Парень пригласил свою подругу в кино на приключенческий фильм. У входа в кинотеатр он сообщил девушке, что уже смотрел эту картину и получил такое удовольствие, что решил сходить на нее еще раз.

В середине фильма он вдруг говорит подруге:

— На что спорим, когда герой дойдет до двери квартиры, он не войдет внутрь.

— Это нечестно, ты уже видел фильм, — рассердилась девушка.

— Да. На что спорим, что он не войдет...

Девушка не ответила. По ходу картины герой вошел в квартиру, и его жестоко избили те, кто его там ждал.

Парень повернулся к девушке, глядящей на него в испуге, и объяснил:

Просто я подумал, что после вчерашней взбучки он туда больше не пойдет...

 

Шаг 19

Начни все сначала

Если в предыдущей главе я попытался напомнить как важно ошибаться, чтобы потом учиться на своих ошибках, в этой я дам высочайшую оценку смелости и упорству людей, способных начать все сначала. В конечном счете именно это необходимо, чтобы добраться до нужного места, каким бы обыденным, земным или недостижимым оно ни было.

На вашем жизненном пути вы не раз заходили в тупик, попадали в безвыходное положение, куда вас приводили серьезные, подчас неисправимые ошибки. В такие моменты стоит вспомнить об этом шаге. И принять решение начать все сначала.

Тысячи лет назад Гераклит сформулировал этот шаг, который вы должны сделать, в одной фразе, демонстрирующей несокрушимую истинность очевидного: «В одну реку нельзя войти дважды». (Прим. Гераклит (544—483 гг. до н. э.) древнегреческий философ, автор трактата «О природе»).

Начать все сначала — значит восстановить в памяти все, чему вы научились на собственных ошибках во время предыдущего этапа пути, и попытаться обнаружить новые ошибки нового этапа. То есть не стоят совершать то, что вы уже совершили. Смысл этого шага — возвращение назад, к тому месту, где вы сбились с дороги или где дорога оборвалась. А когда вы вернетесь, поймете — теперь все будет иначе: и сама ситуация, и место, в котором она произошла. И хотя кажется, что вы сами остались прежним, на самом деле вы тоже изменились.

Десять лет назад я получил почетное право участвовать в созванном в Риме конгрессе на тему «Общение и изменения». Это была моя вторая поездка в Европу, и я планировал после конгресса заехать в Таормину.

Никакими словами невозможно описать этот прекраснейший город Сицилии. Пейзажи, люди, обнесенная крепостной стеной цитадель на горе, узкие улочки, по которым невозможно проехать на автомобиле. Изумительный вид на Средиземное море и, конечно же, Этна — вулкан, который дымит не переставая, напоминая всем, что он не умер, а просто спит. Одного дня, проведенного в этом городе роде, хватает, чтобы понять произведения гениального Луиджи Пиранделло и роман Сильвины Бульрих «Ты не забудешь Таормину». (Прим. Пиранделло, Луиджи (1867-1936) — итальянский драматург, романист и новеллист, лауреат Нобелевской премии. Бульрих, Сильвина (1915-1990) - аргентинская поэтесса и романист.)

Это путешествие запомнилось мне по многим причинам, но особенно часто я вспоминаю разговор с Джованни. Этот тридцативосьмилетний сицилиец атлетического телосложения был хозяином небольшого бара в Николози, деревушке на восточном склоне вулкана.

У Этны два склона, один — крутой, а другой — пологий. На первый изливается лава, когда начинается извержение, но второй склон безопасный, потому что лава туда не доходит. Но Николози стоит как раз на восточном, крутом склоне, она построена на расстоянии восьми километров от кратера Этны. Улицы деревни покрыты лавой, а сама она перестраивалась уже семь раз, после каждого извержения Этны, но всегда на одном и том же месте.

— Почему вы ее вновь строите здесь раз за разом?— спросил я, заранее зная ответ.

— Посмотрите, — сказал мне Джованни, указывая пальцем в сторону Средиземного моря. — Посмотрите на море, берег, горы и город…. Это самое красивое место на свете. Так всегда говорил мой дед.

— Но вулкан, — возразил я ему, — он же действующий! Извержение может начаться в любой момент.

— Знаете, синьор, Этне чужды капризы и коварство, вулкан нас всегда предупреждает, никогда не извергается неожиданно.

И как нечто само собой разумеющееся Джованни добавил:

— Когда мы знаем, что лава вот-вот «разольется», мы уходим.

— А как же вещи? Мебель, телевизор, холодильник, одежда? — недоуменно спросил я, — Вы же не можете забрать всё с собой.

Джованни посмотрел на меня, глубоко вздохнул, запасаясь терпением, необходимым мудрецам в разговоре с людьми непросвещенными, и произнес:

— Разве в вещах дело, синьор! Мы живы, а все остальное можно купить или построить заново.

