Вопрос 5. Становление теории локальных цивилизаций. Понимание «цивилизации» в XX в.

Основателем современной цивилизационной теории по праву считается русский мыслитель Николай Данилевский (1822-1885), работа которого «Россия и Европа: взгляд на отношения славянского мира к Романо-Германскому» была впервые опубликована еще в 1869 году.

Книга писалась по следам событий Крымской войны (1853-1856 гг.) и Польского восстания (1863-1864 гг.). В это время началось объединение Германии под эгидой Пруссии. В ходе Крымской войны русский народ продемонстрировал чудеса героизма и самоотверженности, но ему противостояла экономическая, военная, дипломатическая мощь всей Западной Европы. Войны была проиграна Россией. Россия неожиданно для себя обнаружила в Европе своего главнейшего врага, стремившегося к ее ослаблению и разрушению формирующегося союза славянских народов. Причем не только правительства, но и общественное мнение Европы было поражены русофобией. Кризисная социально-политическая ситуация во второй половине XIX в. стимулирует развитие консервативного направления в русской общественной мысли, ярчайшим представителем которого был Данилевский. Созданная им концепция культурно-исторических типов призвана была обосновать дихотомию России и Европы и доказать самобытность русской и славянской культуры и ее великое предназначение.

Данилевский приходит к убеждению, что нет единой мировой цивилизации. Он выдвинул идею о разнородности цивилизаций, наличии множества несхожих, «своеземных» культурно-исторических традиций. Исторический процесс может быть представлен во всем своем многообразии лишь как жизнь отдельных общественных организмов в их внутреннем единстве. Эти общественные организмы он называет культурно-историческими типами. Прогресс с его точки зрения состоит не в том, чтобы «исходить все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, во всех направлениях». Он полагал, что вовсе не каждый народ способен выработать собственный культурно-исторический тип. В истории выработалось только 10 культурно-исторических типов: египетский, китайский, халдейский (или древнесемитический), индийский иранский, еврейский, греческий, римский, германо-романский (европейский), славянский. Выделил также 2 преждевременно погибших – мексиканский и перуанский.

Роль же других народов не была столь положительной. Они либо действовали в качестве «бичей Божьих», разрушителей дряхлых цивилизаций (гунны, монголы, турки), либо составляли «этнографический материал» для культурно-исторических типов (как, например, финны). Действующими культурно-историческими типами во второй половине ХIХ в., по его мнению, являются романо-германская цивилизация и завершающая стадию государственного становления – славянская. Данилевский выделяет три этапа, которые проживает любой культурно-исторический тип: этнографический или племенной, государственный и собственно цивилизацию. Время жизни локальной цивилизации 1000-1500 лет. Как и всякий живой организм, культурно-исторический тип проходит стадии зарождения, детства, юности, зрелости, старости и дряхлости. Объектом анализа для мыслителя выступает, главным образом, цивилизационный этап развития культурно-исторического типа, исследуя который он опирается на разработанную им самим естественную систему сходства и подобия общественных явлений. Данилевский применяет методику естественных наук к рассмотрению исторического процесса, считая, что любое общество, любая культура принадлежат и к природе, и к духовному миру. Данилевский одним из первых рассматривает историю человеческого общества как естественно-исторический процесс.

Определив, что такое культурно-исторический тип, мыслитель формулирует законы его формирования, те необходимые условия, которые позволяют этносу стать цивилизацией. Данилевский указывает пять законов развития цивилизаций.

Во-первых, цивилизацией может быть только семейство народов, между собой близких. Их этнографическая близость дополняется языковой общностью. Контакты племен приводят к их смешению и выделению доминирующих этносов с признаками своеобразного характера и психологического склада.

Во-вторых, народы, составляющие цивилизацию, должны обладать политической независимостью, территорией и возможностью ее защиты, то есть образовать государство.

В-третьих, народы, составляющие культурно-исторический тип, вырабатывают самобытную культуру в соответствии со своим психологическим типом и характером, причем «Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествующих или современных цивилизаций».

