цепи, отводятся на борт корабля и помещаются в трюм. Здесь они часто умирают от недостатка воздуха и пищи. Обычно, треть негров погибает от эпидемий, плохого обхождения, тяжелых условий жизни, от отчаяния и бунта, во время которого их убивают. На корабле, бросившем якорь недалеко от Бонни, однажды вывели на палубу негра подышать свежим воздухом. Этот несчастный замечает рядом с собой нож; в ту же секунду, хотя он скован одной цепью со своим товарищем, он прыгает в сторону, хватает нож и убивает матроса, сторожившего рабов; затем, заставляя своего товарища следовать за ним, он убивает еще троих матросов. Но, замечая, что негр, к которому взбесившийся раб прикован цепью, не хочет последовать его примеру, он начинает избивать его, выражая взглядом и кулаками свое полное презрение к несчастному. Удовлетворив свою ярость, он устремляется на поиски капитана, чтобы отомстить тому за все свои страдания; и когда он уже с большим трудом добегает до порога капитанской каюты, таща за собой труп бывшего товарища, пуля из ружья настигает его.

На другом невольничьем корабле рабы решили освободиться или умереть. Двоим из них удается порвать цепи, и они смело кидаются вперед на матросов, сопровождаемые своими отчаянными товарищами, которые идут за ними, хотя скованы друг с другом тяжелыми цепями. Рабы вырывают саблю из рук часового, разбивают кандалы, преследуют матросов и затевают с ними яростный и беспощадный бой, в результате чего матросы вынуждены укрыться на марсах. Негры, не имея при себе никакого оружия, кроме кусков дерева, найденных ими в трюме, направляются к капитанской каюте. Но капитан, предупрежденный матросами, хватает ружье, и под его выстрелами каждый противник, пытающийся проникнуть в его каюту по узкой лестнице, падает мертвым или раненым».

ОЧЕРТЯ ГОЛОВУ

«Матросы воспользовались этим моментом, чтобы спуститься с марсов, и вскоре бунт негров был подавлен. Сразу же после усмирения рабов были оценены потери, которые потерпел работорговец в результате всех беспорядков. Наибольшая часть негров были покрыты ранами; им приказали прыгать в море. Некоторые из них все равно остались бы калеками, а на лечение рабов ушло бы больше денег, чем можно было на них заработать, поэтому от них избавлялись, как от ненужного груза. Негры повиновались с радостью. Те, у кого не было на корабле родственников, бросились в море немедленно; те, у кого они были, задержались лишь на мгновение, чтобы обнять их, и исчезли в волнах.

К помпе! Качать воду! Этот крик несется с брига работорговца, стоящего на рейде вблизи Бурбона. Бушующее море грохотало в двух милях от берега, и выстрел из пушки на берегу требовал от кораблей, стоящих на рейде, травить канаты, чтобы не наскочить на берег. Невольничий бриг дал течь, и, несмотря на усилия восьми крепких рук, вода прибывала. После тщательных поисков удалось найти участок корабля, куда вода нашла себе доступ; порвавшаяся обшивка предоставляла широкое отверстие волне, которая врывалась через него в корабль с силой и шипением. Члены экипажа понимали, что если со всем усердием немедленно не взяться за работу, то опасность усилится и дело может принять скверный оборот. В одно мгновение весь экипаж занял свои места и ему удалось отойти подальше от злополучного берега, рядом с которым гибель казалась еще более неминуемой. Благодаря стараниям каждого матроса, команда почувствовала надежду. Покончив с одним делом, все начали откачивать воду. Но здесь их ждали непреодолимые обстоятельства: на палубу корабля, почти забитую водой, каждую секунду обрушивались высокие волны, сводя на нет эффект от помпы. Необходимо было решиться на отчаянный шаг: сбросить в море груз. Но такая попытка спастись тоже была весьма опасной и могла благополучно окончиться только чудом или в результате применения специальных мер предосторожности. Негры, которых надлежало сбросить в воду и которые никак не могли избежать такой печальной судьбы, должны были принести хоть какую-нибудь победу экипажу тонущего корабля в борьбе со стихией, дорого заплатив за это своей жизнью.

В спешке собрали всех членов экипажа и объявили им об этом плане действий, необходимость которого с каждой секундой становилась все ощутимее. Отвергнутый сначала некоторыми членами команды, он затем единогласно был принят тонущими моряками; и сразу все принялись за его выполнение. Несчастных негров выводили по двое из трюма под предлогом использования их как рабочей силы, и как только рабы оказывались на палубе, им связывали руки, привязывали к цепям на ногах ядра и бросали в море.

Как только капитан невольничьего корабля прибывает на африканское побережье, местные посредники сразу спешат ему навстречу. Рабы к этому времени уже доставлены на берег. Капитан сходит с корабля. Негры, отобранные для продажи, бредут по берегу длинной цепочкой, сгорбившись от усталости и страха, у каждого на шее надет длинный деревянный ошейник, ручка которого составляет в длину не менее шести ступней, а две его половины скрепляются у затылка деревянным штырем. После заключения сделки несчастных запихивают в трюм корабля, и страшно смотреть, сколько людей оказываются запертыми в душном помещении. Жестокость работорговцев и их жадность заставляют их заботиться, чтобы даже маленькое местечко не пропало даром. Здесь же покупаются и железные приспособления, которые служат для удержания рабов на цепи. В первую очередь, это приспособление в виде штанги, называемое рычагом правосудия, снабженное ножными кандалами. Каждая такая штанга имеет примерно длину в шесть ступней; она снабжена восемью парами кандалов для восьми рабов. Затем идет железный ошейник, закрепляемый с помощью болта; в нем есть два небольших отверстия, предназначенные для продевания в них колец цепи и фиксирования их наподобие висячего замка; ошейник служит для прикрепления рабов к длинной цепи либо на борту корабля, либо перед их отгрузкой на берег. Наконец, ручные кандалы на запястьях рук и специальные наручники, которые по желанию можно сжать с помощью винта и гайки таким образом, что пойдет кровь. Вот так обходятся с рабами во время их прекрасного путешествия по океану.

Когда корабль прибывает в порт, где должна проходить продажа рабов, негров быстро приводят в чувство, после чего на борт корабля поднимаются агенты, которые покупают партию рабов для третьих лиц, или же негров отводят на публичную площадь и там выставляют на продажу с молотка, как скотину. Покупатели их разглядывают со всех сторон, щупают и торгуются.

Сколько новых мучений, сколько тяжелой работы обрушивается на этих несчастных негров, как только они попадают в новые руки! Почти два года уходит у них на акклиматизацию в другой части света, в течение которых треть рабов умирает. Их не убивают, потому что за них заплачено золотом, но их бичуют и избивают, после чего несчастные негры все-таки выздоравливают и снова принимаются за изнурительную работу. Рабов не оставляют жить вместе со своими родственниками, потому что вид страданий близких мог бы возбудить в них бунтарские мысли. Когда негр выбирает себе подругу, то ее вырывают из его рук, потому что она носит в своем чреве ребенка, который стоит золота».