Речка Шулма в судьбе андогжан

По берегам реки Шулмы и сейчас стоят 26 деревень. Это главная артерия нашего андогского края. А свое начало она берет в болоте, называемом Фединым, которое находится на северо-западе соседнего Череповецкого района. Название реки происходит от древнеславянского слова «шума», что означает «лес».

История нашего края теснейшим образом связана с Шулмой. Она породила немало легенд и преданий, известных андогжанам. В свое время народ называл Шулму рекой–труженицей. Такое уважительное название оправдано. Неоценимую роль сослужила Шулма для наших предков-андогжан. Шли по реке барки-суда. Их еще называли «тихвинками», «мариинками». А служили барки для перевозки товаров. Были в те времена и «унжаки», которые строились без применения железных гвоздей. Андогжане занимались вырубкой леса, потом его сплавляли по реке. Использовали его для постройки судов и железнодорожных путей.

Шулма в прежние годы была полноводной рекой, богатой рыбой. Причем водилась такая, которую, выловив, возили к царскому двору, потому и звалась та рыба «царской».

По берегам Шулмы располагались более десяти мельниц. Судьба одного из владельцев мельницы Петра Оводова из деревни Бильково была трагична. В 1932 году его раскулачили и вместе с семьей увезли в неизвестные края.
В деревне Ишкобой, что расположена на берегу Шулмы, когда-то был маслобойный заводик, перерабатывающий льняное семя на масло, чистое и исключительно вкусное. Владельцем завода был Александр Иванович Смелов.
На левом берегу Шулмы, около деревни Калинниково, стоял http://www.proshkolu.ru/org/116-287/file/1603138/, где изготовляли прекрасное вологодское масло. Многие годы служил он верой и правдой людям. Просуществовал он до так называемых перестроечных лет. Теперь о нем напоминают лишь кирпичные развалины.

На правом берегу Шулмы, около деревни Будиморово, было развито гончарное производство, просуществовавшее до шестидесятых годов теперь уж прошлого века. Позднее близ деревни Мелехино появился кирпичный завод, но работал он недолго по причине его нерентабельности.

Большую радость принесла Шулма в деревни Никольского сельсовета, когда в домах вместо керосиновых ламп загорелись лампочки Ильича. В то время по инициативе двух председателей колхозов – Ивана Андреевича Незговорова и Анатолия Ивановича Пахарева – на Шулме была построена Бузыкинская ГЭС. Она обслуживала колхоз «Андога», больницу, школы, маслозавод. На ее электроэнергии работали три лесопильных рамы, драночные станки, насосы на скотных дворах, универсальные мельницы и ДКУ.

Около деревни Вахонькино находился Андогстрой-промартель. Начальником ее был Иван Максимович Уткин.

В прибрежных деревнях родились известные андогжане, прославившие наш край. Это Иван Панфилович Белов, командарм армии, репрессированный и расстрелянный в 1937 году, пять генералов: А.Н. Снегов, И.А. Смелов, В.И. Швецов, Доронин, Н.Н. Абузин. С деревней Михайловской связано имя известного на Кадуйской земле А.Н. Курманова.

Деревня Вахонькино дала стране трех знаменитостей: артиста Г.А. Белова, заслуженного художника В.М. Звонцова, ученого-археолога Г.Д. Белова. Похоже, река Шулма действительно создавала благоприятную ауру для рождения талантов.

Была эта река и местом народных гуляний. Особенно любила молодежь собираться на семеновском мосту и в корабельной роще на Подсельской. На берегах Шулмы строились церкви: Воздвиженская – в деревне Стан, Никольская и Покровская – в Никольском, Пречистенская – близ деревни Чурово.

Утратила былое значение Шулма. Тем не менее и сейчас радует она людей. Манит прохладными водами в летнее время, благодатными местами для тихой охоты. И по сей день река неотделима от жизни андогжан.

 

 

Автор: Neva 2.8.2008, 8:44

Цитата

Село Никольское было малочисленное (22 двора), но считалось своего рода «столицей» Андоги. Из него выходили семь дорог, в том числе дороги в г. Череповец и к железнодорожной станции Кадуй. Конечно, какие-то из них были продолжением друг друга, т. е. можно было считать, что одна дорога, проходя через село, дает два конца, но расходились они в таких разных направлениях, что решить, какой конец считать началом, а какой его продолжением, было бы трудно.