В-четвертых, цивилизация может достичь полноты лишь при многообразии составляющих ее этнографических элементов. Желательно, чтобы они составляли федерацию независимых государств.

В-пятых, цивилизация это завершение жизни культурно-исторического типа. В этот период народ творит, созидает высочайшие шедевры в культуре, политике, религиозной жизни в соответствии со складом своего характера, но Данилевский сравнивает этот период с жизнью одноплодных многолетних растений, у которых «период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения – относительно короток и истощает раз и навсегда их жизненную силу». Автор «России и Европы» подчеркивает, что народ творит именно в соответствии со сложившейся в ходе собственной истории самобытной традицией, эпигонство и подражательность, забвение национальных культурных истоков ведет культурно-исторический тип к гибели, то есть прекращению оригинальной исторической жизни.

Прежде всего, Данилевский выступает здесь критиком европоцентризма и одностороннего прогрессизма, предлагая циклическую интерпретацию исторического процесса. Культурно-исторические типы, будучи локальными, могут взаимодействовать между собой в разных временных пластах (диахронное взаимодействие) и в одном временном пласте (синхронное взаимодействие). Однако с прогрессом в сознании европейцев и отечественных либералов отождествляется западноевропейская индустриальная цивилизация. И цивилизованными считаются те народы, которые идут по западному пути, принимая в качестве образца западноевропейский вариант развития. По мнению Данилевского, «прогресс состоит не в том, чтобы все шли в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях, ибо доселе он таким именно образом проявлялся». Поэтому у каждого культурно-исторического типа своя задача и свой исторический путь, в этом и есть суть прогресса. Прогресс, по Данилевскому, это не общефилософская, а возрастная характеристика общественного организма. Те культурно-исторические типы, которые достигли стадии цивилизации, способны показать высокие темпы развития в различных областях: религии, эстетике, политике, науке, технике. Следовательно, понятия прогресса и застоя относительны. Любой культурно-исторический тип, достигший цивилизации, прогрессивен: «Везде же, где только гражданственность и культура могли развиваться, они имели тот прогрессивный характер, как и в Европе».

Рассматривая проблему взаимоотношений России и Европы, Данилевский утверждает, что «Европа» не географическое, а культурно-историческое понятие. Европа есть поприще деятельности романо-германской цивилизации, более того: «Европа есть сама германо-романская цивилизация. Оба эти слова – синонимы». Европейские народы характеризуются развитым чувством личности, индивидуализмом и состязательностью. Отсюда в основе европейского культурно-исторического типа агрессивность и насильственность. Европейская цивилизация всегда стремилась навязывать свой образ мыслей другим народам, стремясь подчинить их, таким образом, себе. Вне зависимости от состояния политической карты Европы, все европейцы сознают свои общие интересы и способны их отстаивать, как это было в период Крымской кампании. Основная опасность для российского государства все же не политическое давление со стороны Европы, а ее претензии на цивилизаторскую миссию и культурное господство. По убеждению Данилевского Европа чужда нам и враждебна. Она безопасна лишь тогда, когда враждует внутри себя.

Автор «России и Европы» подвергает критике широко распространенное мнение о существовании общечеловеческой цивилизации как неком образовании, преодолевшем национальную ограниченность. Он видит в этом подмену понятий, где общечеловеческое тождественно европейскому. На практике Англия, Франция, Германия - политические единицы, принадлежащие к одному культурно-историческому типу. Совершая подобный подлог, западные политики навязывают свои модели развития другим цивилизациям. Россия может обрести легитимность в глазах европейцев, только если утратит свой национальный облик. Европа не признает Россию и не желает принимать ее в семью своих народов, потому что видит в ней чуждое начало, т.к. Россию невозможно ассимилировать, лишить самобытной исторической жизни. Но Россия больна, и Данилевский определяет диагноз – это болезнь «европейничанье». Европейничанье поражает русское общество с эпохи петровских преобразований, первоначально поражая верхи, а затем проникая все глубже. Европейничанье приводит к смене политического курса, когда Россия, забывая о собственных интересах, отстаивает интересы европейские, заимствует их идеи и вкусы. Однако, несмотря на болезнь просвещенных верхов, простой русский народ сохранил основы своей национальной самобытности. Данилевский считал ненужной и вредной попытку подстроиться под европейскую цивилизацию. России необходимо преодолеть или творчески переработать европейские заимствования, в противном случае ей уготована судьба культурного придатка Европы, способного влачить лишь жалкое существование.

