Нина Лещенко. Лебяжье – древняя столица металлургов?

В газете «Балтийский луч» 18 августа 2002 года была опубликована статья Г.А.Сиротина «Лебединый край», в которой он рассказывал об истории поселка Лебяжье. В статье Г.А.Сиротин пишет о том, что пос. Лебяжье и его окрестности входили в Водскую пятину Новгородского княжества и носили другое название – Каркило, а также под этим именем они числились в писцовых книгах Великого Новгорода. По переписи 1539 года, в деревне Красные Горы у Финского залива (которая входит в состав пос. Лебяжье и по сей день) значится около 100 дворов, знатные Боярские палаты и приезжий двор. Здесь находились 63 домницы и 75 печей для выделки железа. Это был один из немногих на Руси металлургических центров. Производимое здесь железо не обладало высоким качеством, и его отправляли на доработку в Новгород.

 

Имеем ли мы, сегодняшние жители Лебяжья и Красной Горки, право 500 лет спустя утверждать с убедительными аргументами в руках, что вышесказанное Г.А.Сиротиным имело место быть? Мы отчетливо себе представляем, что домницы в Новгородской Руси строились не из керамического кирпича, а из местного камня – плитняка, а для производства требовался древесный уголь, который в свою очередь выжигался в специальных ямах. И то, и другое – и доменки, и углежогные ямы – сохраниться за 500 лет не могли, но должны быть другие материальные свидетельства. Это наличие месторождения железа, существование в то время технологии его переработки: наличие леса, возвышенное место и удобное транспортное сообщение. Напомним, что в те времена наши предки перерабатывали так называемое «болотное железо». О нем и пойдет речь.

В результате натурных изысканий летом 2002 года мы обнаружили выходы болотного железа на срезе берега Финского залива общей протяженностью 2,5 км. Эти выходы сплошные и неодинаковые по своей концентрации. Самые близкие от поверхности земли на глубине 1,5 м и самые низкие – у воды. Большое количество их содержится в оползневых массах от цвета ржавчины до темной охры. Сами выходы были горизонтальные, дуговые, прикорневые, натеками на камнях. Толщина колебалась от 5 мм до 2 см. Формы болотного железа также разнообразны: тонкий налет на глинистом песчанике, сгустки у корней и камней, блиновидные листки большой площадью, губкообразные и наподобие пчелиных сот. Чаще всего эти образования легко разламываются. Большая часть выходов, кроме камневидных пластинок, не реагирует на магнит.

Источником образования и выхода болотного железа является верхнее Красногорское болото, расположенное вдоль ул. Красногорской, между пер. Рыбачьим и пос. Рыбацким. Размер торфяного болота, протянувшегося с запада на восток, примерно 200х400 м, глубина более 1,5 м. Вода в болоте темно-ржавая, вокруг камней налеты болотного железа. Можно предположить, что большими по размеру источниками являются Таменгонтское или Сюрьевское болота.

Таким образом мы можем утверждать, что на территории Красных Гор было и есть месторождение болотного железа. Окружающие леса давали прекрасную возможность добывать древесный уголь. Красные Горки имели и имеют прекрасную возможность морского и сухопутного сообщения. А возвышенная местность давала еще два преимущества: грунтовые воды не могли подтапливать производственные помещения; господствующие ветра не требовали больших дымовых труб. Но сказать, что на Красных Горах выплавлялось болотное железо нельзя до тех пор, пока мы не найдем болотную крицу с остатками древесного угля.

 

 

Г.А. Сиротин.«…Руду копают…на Красных Горах»

 

«Окно в Европу было прорублено нашими предками за много веков до освоения Петербурга.

Крепость Санкт-Питер-Бурх была завершающим звеном могучей цепи первых каменных крепостей Руси – Ладоги, Орешка, Карели, Копорья, Ямгорода, Ивангорода.

