Кодексы норм поведения как отражение новой теории

Даже сами кодексы норм поведения, выработанные различными средствами информации, демонстрируют изменение в подходе к таким вопросам, как природа че-

 

ловека и принцип этичного поведения. Самый ранний из этих кодексов — Каноны журналистики — был принят Американским обществом редакторов газет в 1923 году. Кодекс призывал газеты работать с чувством ответственности по отношению к общественному благу, соблюдая искренность, правдивость, беспристрастность, честность, порядочность и уважение к частной жизни человека. Может быть, потому, что газеты существовали уже триста лет к тому времени, когда был разработан кодекс, и имели долгую традицию. Каноны менее заметно отходят от либертарианской теории, чем кодексы таких средств информации двадцатого века, как кино, радио ителевидение. В кодексе отражена вера в то, что человек прежде всего разумное существо, способное обнаружить истину и силой разума различать добро и зло, вера в целительную силу процесса возвращения к истине и убеждение, что газета, главным образом, является инструментом просвещения и апеллирует к критической способности читателя. Каноны с очевидностью предполагают, что газеты должны способствовать демократической форме правления, облегчая процесс возвращения к истине, так как, стремясь к таким идеалам, как правдивость и честность, пресса может содействовать проявлениям этого процесса. Единственно новая идея, заложенная в Канонах, это идея о том, что пресса несет ответственность перед обществом за его благополучие.

Кодекс киноиндустрии, разработанный в 1930 году, кодекс радиовещания, сформулированный в 1937 году, и кодекс телевизионного вещания, принятый в 1952 году, отражали изменившийся интеллектуальный климат. Все эти кодексы составлялись на фоне враждебного отношения общества к средствам информации. Кодекс киноиндустрии был разработан, чтобы предотвратить введение государственного регулирования. Кодексы радио и телевидения разрабатывались в ситуации, когда индустрия вещания регламентировалась правительством, которое требовало, чтобы вещание отвечало общественным интересам и потребностям. Кодекс кино рас-

 

1 31

сматривает фильмы прежде всего как развлечение, хотя они и могут способствовать «правильному образу мыслей». Кодексы радио и телевидения видят вещание в основном как средство развлечения, хотя оно может приносить пользу экономической системе, поскольку включает в себя рекламу. Все три кодекса рассматривают свои средства коммуникации как всепроникающие и лишающие человека способности к критическому осмыслению. Возможно, по этой причине кодексы отражают совсем другую картину человека, нежели газетный кодекс. Они рассматривают человека как принципиально незрелое существо, очень легко поддающееся моральному растлению. Таким образом, этичное поведение в работе этих средств коммуникации отличается от тех норм, которые приняты в газетах. Как оно видится в кодексе кино, этичное поведение заключается в стимулировании общественной нравственности (в целом пропагандируя значение брака и святости домашнего очага, проявляя уважение к религии, закону, правосудию и национальным чувствам и обуздывая низменные страсти). Кодексы радио и телевидения подразумевают, что соблюдение норм этики заключается в стимулировании демократической формы правления через просвещение общества, поддержание общественной нравственности (примерно таким же образом, как и кино), а также удерживая рекламу в определенных рамках в общем объеме вещания и поддерживая ее высокие стандарты.

Как утверждает Комиссия по вопросам свободы печати, эти кодексы сами по себе не могут обеспечить то качество прессы, в каком она нуждается. Кодекс норм поведения для газет создавался служащими, а не нанимателями. Хотя, если его придерживаться, он бы превратил газеты в ответственного проводника новостей и дискуссии, констатирует Комиссия, он никогда не был и не может быть проведен в жизнь. Что касается кодекса кино, то Комиссия считает, что в нем просто реализован отрицательный подход, заключающийся в установлении минимальных требований приемлемости, но никак не ответственности, а поставленные цели недоста-

 

точно высоки. Кодекс вещания также не заслуживает никакого одобрения. Желание завоевать максимально большую аудиторию не позволило радио реализовать свои возможности служить общественным нуждам.