Романо-германский культурно-исторический тип переживает свой расцвет, за которым неизбежны упадок и гибель. Ни одна цивилизация, по убеждению Данилевского, не может жить вечно. В подтверждение этого тезиса философ приводит примеры великих цивилизаций прошлого и, прежде всего, Древнюю Грецию и Рим. На смену уходящей цивилизации приходит новое цивилизационное образование. Эстафету развития у одряхлевшей Европы должен принять русско-славянский культурно-исторический тип, более молодой, а, следовательно, и более прогрессивный. Европа, с точки зрения Данилевского, находится в завершающей цивилизационной стадии своего развития. Она достигла к середине ХIХ столетия вершин культурного творчества, на которое были способны ее народы. Однако это не означает культурную отсталость других народов, в том числе и славян. Просто Европа и Россия находятся в разных исторических возрастах – зрелости и юности. Европа достигла цивилизационной стадии, а Россия и славянство лишь завершают государственный этап своего становления.

Мыслитель предрекает великое будущее русско-славянскому культурно-историческому типу, но при условии, если народы, составляющие его, осознают свою самобытность. Автор «России и Европы» не сомневается в том, что русский народ одарен «замечательным политическим смыслом», для него всегда общественное выше личного. Путь выхода из геополитического, экономического и культурного кризиса мыслитель видел в присоединении к России всех славянских народов, в создании Всеславянской цивилизации. Объединение славянских народов под эгидой России неизбежно вызывает противодействие всей Европы (отсюда и Крымская война), поэтому миру славянскому предстоит борьба с миром романо-германским. У России только два пути: или приложить усилия к образованию Всеславянской цивилизации, или утратить свое всемирно-историческое значение. Объединенной Европе может противостоять только объединенное Славянство, цель которого не мировое господство, а ограничение подобных притязаний со стороны Европы и возможность самобытного развития.

Немецкий ученый, историк и математик Освальд Шпенглер (1880-1936 гг.) прославился как автор книги «Закат Европы» (1914 г.). Эта книга в короткий срок выдержала больше 30 изданий, ее по праву можно назвать бестселлером. Успех книги определялся тем, что она была написана живым художественным языком, насыщена огромным количеством символических образов, относящихся к самым разным отраслям знаний (от математики и физики до религии и мифологии).

Исходное понятие Шпенглера – жизнь как полнота и многообразие переживаний. Жизнь символически выражает себя в культуре – в человеческих верованиях, образах, архитектурных сооружениях. Жизнь глубже и богаче культуры.

Шпенглер нигде не ссылается на Данилевского, хотя обсуждает те же вопросы, что и Данилевский: о дискретном характере истории, о судьбах и своеобразии великих культур, о причинах их расцвета и гибели.

Этот мыслитель использовал категорию «культуры» как универсальную. Его интересует первичное мироощущение каждой культуры, из которого он выводит все богатство ее конструктивных форм. Каждая культура – одно из возможных решений проблемы человека. Человек свободное существо, которое всегда стоит перед выбором, вопрошая себя и Бога о судье и смысле жизни. По Шпенглеру, это даже не вопрос, а ощущение трагического контраста между сознанием ставшего, законченного и явленного в пространстве мира и ощущением становящегося, ускользающего от всяких определений и всякой оформленности внутреннего мира человеческого «я».