На схеме я указываю ближайшие деревни, которые первыми встречаются на этой дороге (за исключением дорог, конечным пунктом которых были Кадуй и Череповец), а дальше, конечно, шли другие деревни и ответвления дорог к ним. Между селом и Станом было еще отдельных три дома, которые трудно назвать деревней, хотя они и имели собственное имя «Слудинка». В них жили акушерка, урядник, ветеринар и какая-то служащая почты.

За Слудинкой на правом берегу Шулмы была больница, которую годами создавал работавший в ней старый врач (фамилии его я, к сожалению, не знаю). Каждый год он что-то пристраивал, что-то улучшал и сделал одну из лучших сельских больниц (помню, что в палатах были даже телефоны — в то время большая редкость). А позднее она сгорела дотла. К девушкам — ночным дежурным пришли их кавалеры. У врача, должно быть, было какое-то предчувствие — тревога за свое детище, и он по ночам иногда обходил территорию больницы. Заметив, что он ходит, ребята спрятались на чердаке между сложенными там старыми матрацами. Когда тревога улеглась, они ушли, по-видимому оставив непогашенный окурок. Окон на чердаке не было, и поэтому разгоревшийся внутри огонь снаружи не был виден. Пожар обнаружили, когда уже весь чердак был охвачен огнем и прогорели стены. Мой отец как раз вышел в это время к реке, откуда была видна больница, и заметил, что здание больницы под крышей опоясано полосой огня. Забили в колокола, сбежался народ, стали по цепочке передавать от реки ведра с водой (это, в частности, делала Аня), но погасить уже разбушевавшийся пожар не удалось.

Почти около больницы, немного ближе к селу был деревянный мост через Шулму, а за ним дома почты, мельницы и два жилых дома, в одном из которых жила хозяйка мельницы, а в другом мельник и рабочие, обслуживавшие мельницу. По слухам, хозяйка была любовницей богатого купца, который выстроил и подарил ей эти здания. Несмотря на эти не слишком почтенные сведения о ней, она держалась важной дамой, да, собственно, окружающие так и относились к ней: она была богата и имела власть над приезжающими на мельницу «помольцами» — так назывались крестьяне, привозившие молоть зерно.

В самом селе были две церкви и соответственно два кладбища, обнесенные кирпичной оградой, ярмарочные «ряды», большой, по сельским понятиям, магазин купца Демидова, маленькая сельская лавка Виктора Кузина и дом «крендельщика» Скобелева, который пек на продажу крендели (баранки). Таким образом, крестьяне соседних деревень в церковь, на кладбище, почту, мельницу, на ярмарку, в магазин, в больницу шли либо в село, либо через село, вблизи от него, и в их жизни оно играло большую роль, чем далекий город Череповец, до которого было 56 верст, и к тому же про них здесь говорили: «мерила баба клюкой, да махнула рукой — пусть будет 56».

Жить в селе или деревенской девушке выйти замуж за парня из него считалось почетным, а сельские девушки за деревенских не шли, и, может быть, поэтому в селе было достаточно старых дев. Уроженка одной из андогских деревень Хариса рассказывала, что для нее пойти в село (или, как там говорили, в «села») было праздником. К нему готовились заранее и для него наряжались. Постоянное общение с большим количеством приезжих и проезжих, наличие учреждений (почта, больница, церковь) со служащими, более или менее образованными людьми привело к тому, что культурный уровень «сельских» был несколько выше, чем в деревне, — более правильный язык (хотя и не совсем литературный), элементы городской одежды, грамотность, стремление учить детей и т. д.

Основное население составляли две крестьянские династии — Абузиных и Цветковых (по 6 дворов). Остальные семьи: Крапивины, Самойловы, Калачевы, Скобелевы, Кузины, по-видимому, появились в селе позднее и еще не «расселились» — их было по одной семье. Интересно, что в некоторых семьях настоящая фамилия сохранялась в документах, а в быту их обычно называли иначе. Так, одну из семей Цветковых все звали Егоровыми, по имени умершего деда, Калачевых — Кондратьевыми, по имени главы семьи старика Кондратия. Семья Скобелевых занималась выпечкой кренделей (баранок), поэтому всех их многочисленных детей звали Крендельщиковыми (Васька Егоров, Алексей Кондратьев, Манька Крендельщикова и т. д.). Семья Крендельщиковых приехала в село уже на моей памяти, и если культурный уровень основных сельчан был немного выше деревенских жителей, то Крендельщиковы заметно в этом отношении отставали. Например, одним из развлечений, которым они почти гордились, было поставить на стол трех-летнего мальчишку, который по команде «Давай, Ленька!» выпаливал большой запас грязных матерных слов.

