Русские проблемы в английской речи

Линн Виссон

Русские проблемы в английской речи

Слова и фразы в контексте двух культур

Авторизованный перевод с английского

Lynn Visson

Where Russians Go Wrong in Spoken English:

Words and Expressions in the Context of Two Cultures

Предисловие

Человек, который, не зная иностранной культуры, начинает говорить с ее представителями на их языке, напоминает мне одного знакомого — молодого и честолюбивого актера, взявшегося экспромтом сыграть большую роль в малознакомой ему пьесе. Не имея возможности вжиться в свою роль и вникнуть в характеры других действующих лиц, он время от времени бросал на сцене неточные или неуместные реплики и тем самым ставил в затруднительное положение остальных актеров, вызывая у них удивление и раздражение. Примерно такие же чувства испытывают и люди, к которым обращается на их родном языке иностранец, усвоивший только грамматику и основную лексику этого языка. Даже бойко изъясняющийся на английском русский человек, постоянно живущий в США или периодически наезжающий сюда с родины, порой кажется американцам странным, резким и даже грубоватым. Иное по смыслу, но также ложное впечатление о себе оставляют и русскоговорящие американцы и англичане, которые сегодня живут или бывают в России.

В силу своих психологических и ряда других особенностей люди в любой стране могут ошибаться, принимая одного из своих сограждан не за того, кем он является на самом деле. Но почему прекрасно воспитанный московский интеллигент, говорящий на языке американцев, кажется им необразованным строительным рабочим, — это вопрос не столько психологический, сколько лингвокультурологический. Он давно и не понаслышке знаком мне, носителю английского языка. Уроженка США, выросшая в русской семье, я с детства замечала и болезненно переживала, когда американцы видели в кривом зеркале моих родителей и их друзей из России, говоривших по-английски с акцентом и временами с ошибками. Много лет спустя, уже будучи преподавателем русского языка и литературы в американских университетах, а затем и синхронным переводчиком с русского и французского языков на английский в ООН, я встречалась с сотнями выходцев из России, которые сплошь и рядом оказывались в нелепых ситуациях из-за своей английской речи. Знакомство с ними каждый раз приводило меня к одному и тому же выводу: в большинстве своем они плохо знали реалии жизни носителей английского языка и еще меньше — их культуру, умонастроения и стиль мышления.

За последние 25 лет мне часто приходилось помогать многим эмигрантам и гостям из России, среди которых были люди, говорящие по-английски. К их числу принадлежала и моя давняя московская приятельница, преподававшая много лет этот язык в старших классах средней школы и по приезде в Америку решившая устроиться на работу по специальности. По моему совету, она послала свое резюме в одну из тех нью-йоркских школ, где английский преподается, главным образом, испаноговорящим детям в качестве второго языка. Я знала директора этой школы лично и без колебаний рекомендовала ему свою приятельницу как очень опытного педагога. Он, в свою очередь, крайне нуждался именно в таком человеке: у него в старших классах было немало так называемых трудных, недисциплинированных детей.

Но во время интервью моя протеже побила все рекорды скромности. Поясняя свое резюме в беседе с директором, она рассказала о том, где получила образование, об условиях и подводных рифах своей работы, но даже не упомянула о своем руководстве школьным кружком английского, об увлекательных походах с ребятами за город, когда они ни слова не должны были произносить по-русски, об их встречах со студентами языковых вузов и иностранцами, которых она сама приглашала в школу, и т.д. Я спросила свою приятельницу, почему же она умолчала обо всем этом. «Мне было неудобно, — сказала она, — на первой же встрече и сразу хвастаться». Чтобы помочь ей получить вакантное место, я позвонила директору школы и объяснила, что представляют собой люди, воспитанные в советских условиях. Подивившись услышанному, он все понял и с удовольствием взял русскую учительницу на работу. Передо мной, однако, возник вопрос: как же так, опытная преподавательница английского из Москвы и не знала, что при приеме на работу в Штатах излишняя застенчивость совершенно не принята, что здесь тот, кто недостаточно напористо представляет себя с лучшей стороны (to present a positive self-image / engage in aggressive style presentation), выглядит в глазах нанимателей как человек, который не очень заинтересован в работе или не имеет требуемых качеств и квалификации ^[1]. Как говорят в Америке, if you don’t blow your own horn, no one will do it for you.