Культура, по Шпенглеру, возникает из стремления к самовыражению коллективной души народа. Родившись на фоне определенного ландшафта, «душа культуры» выбирает себе в качестве первосимвола, из которого, как из эмбриона, формируются затем все ее органы и ткани. Она стремится выразить себя в архитектурных, художественных, языковых, политических, философских формах. Как о человеке нужно судить не по его словам, а по манере, интонации и жестам, так и культуру следует изучать по ее «повадке», выразительным формам, по стилю. Стремясь к окончательному завершению, культура отчетливо выражает себя не в науке и философии, а в формах архитектуры, техники, идеологии, в том. Что Шпенглер называет «цивилизацией». Таким образом, О.Шпенглер ввел в оборот цивилизационных исследований категорию «стиль», как выражение существенного начала, образующего цивилизацию.

Шпенглер указывал на существование в истории 8 культур: египетской, индийской, вавилонской, китайской, греко-римской, византийско-арабской, майя, пробуждающийся русско-сибирский тип.

Шпенглер, как и Данилевский выступал против европоцентризма. Но все-таки признает за европейским человеком одно преимущество. По его мнению, европейца (интеллигента, философа) не может удовлетворить культура одной единственной точки зрения. Он стремится ухватить их все в одном единственном представлении, признавая при этом уникальность каждой. Такой взгляд, названный позднее «модернизмом», в отличие от классицизма, признающего одну систему истин, Шпенглер считает самым значительным переворотом в исторической науке. История не должна больше вращаться вокруг Европы. «Существуют расцветающие и стареющие культуры, народы, языки, истины, ландшафты, подобно тому, как существуют молодые и старые дубы и пинии… но не существует стареющего человечества. Существует множество в глубочайшем смысле отличных друг от друга скульптур, живописей, математик, физик, каждая со своей строго ограниченной продолжительностью жизни, каждая … имеет свое собственное цветение и плоды, свой собственный тип роста и смерти. Эти культуры, организмы высшего порядка вырастают с возвышенной бесцельностью, подобно цветам в поле».

Следует признать, что идея всемирно-исторического процесса у Шпенглера была еще более пестра и эклектична, чем у Данилевского. Шпенглер проводит жесткую границу между природой и историей, при этом историю он отождествляет с живым, становящимся, временным, процессуальным, а Природу – с мертвым, ставшим, вечным, статичным, пространственным и механическим. Никаких доказательств такой дихотомии Шпенглер не привел. В природе, он считал, существуют законы, причинность, обратимость во времени. Историю же следует творить и сопереживать, она измеряется во всём движении не законом, а судьбой, постигается не рассудком, а образной интуицией. Поэтому именно Шпенглер ввел в оборот такой термин, как «стиль» в качестве главного начала, образующего цивилизацию (гештальт). Ему было свойственно глубокое проникновение в стилевое своеобразие различных сфер духовной деятельности, видов искусства и его мастерство в формулировании этого своеобразия оказали заметное влияние на многие работы по истории цивилизаций и культур. Однако в основе его рассуждений лежит интуиция, а это ограничивает возможности его метода. Однако его значение состоит в том, что его работа утверждает идею множественности цивилизаций, а мировая цивилизация все более рассматривается как производное от локальных социокультурных систем.

Крупнейшим теоретиком локальных цивилизационных процессов по праву является Арнольд Тойнби (1889-1975 гг.). Тойнби начинает свое исследование с тезиса о том, что истинной областью исторического знания является не описание отдельных событий, сближенных в пространстве или времени, не история государств или политических систем, или же человечества в целом, а «цивилизация» в ее религиозных, территориальных и политических характеристиках. Прежде всего, он рассматривает проблемы, связанные с зарождением цивилизаций.

Рождение цивилизаций происходит при наличии двух специфических условий: присутствии в данном обществе творческого меньшинства и наличии среды, которая не является слишком неблагоприятной. Цивилизации разделяются им на три поколения:

1) Примитивные, маленькие, бесписьменные культуры. Их много, их возраст невелик. Они отличаются односторонней специализацией, приспособлены к жизни в конкретной географической среде. Государственность, образование, церковь, наука, искусство у них полностью отсутствуют. Эти культуры размножаются, подобно кроликам, и гибнут стихийно, если не вливаются, благодаря творческому акту, в более мощную цивилизацию второго поколения. Творческий акт затруднен статичностью примитивных обществ: в них социальная связь (подражание), регулирующая единообразие поступков и устойчивость отношений, направлена на умерших предков, на старшее поколение. В таких обществах правит обычай и инновации затруднены.