Еще за несколько столетий до появления несокрушимых каменных твердынь на территории нынешней Ленинградской области возникли «градки малые», земляные городища – первые укрепления славянских общин, создававших основу будущей Новгородской земли.

Непрерывная цепь поколений связывает нас с теми, кто первыми пришли на эти земли с берегов Ладоги, а также из района Новгорода и расселились по берегам Невы и восточному побережью Финского залива. Уже в 9 веке Ижорская земля вошла в состав территории Великого Новгорода.

Началась расчистка дремучих лесов под будущие пашни, прокладывались дороги, строились первые поселения. Люди занимались охотой, земледелием.

К 15-17 векам край наш становится и промышленным. Это был район железоделательной промышленности у побережья Финского залива. Состоял он из из нескольких погостов Копорского уезда того времени и тянулся с северо-востока к юго-западу от побережья окрестностей теперешней Красной Горки.

Сведения об этом районе находятся в писцовых книгах Водской пятины 1500- 1505 годов и обозначают его в качестве центра сосредоточения крестьянской железо-добывающей промышленности и ремесленной обработки железных изделий. Здесь издревле добывали железную руду и ковали «кричное железо», добываемое из красных болотных руд у Копорья, на реке Коваши, Красных Горах.

Красные Горы – один из средневековых металлургических центров, которых по тем временам было на земле, а особенно на Руси, не так уж много.

В трех километрах от Лебяжьего, на живописном прибрежном холме, высится стройный сосновый лес. Это Красная Горка. Место действительно «красное», т.е. красивое, получившее это название более 500 лет тому назад.

В «Писцовой книге» Водской пятины 1539 года писец Инша Булгаков добросовестно, равнодушно и предельно кратко отмечал названия поселений, количество дворов, имена «мужей», размеры податей рожью, овцами, пивом. И среди его сухих записей неожиданно появились лирические нотки:

«…деревня на Красных Горах на Лебединке на Лебяжьей». Но не только природа привлекала внимание писца, а и непривычное по тем временам многолюдье. Около 100 дворов уже стояли тогда на холме и у его подножья – среди соснового бора и полей.

Именно здесь, на Красных Горах и у Ковашей, находились рудные месторождения, где добывалась руда и откуда она затем развозилась. Здесь же находилось и производство по выплавке железа.

Инша Булгаков подметил: «…руду копают у себя на Красных Горах, а брязги (так тогда называлась подать) дают с печи по деньге да по крице железа…»

На Красной Горке в то время уже было 63 домницы и 75 печей – было чему подивиться.

Крица – сгусток ноздреватой железной массы. Из которой после длительной обработки получали металл. Из него делали сельскохозяйственные орудия, утварь и оружие, о чем свидетельствуют записи в писцовых книгах, находки археологов.

Болотная (озерная, дерновая, луговая) руда – бурый железняк органического происхождения. Это железистые отложения на корневищах болотных растений и содержат они от 18 до 40 % железа. По своим качествам болотная руда была наиболее подходящим сырьем для примитивной металлургии, так как принадлежит к наиболее легко восстанавливаемым породам. Восстановление железа из руды начинается всего при температуре в 400 градусов, а при температуре 700-800 градусов получается уже тестообразное железо. Древние домники работали на особом виде сырья – болотной руде, которая велась до 18 века, сохраняла промышленное значение. По внешнему виду – это плотные тяжелые землистые комья красного оттенка. Залегала руда в земле слоями до 30 см толщиной, и иной раз ее приходилось выкапывать из-под земли. Случались выходы в разрез береза реки или озера и выбирали ее сбоку. Чаще она была на дне болот и озер. Разведывали руду острым шестом, добывали с плотов или лодок черпаками с шестом, с длинной рукоятью. А добывали ее обычно зимой и осенью и плавили.

Копали руду в августе и два месяца сушили. В октябре обжигали и отправляли по санному пути к месту выплавки.