О человеке, ведущем по-английски легко и непринужденно беседу с иностранцами, в России иногда говорят: «Он хорошо знает английский язык». Но что означают слова «знает язык»? Само собой разумеется, что без знания фонетики, грамматики, словарного состава, фразеологии и стилистики иностранного языка свободный разговор с его носителями просто невозможен. Чтобы овладеть своим предметом, студенты языковых вузов в до- и постперестроечной России даже заучивали наизусть столбцы самых употребительных слов и идиом из английской лексики. И все-таки, оказавшись в Америке после окончания вуза, они не знали, как положить деньги в банк и изъять их оттуда, чем, кроме лекарств, торгуют аптеки, и как решить тысячу других житейски важных вопросов. Обо всем этом они слышали когда-то от преподавателей, которые сами приезжали в США десятки лет назад на короткие сроки в командировку или в гости к родным. Спустя много лет многие бывшие студенты инязов диву давались, насколько американцы были непохожи на то, что говорили о них в России. «…Некоторые думают, — писала русский психотерапевт Л.Чорекчян, живущая в Америке, — что можно выучить отдельные фразы и предложения, которые нужны на почте, в аптеке, в магазине, что, конечно же, полезно. Но ведь говорить с вами будут живые люди, которые в любой момент могут изменить стереотип, который вы так тщательно выучили, а тогда вы растерялись и… все у вас разрушилось» ^[2].

Пробелы в знании чужой страны и ее культуры всегда проступают в языке. Это особенно ярко проявляется у русских и американцев, когда они живут на близкой дистанции друг от друга, а именно в смешанных семьях, которые были предметом моего изучения в последние годы ^[3]. Такие семьи в США встречаются сейчас повсеместно. В истекшее десятилетие сюда приехали тысячи русских женщин, вынужденных, несмотря на упорное сопротивление иностранной речи, ежедневно говорить с мужем по-английски с тем, чтобы избежать ненужных трений в семье и устроить свою жизнь в Америке. С одной из таких женщин я провела большое интервью, услышав искренний рассказ о довольно коварной ловушке, в которую попадают, говоря на английском, образованные люди из России. Недавняя выпускница московского языкового вуза, она хотела показать супругу, что хорошо освоила его культуру, и стала козырять выражениями из лексикона людей на улице, в автобусах и ресторанах. Вместо I’m going она говорила I gonna, а вместо I want to — I wanna, что в ушах ее мужа звучало очень простонародно и грубо. Выслушивая ежедневно эти далеко не изящные фразы, он, в конце концов, был вынужден сказать супруге, что ее личность и манера выражаться совершенно не вяжутся друг с другом.

Другая респондентка, откровенно рассказавшая мне о своих языковых злоключениях в Америке, жила в России в большом провинциальном городе, где она окончила иняз и около десяти лет проработала письменной переводчицей технической литературы с английского на русский. После окончания вуза она вышла замуж, потом развелась и вместе с дочерью от первого брака уехала в Калифорнию, став женой американца, немножко знающего русский язык. По воскресным дням к ним в гости приходил его сын, живший после развода родителей со своей матерью: мальчику очень нравилась сводная сестренка и ее мама, относившаяся к нему так же хорошо, как к родной дочери, и говорившая с ним по-английски. Но по приезде в США бывшая переводчица обнаружила, что ее английский совершенно не годился для местной разговорной речи, и сильно волновалась. Например, стараясь предостеречь мальчика от простуды, она, обращаясь к нему, буквально переводила свои русские повеления и запреты: «Нельзя пить газировку со льдом» выходило у нее не как I don’t think you should drink soda with ice, а как It is not allowed to drink soda with ice; «не надо открывать окно» получалось не как Don’t open the window, а как It is not necessary to open the window. На английском эти фразы звучали категорично, грубо, и однажды американец шутливо спросил свою русскую половину, не служил ли кто-нибудь из ее родителей в полиции. Вопрос так сильно задел молодую женщину, что она несколько дней вообще не хотела разговаривать с мужем ни на каком языке, отвечая на все его извинения за шутку сквозь зубы. «У нас нет привычки говорить на ломаном языке, — подчеркивала та же Чорекчян. — Лишь одно сознание, что наш английский не такой, как наш русский, уже может стать причиной сильного напряжения, которое обручем охватит глотку и превратит язык в неподвижный камень».

