Тема 3. Специфика литературы как вида искусства

 

Художественная литература принадлежит к более обширной сфере человеческой деятельности – искусству. Словесное художественное произведение – это, с одной стороны, объективная данность. Но с другой стороны, вне воспринимающего сознания оно не существует, и здесь необходимо говорить о субъективной данности эстетического переживания. С третьей стороны, смысл художественного произведения имеет интерсубъективную (межличностную, дискурсивную) природу.

Для того чтобы воспринимать словесное искусство адекватно, мы должны понимать природу словесного искусства, произведение как объективную данность, законы, по которым оно создается. Художественный текст предельно упорядочен и предельно смыслосообразен. В одной из современных литературоведческих концепций, автором которой является В.И. Тюпа, предпринята попытка сформулировать эти законы словесного искусства.

Понятие художественности (как и определение «художественный») служит для указания на специфику искусства, его содержанием является то, что отличает данный род деятельности (способ мышления, область культуры) от философии и религии, от науки и публицистики, производительного труда и политики.

Основу специфики искусства составляет его эстетическая природа. Творчество художника есть деятельность, удовлетворяющая эстетические потребности духовной жизни личности и формирующая сферу этических отношений между людьми. Художественность является высшей культурной формой эстетического отношения человека к миру, поскольку «эстетическое вполне осуществляет себя только в искусстве» (М. Бахтин).

В.И. Тюпа формулирует следующие законыискусства (законы художественности).

1. Закон целостности предполагает внутреннюю завершенность (полноту) и сосредоточенность (неизбыточность) художественного целого. В принципе это означает предельную упорядоченность формы произведения относительно его содержания как эстетического объекта; в тексте шедевра нет ничего случайного, безразличного, необязательного. Однако история литературы знает и такие неоконченные тексты («Кому на Руси жить хорошо» Н.А. Некрасова) или намеренно оборванные автором («отрывок» А.С. Пушкина «Осень»), которые являются достаточными объективными предпосылками для возникновения внутренней целостности произведения и полноценного эстетического отношения к нему.

2. Эмоциальная рефлексия как своего рода «механизм» эстетического переживания порождает художественный закон условности. Даже самое жизнеподобное искусство сплошь условно (конвенциально, знаково), поскольку призвано возбуждать не прямые эмоциональные аффекты, но текстуально опосредованные «переживания переживаний». Если на театральной сцене, представляющей трагедию, прольется настоящая кровь, эстетическая ситуация будет разрушена. В соответствии с законом условности произведение искусства не сводится к тексту, а представляет собой некий конвенциональный мир.

Условен язык художественного произведения. Творец художественного мира, автор произведения обращается к нам не на житейски практическом языке слов, а на художественном языке, который является вторичным. Так, о своем реальном горе, которое выступает как переживание нравственное и духовное, человек может высказаться, используя житейский язык, первичную знаковую систему. Чувство же, высказываемое в элегии, сочиненной по поводу утраты, – это уже переживание вторичное и опосредованное (в частности, опосредованное жанровой традицией написания элегий). Эмоциональная рефлексия здесь требует от автора творческого самообладания и обращения к вторичной знаковой системе – языку элегической поэзии.

Ни одно слово художественного текста не следует соотносить непосредственно с личностью писателя. В литературных произведениях высказываются либо альтернативные автору фигуры (персонажи), либо его заместители (повествователи, лирические субъекты). И те и другие в конечном счете обладают статусом литературных героев. Даже в самой интимной автобиографической лирике автор – не тот, кто говорит, а тот, кто этого говорящего слышит, понимает, оценивает как «другого». «От себя» писатель высказывается лишь в текстах, лишенных художественности (интервью, мемуары, эссе, письма), где он говорит о себе, о своей жизни реальной.

3. Закон внутренней адресованности осознан теорией литературы относительно недавно. Лишь в XX в. становится ясно, что художественное целое, именно как целое, всегда направляется к более или менее далекому, неизвестному адресату, в существовании которого поэт не может сомневаться, не усомнившись в себе. Внешняя адресованность литературного текста (посвящения, обращения к читателю) для искусства факультативна и отнюдь не характеризует его художественной специфики. Последняя состоит в том, что произведение – в силу своей условной целостности (замкнутости и сосредоточенности) – заключает в себе уготованную читателю-адресату внутреннюю точку зрения, с которой оно только и открывается во всей своей целостности.