Местные жители, с женами и детьми, добывали руду. Работали с утра до ночи. Другие жгли уголь. Повсюду пылали домницы, курились печи. Средневековый способ получения железа назывался сыродутным, ибо в горн нагнетали мехами атмосферный, сырой воздух.

Процесс получения железа был сравнительно прост. Добытую, преимущественно болотную, руду засыпали в горн вперемешку с древесным углем – слой руды, слой угля. На дне горна получался «слоеный пирог», который выпекали в течение двух суток, раздувая мехами тлеющие угли. Тогда железо не плавили, а выпекали при сравнительно невысокой температуре в 800-700 градусов.

В горне образовывалась густая тестообразная масса, из которой оседали вниз – в специально сделанное в дне углубление – крупицы чистого железа. На дне горна получалась лепешка из спекшихся друг с другом железных зерен – зернистая и тяжелая «крица», основа будущих железных изделий. Самые древние горны представляли собой земляную яму каплевидной формы или ящик из каменных плит, щели в которых замазывались глиной.

Позже появляются печи для выделки железа, получившие на Руси название «домницы». По своему устройству среди них было несколько вариантов.

Один из них представлял из себя обычный очаг в жилище. Это была круглая яма около метра в диаметре, вырытая в земле и густо обмазанная глиной. Она загружалась железной рудой и шлаком, древесным углем. Меха приводились в попеременное движение, а количество руды, требовавшейся для получения одной крицы железа, зависело от насыщенности этой руды железом. Отсюда и незначительный процент выжженного железа. На дне домницы появлялась ноздреватая, мягкая и вязкая масса – «крица», «кричное железо». Домницу ломали, ломами извлекали крицу из печи. Крицу перековывали по несколько раз и дробили на куски. А затем отправляли ее в Новгород на дальнейшую обработку.

Член Шведской Академии наук И.Е.Норберг дает описание еще одного варианта домницы для выплавки руды в районе побережья Финского залива. Сооружалась квадратного сечения печь площадью 22 х22 дюйма и высотой в 9 футов. Горн печи набивался угольным мусором и имел уклон.

Колошник был сужен в виде конуса, диаметром в 12 дюймов. Внутри домницу выкладывали всухую из грубых натуральных камней, с забивкой пустот углем и мусором. При задувке печи она заполняется доверху углем. Сверху угля помещается болотная руда или истолченный шлак.

Два меха простого действия, длиною в 4 фута, снабженные рукоятями, приводятся в попеременное движение самим рабочим, ведущим плавку. Когда в горне скопится крица до одного пуда весом, меха убираются, грудь печи взламывается и крица вытаскивается на плоский камень, на котором откалывается топором. В сутки такая домница могла выдавать до 6 таких криц. Работать должны были посменно два человека.

Еще один вариант домницы представлял собой сложенный из необожженного кирпича-сырца куполовидный свод с двумя отверстиями: сверху и сбоку. Дном служила каменная плита с углублением. Способ производства железа оставался сыродутным, воздух нагнетался ручными мехами через нижнее отверстие, а выходил – через верхнее.

Готовую крицу выламывали и с этой целью разбирали свод. Оплавленный и почерневший с одной стороны кирпич использовали в хозяйстве или выбрасывали, а на сохранившемся поде сооружали из нового кирпича новую домницу. Вот почему в окрестностях Красной Горки попадаются куски странного, почерневшего с одной стороны кирпича. О существовании доменного производства напоминают и заросшие карьеры, из которых добывали глину, - их много в районе Красной Горки. Полученную крицу необходимо было освободить от посторонних примесей, ее для этого несколько раз ковали в раскаленном состоянии, и она теряла примерно половину своего первоначального веса. В течение этого процесса, который назывался отжимом, железо насыщалось углеродом и становилось более прочным. Научились в домницах получать и чугун.