Как показывают буквализмы, родной язык является первым источником трудностей в иностранной речи. Так, переходя на английский, люди, говорящие на родственных языках, спотыкаются, как правило, на одном и том же месте. Хотя культуры России и других славянских стран совсем не тождественны, их представителям особенно сильную головную боль в английском доставляют определенный и неопределенный артикли, сложная система времен, коренным образом отличающаяся от их временной системы, многочисленные постпозиционные предлоги и наречия, меняющие значения глагола. Китайцы, в языке которых не существует различия между единственным и множественным числом, нет спряжения глаголов, говоря по-английски, путаются в этих грамматических категориях. А для испанцев трудность представляют английские отрицания nо и not.

Именно из родного источника проистекают в первую очередь и многие ошибки. Американцы, говорящие по-русски, грешат ошибками в падежных окончаниях и неверно выбирают виды глагола, которых нет в английском. Русские часто употребляют в своем английском так называемые «русизмы», переводя русские словосочетания буквально. Нередко от них можно услышать: She is in the first course at the university, а англоговорящие люди часто вставляют в русский кальки со своего родного языка: «Я хочу спросить у вас вопрос». Русскими и американцами сплошь и рядом делаются попытки педантически дословно переводить выражения, для которых в иностранном языке нет адекватных эквивалентов (например, в английском языке нет эквивалентов для многих русских слов с уменьшительным значением и для таких безличных конструкций, как «не пишется», «не спится»).

Наши ошибки в иностранной речи во многом зависят от того, с кем мы говорим. Живущие в США русские люди откровенно признаются, что им легче общаться на английском с теми европейцами, для которых этот язык является неродным: они более терпимы к ошибкам тех, кто находится в их положении. Исключением здесь не являются даже французы, хотя у себя на родине они презрительно относятся к ошибкам любого иностранца, говорящего на их родном языке. В Америке ситуация совсем иная, так как здесь, по недавним подсчетам, в 2000 году насчитывалось свыше 40 миллионов человек, для которых английский язык не является родным ^[4]. Американцы привыкли к тому, что множество людей приезжает в их страну со всех концов земли и говорит по-английски с фонетическими и грамматическими погрешностями.

Конечно, ошибки ошибкам рознь. Когда прилично воспитанный американец слышит русское «сенк-ю» вместо thank you, он добродушно улыбается или (что бывает крайне редко!), извинившись, мягко поправляет собеседника. Но когда тот же человек слышит явное оскорбление своего национального достоинства, его реакция становится резкой. Это иногда происходит потому, что иностранцы не знакомы с особенностями менталитета американцев и их демократическими традициями. В 1950-70-х годах советские официальные лица и другие гости из СССР порой обращались в Штатах к молодым официанткам в ресторанах, горничным в гостиницах и молодым женщинам из обслуживающего персонала, называя их не Miss, a girl. В ответ они получали возмущенный отклик не только со стороны американских феминисток, но и от других женщин, которым слышалась в таком обращении барская снисходительность: это слегка напоминало о тех временах, когда хозяева богатых домов рассматривали свою прислугу как неравноправную челядь.