2) Иногда происходит резкое изменение условий жизни, которое Тойнби называет «вызовом». Из этой ситуации возможны два выхода. Первый, когда общество не может дать адекватного ответа, перестроиться и изменить образ жизни, продолжая жить так, как будто ничего не произошло, такая культура движется к гибели. Второй – происходит тогда, когда общество выделяет из своей среды творческое меньшинство, которое осознает вызов среды и способно дать удовлетворительный ответ. Эта горстка энтузиастов (пророков, жрецов, философов, ученых политиков) примером собственного бескорыстного служения увлекает за собой косную массу, и общество переходит на новый путь развития. Начинается формирование дочерней цивилизации, унаследовавшей опыт своей предшественницы, но гораздо более гибкой и многосторонней. Согласно Тойнби, культуры, живущие в комфортных условиях, не получающие «вызова», находятся в состоянии стагнации. Только там, где возникают трудности, где ум людей возбуждается в поисках выхода и новых форм выживания, создаются условия для рождения цивилизации более высокого уровня.

Согласно закону «золотой середины», вызов не должен быть ни слишком суровым, ни слишком слабым. В первом случае не последует адекватного ответа, а во втором – непреодолимые трудности могут в корне пресечь зарождение цивилизации. Конкретные примеры вызовов, известные из истории, связаны с иссушением или заболачиванием почв, наступлением враждебных племен, вынужденным изменением мест жительства. Наиболее распространенные ответы: переход к новому типу хозяйствования, создание ирригационных систем, формирование мощных властных структур, способных мобилизовать энергию общества, создание новой религии, науки, техники.

В цивилизациях второго поколения социальные связи направлены на творческие личности, которые ведут за собой первопроходцев нового порядка. Цивилизации второго поколения динамичны, они создают большие города, вроде Рима или Вавилона, в них развивается разделение труда, товарный обмен, рынок. Возникают слои ремесленников, ученых, торговцев, людей умственного труда. Утверждается сложная система рангов и статусов. Здесь могут развиваться атрибуты демократии: выборные органы, правовая система, самоуправление, разделение властей.

Возникновение вторичной цивилизации не предрешено. Её появление обусловлено необходимостью стечения многих обстоятельств и условий. Если это не всегда имеет место, некоторые цивилизации оказываются недоразвитыми, застывшими (полинезийцы, эскимосы).

Он подробно исследовал вопрос о возникновении цивилизаций второго поколения, их он выделял четыре: египетско-шумерская, минойская, китайская и южноамериканская. Он считает, что цивилизации возникают в результате мутаций первичных культур, которые происходят в зависимости от комбинации множества причин. Предсказать мутацию трудно, как результат карточной игры.

Растущая цивилизация представляет собой единство. Ее структура состоит из творческого меньшинства, которому подражает и за которым добровольно следует большинство. В таком обществе нет братоубийственной борьбы, жесткого социального размежевания, такое общество отмечено духом солидарности.

3) Цивилизации третьего поколения формируются на основе церквей: из первичной минойской рождается вторичная эллинская, а из нее – на основе возникшего в ее недрах христианства – формируется третичная, западноевропейская. Всего, согласно Тойнби, к середине ХХ в. из трех десятков существовавших цивилизаций сохранилось семь или восемь: христианская, исламская, индуистская и др. Существенная черта концепции Тойнби – тесная связь цивилизации с религией, которая формируется не изначально, но в ходе нарастающего кризиса и надлома цивилизации и становится духовным ответом на этот кризис. На материале различных религий Тойнби показывает подчиненность облика богов и принципов религии задачам цивилизационного устроения. Важнейшая функция религии по Тойнби – объединение разнородного конгломерата людей, для которых ослабли или нарушены первичные социальные связи и которые сталкиваются с государством как репрессивным началом. Такое население нуждается в общем прикрытии под одной крышей от бед и невзгод, от социального и политического разлада. Тойнби усматривает типологическое различие религий, которое состоит в том, насколько велик потенциал широты ее духовного охвата. Наибольший потенциал он видит в исламе, христианстве и особенно в буддизме.