Многие домницы имели по две-четыре печи – необходимо было больше рабочих рук, а также и для разработки самих рудных месторождений и заготовки топлива (угля, дров). Владельцы домниц должны были или нанимать рудокопов и возчиков, или же часть времени в году тратить на добычу и доставку руды. В начале этого были сезонные промыслы, не отрывавшие крестьян от земледелия. Но в дальнейшем без «домников» - рабочих, занятых работой при домнице по выплавке кричного железа – обойтись было практически невозможно. Появляются мастера, специалисты плавки и строители домниц.

Руду выплавлять стали уже не только для собственного употребления, а и для сбыта на рынок. Многочисленность крестьянских домниц и широкие размеры плавки железа превращали район Красной Горки в несомненный промышленный центр по добыванию и плавке железной руды.

Сосредоточение разработки рудных месторождений и выплавки железа привело к развитию местного кузнечного ремесла.

Своеобразным был облик Красной Горки: повсюду пылали домницы, курились печи, в ямах жгли уголь. Красногорским железом и чугуном пользовались Новгород Великий, а затем и Москва. Из этого металла ковалось оружие, он шел на топоры, подковы, сошники.

В начале 16 века, когда в Европе и на Руси появилось огнестрельное оружие, потребовалось много металла. Оружие, выкованное из красногорского железа, пушки, отлитые из красногорского чугуна, помогали русским ратникам защищать северо-западные рубежи Руси. Красногорский металл использовался и для крестьянских нужд. Через Красную Горку в соседнюю Гора-Валдай пролегала прибрежная дорога на Копорье. Красная Горка и Гора-Валдай находились на пересечении бойких водных и сухопутных дорог. Если в других местах из-за мелководья суда не могли подходить близко к берегу, то здесь существовали удобные причалы.

Когда в начале 18 века наши места были освобождены от столетней шведской оккупации, Петр 1 бывал на Красной Горке. Он искал руду – для нужд Северной войны требовалось железо.

И Петр Великий нашел его, но в других местах нашей необъятной России – на Урале, в центре страны, на Украине. Этого металла, залежей руды, было несравненно больше, и качество его было значительно выше, чем «болотной» руды Красной Горки. Новые металлургические центры страны принесли ей мощь, богатство и славу, они достойно и уверенно пришли на смену железоделательной Красной Горке.

 

И. Смирнов Лебединое крыло

Та земля не за горами,

Не за тридевять морей.

Мчится поезд утром рано

К голубой мечте моей.

Полюбить тебя однажды

Мне уж очень повезло,

Ой, Лебяжье, ты Лебяжье,

Лебединое крыло.

Много солнца в том поселке,

Где залив шумит волной

И сосновые иголки

Пахнут свежею смолой,

Там, где в праздники и будни

Солнце, волны и пески.

Там живут простые люди

С гордым званьем – рыбаки.

Тучи моются в заливе, Прячась в свете маяка,

И малина на обрыве

Подрумянилась слегка.

Кто открыл тебя однажды,

Тот полюбит навсегда.

Ой, Лебяжье, ты Лебяжье,

Синеокая звезда.

Л.Юдина-Филюта.

 

Если посмотреть внимательно на карту страны, то в нескольких местах увидишь точки с поэтическим названием – «Лебяжье». Но кому из нас не думается, что наше ленинградское Лебяжье – самое лучшее!

Я люблю этот поселок в солнечные дни, когда сосны красуются над новыми домами и источают смолистый запах, и румяные яблоки тянут ветви деревьев к земле.

В эти минуты в белесой дали залива хорошо виден Толбухин маяк, похожий на сказочное сооружение, составленное из корабельных парусов. В сиреневой дали тают уходящие суда.

Лебяжье – это не простой, заурядный населенный пункт. Это древнее русское поселение. Это поселок-труженик, поселок-воин. После того, как эта земля была в петровские времена возвращена России, ни разу нога врага не ступала здесь…(историческую справку не печатаю, более подробно у Карху - А.С.)

