Джесси Джеймс и бедная вдова

Пересказ Т. Карелиной

 

В то утро Джесси Джеймс, его брат Фрэнк и их ребята ехали верхами по северному Миссури. Близился полдень, и у всех уже сосало под ложечкой. Свернув с дороги, они заприметили под деревьями фермерскую хижину и решили поближе познакомиться с его одинокой хозяйкой.

Та встретила их с опаской.

— Такой славный дом и хозяйство большое, где же сам хозяин? Что же не выходит он встречать гостей? — спросил Фрэнк Джеймс.

— Обожди, — тронул его за плечо Джесси, — я сам поговорю с хозяйкой. — Голубушка, мы всю ночь не слезали с седла. Нам бы попоить лошадей, передохнуть да подкрепиться! — И он потряс перед хозяйкой увесистым денежным мешком. — За расплатой дело не станет.

Она их пригласила зайти. Дружки Джесси Джеймса уселись за стол и с нетерпением ждали, пока хозяйка жарила яичницу и варила кофе — другой еды в доме не нашлось. Один Джесси Джеймс заметил, что на глаза хозяйки то и дело навертываются слезы, и она с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться. А Джесси видеть не мог чужих страданий и пуще всего женских слез — до того нежное у него было сердце.

— Какое горе гложет вас? — спросил ее Джесси.

Хозяйка попыталась прогнать слезы улыбкой и отвечала:

— Увидев вас в моем доме, таких всех молодых, крепких, здоровых, я вспомнила счастливые времена, когда был жив мой муж и за стол вместе с ним садились все его помощники, с которыми он работал в поле. С тех пор здесь все так печально переменилось, — и она горько расплакалась.

Джесси продолжал ее расспрашивать, и выяснилось, что у женщины трое детей, они учатся в школе за несколько миль от дома. А сам дом уже давно заложен, и ферма тоже. За тысячу четыреста долларов. Заложен и перезаложен, и последний срок выплаты истекает как раз сегодня.

— Так вот почему вы так горько плачете! — воскликнул Джесси Джеймс. — Теперь я понимаю, вы боитесь остаться с детьми без крова?

— И это тоже, — согласилась бедная вдова. — Вот-вот должен явиться из города владелец закладной, старый бессердечный скряга. Он потребует денег, а у меня нет ни доллара, чтобы уплатить долг. Ждать больше он не станет, и придется мне с моими малютками скитаться по дорогам.

— Ну, уж нет, — вскипел гневом Джесси Джеймс, и в глазах зажглась угроза. — Пусть не видать мне больше моих родных сыновей, если я не выручу вас из беды! Не бойтесь ничего, сударыня. Думаю, вам не придется покидать родной дом и ферму. Я позабочусь… Нет, лучше я сделаю так…

Хозяйка слушала и ушам своим не верила. Неужели нашелся у нее защитник? Но кто он?

Она подала на стол еду, все тут же накинулись на нее, а после трапезы Джесси достал мешок с деньгами и выложил на стол ровно тысячу четыреста долларов.

— Вот, сударыня, вам деньги, чтобы выкупить закладную, — сказал он.

Хозяйка была потрясена до глубины души.

— Однако я не могу их взять у вас, ибо никогда не сумею вернуть вам этот долг.

— Но я даю не в долг, — возразил Джесси. — Я их дарю.

— Быть может, это сон? — прошептала бедная вдова. — Нет, наяву такого случиться не могло.

Джесси постарался уверить ее, что это не сон и что деньги самые настоящие, а не фальшивые и она может распорядиться ими, как хочет. Потом сел и по всей форме написал расписку, но попросил женщину переписать ее. Он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал его почерк, и оригинал расписки спрятал в свой карман.

— Как только уплатите ему тысячу четыреста долларов, велите подписаться вот здесь, да не как-нибудь, а чернилами, — наставил Джесси Джеймс вдову и дал ей еще горсть монет на срочные расходы. — А теперь опишите точно, каков владелец закладной, во что одет и всякое такое прочее.

Узнав от вдовы, когда и какой дорогой он приедет, Джесси Джеймс с ней попрощался и вместе со своими дружками ускакал прочь. А вдова, глядя им вслед, плакала, но теперь уж от радости.

Однако далеко они не уехали, а спрятались в кустах, росших вдоль дороги, и дождались, когда по ней проедет тот человек. Он проскакал в легкой двуколке к дому вдовы и вскоре показался назад с предовольным видом, напевая себе под нос «Старина Дэн Такер был молодчина…». Вот тут-то Джесси Джеймс и его компания вышли из кустов, остановили старого скрягу и получили назад свою тысячу и четыреста долларов.

Когда Джесси потом спросили, трудно ли было проделать всю эту операцию, он весело рассмеялся:

— Трудно? О нет, я даже пальцем не пошевелил.