Подобно своим предшественникам Тойнби признает циклическую схему развития цивилизаций: рождение, рост, расцвет, надлом и разложение. Но эта схема не является фатальной. Гибель цивилизаций вероятна, но не неизбежна. Цивилизации, как и люди, недальновидны, они не осознают до конца своих действий и важнейших условий, обеспечивающих их процветание.

Тойнби использует для объяснения исторического процесса вполне реалистические понятия. Главная идея – механизм «вызов-ответ». Другая важнейшая в его концепции идея – различие между творческим меньшинством и пассивным большинством, которое Тойнби называет пролетариатом. Развивается культура до тех пор, пока не прервется цепочка «вызов – ответ». Элита занимает творческую позицию, пролетариат ей доверяет. Когда элита не способна дать эффективного ответа пролетариату, тогда начинается надлом цивилизации. Выходом из этого положения Тойнби считает «трансфигурацию» - духовную перестройку, которая должна привести к формированию новой, высшей религии и дать ответы на вопросы, поставленные новыми обстоятельствами. Но осуществится ли духовная перестройка или нет, зависит от множества факторов, в том числе от искусства и самоотверженности правящих элит, степени одухотворенности пролетариата. Последний может искать и требовать новой истинной религии или удовлетвориться суррогатом, каковым стал, например, марксизм, в течение жизни одного поколения превратившийся в пролетарскую религию.

Основное отличие стадии роста от стадии разложения состоит в том, что на стадии роста общество находит успешный ответ на постоянно возобновляющиеся вызовы, а на стадии дезинтеграции оно неспособно справиться с вызовом. Стадия надлома характеризуется следующими тремя моментами: недостатком созидательной силы у элиты, отказом большинства подражать меньшинству и вытекающим из этого распадом социального единства в обществе. Для удержания своего прежнего положения, которого оно теперь не заслуживает, господствующее меньшинство использует силу, создаются универсальные государства, наподобие Римской империи. Стадия упадка состоит из надлома, разложения и гибели. Между надломом и гибелью иногда проходят столетия. Большинство цивилизаций оказалось обречено на гибель.

В противовес идеям Шпенглера, для которого исторический процесс представляет собой мозаику отдельно существующих и не связанных между собой цивилизаций, Тойнби ищет прочное основания для объединения человечества, пытается найти идеи для мирного перехода к «вселенской церкви» и «вселенскому государству». Вершиной земного прогресса, по Тойнби, явилось бы создание «общины святых». Ее члены были бы свободны от греха и способны, сотрудничая с Богом, ценой тяжких усилий трансформировать человеческую природу. Только новая религия, выстроенная в духе пантеизма, смогла бы примирить враждующие группы людей, сформировать экологически здоровое отношение к природе и тем самым спасти человечество от гибели.

При анализе цивилизационной проблематики важно остановиться на таком ярком явление в европейской философии как экзистенциализм. Упоминания об этом духовном движении появились в конце 20-х годов ХХ века. Экзистенциализм – философское выражение глубоких потрясений, постигших западную цивилизацию в первой половине ХХ века. У поколения, пережившего первую мировую войну, обманчивую стабилизацию 20-30-х годов, период фашизма, гитлеровскую оккупацию, эта философия вызывала интерес потому, что обратилась к проблеме критических, кризисных ситуаций, попыталась рассмотреть человека в претерпевании жестоких исторических испытаний.

Ярчайшим представителем экзистенциализма в Германии был К.Ясперс (1883-1969). Главной характеристикой человека и его бытия (культуры) является их историчность. Природа, подчиняясь законам природы, не имеет истории, и человек историчен только как духовное, а не природное существо. Человечество имеет единую цель развития и единые корни, которые были заложены в 8-3 вв. до н.э. Этот период он называл «осевым временем».