… много изменений в Лебяжьем произошло в связи с постройкой Ижорской военной дороги. Многие крестьяне получили постоянную работу на строительстве путей. За отчуждение земель под дорогу казна уплатила деревенской общине более трех тысяч рублей. На полученные деньги крестьяне построили новые избы, приобрели сельхозинвентарь.

В зимнее время через Лебяжье тянулись санные обозы с замороженной салакой. Иногда в обозе насчитывалось до полутора сотен саней. Это были, как правило, крестьяне-рыбаки из Сойкинской волости Ямбургского уезда. Они, как правило, останавливались на трех постоялых дворах. Кроме того, десятки саней с повозочными стояли у дороги из-за нехватки мест во дворах.

В летнее время в жизнь Лебяжьего вносили разнообразие многочисленные дачники. Одной из самых модных игр предреволюционной поры был футбол. Создавались официальные команды не только в Лебяжьем, но и в Красной Горке, Лимузи, Большой Ижоре. Самым активным застрельщиком этой игры был будущий писатель Виталий Бианки.

По сравнению с другими селами и деревнями уезда Лебяжье имело лучшие жизненные условия. В предреволюционные годы здесь было две школы: сельская и лоцманская, две амбулатории и почта. Местная интеллигенция организовывала художественную самодеятельность. Спектакли ставили в пустующей риге.

Большим уважением в Лебяжьем пользовалась семья Ливеровских. Хозяйка дома Мария Исидоровна Ливеровская была исключительно образованной женщиной. Она постоянно заботилась о распространении культуры в селе и воспитала детей в духе преданности советской власти. Двое из них стали учеными: Юрий Алексеевич Ливеровский, профессор Ленинградского университета, Алексей Алексеевич Ливеровский – доктор технических наук, лауреат Государственной премии. Два других брата до конца своей жизни трудились рабочими.

Рядом с Лебяжьим строился Алексеевский форт (позднее Красная Горка). Он внес новые изменения в жизнь села. Лебяжье заполнялось в воскресные дни военными людьми.

Все события революционной поры, которые проходили на форту, касались и Лебяжьего…

В июле 1918 года в Лебяжьем создается комитет бедноты. Коммунист Иван Петрович Виролайнен был избран его председателем. В составе комитета активно работали А.Лампусов, А. Никитин и Н.Дмитриев…

1919 год был для Петрограда и его окрестностей самым тревожным.

Генерал Юденич в течение года дважды предпринимал попытки захватить Петроград. Всякий раз его войска находились в непосредственной близости от Лебяжьего. Мятеж на Красной Горке, Серой Лошади и Обручеве поставил Лебяжье в тяжелое положение. Через Лебяжье проходили главные силы Красной Армии, разгромившие мятежников.

На поляне, где теперь стоит школа, располагался воздухоотряд, в распоряжении которого был один аэростат. Во время стрельбы из орудий фортов он поднимался в воздух, и корректировщик передавал по телефону команды. Благодаря этому меткость береговых батарей была исключительной.

Англичане, оказывая помощь Юденичу, несколько раз пытались уничтожить наш аэростат. С финского берега вылетал самолет, пытаясь сбить аэростат. Его пришлось не раз ремонтировать.

В один из дней в Копорском заливе появился английский монитор «Эребус». Он открыл огонь по фортам из 381-миллиметровых орудий. Тогда в воздух поднялся аэростат и скорректировла стрельбу наших батарей по вражескому кораблю. «Эребус» ушел, но английские авиаторы налетели на аэростат. В его корзине находился инструктор Виктор Петрович Конокотин. Пробитый пулями аэростат снижался, но англичанин продолжал стрелять. В ответ Конокотин сделал несколько выстрелов по противнику, и самолет упал в море. Пилот второго самолета своевременно решил избежать участи своего товарища. Корректировщик В.Конокотин за свой подвиг был награжден.