Хоакин Мурьета

Перевод А. Ващенко

 

Хоакин Мурьета, кто бы он ни был, — кровожадный разбойник, безжалостный мститель или несчастный грешник, — родился, как думают многие, в городке Аламосе, что находится в Мексике, в провинции Сонора.

Старая каменная церковь там выходит фасадом на площадь и много веков глядит на юношей и девушек, которые бродят по кругу в маленьком парке. Девушки щебечут, держась за руки. У каждой в руке цветок. Девушки идут против часовой стрелки, а юноши — по часовой, навстречу им. Каждый юноша тоже держит цветок в руке. Встречая девушку, которая нравится ему, он дарит ей свой цветок, и она его никогда не отвергает. Если юноша ей понравился, она сохранит его цветок и взамен отдаст свой. Если нет — на следующем круге она возвратит ему цветок, и все останется, как прежде.

В этом-то старом селении на северо-западе Новой Испании молодой Хоакин в 1849 году предложил свой цветок Росите, и цветок этот был принят. В старой церковной книге сохранилась запись о том, как влюбленные повенчались у алтаря.

А потом Хоакин и Росита отправились попытать счастья на золотых приисках Калифорнии. Они проделали долгий путь, перевалили через горы и спустя много дней прибыли наконец к цели. Здесь, в Калифорнии, как говорят, они обрели богатство — золотые слитки, — но вместе с ним позор и гибель. Вот как это случилось.

Хоакин много времени проводил на прииске. Как-то раз он ушел, как обычно, на работу к месту своей заявки, оставив дома молодую жену. В этот день в хижину Хоакина ввалились тринадцать белых американцев — гринго, и Росита оказалась беззащитной. Возвратившись, Хоакин застал жену при смерти из-за жестоких побоев, которых она не вынесла. Хоакин бросился на грабителей, укладывавших награбленное добро, но только пострадал сам. Он был избит и потерял сознание, грабители оставили его лежать, сочтя мертвым.

Но Мурьета не умер. Пока его били, он успел запечатлеть в своём сознании облик каждого из убийц своей жены.

С тех пор он жил только местью. И когда много дней спустя мог снова сесть на коня, он отправился в путь, чтобы сдержать клятву, которую он себе дал. В течение долгих лет, полных мук и отчаяния, он выслеживал своих обидчиков. Он разыскивал их без устали, переезжая от одного лагеря старателей к другому, пока не нашел всех, одного за другим, и пока последний из тринадцати не умер, тщетно моля о пощаде. Закончилась ли на этом история Мурьеты? Стал ли он в действительности, как о том говорят, Робин Гудом мексикано-американцев? Об этом есть много разных суждений, но сохранились слова, которые молва вкладывает в уста самого Хоакина Мурьеты:

— Когда-то я был большим поклонником американцев… Я приехал сюда, в Калифорнию, и думал закончить дни свои американским гражданином… Но то и дело меня оскорбляли, мне вредили соседи, не давая жить спокойно. На приисках меня прогнали с заявленного участка. Я хотел начать свой бизнес, но был обманут всеми, кому доверялся… Тогда я сказал себе: «Я отомщу за свои беды и возьму закон в собственные руки. Я расправлюсь со всеми, кто обижал меня, а тех, кто не обижал, буду грабить за то, что они американцы».

Судя по всему, Мурьета сдержал свое слово. Но для своих племянниц, Анхелы и Пачиты, что жили в годы золотой лихорадки в Монтерее, он оставался милым и нежным дядей. Они обожали Хоакина и видели в нем не разбойника, а великого освободителя, который пришел из Мексики, чтобы отобрать Калифорнию у гринго. Они называли его образ жизни не разбоем, а войной.

— Свою гитару он тоже хранил у нас, в Монтерее, — рассказывали они. — Приедет к нам, бывало, и поет песни для нас… а за плечами у него — погоня в сотню человек… Мы знали, что за голову Мурьеты назначена награда в 10000 долларов, что в любой момент дом может быть окружен и Хоакин будет убит на наших глазах. И все же мы продолжали слушать его и были не в силах оторваться.

В 1853 году, после двух лет разбойной жизни, гринго все же настигли Хоакина Мурьету. В перестрелке он был убит, а все, кто успел примкнуть к нему, разбежались. Рассказывают, что сострадательные граждане Соноры похоронили его на старом кладбище, молясь о том, чтобы этот мятежный и гонимый человек мог отныне заснуть в мире.

Но не тут-то было. Гринго совсем не были уверены в том, что им удалось покончить с мстителем Калифорнии. Чтобы удостовериться в этом, они потревожили прах Хоакина Мурьета потом поместили его голову в спирт и выставили для публичного обозрения. Позже, в 1901 году, она погибла во время пожара.

Но имя Мурьеты осталось в народной памяти. О нем сложили сочувственные слова американец Хоакин Миллер и знаменитый чилийский поэт Пабло Неруда. Индеец-чероки по имени Джон Ридж написал его биографию, и многие помнят строки старинной баллады «Корридо о Хоакине Мурьета».