И в России, и в Америке есть люди, которые считают изучение иностранного языка бесконечным и противоречивым процессом. Чтобы правильно говорить на английском языке американцев, нужно знать их культуру, а чтобы ее знать, необходимо свободно владеть этим языком. Казалось бы, получается замкнутый круг, когда чувствуешь себя белкой в колесе. Но, как показывает опыт замечательных русских переводчиков с английского и в обратную сторону, работавших в СССР и в русском зарубежье, этот круг, безусловно, поддается разрыву самым простым, хотя и нелегким способом. Это — одновременное освоение языка и культуры, на что и нацелено настоящее издание: оно рассчитано на тех, кто уже начал говорить на английском языке, овладев его грамматикой и приобретя базовый словарный запас.

Предметом моей книги является не письменная, а только устная английская речь, хотя ее область здесь тоже ограничена языком Штатов. Поскольку англичане и американцы изъясняются на схожих вариантах одного языка, которые лексически и грамматически различаются очень мало, то это не создает особенно больших проблем для русских людей. И все-таки те из них (как правило, представители старших поколений), кому приходится говорить на американском английском, делают много ошибок, так как занимались когда-то по старым учебникам британского английского, зачастую написанным русскими авторами в советское время. Во многих вузах СССР английскому тогда обучали студентов преподаватели, для которых этот язык был неродным и у которых он был не слишком правильным. Кроме того, в течение десятилетий студенты советских языковых вузов были лишены контактов с иностранцами и часто не имели доступа к учебникам и пособиям, написанным авторами из Англии и США.

После перестройки в Россию хлынул поток учебного материала из англоязычных стран. Сегодня российские студенты располагают огромным количеством английских и американских текстов и разработок; в крупных городах существуют английские центры, где не только изучается язык, но происходят встречи с его носителями; многие участники этих центров имеют возможность путешествовать, учиться и работать в Америке и Англии. Ушло в прошлое то время, когда «глухие были учителями глухих» или, выражаясь словами из Библии, «слепые — поводырями слепых», хотя вред, нанесенный изучению иностранных языков в советские годы, все еще дает о себе знать.

Задача настоящего издания — помочь англоговорящим русским людям грамотно и без напряжения общаться с американцами. Поэтому все подобранные здесь примеры, предназначенные для того, чтобы научить читателей правильно говорить на английском языке, ни в коем случае не должны восприниматься как критика той или иной культуры. Образцы правильного и неправильного использования английской лексики, фразеологии и грамматики взяты для книги из русских и американских источников и из моего собственного многолетнего общения с русскими знакомыми и коллегами. Как видно из текста книги, некоторые образцы правильной речи, почерпнутые из старых, да и из современных, учебников, «не работают» в повседневной американской жизни. Без сомнения, читатель может привести много других таких же примеров из своей практики.

Книга «Русские проблемы в английской речи» — не справочник и не разговорник. И, конечно, не один из словарей американских реалий, хотя среди них недавно появилось несколько прекрасных изданий, объясняющих целый ряд явлений из разных сфер жизни США ^[5]. И, наконец, это не исследование русско-американских межкультурных коммуникаций — темы, ставшей модной в последние годы ^[6]. Эта публикация — учебник, сосредоточенный на разговорной речи во всех ее основных сферах, и одновременно пособие, детализирующее такие деловые и бытовые ситуации, как телефонный разговор, официальный прием, обед и многое другое. Ценности и понятия двух культур рассматриваются здесь лишь постольку, поскольку они влияют на речевые нормы, а не ради сравнительного социологического анализа.