В конце 2005 года все газеты опубликовали чудовищные снимки извергающегося вулкана Этна, в очередной раз стирающего деревушку Николози с лица земли. Жертв не было. Люди эвакуировались до того, как лава уничтожила каждую стену, каждое дерево, каждый балкон и каждый цветок

Мне не довелось больше встретиться с Джованни, но, закрывая глаза, я вижу, как он и его соседи, когда опасность уже миновала, поднялись вверх по крутому склону и за несколько недель восстановили деревню, чтобы начать свою жизнь с «нуля», уже в восьмой раз.

Позиция жителей деревушки Николози должна послужить всем уроком. Какой бы трудной ни казалась задача, каким бы печальным ни был опыт и дорогостоящей — ошибка, всегда существует возможность начать все сначала. Об этом следующая история.

Учительница обществоведения вошла в класс, улыбаясь как-то особенно. Она думала, что в конечном счете у нее с учениками-подростками сложились хорошие отношения. Первые месяцы были особенно тяжелыми, и по некоторым причинам эти отношения могли так и не сложиться. Работать с подростками всегда нелегко. А тем более с этими ребятами, добившимися, что две предыдущие учительницы обществоведения попросили отпуск из-за временной утраты трудоспособности. Плюс ко всему ее урок был последним в понедельник, когда все только и мечтают о том, чтобы пойти домой.

Поэтому, когда учительница сказала, что сегодня — особый день для нее, она не лукавила.

— Мы не будем говорить о законах и политических институтах. Если вы мне поможете, с сегодняшнего дня мы начнем проводить один эксперимент.

Ребята полюбили и начали уважать этого молодого н опытного педагога, который взял их класс, признавшись, что с первого дня она умирала от страха.

— Я принесла синие ленточки. Это простые куски атласной ленты, но мы договоримся, что в каждой из них, свой скрытый смысл. Какой, я сегодня и расскажу.

И, повернувшись спиной к классу, учительница написала мелом на доске: «Я хочу сказать: ты много значишь для меня».

Потом она посмотрела на ребят и продолжила:

— Я попрошу вас по очереди выходить к доске, чтобы я всем приколола ленточку на грудь. Потому что каждый из вас в течение этого года стал для меня очень важным человеком.

Ее слова и озадачили, и развеселили учеников. Они переглянулись, и первый из левого ряда встал и вышел к доске. Учительница приколола ленточку английской булавкой, поцеловала ученика в щеку и подала знак следующему. Так весь класс был удостоен синих ленточек. Все испытывали волнение и благодарность.

— Спасибо всем, мы хорошо потрудились в этом году, — продолжила учительница. — Но сейчас перейдем к эксперименту. Я дам каждому с собой по три синие ленточки. Прошу вас сесть дома и подумать, кто из близких людей наиболее дорог вам. Это может быть друг, любимый человек, родственник — кто угодно; он не должен иметь отношения к школе. Когда вы определитесь, я хочу, чтобы вы посидели несколько минут напротив этого человека, а затем прикололи ему на грудь одну из трех ленточек, как это сделала я сегодня. Наберитесь смелости и скажите ему откровенно и прямо, почему он так важен для вас. Затем объясните ему суть эксперимента и отдайте оставшиеся две ленточки, чтобы он тоже стал его участником.

Все ученики вышли из класса очень взволнованными. Каждый думал о полученном задании. Почти все понимали, что отдали бы свою ленточку учительнице, если бы не поставленное условие: не привлекать людей из школы.

Хуан Мануэль жил в городе три года, и все люди, значившие что-то в его жизни, остались в его родной деревне. По правде говоря, его единственными друзьями были одноклассники. Он не общался ни с кем, кроме них. Соседи по комнате, как и остальные постояльцы дешевого пригородного пансиона, были иммигрантами, почти не говорившими на его языке. Мальчику было очень горько осознавать свое одиночество, но еще хуже он чувствовал себя от того, что по его вине мог провалиться эксперимент.

Ночью, при свете уличных фонарей, которые слепили ему глаза, проникая сквозь оконные щели, Хуан Мануэль думал. Через несколько часов прозвонит будильник, и ему придется встать, собраться и выйти вовремя, чтобы сесть, как обычно, на электричку до центрального вокзала.

И тут его осенило. Каждое утро он встречался на перроне своей станции с молодым менеджером, который ехал с ним в одной электричке и выходил на одну остановку раньше. Они никогда не разговаривали, но узнавали друг друга и за последние месяцы при встрече уже не просто улыбались, а перекидывались парой фраз: «Привет! Как дела?» — и каждый раз обменивались заговорщическим жестом.

Хуан Мануэль понял, что этот юноша, имени которого он не знал, был его первым утренним собеседником. Ученик представил, что его утро стало бы совсем другим, если бы они перестали встречаться на перроне. Эти фразы и жест так много значили для него.