Я еду в Монтану

Ковбойская песня

Перевод С. Болотина

На старой кобыле,

с ослом в поводу

я еду в Монтану

и стадо веду.

Пасутся овечки,

пьют воду в ручьях,

а шерсть у них в клочьях,

а спины в рубцах.

Поищите, овечки,

свежей травки клочок.

Знаем мы, почем спички

и почем табачок!

У Джонса две дочки,

а песня одна.

Удрали девчонки,

скончалась жена.

Без женки, без дочек

Билл Джонс целый год

с утра и до ночи

ту песню поет.

Поищите, овечки,

свежей травки клочок.

Знаем мы, почем спички

и почем табачок!

Когда я умру,

оседлайте коня

и крепко к седлу

привяжите меня.

По прерии конь мой

поскачет туда,

на Запад, в края,

что любил я всегда.

Поищите, овечки,

свежей травки клочок.

Знаем мы, почем спички

и почем табачок!

Техасский Робин Гуд

Пересказ Н. Шерешевской

А вот вам история про знаменитого Сэма Бэсса, техасского Робин Гуда. И по сей день у ночных костров техасских ковбоев, на ранчо, в домах фермеров — повсюду рассказывают о его подвигах. Одни говорят, он был дурным человеком, коварнее змеи. Другие клянутся, что — хорошим. А кое-кто утверждает, что и таким, и сяким: когда дурным, а когда хорошим. Пожалуй, последние ближе к истине.

За голову Сэма Бэсса была назначена большая награда, неважно, привезут его живым или мертвым. И многие пытались схватить его.

Однажды один очень способный молодой человек, который называл себя сыщиком, решил заработать на этом кучу долларов. Он искал приключений и не сомневался, что поймает Сэма Бэсса, живого или мертвого. Для этого он отправился в техасское графство Стефенс, где этот разбойник со своей шайкой вел веселую, беззаконную жизнь. Он обошел уже немало холмов и лесов в поисках Сэма и его людей. И всегда на бедре его висел шестизарядный пистолет. Надежда поймать Бэсса не покидала его.

Как-то идя по дороге, он встретил легкую повозку, ею правил возница в шляпе, низко надвинутой на глаза. Это был не кто иной, как Сэм Бэсс. Он застыл на сиденье, точно луна в темном осеннем небе. На дне повозки под сеном было спрятано два шестизарядных пистолета. Лошадь трусила мелкой рысцой.

Увидев молодого человека, разбойник спросил:

— Далеко держишь путь, незнакомец?

— Да, как видно, не близко, — отвечал молодой сыщик.

— Подсаживайся в повозку! Четыре ноги у вола всё быстрей довезут, чем твои две.

Молодой человек подпрыгнул и сел на передок рядом с возницей.

— Видно, новичок в графстве Стефенс, да, приятель?

— Пару дней как приехал.

— За скотом или за лошадьми, по каким делам-то?

— Ни то, ни другое. За человеком! Сыщик я.

— Ого! Это, небось, чертовски интересно. А шестизарядка у тебя есть, чтоб изловить его, а? Я слышал, всем сыщикам полагается, работа такая.

— Попал в самую точку! Новехонький шестизарядный пистолет у меня всегда наготове. Дело-то предстоит трудное.

— Рыси воют, зверье разбегается! — заметил с усмешкой Сэм. — Можно подумать, ты играешь по большой?

— А то! Говорят, это самый отчаянный разбойник, на какого я выходил когда. Не люблю хвастать, но тебе скажу: я ищу Сэма Бэсса.

— Тю, тю, тю, да ты, я вижу, парень не промах. Что твой норный пес, натравленный на злюку тарантула. Не застряла б у тебя эта толстая кость в горле, юноша! Никак, ты сам напрашиваешься на беду?

— Знаю, что это крепкий орешек, но мы и не такие виды видали! Надеюсь, с Сэмом Бэссом я справлюсь.

— А как ты узнаешь его, коли встретишь?

— Ха, у меня глаз наметанный на преступников. Я их мигом распознаю. Я их нюхом чую.

— Сразу видно, ты сыщик с головой.

— Я молод, что так, то так, но из моих когтей еще ни одна дичь не вырвалась.

— А что ты, к примеру, сделаешь, если сцапаешь Сэма Бэсса?

— Он у меня станет послушный, как овечка, не то придется выносить его ногами вперед.

— Вот это мужской разговор! Правильно, долой страх! Что ж, юноша, могу помочь тебе, чтоб ты не искал больше Сэма Бэсса. Ибо ты сидишь с ним рядом.

И разбойник глянул сыщику прямо в лицо. Одной рукой он придерживал вожжи, а другой играл своим шестизарядным пистолетом, который вытащил из-под сиденья.

Молодой сыщик стал белее савана.