Лебяжье – далеко не забытый литераторами и художниками уголок земли. В 1853 году началась Крымская война. Боевые действия развернулись не только на юге России. Англия направила боевые корабли к Петропавловску-на-Камчатке, а совместная англо-французская эскадра двинулась к Кронштадту. Английской эскадрой командовал адмирал Чарльз Непир. В его подчинении было 17 вымпелов: самых крупных линейных кораблей – 4, менее крупных – тоже 4, фрегатов – 4, паровых судов средних размеров – 5. Вскоре адмиралу прислали подкрепление, и число судов возросло до 31.

Французская эскадра под командованием адмирала Парсеваля-Дешена имела 19 вымпелов.

Соединенные силы противника несколько недель стояли между Толбухиным маяком и Красной Горкой, как раз напротив Лебяжьего.

Грозные силы врага повседневно угрожали Кронштадту и русскому флоту, однако дальше кратковременных обстрелов русской крепости дело не дошло. Адмирал Непир правильно рассчитал, что батареи Кронштадта и русский флот сильнее непрошеных гостей.

И все-таки Петербург переживал тревожные дни. Патриотизм русских людей был высок. Многие петербуржцы выезжали в Лебяжье и Красную Горку, чтобы своими глазами увидеть вражеские силы. В середине июня в Лебяжье приехал Н.А. Некрасов. Он поднимался на красногорский берег, долго рассматривал в подзорную трубу английские и французские корабли и, возвратившись домой, написал гневные патриотические стихи:

 

Великих зрелищ мировых судеб

Поставлены мы зрителями ныне:

Исконные, кровавые враги,

Соединясь, идут против России…

Некрасов верит в победу:

…наступает время,

Когда решитель мира и войны

Исторгнет их всесильною рукою

И свету потрясенному покажет.

 

В конце семидесятых годов Лебяжье посетил великий писатель-сатирик М.Е.Салтыков-Щедрин…

Виталий Бианки составляет важную страницу в истории Лебяжьего. Чтобы лучше понять, как формировалась творческая направленность этого широко известного писателя, надо иметь представление о Лебяжьем первых десятилетий двадцатого века. В прошлое ушел малоприметный населенный пункт. Лоцманское селение составляет главную суть Лебяжьего. Крашенные, ладно построенные по строгому плану одноэтажные дома удачно вписываются в сосновую поросль. Здесь, в восточной части села, весь сельский быт стал непохожим на крестьянский. Дед – лоцман, отец – лоцман, сын – лоцман. Внуку тоже быть лоцманом. Лоцманы ходят по Лебяжьему в чистенькой, выутюженной морской форме. Мальчики в этой половине села играют во флажной семафор, хорошо знают азбуку «Морзе», читают флаги расцвечивания, за десять верст различают суда, появляющиеся в зоне видимости.

Жилищные условия в Лоцманском селении были неплохими. Большинство лоцманов в летнее время сдавало одну комнату дачникам из Петербурга. Железная дорога в ту пору доходила лишь до Ораниенбаума, и все желающие снимать дачи в Лебяжьем добирались туда от станции на лошадях.

Известный орнитолог Валентин Львович Бианки каждое лето приезжал в Лебяжье на дачу. Виталий учился в гимназии. Бианки-отец подолгу ходил по лесам, брал с собой трех сыновей, много рассказывал о природе. В свободное от походов в лес время Виталий с братьями играл в футбол, вовлекал в эти забавы всю лебяженскую детвору.

Кто хорошо знает окрестности Лебяжья, вчитайтесь в «Лесную газету», такие повести и рассказы, как «Охотник на взморье», «Снежная книга», «За ястребом», «Красная Горка», «Одинец», и вы сразу ощутите и запах сосен, и журчанье наших ручейков, и лебединое гоготанье, и яркие цвета вечернего небосклона.

Творческая деятельность ленинградского писателя Льва Успенского также тесно связана с Лебяжьем. Здесь, в селе и окрестностях, он еще до войны часто бывал со своим другом Г.Караевым. Они вместе написали повесть «Пулковский меридиан». В годы войны Льву Успенскому пришлось продолжительное время воевать на нашем плацдарме. В те дни в Военмориздате вышел сборник рассказов Успенского, большинство которых были написаны в Лебяжье.