Долгое время в селе совсем не было воровства. Если из дома уходили все, то последний просто приставлял к входной двери снаружи палку: это значило, что в доме никого нет. Наружная дверь не имела замка, только на ночь накидывали крючок, а все внутренние двери вообще не запирались. Правда, поговаривали, что Алеха Крапивин может подобрать валяющуюся во дворе без призора вещь, но это был не подтвержденный фактами слух, а в дом он никогда не заходил (между прочим, этот совершенно типичный и довольно невзрачный мужик хорошо играл на скрипке). Уже где-то в 20-х гг. появился в селе вор Васька Егоров (Цветков), но после нескольких не очень удачных краж он был пойман, заперт в бане, сделал подкоп под стену и скрылся. Позднее он разъезжал по стране, а когда на него составляли протокол по поводу безбилетного проезда, он назывался именем брата и давал его адрес. Брату присылали повестки с обязательством уплатить штраф за безбилетный проезд, например, от Вятки до Иркутска, хотя он никогда там не был.

Судакова Лидия Васильевна (1909-1990)

Из приложения к книге Л.А. Вознесенского «Истины ради» (М.: Республика, 2004. С.599-632).

 

Автор: Neva 2.8.2008, 8:58

Ярмарки в Андоге

 

Автор: Neva 24.9.2006, 18:26

Чтоб ожила забытая часовня

У поэта Николая Рубцова есть такие ностальгические строки:

Не жаль мне, не жаль мне
Растоптанной царской короны,
Но жаль мне, но жаль мне
Разрушенных белых церквей.

Жаль и мне их, порушенных на нашей кадуйской земле. Кричащим упреком смотрят развалины когда-то великолепных храмов в Шоборове, Копосове, в деревне Стан.

Начисто исчезли часовни. Прежде они были почти в каждой деревне. Лишь чудом уцелела одна из них. Стоит она в деревне Смешково, словно явившись из глубины веков.

Судя по всему, это очень старая часовня. По словам Василия Михайловича Кругликова, жизнь которого связана с родной для него деревней Смешково, часовня упоминается в книге, написанной настоятелем Кирилло-Белозерского монастыря Антонием о Филиппо-Ирапской пустыни.

- А сохранилась она, во-первых, потому, что построена из хорошо выстоявшегося леса, – считает Василий Михайлович. – Фундамент выложен из камня, причем очень высокий. Потому все нижние ряды бревен почти целы.

Деревня Смешково относилась к Становскому приходу, но часто служили молебны в часовне священники из Филиппо-Ирапского монастыря.

- Кропили они и коней, – рассказывает Василий Михайлович. – Нам, мальчишкам, это было интересно. Мы садились на лошадей в то время, когда их кропили, и потом гнали на реку купать.

Действовала часовня до 1927 года. Потом закрыли ее на замок и больше уж молебны в ней не служили. Но колокол, который все еще висел перед входом в часовню, звучал. Звал он уже не на службу, а на колхозные собрания. Потом колокол исчез куда-то, как и все убранство часовни.

Позднее в ней открыли магазин, но просуществовал он недолго.

Теперь часовня стоит бесприютная, заброшенная. Пустые окна как бы взывают о помощи. К счастью, нашелся человек, который готов оказать ее. Это Игорь Николаевич Кругликов, мастер художественной резьбы по дереву, для которого Смешково также дорого, как и для его дяди Василия Михайловича.

Он хотел часовню реставрировать, то есть восстановить ее в прежнем виде, но, к сожалению, точно ее облик никто не помнит. Разве только то, что над крыльцом на четырех столбиках был навес, к которому прикреплялся колокол.

Так что придется Игорю Николаевичу трудиться почти заново. А для этого потребуются строительные материалы. Потому у наших предпринимателей, занимающихся лесопереработкой, есть возможность сделать благородный жест. Ведь речь идет о часовне, которую нужно воскресить, как птицу—Феникс из пепла.

О своем желании оказать помощь в ее восстановлении можно сообщить в редакцию по телефону (81742) 2-14-71.

Что касается убранства часовни, то, конечно, об этом говорить пока рано. Но я надеюсь, что местные жители Никольской округи пожертвуют имеющиеся у них, пусть недорогие, иконы.

Думаю, что не останется в стороне в этом деле и администрация Никольского муниципального образования.

Аза Баркова. Газета «Наше время». № 106. 2006 г. 9 сентября

Фото: http://forum.cherepovets.net/gallery/displayimage.php?album=search&cat=0&pos=82

 

Автор: Neva 26.9.2006, 8:26