— Нн-нет… нет… мистер Бэсс, я не то хотел сказать. Я просто расхвастался. А у меня молодая жена и двое детишек… Я вам ничего такого не сделал… Клянусь…

Сэм Бэсс глядел на него, улыбаясь и вертя в руке пистолет.

У молодого человека даже язык прилип к гортани. Он не мог выдавить больше ни слова и был уверен, что вот и пришел его конец.

— Нет, — медленно произнес Сэм, — добрую свинцовую пулю я на тебя тратить не стану. Устраивать представление с веревкой тоже не буду. Проваливай отсюда! Живо! Я отпускаю тебя. Но чтоб ноги твоей больше не было в Техасе! Не то пеняй на себя. Тогда уж никто тебе не поможет, хоть подожги прерию с обоих концов!

Молодой сыщик живо соскочил с повозки, и только его и видели.

Вот каков он был, Сэм Бэсс, любил казнить, любил и миловать.

Родные просторы

Ковбойская песня

Перевод Ю. Хазанова

Прожить бы весь век

Средь просторов и рек,

Где пасутся бизон и олень,

Где блещет роса,

Где лишь птиц голоса,

Где светлы небеса целый день!

Припев:

Край мой, край родной,

Где пасутся бизон и олень,

Где блещет роса,

Где лишь птиц голоса,

Где светлы небеса целый день!

Где свеж ветерок,

Где немало дорог,

Где свободны и птица и зверь…

О светлый мой кров,

Ради всех городов

Я тебя не оставлю, поверь!

Припев:

Край мой, край родной,

Где свободны и птица и зверь…

О светлый мой кров,

Ради всех городов

Я тебя не оставлю, поверь!

Здесь море цветов

И громады холмов,

Антилопы здесь бродят гурьбой…

Твой камень любой

И простор голубой

Не забудет веселый ковбой!

Припев:

Край мой, край родной,

Антилопы здесь бродят гурьбой…

Твой камень любой

И простор голубой

Не забудет веселый ковбой!

Алмазный песок

Стелет скатерть у ног;

Ручеек убегает в кусты;

И лебедь плывет

В темной зелени вод,

Словно зов отдаленной мечты.

Припев:

Край мой, край родной,

Ручеек убегает в кусты.

И лебедь плывет

В темной зелени вод,

Словно зов отдаленной мечты.

Суп из гремучей змеи

Пересказ Н. Шерешевской

 

Джек Хилтон был новичком на ранчо, вернее, даже гостем, а потому его следовало разыграть — таков был у ковбоев обычай. Но как?

Уж больно ловко он управлялся со своим лассо. Такие петли набрасывал и затягивал, что твоя змея. Вот, вот, именно змеиный розыгрыш для него и подойдет, решили все.

Но для этой комедии требовалось побольше участников, чтоб беседа на дикую тему «Как приготовить суп из гремучей змеи?» выглядела правдоподобной и убедительной.

К счастью, в этот вечер на ранчо собрались все: Слоеное Рыло, Боб Гиена, Молодой Кабан и даже Пит по прозвищу Сейф, не считая Большеногого, который поймал удравшую лошадь, Грязной Рубахи, который как раз и принес гремучую змею, а также Лизоблюда Помойки и Толстопузика. Эти двое задержались на ранчо по дороге из Глендайва, откуда они отбыли в поисках развлечений.

Компания для предстоящей игры собралась хоть куда.

Начал ковбой Слоеное Рыло:

— Скажи, Джек, твоя ма готовит суп из гремучей змеи погуще или пожиже?

«Что за нелепый вопрос?» — подумал было Джек. Но последующее замечание Толстопузика ввело его в заблуждение. Толстопузик сказал со вздохом:

— Мм, любимый мой супчик!

А Грязная Рубаха прямо напустился на бедного Джека:

— Ты что, ни разу не пробовал супа из гремучки? Теленок недоношенный. Да любой ковбой на Западе душу за него отдаст! Готовить его мудрено, а то бы мы только его и лакали.

Тут влез в разговор Большеногий, и после его заявления у Джека исчезли последние сомнения насчет этого тошнотворного ёдова.

— Кто-кто, а твоя старуха знает секрет, как его приготовить получше других, верно, Молодой Кабан? — сказал Большеногий. — Жаль, нету у нее сейчас досуга, а то живо бы нам сварганила.

Так Джек и попался в ловушку.

— Молодой Кабан, — взмолился он, — расскажи, как же ее готовить, эту похлебку из гремучей змеи?

И комедия началась. Первая реплика — Молодому Кабану:

— Перво-наперво ты достаешь парочку судков, один побольше, другой поменьше, чтобы не спутать. И чтоб внутри они уже проржавели. Это беспременно, чтоб проржавели, иначе суп будет не того, не наварист. Толстопузик, ты давеча спрашивал, какого размера судки лучше подойдут на это дело? Сейчас, дай подумаю… Так, в общем, если это не для торжественного приема или политического раута, я думаю, тот, что побольше, — пусть будет в один галлон, а поменьше — ну, с термитник.