Если философия классического периода ставила в центр внимания духовную активность людей, реализующуюся в научном и художественном творчестве, в создании и совершенствовании политических учреждений, то экзистенциалистская философия сосредоточена на проблеме духовной выдержки человека, заброшенного в иррациональный, вышедший из-под его контроля поток событий. Экзистенциализм справедливо называют «философией кризиса», он отталкивается от наиболее радикальных форм разочарования в теориях линейного развития культуры и истории, которое с 20-х годов ХХ века охватывает достаточно широкие слои населения. Своеобразие этого направления философии состоит в том, что он протестует против личной капитуляции перед «глобальным кризисом» и пытается сформулировать новые общемировоззренческие постулаты.

Экзистенциалисты считают, что катастрофические события новейшей европейской истории обнажили неустойчивость, хрупкость, неустранимую конечность всякого человеческого существования; не только индивидуального, но и родового, общеисторического. Вот почему самым адекватным и глубоким знанием о природе человека они признают сознание собственной смертности и несовершенства, которым обладает каждый, даже самый непросвещенный и замкнутый в своем обыденном опыте индивид. К.Ясперс называет это сознание «единственным небожественным откровением», М.Хайдеггер определяет человеческое бытие как «бытие-к-смерти». Представление о смерти как самоочевидной и естественной границе всех человеческих начинаний занимает в экзистенциализме такое же место, как и в религии, хотя в отличие от религии, экзистенциализм не предлагает индивиду никакой потусторонней перспективы. Индивид при этом не должен убегать от сознания своей смертности и потому высоко ценить все то, что напоминает индивиду о суетности его практических начинаний. Этот мотив ярко выражен в учении о «пограничных ситуациях» - безвыходных, предельных жизненных обстоятельствах.

Оригинальное решение кризиса философии культуры после Мировой войны предложил экзистенциализм. В 1931 г. вышла в свет книга Ясперса «Духовная ситуация эпохи», содержавшая новый неожиданный диагноз послевоенного массового сознания.

Согласно Карлу Ясперсу (1883—1969), природа, подчиняясь законам эволюции, не имеет истории, и человек историчен только как духовное, а не природное существо. В этом смысле “природа человека — его искусственность”. Уже около 20 тыс. лет назад человек, овладев изготовлением орудий труда, огнем, а главное — речью, вступил, по Ясперсу, в “доисторию”, чтобы в течение последующих 15 тыс. лет завершить свое формирование, наполняя природное существование духовным: создать мифологическую картину мира и дать себе сообразно ей правила надбиологического поведения — табу. Последние два достижения Ясперс считает рубежом перехода абсолютной доистории в относительную—возникновение к 4-му тысячелетию до н. э. великих древних культур в Месопотамии, Египте, Китае, Индии. Историчность человека, таким образом, по Ясперсу, состоит в приращении его духовного содержания, историчность культуры —в непрерывном переходе от одной новации к другой. Абсолютная и относительная доистории — две фазы развития: на первой завершается духовное становление человека и только на второй стадии возникают древние культуры, вполне отвечающие понятию культуры. По Ясперсу, только здесь, в мифологии, в поле сознательного соотнесения познаваемого окружающего мира с нормами и целями человеческих взаимоотношений, произошло целостное осмысление существования человека. Так, на историческом материале Ясперс примыкает к кантовской трактовке существа культуры. Но в отличие от Канта Ясперс обращает особое внимание на процесс общения между людьми, опосредующий и отношение их к предметному миру, на роль коммуникации в историчности человека и культуры.

В бытии человека Ясперс выделяет несколько уровней. Первый из них представляет существование человека как тела, на этом уровне коммуникация подчинена принципу полезности.

Второй уровень в бытии человека представляет сознание в том, что делает его тождественным сознанию других людей. Этот уровень в бытии людей Ясперс называет «предметным сознанием». Здесь коммуникация происходит на основе права и на основе сознания вообще и рассудка.

Третий, более высокий уровень бытия человека, Ясперс называет «разум» или «дух», определяемый как «целостность …мышления, деятельности и чувства, эта категория отличается от «рассудка» как «временное событие» от вневременной структуры. «Коммуникация в сфере духа, говорит Ясперс, - есть создание из общественной субстанции идеи целого…». Отдельный человек видит тут смысл своего существования как часть социального целого и определяется им.