На Ораниенбаумском плацдарме не раз бывал Всеволод Вишневский. Лебяжье привлекало его прежде всего, как своеобразный флотский центр. Он не раз в беседах с товарищами подчеркивал, что Лебяжье является примером связи гражданского населения с флотом.

В середине 1929 года в Лебяжьем появилась комсомольская ячейка. Организатором ее стал коммунист Иван Петрович Виролайнен. Первыми активными комсомольцами в Лебяжье были Сергей Лампусов, Николай и Михаил Дмитриевы, Николай Веников, Александр Никитин, Анна Дмитриева, Павел Лампусов, Павел Евдокимов и др.

Комсомольцы добились закрытия церкви в Лоцманском селении. На месте алтаря оборудовали сцену с суфлерской будкой, своими силами изготовили скамейки, установили в зале. Сами же стали актерами.

…В майские праздники и в октябрьские дни проводились шествия с флагами и яркими транспарантами в Борки. Там обычно открывались митинги, на которых с яркими речами выступали местные активисты.

Если бы совершить путешествие в предвоенное Лебяжье, нас сразу бы удивил общий поселковый пейзаж – мгновенно исчезли бы пятиэтажки, куда ни глянь – одно- и двухэтажные деревянные здания, нет привычных для взора двух универмагов, продовольственного магазина, комбината бытовых услуг, телевизионных антенн на крышах, асфальтированного шоссе… по булыжной мостовой приближаемся к школе. Нас поражает чистота улицы – ни одного окурка… На месте привычного для нас леса – парк отдыха. Среди высоких сосен тянутся прогулочные дорожки, повсюду беседки, несколько буфетов, открытая эстрада, танцевальная площадка…Гремит духовой оркестр. На прогулочных дорожках сотни краснофлотцев в белых форменках проводят часы своего увольнения. Тут и береговые артиллеристы, и зенитчики, стрелки-радисты, лебяженские девушки, жители села.

Колхозы Лебяженского сельсовета: овощеводческий «Заря социализма», рыболовецкие «Марат», «Красная Горка», «Красный рыбак» - были в числе лучших хозяйств района.

С первого дня войны Лебяжье оказалось на переднем крае войны. К концу сентября определилась линия обороны Ораниенбаумского плацдарма. В конце августа бои с противником 8-я армия вела на подходах к Копорью. 1-го сентября древнее русское село пало. И фашисты прижали наши войска к заливу. Через Лебяжье непрерывным потоком тянулись беженцы, группы красноармейцев, вырвавшиеся из окружения. Особенно тяжелая участь легла на плечи железнодорожников. Оторванные от ленинградской рембазы лебяженцы сами восстанавливали вагоны. Поддерживали их в хорошем состоянии. Начальник дистанции пути В. Алексеев руководил всеми службами транспортного узла.

Лебяженцы вместе со всеми ленинградцами, перенеся тяжелейшие условия блокадной жизни, сделали все, что могли, во имя победы над врагом. Есть улица Нельсона Степаняна, улица Павловых, улица Ильина… мемориальный комплекс, посвященный героям Балтики. Здесь сотни табличек с именами погибших летчиков-моряков. Десятки людей занимались сбором их, уточнением: Герой Советского Союза И. Романенко, ответственный секретарь районного общества охраны памятников М.Родионов, Б.Мытов, А.Авдеев и др. Николай Николаевич Горохов, воевавший на Красной Горке, сделал кладку кирпичных стен мемориала.

Людям Лебяжьего хочется, чтобы не только строились новые дома, но и было восстановлено все хорошее, что было до войны.

Есть особая прелесть в самом слове «Лебяжье». Наши предки, заметив, что каждую весну и осень здесь на заливе останавливаются на отдых белые лебеди, на века сохранили это в названии поселка.