— Ты чего, Слоеное Рыло? Не веришь, чтоб проржавели? Без этого никак нельзя, не! Только не наскрозь, а то весь суп вытечет, самый смак уйдет, одна гущина останется. И опять же организму железо нужно, чтоб кровь бодрей играла. Не, без ржави никак нельзя!

— Говоришь, круглые, Лизоблюд? Не, не, любые судки, только не круглые! Я как раз собирался растолковать молодому Хилтону, что свертывать змею кольцом и целиком совать в судок не должно, надо резать ее на куски и кусками ложить в судок. Так лучше разварится.

После небольших переговоров подобного рода, в которых все принимали посильное участие, Молодой Кабан снова взял на себя роль ведущего:

— Стало быть, насчет судков ты теперь все скумекал, так, Хилт? Да не забудь посахарить, посолить, поперчить, а коли любишь поострей, можешь прибавить горчички и горсть сушеных листьев молодой полыни.

— О чем это вы все шепчетесь, Сейф и Слоеное Рыло, а? Отвечайте, только не разом оба, по очереди. Сперва Сейф. А-а, ты хочешь знать, какой перец класть — черный или красный. Ты же у нас мексиканец, известное дело, голосуешь за красный. А вот я предпочитаю смешивать — треть красного, две трети черного. Ты предлагаешь прибавить еще и салата, Слоеное Рыло? Не стоит, Слоенчик, хватит и полыни, она острей. Некоторые считают, что щепотка опунции придает супу особую пикантность. Не знаю, судить не берусь.

— Спасибо, Большеногий, спасибо, друг, что напомнил про черную патоку! И как я мог забыть про нее? Две-три ложки черной патоки непременно! И несколько капель уксуса. Нет-нет, Гиена, корицу и мускатный орех я на дух не принимаю!

Потом каждый прибавил еще по ингредиенту, и все серьезно обсудили их. Наконец, побоявшись, что они сами вот-вот запутаются и только вызовут у Джека ненужные подозрения, Молодой Кабан перешел ко второй стадии приготовления.

— Значит, ты уже знаешь, Джек, в чем и как варить и чем приправлять. Теперь главное — сама змея. Есть чудаки, которые признают гремучек только одного размера. Я с ними не согласен. Конечно, ты прав, Толстопузик, если змея слишком маленькая, у нее и мяса нет, а коли чересчур большая, она старовата и, значит, будет жесткая, все так, верно это. И еще спорят завсегда: снимать с нее шкуру или оставлять? Лично я предпочитаю варить с кожей, сочней получается!

— Ты что, Лизоблюд Помойка? Хочешь сказать, что делать дальше? Сейчас, сейчас! Значит, так. Раскладываешь несколько змей рядком, отсекаешь им головы аккурат за ушами и бросаешь эти головы в меньший судок, потом наливаешь воды, чтобы только их закрыла, не больше, и отставляешь меньший судок в сторону. Потом отрезаешь погремушки и кладешь рядом с малым судком, чтобы были под рукой, когда придет время украшать ими какое-нибудь блюдо. А дальше острым ножом режешь туловище змеи поперек на куски не длиннее трех дюймов. Нет, Грязная Рубаха, не стоит резать ее вдоль, суп будет мутный.

Затем следовал короткий обмен мнениями, в какой точно местности водятся самые вкусные гремучие змеи. А по ходу дела рассказывались правдоподобнейшие истории о том, как такого-то повара в Техасе этот легендарный суп прославил, а такого-то из Орегона навеки осрамил.

Джек слушал, развесив уши, и Молодой Кабан перешел к заключительной части своего представления:

— Наконец, ты берешь большой судок и, устлав его дно листьями полыни, аккуратно укладываешь кусочки змеи — один слой параллельными рядами, другой поперек или сикось-накось и опять сначала, пока не уложишь все куски. И только после этого можешь бросить специи. Вот и все!

Молодой Кабан кончил говорить и отправил в рот понюшку табака.

— Но что же дальше, бога ради? — воскликнул Джек.

Этой просьбы только все и ждали! Словно приглашения к развязке, которую ковбои предвкушают всегда с восторгом. После глубокомысленных «кхе, кхе» и «гм, гм» Молодой Кабан сделал вид, что задумался на минуту, потом торжественно произнес:

— Я сказал «вот и все!». Готов это повторить. Ибо единственное, что можно сделать дальше, — это надеть шляпу и, сохраняя полное достоинство, скакать подальше от этого вонючего варева!

Раздался дружный хохот. Взрыв бурного веселья совсем доконал бедного Джека Хилтона. Громче всех старался Билл.