По своей структуре «Русские проблемы…» состоят из двух взаимосвязанных блоков. За вводным разделом, коротко освещающим взаимодействие языка и культуры, идут главы о «великом психолингвистическом противостоянии» американского, так называемого «позитивного», и русского — «отрицательного» — типов мышления, об их, соответственно, активном и созерцательном отношении к действительности и, наконец, о том, как преломляются различия этих типов мышления в разговорной речи. Вторая часть книги выясняет русское и американское восприятие времени и способы их выражения, так как разница между ними огромна и ежечасно влияет на речевое поведение и поступки людей. Затем следуют речевой этикет и поведение, обусловленные культурными традициями, и лексика русского и американского застолья, когда трапеза служит еще и для дружеского и делового общения.

 

 

Книгу завершают разделы, посвященные ряду особенных лингвистических проблем и языку жестов и телодвижений, которые нередко оказываются камнем преткновения в общении с иностранцами. Каждая глава заканчивается упражнениями, закрепляющими пройденный материал и расположенными по мере нарастания трудности от предыдущих глав к последующим.

Разумеется, сказанное в книге относится в той или иной мере не только к мостам от русской речи к английской, но и к взаимоотношениям между другими языками. Однако во взаимодействии между русской и английской речью есть своя уникальная проблематика, незнание которой осложняет общение между людьми обеих культур, а знание обязывает к постоянному и упорному труду. Написанная в надежде, что следом появится много новых работ, освещающих эту жизненно важную тему лингвокультурных коммуникаций, настоящая книга является попыткой внести посильный вклад в налаживание правильного «обмена веществ» между двумя мировыми культурами. В современном взаимозависимом мире это необходимо хотя бы для того, чтобы неизменно возрастающие контакты между русскими и американцами вели не к разобщению, а к лучшему пониманию друг друга.

В заключение несколько слов о тех, кто внес существенный вклад в эту книгу. Ее изданием я больше всего обязана своему мужу Борису Семеновичу Рабботу, которым был отредактирован и исправлен перевод на русский английского оригинала рукописи. Как историк западно-европейской философии и социолог, он много занимался вопросом о взаимоотношениях языка и культуры и в последние годы постоянно помогал мне готовить к изданию лингвистические и культурологические работы, издававшиеся и в Америке, и в России. При подготовке этих книг к публикации на русском языке Борис был для меня лучшим советником, критиком, редактором, а порой и фактическим соавтором. Одновременно хочу также выразить свою сердечную признательность за помощь профессору Л. А. Черняховской, автору оригинального исследования о русском и английском синтаксисе ^[7]. Она прочитала английский и русский варианты моей рукописи, сделав целый ряд ценных предложений и замечаний.

Со всей душой, от души

With all mу heart

Душа нараспашку

То wear one’s heart on one’s sleeve

В глубине души чувствую…

In mу heart / at heart / at bottom (I feel that…)

Брать за душу

To touch someone to the heart, to tug at someone’s heartstrings

Другие, довольно обычные русские выражения со словом «душа» переводятся на английский с опущением и soul и heart:

Жить душа в душу

То live in harmony, to get along beautifully

Душа не на месте

То feel anxious, worried, troubled

Это мне не по душе

I really don’t like / dislike that / don’t feel like doing that

Он кривит душой

He’s playing false with someone; twisting / bending the truth / lying to himself

Высказывая свое мнение о человеке, американцы обычно говорят не о его душе или сердце, а о его уме (mind) и интеллекте (intelligence / intellect). Русское понятие о «задушевной беседе» (самый близкий перевод a heart to heart talk) чуждо культуре Штатов, где у людей иное чувство меры в проявлении эмоции: они предпочитают сдержанность в отношениях друг с другом даже в том случае, когда кто-нибудь из друзей или близких попал в беду. «…Культура западного мира, — настаивает В. М. Соловьев, автор книги «Тайны русской души», — по преимуществу культура индивидуалистов. Человек, оказавшийся в трудном положении, должен, по западным меркам, сам преодолевать свои трудности и решать свои проблемы. Перекладывать их на других людей не принято, даже бестактно» ^[20].