Что требует общество от своей прессы? «Сегодня требования американского общества выше по разнообразию, количеству и качеству, чем требования любого предыдущего общества во все эпохи», — говорит Комиссия. Одной из причин таких высоких требований является то, что американский гражданин во многом полагается на прессу. Он часто не имеет возможности узнать мир из первых рук, а живя в урбанизированном обществе, он не имеет большого шанса лично обсудить проблемы, как это было принято в более ранних обществах. Фермер из Канзаса, которому понятны причины забастовки в Детройте, автомобильный рабочий из Детройта, которому ясна политика правительства в области ядерной энергии, и государственный служащий из Вашингтона, который осознает последствия засухи в Канзасе, — все они должны полагаться на средства массовой информации. Что же касается идей, то, как и в случае новостей, американцам приходится дискутировать в основном в прессе, а не в маленьких группах, где можно видеть оппонента. Тем не менее, наряду с растущей зависимостью американцев от прессы в осуществлении своего участия в общественной жизни, собственность на средства информации сосредоточилась в руках небольшого числа лиц, и потребитель новостей и идей в значительной степени находится во власти компаний, действующих в сфере средств информации.

 

ТРЕБОВАНИЯ К РАБОТЕ ПРЕССЫ

Комиссия перечислила пять требований, которые современное общество предъявляет к прессе, и, взятые вместе, они обеспечивают критерий оценки ее работы. Нормы эти не были разработаны Комиссией, но, как она отмечала, были заимствованы из методов работы тех, кто занят в разных средствах массовой информации.

 

Первым требованием к прессе в современном обществе в формулировке Комиссии является «правдивый, исчерпывающий и вдумчивый отчет о событиях дня, данный в контексте, который делает их значимыми». В соответствии с этим требованием пресса должна быть точной, она не должна лгать. По мнению Комиссии, это требование означает также, что пресса должна подавать факт как факт, а мнение как мнение.

Сама пресса, по всей видимости, солидарна с Комиссией в том, что средства информации должны быть точными в подаче новостей, отделяя факты от мнений. Лучшим свидетельством согласия прессы с этим требованием и ее растущей верности общественным интересам является развитие объективного репортажа, который Герберт Брукер* причислил к самым выдающимся достижениям американской газетной журналистики. В начале девятнадцатого века газеты использовали новости как политическое оружие: их искажали, подавали необъективно или скрывали в угоду политическому моменту. Позднее газеты начали ограничиваться полосой редакционных комментариев для высказывания своих собственных мнений. Они стремились отражать новости объективно, избегая личных мнений и комментариев и стараясь представить точку зрения не одной, а всех сторон. Не вызывает сомнений, что объективный репортаж обязан своим появлением экономическим причинам, но тем не менее в основе его развития стояли философские основания. Отделяя новости от их толкования и представляя не только одну сторону, пресса содействовала процессу возвращения к истине и облегчала для разумного читателя поиск этой самой истины. Ко времени опубликования Комиссией своего доклада в 1947 году объективность стала не просто целью прессы, а превратилась в фетиш. Но правдивого и исчерпывающего отчета о новостях недостаточно, отмечает Комиссия. «Сообщать факт правдиво уже недостаточно. Теперь необходи-

______________

*Герберт Брукер — американский журналист и редактор. (Примеч. пер.)

мо сообщать правду об этом факте». В этом заявлении мы имеем дело с предположением, что пресса выработала странный тип объективности — поддельной объективности, приводящей к полуправде, неполноте и невнятности. Прибегая к объективному репортажу, пресса попыталась избежать одностороннего подхода в подаче новостей, — подразумевает мнение Комиссии, — но, поступая так, средства информации не взяли на себя труд оценить для читателя достоверность разноречивых источников и не дали истинной картины, необходимой, чтобы полностью понять предложенную ситуацию. Иначе говоря, Комиссия полагает, что, вместо того чтобы считать две полуправды одной правдой, пресса должна искать «всю правду».

По этому пункту пресса также согласна с Комиссией, хотя и не так горячо, как с утверждением, что средства информации должны публиковать правду и отделять факты от мнений. Именно потому, что пресса соблюдает верность общественным интересам, она неохотно, по выражению доклада Комиссии, публикует правду о фактах. Добавление к одномерному материалу других измерений, чтобы приблизиться к истине, может иметь опасные последствия. Элмер Дэвис, радиокомментатор, так обрисовал эту дилемму прессы:

 

«Мне довелось видеть немало попыток, безусловно предпринятых с самыми лучшими намерениями, добавить те самые другие измерения, однако они были не плодом доказательств, а результатом мнений или предрассудков репортера, и, если бы такая практика оказалась всеобщей, в некоторых случаях они могли бы оказаться мнениями и предрассудками издателя, как это очень часто бывало в прошлом. Достаточно и одной «Чикаго трибюн». И даже если у человека бескомпромиссная совесть, а ум безжалостно объективен, как меры и весы и Бюро стандартов, он нее равно может быть не таким точным, как ему хотелось бы, потому что он не знает нее стороны вопроса или у него не хватает времени их узнать, поскольку ему надо охватить то, что перед ним есть, и. написать об этом материал» (67:173-174).