Чтобы чуть смягчить юному Джеку его досаду, Слоеное Рыло тут же поставил Билла на место:

— Чего надрываешься. Король Билл? Тебе ль потешаться над своим собратом. Иль забыл, как три годика назад сам проглотил нашу историю от начала до конца?

Этот розыгрыш Билл ой как хорошо помнил. И, честно говоря, ему по душе пришлось заступничество Слоеного Рыла. Он живо вспомнил, как слушал, затаив дыхание, длинную и запутанную историю про какую-то выдуманную погоню за вором. Такую историю у ковбоев принято называть «закольцованной», потому как кончается она теми же словами, какими начинается.

Он вспомнил и еще кое-что: как его втянули в «охоту на бекасов». Дали силок — особый мешок такой, в который-де надо заманить бедных пичуг, — выставили за дверь и оставили бодрствовать одного на всю ночь. А сами вернулись в теплые постели, бессовестные!

Теперь-то Билл знал уже наизусть все три розыгрыша, какими щедро угощали на ранчо гостей и странствующих путников, — охоту на бекасов, закольцованную историю и рецепт для змеиного супа.

Что ж, не прошло и нескольких недель, как он познакомился с четвертым…

Нападение каннибала

Пересказ Н. Шерешевской

 

У Билла уже глаза слипались, когда он залезал под одеяло, потому он и не заметил, что с его техас снят ремень вместе со всеми патронами для пистолета, и мимо его внимания проскочило и то, что первый из уходивших в ночное пастухов прихватил с собой лопату, топор и бутылку кетчупа. К тому же откуда ему было знать, что Пит Сейф, перегоняя лошадей на новое пастбище, наткнулся на недавно зарезанную корову.

За два часа до рассвета Билл был разбужен ужасной суматохой, какая вдруг поднялась в лагере. Еще до конца не проснувшись, он видел, как Молодой Кабан в судорожной спешке заливает тлеющие поленья лагерного костра, и услышал, как Эйбилин громким шепотом молит, запинаясь на каждом слове:

— Смотри… чтоб ни искры… не осталось… а то еще… увидит. Черт побери, ну и страшила! Уфф!

Еще больше его смутил вопрос Молодого Кабана, по всей видимости совершенно охваченного паникой, который он выдавил прерывистым громким шепотом:

— Неужто ему-таки удалось… расправиться с Эдом… из Канзаса, хотя Террил и пытался его спасти?

Тут уж у Билла сна ни в одном глазу не осталось, и он, как встрепанный, сел на кровати, но не успел открыть рот, как из темноты вынырнул Слоеное Рыло, опрокинул его и зашикал:

— Молчи! Опасность не миновала!

Вдруг раздался протяжный вой, а следом за ним душераздирающий крик.

Молодой Кабан не удержался:

— Ребятки, он возвращается! Неужто придется вступить с им в бой?

На что Билл хотел было спросить:

— Да что такое…

Но Слоеное Рыло тут же закрыл ему рот рукой.

Соскочив с постели, Билл кинулся бежать. Слоеное Рыло и Гиена от него не отстали, только Джека и Реда они бросили позади. Правда, последние слова Гиены, которые он пробормотал на ходу, слегка успокоили Билла:

— Хоть дети в безопасности, до них ему не добраться. Но, ради бога, тише, ни звука!

Когда Билл попробовал было заикнуться:

— У меня пропал пояс с патронами…

Гиена оборвал его:

— Сейчас не до этого… потом разберешься… молчи… говорить опасно!

Продираясь через колючий кустарник, — друзья-ковбои нарочно потащили Билла через кустарник, а не в обход — они вышли на открытое место, и при свете зажженной спички Билл оглядел изрытую землю и обломанные ветки кустов, забрызганные чем-то красным. Да, ночной пастух проявил усердие.

Билл снова попытался заговорить:

— Что это?..

Но ему тут же заткнули рот и потащили дальше.

— Заткнись ты! Знай помалкивай, не то хуже будет…

На следующем открытом участке снова чиркнули спичкой, и за несколько секунд Билл успел разглядеть дохлую корову, лежавшую на боку.

— Странно, на этот раз он не отгрыз ей голову… — пробормотал Слоеное Рыло.

Но Биллу не дали выяснить значение этого загадочного замечания.

Слоеное Рыло и Гиена совсем уже обессилели, выполняя роль сопровождающих, и передали ее наконец Террилу и Эду из Канзаса, которые дожидались их, как было условлено раньше. Они объяснили свое присутствие на этом месте вполне правдоподобно:

— Удалось-таки вырваться от него! Черт побери, ну и зверюга!

В конце концов Билл задал мучивший его вопрос:

— Да кто это? Взбесившийся волк или конь-человекоубийца?

Однако ответом ему снова был протяжный вой, а следом за ним истошный крик.