Другое ключевое слово в русской культуре — «тоска» (тосковать) тоже с трудом поддается переводу. «Тоска — это то, что испытывает человек, который что-то хочет, но не знает точно, что именно, а знает только, что это недостижимо» ^[21]. Так определила это понятие А.Вержбицка, сбросив с него покров таинственности. Правда, в некоторых ситуациях, когда человек находится вдали от родины, его тоска имеет иной смысл и может быть передана словом homesickness. Поэтому «Я тоскую по родной Москве» становится английским: I’m homesick for Moscow / I miss Moscow, my home town. Однако фразу «Она очень тоскует по маме», следует перевести при помощи глагола to miss: She misses her mother. В зависимости от контекста то же чувство выражается словами yearning, longing, и anguish, хорошо понятными любому грамотному американцу.

Несколько сложнее обстоит дело с такими переменчивыми ингредиентами тоски, как ностальгия, скука, уныние, томление духа, меланхолия и страшная подавленность. Хотя для каждого из этих чувств в английском языке есть подходящее слово, выразить их всевозможные оттенки бывает довольно трудно. Но трудно — не значит невозможно. Когда у вас для слов «тоска», «душа» или для другого уникально-русского понятия не находится адекватных эквивалентов в английском, их можно перевести окольным путем — описать или объяснить с помощью сжатого пересказа. Отрицать такую возможность — значит согласиться с мнением славянофилов советского времени, которые утверждали, что русский характер неуловим и непознаваем для иностранцев. Это мнение особенно раздражало американцев, видевших второе дно в пророческих заверениях типа «Вам, американцам, никогда нас не понять»: у нас, мол, русских такое богатое духовное наследие, которое не по зубам янки. Но многие ли люди в СССР понимали, что, несмотря на все особенности России и Америки, обе страны заквашены на одной и той же иудео-христианской культуре, благодаря которой у носителей их языков есть много общего в понимании мира?

Различия в семантике русского и английского языков вовсе не создают непреодолимого препятствия для интеллектуальных обменов между Америкой и Россией. Эти различия — реальность не только в отношениях между большими культурами, но и внутри каждой из них, что объясняется разницей в географическом месте жительства их граждан, их возрастом, образованием, этнической принадлежностью или профессией. Житель Нью-Йорка, если он по происхождению восточно-европейский еврей, говорит на английском иначе, чем чернокожий лавочник из штата Миссисипи. Сходное явление имеет место и в России. Речь немолодого преподавателя московского вуза весьма отличается от того, что можно услышать сегодня из уст молодого моряка в мурманском порту.

Пожалуй, самая большая трудность для иностранца, говорящего по-английски, состоит в том, чтобы уловить, как меняется речь носителя чужого языка во время его общения с представителями различных социальных слоев своего общества. Даже русский эмигрант, проживший в США много лет, часто не улавливает разницы между тем, как его американский приятель — менеджер ресторана говорит с человеком, недостаточно хорошо владеющим английским, и тем, как он общается со своим боссом, клиентами, официантами или со своей дочерью. Разве может иностранец расслышать все оттенки голоса, в которых проявляется разница в стилях речи? ^[22] Но, не зная нюансов чужой речи, иностранец может использовать в разговоре со своим деловым партнером те же выражения, которые его приятель-менеджер адресовал хозяину бензоколонки.

Очень распространенное явление среди иностранцев в общении с носителями не совсем понятного для них языка — это стремление блеснуть жаргонными словечками для того, чтобы показаться своим среди чужих. Сколько американцев производили и производят неприятное впечатление на русского собеседника, вставляя где надо и не надо русское слово «клево» или — хуже того — нецензурные выражения, услышанные во время дружеского застолья после пары рюмок спиртного. А речь англоговорящего русского, пожелавшего на службе показать себя благовоспитанным человеком с помощью когда-то заученных и устаревших фраз, может звучать покровительственно, снисходительно или так, как будто он родился бароном.