 

"Однако несмотря на эту дилемму, — заключает Дэвис, — прессе следует поработать над тем, чтобы новости подавались в соответствующем контексте»:

 

«Хорошая газета или хорошая информационная вещательная компания должны пройти как канатоходцы между двумя глубокими пропастями, где с одной стороны — ложная объективность, которая все принимает за чистую монету и позволяет публике быть обманутой самым наглым шарлатаном, а с другой, — «комментированный» репортаж, который не может провести границу между объективным и субъективным, между достаточно хорошо установленным фактом и тем, что репортер или редактор хотели бы считать фактом. Сказать: пройди эту пропасть — легко, но сделать это трудно» (67: 175).

 

Девять сотрудников газет, получивших в Гарварде стипендию Нимана на 1945/46 учебный год, также поддержали Комиссию в ее призыве сообщать правду о фактах. Как и Дэвис, нимановские стипендиаты признают, что «правда» неуловима и что напряженный ритм, требуемый при издании ежедневной газеты, создает трудности для репортера, которому нужно собрать все факты, необходимые для многомерной подачи новостей. «Тем не менее, — говорят они в заключение, — каждый день газета представляет читателю массу пререканий о том, какие приближения к истине можно утверждать». Если сенатор Берд говорит, что можно уволить миллион государственных служащих без ущерба для эффективной работы правительства, а Президент говорит на это: «Вздор!» — кто из них прав? Нимановские стипендиаты утверждают: «Совершенно ясно, что отвечать на такие вопросы в демократическом обществе является функцией прессы и что она должна отвечать на них честно». Растущая роль пояснений в ежедневной прессе в последние два десятилетия и попытки таких комментаторов, как Эдвард Р. Мурроу, придавать новостям соответствующий фон говорят о том, что все большее число журналистов приходят к мнению, что просто сообщать новости недостаточно.

 

Второе требование, которому должна удовлетворять пресса, заключается, по мнению Комиссии, в том, что она должна служить «форумом для обмена замечаниями и мнениями». Это требование означает, что крупные организации в сфере массовой коммуникации должны рассматривать себя как средства общественной дискуссии, хотя это не означает, что закон заставляет их давать слово всем желающим или что правительство контролирует их тарифные ставки или даже что кто-то может требовать в качестве своего права, чтобы средства информации распространяли его взгляды. Проще говоря, это означает, что гиганты прессы должны доносить до публики мнения, противоположные тем, которых придерживаются они сами, не отказываясь при этом от права пропагандировать собственные взгляды. Пресса должна стараться представить все существенные точки зрения, а не только те, с которыми согласен владелец или редактор, и, представляя все эти точки зрения, ей следует тщательно указывать все источники новостей. Причина для этого требования заключается в том, что контроль за прессой сосредоточивается во все меньшем количестве рук. Человек, которому есть что сказать, теперь уже не может своими силами докричаться до той аудитории, которая ему нужна, не может открыть свою газету или журнал и не может изложить свои взгляды в памфлетах, которые имели бы тот же престиж, какой средства массовой информации придают тому, что они печатают. По этому пункту работники средств информации также, кажется, в большой степени разделяют мнение Комиссии. Норман Айзеке, старший редактор газеты «Лу-исвилль тайме» и президент ассоциации старших редакторов агентства Ассошиэйтед Пресс в 1952—1953 годах, заявлял, например: «Наша главная функция, перед которой все другие функции отступают на задний план, заключается в том, чтобы доносить информацию. Мы представляем собой средство общественного пользования. Свобода была дана прессе для этой цели, и ни для какой другой. Свобода прессы не может означать разрешение утаивать что-то от людей. А мы утаиваем от них

 