И уж окончательно он был сбит с толку, когда Террил, чиркнув еще раз спичкой, указал на следы от колес старого фургона и паутину отпечатков чьих-то копыт, воскликнув при этом:

— Смотри, Эд, во как он замел свои следы хвостом! Бежим скорей!

Пока Билл пробирался назад с новыми спутниками, у Слоеного Рыла было время поработать топором. Поэтому, когда Билл вернулся и снова осмотрел дохлую корову, она была уже обезглавлена.

При виде изуродованной туши Гиена словно задумался на миг, потом с уверенностью сказал:

— Теперь мы спасены и можем возвращаться в лагерь. Чудовище, напившись крови, уползло и ровно через девятнадцать минут лопнет от перепоя.

Назад путь показался короче. В своей палатке они нашли ярко пылающий костер, на котором кипел кофе.

Тут уж настала очередь Джека Хилтона задать свой ехидный вопрос:

— Ну как, Билл, поймал каннибала?

Однако вместо ответа в голову ему полетел башмак, а следом за ним и предупреждение Слоеного Рыла:

— Смотри, Джек, если еще и ты будешь приставать к Биллу, получишь змеиный суп на завтрак!

И последнее замечание было высказано в адрес Пита Сейфа, как только он вернулся в лагерь.

— Ну и гнусно ты воешь в свою раковину!

Стоит ли говорить, что с завтраком запоздали, так как Слоеному Рылу надо было определить тавро на боку у обезглавленной коровы, чтобы сообщить об этом ее хозяину.

Охота на бекасов

Пересказ Н. Шерешевской

Розыгрыш розыгрышу рознь. Что и говорить, у ковбоев это развлечение на первом месте, хотя большой деликатностью не отличается. Напротив, часто бывает весьма грубовато.

Вот какую шутку сыграли однажды с ковбоем по кличке Пастор, веселым и вполне приличным парнем, который быстро прижился на ранчо. Ребята звали его просто Пас.

Пас был буквально помешан на естественных науках. Самый большой восторг у него могло вызвать какое-нибудь редкое насекомое или незнакомая птица, а то и змея, если, конечно, попадался довольно удачный экземпляр данного вида.

И надо же было именно над ним устроить знаменитый розыгрыш — «охоту на бекасов».

В один прекрасный день кто-то из ковбоев нашего кораля, кажется, Бродяга, спросил Паса, участвовал ли он когда-нибудь «охоте на бекасов».

— Стрелял ли я бекасов? — откликнулся Пас. — Да сотни раз!

— Нет, нет, — возразил Бродяга, — я не об этом, чтоб стрелять. А ловить их мешком или сумкой. Даже дитя малое знает, что такое «охота на бекасов».

— Сроду не слыхал, — признался Пас. — Как это ловить мешком? Разве словить бекаса живьем?

— Да проще пареной репы, — встрял в разговор другой ковбой. — Если, конечно, знать, как взяться за дело. Стало быть, собирается компания человек в шесть — восемь, и ближе к концу дня, что-нибудь перед заходом солнца, все отправляются на болото, в такое место, что поближе к реке, где бекасы любят устраиваться на ночь.

— С собой лучше всего прихватить старый джутовый мешок и несколько свечей. Когда совсем стемнеет, кто-то один из охотничьей компании будет стоять там с открытым мешком. Перед ним прямо на земле надо установить зажженную свечу. Остальные охотники будут бегать вокруг сначала большими кругами, потом понемногу их сужать, пока не приблизятся к тому, что стоит с мешком. В руках им полагается держать трещотки и греметь ими, не жалея сил, чтобы вспугнуть как можно больше бекасов. Их задача — заставить бекасов бежать на свет свечи. От яркого света птицы на миг ослепнут и попадут прямо в открытый мешок. Все очень просто, не охота, а развлечение! Я знаю одно такое местечко милях в трех отсюда. Бекасов там видимо-невидимо, что саранчи в поле.

— Так что, сколотим компанию и пойдем завтра вечером на охоту? — предложил Бродяга.

Пас был в восторге от этого предложения. И тут же нашлось девять охотников на ловлю бекасов. Как ни странно, все, кроме Паса, уже принимали участие в этом развлечении и хорошо знали, что к чему.

Отправились сразу после заката солнца прямо к реке. Бродяга вызвался отвести всех на хорошее место. Шли боковыми тропинками, продирались через кустарники, петляли туда-сюда, пока не вышли к болоту, в котором увязали по щиколотку на каждом шагу. Москиты тучами носились над болотом.

Достигнув заветного места, все остановились и стали оживленно обсуждать, кому держать мешок. Все притворялись, что каждому это хочется, потому что ловить бекасов в мешок якобы куда веселей, чем бегать по кустарнику с погремушкой и поднимать птицу.

В конце концов кто-то заметил, что поднимать бекасов дело куда ответственней, чем держать мешок. И поскольку Пас был в охоте на бекасов новичком, разумнее именно ему поручить это дело. Все согласились, что так будет справедливо.