Ничуть не лучше выглядят и те иностранцы, которые используют в английском языке нарочито простонародные и так называемые субстандартные слова и фразы. Человек русской культуры, произносящий по-английски I gonna (вместо I’m going) или I wanna (вместо I want to) — фразы, услышанные от носителей языка в США, рискует показаться не знатоком английской разговорной речи, а заезжим простолюдином. Хотя такие неправильные глагольные формы, как I gonna или I wanna можно услышать на улице, в автобусе, в барах и ресторанах, их употребление является для прилично воспитанного американца признаком того, что он имеет дело с человеком из низов общества. Еще худшее впечатление оставляют о себе те русские, которые уснащают английскую речь распространенными вульгаризмами вроде Wazzup?, то есть What’s up? («Что происходит, что нового?») и Move it! («Ну, пошли, быстро!»).

Изучение иностранного языка вовсе не означает автоматического вхождения в культуру его носителей. Больше того, человек, который не понимает этого, подвергает себя опасности оказаться в ложном положении. Если эмигрант из России отлично владеет английским языком, это еще не значит, что он думает и чувствует себя так, как настоящие американцы, что он относится к их стране так же, как они, и любит их культуру. То же самое верно и для американцев: они могут бегло говорить по-русски, но совершенно не знать и не понимать русской культуры. В одной из своих работ о роли языка в общественной деятельности британский лингвист Р.Макаулэй пришел к очень интересному психологическому выводу: «Отличительные черты в речи иностранца позволяют нам найти для него место в нашей культуре. Иногда нас смущает, озадачивает и даже раздражает, когда речь иностранца почти не отличается от нашей, потому что в таком случае легко упустить из вида, что он не разделяет наших взглядов и ценностей. Именно в этом смысле иностранный акцент порой может играть даже полезную роль» ^[23].

 

 

Чисто внешние признаки речи или поведения, свидетельствующие о знакомстве того или иного человека с чужой культурой, не дают основания считать, что он ее полностью освоил. Сегодня многие в России пьют кока-колу, но они не являются американцами и не считают себя таковыми ^[24]. Противоположного взгляда на вещи придерживаются те граждане США, которые знают об иностранных культурах очень мало и поэтому убеждены, что раз во многих странах люди сейчас говорят по-английски, подражая заокеанским вкусам и нравам, значит, во всем мире стираются национальные и культурные различия. По поводу этого заблуждения голландский журналист Ян Бурума, специалист по межкультурным коммуникациям, заметил, что американцы, выросшие в одной культурной среде, верят, что раз иностранцы «говорят по-английски, и едят макдональдские гамбургеры, и смотрят голливудские фильмы, они должны очень походить на американцев» ^[25].

Постоянно общаясь с огромным числом эмигрантов в своей стране, американцы привыкли к грамматическим погрешностям и плохому произношению иностранцев, но малотерпимы к ошибкам, связанным с незнанием местной культуры и общепринятого этикета. Когда приезжий из России спрашивает кого-нибудь из своих американских приятелей об общем знакомом Did he earn very much money? («Он много заработал?») вместо Did he make a lot of money?, он употребляет неверный глагол, а также наречие с прилагательным, обозначающим количество. Но его главная беда не в этом. Услышав подобный вопрос, едва ли не каждый американец задумается: «Почему он спрашивает, как много зарабатывает наш общий знакомый? Какое ему до этого дело?» Если в США вас почему-либо интересует финансовое положение того или иного человека, гораздо лучше спросить: Did he do all right for himself? / Did he come out all right? или, еще проще, Did he do well? Прямой вопрос о заработке в Америке задавать не принято, а человек, поставивший этот вопрос неграмотно, совершает сразу две ошибки — грамматическую и поведенческую.