знание во всех случаях, когда проявляем отсталость и высокомерие в работе наших газет» (72:15). Редакторы и издатели любят говорить, что рост числа городов, где есть только одна газета, сопровождался повышением чувства ответственности перед своей аудиторией у тех ежедневных газет, которые сумели выжить. Представитель газет Коулза в Де-Мойне и Миннеаполисе утверждал, что у единственной в городе ежедневной газеты больше ответственности, чем когда бы то ни было, за то, чтобы «помогать обществу быть информированным и вести себя разумно», и что редакционная полоса является важным средством дополнения и восполнения новостей, представленных в газете. Как говорит Эдвард Линдсей из концерна газеты Линдсея—Шауба, монополистическая тенденция, наблюдаемая в газете как в редакционном комментарии, так и в рекламе, налагает на издателей дополнительную ответственность. «У них есть ответственность перед меньшинством за публикацию полных и объективных отчетов о новостях», — писал он в одной из своих газет. «У них есть ответственность перед деловыми кругами. Газетные издатели не могут позволить себе роскошь отказаться иметь дело с теми, кто им не нравится, или использовать свой контроль над средствами коммуникации, чтобы наказать тех, кто пользуется услугами конкурента...» Радиовещательные компании в своем кодексе обязуются приложить все усилия, чтобы обеспечить равенство возможностей при обсуждении общественных проблем, а в кодексе телевизионных компаний станциям рекомендуется «честно представлять мнение противоположных сторон по вопросам, которые материально затрагивают жизнь или благосостояние существенной части общественности».

Третье требование к прессе, констатирует Комиссия, заключается в создании «представительной картины тех групп, которые составляют общество». Тесно связанное с первыми двумя требованиями, это условие требует от прессы, чтобы она точно отражала социальные группы, китайцев и черных например, поскольку люди склонны приходить к решениям на основании благоприятных и

 

неблагоприятных образов, и ложная картина может помешать правильности суждений. Если не на практике, то хотя бы в принципе, большинство представителей средств информации, возможно, согласятся с Комиссией. Кодексы кино, радио и телевидения содержат положения, призывающие средства информации уважать национальные чувства и помнить о уязвимости расовых и религиозных групп. Сотрудники газет и журналов, вероятно, отметят, что это условие является неотъемлемой частью их сознательных усилий сообщать о событиях дня правдиво и беспристрастно.

Четвертое условие, упомянутое Комиссией, состоит в том, что пресса должна «представлять и разъяснять задачи общества и его ценности». Люди, работающие в средствах информации, примут и это условие без особых колебании. Газетчики, вероятно, скажут, что одной из функций хорошей редакционной полосы как раз и является представление и разъяснение. Продюсеры кино и комментаторы вещания могли бы сослаться на кодексы своих индустрии, которые требуют от средств информации уважать общепринятые ценности и изображать традиционные добродетели.

Пятое требование, отмеченное Комиссией, предлагает прессе обеспечивать «полный доступ к сведениям, полученным за день». Поскольку сегодня люди нуждаются в большем количестве текущей информации, чем прежде, считает Комиссия, требуется широкое распространение новостей и мнений. Представители прессы, безусловно, будут с этим согласны. Помимо того что пресса старается охватить как можно более широкую аудиторию, намечается явное согласие в том, как следует трактовать понятие «свободы информации». По мере того как газетчики проникались чувством ответственности, они приходили к убеждению, что у общественности есть право доступа к информации, фундаментальное право быть информированной и что пресса яш1яется ее представителем, призванным разрушить барьеры на пути свободного потока новостей.

Эта идея знаменовала собой отход от традиционной

 

теории, которая обеспечивала доступ гражданину к сведениям, полученным за день, только гарантией свободного выражения мнений. В традиционной теории не предусматривалось никакого законного средства заставить молчащего заговорить. Однако во время и особенно после второй мировой войны сотрудники газет жаловались на рост числа государственных чиновников местного уровня, которые отказывались давать информацию, способную скомпрометировать некоторых должностных лиц. Отстаивая право общественности на такую информацию, Американское общество редакторов газет и другие профессиональные группы создали комитеты, чтобы способствовать открытости источников информации, а такие газетчики, как Джеймс Рестон, Джеймс Поуп и Эрвин Канхем, неоднократно предупреждали об опасности цензуры, возникающей из умолчания.