Три типа коммуникации складываются полностью в великих культурах древности» и соответствуют строению исторического Я человека того времени. Однако эти три уровня не достигли самой глубинной основы личности – экзистенции. Экзистенция ускользает при изучении человека как части предметного мира, она не может быть опредмечена. Однако экзистенция может сообщаться с другой экзистенцией они существуют друг для друга как особая трансцендентная реальность. Именно трансцендентное придает смысл экзистенции, который открывается человеку только в “пограничной ситуации”, когда он вырывается из круга обыденных забот, естественных привязанностей и осознает свою жизнь как “бытие к смерти”. Только тогда возникает и возможность экзистенциального общения. Этого типа коммуникации не знал человек древних культур, он не достиг подлинного самосознания, а культуры оставались как бы покрытыми духовной пеленой. Разум человека продолжал дремать, не потому, что он не знал, что умрет (этим знанием он изначально отличается от животного), а потому, что это не было для него трагедией. “Дотрагическое знание замкнуто, завершено в себе, — пишет Ясперс. — Ему ведомо страдание человека, его горе и его смерть. Глубокая печаль выражается в знании о вечном круговороте жизни и смерти, смерти и возрождения, о вечном возвращении. Умирающий и воскресающий Бог, празднование времен года как явлений этого умирания и воскресения — это основная действительность. Почти повсеместно распространены мифологические представления о богине-матери как подательнице жизни и богине смерти, всеобщей матери и кормилице, благодаря чьей любви все произрастает и созревает, но которая все принимает назад в свое лоно, безжалостно убивает, уничтожает в чудовищных катастрофах. Эти представления - еще не трагическое знание, они дают успокоительное знание бренности всего сущего... Это, по сути, знание неисторическое. Во все времена существует одна и та же действительность”.

Приблизительно 800—200 лет до н. э. в Китае, Индии, Европе наступил период коренного изменения в понимании человеком мира и себя самого, который Ясперс назвал осевым временем. За мифологической картиной открывается ужас реального бытия, и человек впервые трагически осознает конечность собственной жизни, ставит “последние” вопросы о высшем смысле бытия. С этого одухотворенного человека возникли, по Ясперсу, подлинная история, новый тип культуры, порожденный стремлением к безграничной коммуникации, свободному осуществлению личности на основе экзистенции. “Началась борьба рациональности и рационально проверенного опыта против мифа (логоса против мифа), затем борьба за трансцендентного Бога... Божество неизмеримо возвысилось посредством усиления этической стороны религии. Миф же стал материалом для языка, который уже выражал не исконное его содержание, а нечто совсем другое, превратив его в символ”. Миф, потеряв для человека осевого времени прежнюю истинность, уступил место трагедии: осознанию существования на грани природного мира с трансцендентным. Стремлением преодолеть трагизм бытия проникнуты три сферы новой культуры, возникающие в относительной самостоятельности: искусство, философия, религия. В отличие от мифа они вырываются за пределы замкнутого самоуспокоенного сознания, его привычной символики, к миру незнаемому (ноуменальной свободы, по Канту) — единственное знание о нем заключается для человека в несомненности его собственного существования — к трансцендентному, которое является поэтому объектом веры.

В духе Канта Ясперс трактует роль искусства в культуре. Он утверждает: “Мы видим вещи такими, как ими нас учит их видеть искусство, — пишет он. — Мы воспринимаем пространство через те формы, какие придает ему архитектор, мы переживаем ландшафт так, как он организован религиозной архитектурой... Мы воспринимаем природу и человека так, как нам раскрывает их сущность пластика, рисунок, живопись”. Вместе с Кантом Ясперс разделяет искусство на два основные вида: первый из них вызывает при восприятии эстетическое удовольствие от гармоничной игры душевных сил, красота мира в нем представлена как символ нравственности. Этот тип искусства, относимый Кантом к прекрасному, согласно Ясперсу, не проникает в глубины личности в силу своей сим