«Искусство, – утверждал А.А. Потебня, – есть язык художника, и как посредством слова нельзя передать другому своей мысли, а можно только пробудить в нем его собственную, так нельзя ее сообщить и в произведении искусства»; содержание художественного произведения «действительно условлено его внутреннею формою, но могло вовсе не входить в расчеты художника», поэтому «сущность, сила такого произведения не в том, что разумел под ним автор, а в том, как оно действует на читателя или зрителя…». Эстетическая адресованность художественного целого состоит не в сообщении некоторого готового смысла, а в приобщении к определенному способу смыслопорождения. Произведение подразумевает адресата, для которого художественное восприятие станет не разгадкой авторского замысла, но индивидуальным путем к общему смыслу.

Поскольку художественность не сводится к эстетическому отношению, являясь сверх того сотворением новой (художественной) реальности, а также совершенно особой формой знания о жизни, непереводимой в логические понятия науки или философии, постольку в искусстве имеют место еще два закона.

4. Закон индивидуации (творческой оригинальности) предполагает, что только нечто поистине уникальное, невоспроизводимое может считаться произведением искусства, а не продуктом ремесленной деятельности. Ф.В. Шеллинг, подобно Канту, полагал, что «основной закон поэзии есть оригинальность». Оригинальность художественного творения не только служит самовыражением индивидуальной личности художника, но и апеллирует к индивидуальности восприятия, пробуждает и активизирует самобытность читателя, зрителя, слушателя.

5. С другой стороны, закон генерализации, трактуемый рядом теоретиков как «закон творческой типизации», усматривает в художественности предельную меру обобщения личностного опыта присутствия индивидуального человеческого «я» в мире. По Шеллингу, «чем произведение оригинальнее, тем оно универсальнее».

Художественные тексты способны запечатлевать самые разнообразные (в частности научные) знания о мире и жизни, однако все они для искусства необязательны и неспецифичны. Собственно же художественное знание, по мысли Б.Л. Пастернака, доверенное романному герою, – это «какое-то утверждение о жизни, по всеохватывающей своей широте на отдельные слова не разложимое», а в то же время «узкое и сосредоточенное», в конечном счете, «искусство, в том числе и трагическое, есть рассказ о счастье существования». Предметом такого знания является специфическая целостность феноменов человеческого бытия: я-в-мире, или, говоря современным философским языком, экзистенция – специфически человеческий способ существования (внутреннее присутствие во внешней реальности). Всякое «я» уникально и одновременно универсально, «родственно» всем; любая личность является таким я-в-мире. Никакому логическому познанию тайна внутреннего «я» (ядра личности, а не ее оболочек: психологии, характера, социального поведения) в принципе недоступна. Между тем художественная реальность героя – это еще одна (вымышленная, условная) индивидуальность, чьей тайной изначально владеет сотворивший ее художник. Художественный образ – это тоже кажимость, то, что не существует в первичной реальности, но существует в воображении («незримый рой гостей, знакомцы давние, плоды мечты моей» – Пушкин «Осень»). Даже запечатленные в произведении исторические лица – это не простое воспроизведение, а сотворение аналога, наделенного семиотической значимостью и эстетически концептуальным смыслом. Это проявляется прежде всего в том, что герой – вымышленная автором человеческая личность. Таковы Димитрий Самозванец Сумарокова, Борис Годунов и Гришка Отрепьев у Пушкина в «Борисе Годунове», Пугачев в «Капитанской дочке», Наполеон и Кутузов в «Войне и мире» Толстого, Петр Первый в романе А. Толстого. Постигая художественный образ, мы постигаем тайну внутреннего «я», ядра личности, а по сути, концепцию личности в произведении. Приобщение к пониманию заложенной концепции личности обогащает наш духовный опыт личностного присутствия во внешнем мире и составляет своего рода стержень художественного восприятия.

 

Рекомендуемая литература по теме

Тюпа, В.И. Художественный дискурс (введение в теорию литературы) / В.И. Тюпа. – Тверь, 2002.

Борев, Ю.Б. Эстетика. Теория литературы: энциклопедический словарь терминов. – М., 2003.