Зажгли две свечи и воткнули их в мягкую болотную почву. Пас с открытым мешком в руках уселся перед ними. Держать мешок надо было обеими руками, а москиты так и вились, так и жужжали вокруг его головы.

И вот все ушли, оставив его одного. Куда, спросите вы, пугать бекасов? О нет, самой короткой дорогой поскорей из этого москитного ада прямиком в свой ковбойский лагерь. Так-то вот!

Назад добрались быстро и легли все спать, не скрывая друг от друга глупого восторга, четко представив себе картину, как бедный Пас судорожно держится за края мешка, пока тучи москитов со всего болота слетаются на свет зажженных свечей.

Пас вернулся в лагерь ковбоев только к полуночи. По дороге он еще заблудился и боялся, что ему придется провести ночь где-нибудь под кустом. Джутовый мешок он принес с собой и направился с ним прямо к тому месту, где спали Бродяга и другой ковбой, который так красиво расписывал ему «охоту на бекасов». Он растолкал их с воинственным кличем.

— Привет, Пас! — отозвался чересчур веселый ковбой — Ну как, бекасов много поймал?

— Клянусь твоей бабушкой, немало, — ответил Пас и вытряс на него и на тех, кто спал рядом, все содержимое мешка. — Полюбуйтесь на голубчиков!

Веселый шутник подскочил как ужаленный.

Оказывается, Пас вытряс из мешка две кварты, то есть килограммов двадцать пять, гигантских черных муравьев. И уж кому-кому, а Пасу было хорошо известно, что техасские черные муравьи кусаются хуже змеи. Отыскивая дорогу к коралю, Пас случайно набрел на такой муравейник и собрал их в мешок, чтобы посчитаться с партнерами по «охоте на бекасов».

Успех был выше всякого ожидания. Муравьи расползлись во все стороны, и уж спать в эту ночь не пришлось никому. Признаюсь, то была наша последняя «охота на бекасов», однако совсем не последний веселый розыгрыш.

Кофе по-ковбойски

Пересказ Н. Шерешевской

Историю эту поведал известный мастер рассказывать сказки Р.-Ф. Смит из города Амарилло. Он исходил всю Америку и утверждает, что такое могло случиться только в Техасе. А для вящей верности называет даже точно место, где это произошло, — прямо на север от Грейама, чуть в стороне от Уичито-Фолса, где веют свободные ветры, душистые, как утренний кофе. Там под открытым небом лучшие техасские ковбои объезжали лошадей. У хозяина ранчо и его ребят дел было по горло. Чуть занимался рассвет, а уж ковбои верхом на конях носились наперегонки. Все чем-нибудь да занимались в ожидании раннего завтрака и… кофе.

А надо вам сказать, хозяин ранчо был знаменитейшим во всем Техасе кофеваром. Он почти никогда не доверял это дело своему повару и, как правило, варил кофе сам. Крепкий утренний кофе по-ковбойски в стране дичков и кривоногих ковбоев слаще пения скрипки в субботний вечер!

А что такое крепкий кофе по-ковбойски, вы знаете? Нет? Сейчас мы вам расскажем.

Берется два фунта молотого кофе и заливается водой. Кипятится — два часа, процеживается через лошадиную подкову и кипятится еще немного. Вот настоящий кофе по-ковбойски и готов!

На этом ранчо был котелок на три галлона, в котором ковбои готовили свой излюбленный напиток.

Перво-наперво хозяин сам промывал котелок, чтобы уж не сомневаться в его чистоте. Наполнял его прозрачной водой, ставил кипятить, потом высыпал туда побольше свеженамолотого крепчайшего кофе. Кофе кипел и пенился, и восхитительно пряный аромат разливался в воздухе, словно сладкий весенний ветерок.

Все рассаживались вокруг и принимались за пресные лепешки с беконом, запивая их дымящимся кофе. Истинное наслаждение! После завтрака все в добродушнейшем настроении садились верхом на своих лошадок.

Все, кроме хозяина. Он любил сам вымыть котелок, чтобы знать, что он готов для следующей трапезы.

И вот прополоскал он котелок несколько раз да еще засунул в него руку — проверить, не осталось ли на дне кофейной гущи, — и, когда коснулся дна, почувствовал там что-то мягкое и скользкое. Подцепил это, вытащил и… О ужас! Это оказалась длиннющая, в семь дюймов, сороконожка!

Слышали вы когда-нибудь про техасских сороконожек? У каждой сорок ног, и в каждой ноге смертоносный яд. Достаточно прикосновения одной ядовитой ноги, и ты уже мертв. А представляете себе, что значит съесть ее целиком? Да это хуже, чем упасть в бочку с дегтем!

Хозяин ранчо был человек порядочный и честный — истинный техасец. Увидев, какое сороконогое чудовище варилось в кофе, он стал белее полотна. Этот ядовитый кофе отравит его самого и его реб