Проблема выживаемости национального государства

Реальностью стал тот факт, что самостоятельно начинают действовать регионы, которые играют все большую роль в сфере международных отношений. В частности, они стали немаловажным фактором формирования единой Европы. Это дало некоторым исследователям право говорить о «Европе регионов». Другими словами, рост интернационализации и взаимозависимости сопровождается одновременной фрагментацией на субнациональные единицы внутри отдельно взятых стран.

Существенным фактором, влияющим на тенденцию трансформации суверенитета национальных государств, стало выдвижение на передний план международной политики проблемы защиты прав человека. Разумеется, сама концепция защиты прав человека отнюдь не нова — в той или иной форме реализации ее положений добивались многие социальные и политические движения и организации на протяжении всего XX столетия как на Западе, так и на Востоке. Эта борьба нашла свое логическое воплощение во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 г.

Как известно, вслед за этой Декларацией был принят ряд основополагающих международных актов, призванных обеспечить международно-правовую базу для гарантии прав и свобод личности независимо от национальности, социального происхождения, религиозной веры и т. д. Они стали составной частью международного права. Примером таких актов служит Европейская конвенция по правам человека от 4 ноября 1950 г.

Государства, подписавшие Европейскую конвенцию, взяли на себя обязательства разрешать своим гражданам обращаться с жалобой в Европейскую комиссию по правам человека в случае нарушения их прав и свобод. Все же в силу комплекса причин проблема прав человека стала эпицентром политической борьбы в последние два-три десятилетия. Следует признать, что в данном вопросе мировое сообщество добилось беспрецедентных успехов. Тем не менее многие страны все еще далеки от того, чтобы признать права и свободы общечеловеческими ценностями. Показательно, что на Конференции по правам человека, состоявшейся в 1993 г. в Вене, лишь несколько азиатских стран, в том числе Япония и Республика Корея, поддержали резолюцию, призывающую рассматривать права человека в качестве универсальных ценностей.

Концепция прав человека, а также разработанные и принятые на ее основе международные правовые нормы представляют обоюдоострое оружие. Дело в том, что, с одной стороны, они направлены на сдерживание потенциальных и реальных устремлений властей того или иного национального государства нарушить права своих граждан. Эти нормы сыграли и продолжают играть исключительно важную роль в защите прав человека. Но, с другой стороны, придание приоритета гуманитарному праву и основанному на его принципах гуманитарному интервенционизму перед традиционным международным правом способствует размыванию принципа национального суверенитета. При определенной трактовке права народов на самоопределение могут оказаться в противоречии с принципом территориальной целостности и нерушимости границ.

В результате до сих пор такие, казалось бы, почти бесспорные принципы, как неприкосновенность государственных границ, невмешательство во внутренние дела, национальный суверенитет и др., меняются и могут подлежать переоценке. Здесь проблема состоит в том, что при определенных условиях реализация данного принципа способна стимулировать деятельность разного рода радикальных религиозных и этнических меньшинств и группировок.

Этим во многом объясняются характерные для современного мира тенденции к децентрализации, автономизации, федерализации, независимости, сепаратизму и т. д. Речь идет, например, об активизации деятельности сепаратистов ЭТА в Испании, франкоязычного населения Квебека в Канаде, распаде СССР и Югославии, движении тибетцев в Китае, не прекращающаяся напряженность между Индией и Пакистаном. Длительная борьба фламандцев за автономию в конечном счете привела к трансформации ранее унитарного государства Бельгии в федерацию. В этой связи нельзя не упомянуть тот факт, что сепаратизм стал одной из самых серьезных проблем в большинстве регионов мира.

Констатируя эти реалии, некоторые аналитики пришли к выводу, что государство потеряло или теряет статус главного и даже единственного субъекта политики в сфере международных отношений. Утверждается, что в наши дни оно уже не представляет собой самодостаточное политическое или экономическое образование, а служит лишь фрагментом, частью более широкого образования — всемирной политической системы, мировой экономики, мирового сообщества.

Более того, предпринимаются попытки обосновать тезис о неминуемом отмирании национальных государств и исчезновении госу-

дарственных границ. Так, еще в 1980 г. известный американский политолог Дж. Розенау допускал возможность «трансформации и даже краха системы государств-наций в том виде, в котором она существовала в течение последних четырех столетий». Но справедливости ради следует отметить, что он одновременно не отрицал возможность сохранения национальных государств как главных акторов международной жизни.

Развивая свои мысли, несколько позже Дж. Розенау пришел к выводу, что выделились «два мира мировой политики»: один, состоящий из суверенных национальных государств, и другой — из негосударственных организаций, объединений, корпораций и т. д. Он предлагал заменить эти понятия другим, призванным адекватно отразить новые структуры и процессы. Наиболее приемлемым, по его мнению, является понятие «постмеждународная» политика — по аналогии с такими понятиями, как «постиндустриальное», «постсоциалистическое», «постидеологическое» общество или «постмарксизм», «постмодернизм» и др.

Очевидно, что при таком положении вещей возникают проблемы выживаемости национально-государственного суверенитета, соотношения национального самосознания и интернационализма, глобализма и локализма и т. д. Не случайно в наши дни традиционные инструменты социального контроля стремительно теряют способность эффективно бороться против преступности, наркомании и наркобизнеса и многих других социальных недугов.

Подвергаются эрозии нормы, обеспечивающие единство общества и государства, ставится под сомнение роль самого суверенного национального государства как центрального субъекта международных отношений. Приобрела популярность идея о том, что так называемая «державная» концепция в международных отношениях безнадежно устарела, что взгляд на государства как главных субъектов международных отношений не соответствует реальностям мирового развития. Более того, постепенно утверждается мнение о том, что национальное государство превращается в пережиток прошлого. Придерживающиеся подобных установок авторы идут настолько далеко, что считают возможным отказаться от принципа национального суверенитета.

С учетом всего изложенного можно утверждать, что конец XX — начало XXI в. стали критическим периодом для судеб и перспектив сохранения и развития государств как одного из ключевых в самоорганизации человеческих сообществ. Создается впечатление, что переживает кризис не та или иная форма государства, а сам феномен

государства как такового. При таком положении возникает вопрос: не стало ли суверенное национальное государство в качестве главного актора международной политики достоянием истории? На этот вопрос можно ответить так: вряд ли следует ожидать, что в обозримой перспективе человечество пойдет по пути создания модели какого бы то ни было единого мирового государства.

Более того, нет никаких гарантий — и это подтверждает исторический опыт, — что наиболее могущественные акторы не будут навязывать миру силой или иными средствами собственную модель как оптимально отвечающую интересам всего человечества. Не приходится удивляться тому, что ряд политологов, преимущественно американских, предлагают глобальные концепции, основанные на разных вариантах «американской модели» мирового порядка.

Очевидно, что подобные сценарии мирового развития отнюдь не могут устраивать большинство народов и государств земного шара. Весь опыт состоявшейся истории человечества показывает, что государства, будучи незаменимыми формами политической организации народов, при всех процессах глобализации, во всяком случае в обозримой перспективе, не могут быть списаны в архив истории.