Подобные лингвокультурологические ошибки, к сожалению, нередки в Штатах. Гости из России обычно не знают, как обратиться в ресторане к официанту, и просят его: Bring mе soup! Услышав просьбу, изложенную в такой форме, американец, вероятнее всего подумает, не столько о том, что посетитель ресторана недостаточно знает английский язык, сколько о том, что у него неправильные представления об этикете. Реакция любого американца в таких случаях оказывается, как правило, однозначной и выражается им про себя или очень редко вслух: Boy, is he rude! («Боже! Как он дурно воспитан!»). На мой взгляд, это вполне оправданно, так как просьба гостя к официанту и по стилю, и по смыслу звучала для американского уха весьма резко.

Как ни странно, но русский, хорошо владеющий английским языком, рискует прослыть человеком невоспитанным гораздо чаще, чем тот, кто знает этот язык не очень хорошо. Эвел Экономакис, автор книги «Какие мы разные!», изданной в Санкт-Петербурге, писал: «Чем лучше говорит на каком-то языке человек, тем более странным выглядит его не согласующееся с этим языком поведение» ^[26]. Наблюдение Экономакиса, верное и в отношении выходцев из России, является парадоксом так называемого когнитивного диссонанса, когда человек осознает несоответствие между своим поведением и поведением окружающих в чужой культуре ^[27].

Говорят, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Хотя сегодня нормы этикета в Штатах стали гораздо менее строгими и формальными, чем 30—40 лет тому назад, а общение между людьми значительно упростилось, тем не менее самым разным приезжим приходится решать двуединую задачу. Чтобы правильно говорить по-английски, они должны знать не только слова, но и поведенческие нормы. Выполнение этой задачи, однако, чревато и своими издержками, потому что американцы подчас предъявляют завышенные требования к иностранцам. Чем лучше новоприезжий владеет английским, тем больше от него ожидают знания правил приличия в США, не принимая во внимание, что культура и этикет той страны, из которой он прибыл, а значит и его собственные, были совсем другими на протяжении всей его жизни. Разве может быстро и радикально измениться взрослый человек, даже если ему этого хочется?!

И еще о нескольких специфических русских проблемах в английской речи, тесно переплетенных с культурологией. В результате насаждения марксистской идеологии и изоляции Советского Союза от западного мира многие философские и политические понятия и термины его бывших граждан резко отличаются от того, что есть в интеллектуальном багаже образованных людей США. Для американского ученого «теория познания» — epistemology, а не theory of cognition, а «политика» подразумевает и политическую деятельность (politics) и политический курс (policy). То же самое, хотя и в меньшей мере, относится к конкретным реалиям, у которых нет прямых эквивалентов в другой культуре. К примеру, «вид на жительство» или «ЗАГС» в русском языке и английские слова Metrocard, golden parachute или country fair, не поддаются буквальному переводу. Хотя эти понятия можно довольно ясно и точно описать для иноговорящего, они нередко рассматриваются начинающими русскими переводчиками в качестве каких-то мистических «непереводимостей» ^[28].

И последнее — о невербальном языке, составляющем очень важную часть лингвокультурного багажа. Это — жесты, движения тела, паузы, или умолчания, короче, все, что подчас создает довольно высокие барьеры для русского человека, говорящего по-английски. Чтобы найти соответствия бессловесному языку своих американских собеседников, такой человек порой вынужден становиться мимическим актером, который способен понимать чужие гримасы, одновременно меняя свои. Что и говорить, распознать незнакомые жесты иностранцев, так же как и семантику их слов, — задача совсем не легкая. Но ее решение является единственным способом научиться безошибочно говорить по-английски, не расходясь с контекстом культуры даже тогда, когда он создает большие и сложные проблемы. Как откровенно признался один американский бизнесмен: «Иностранным языком овладеть можно. Спотыкаешься всегда о культуру» ^[29].

Exercises

1. Answer the following questions in English:

1) What is the Sapir—Whorf hypothesis?

2) Using an etymological dictionary, look up and compare the origins of the names of the days of the week in Russian and in English.

3) Explain in Russian and in English the difference between “house”and “home”.

2. Translate into Russian:

1) John built a modern house with garage and a large garden.

2) Their home was always filled with interesting people — artists, writers and musicians.

3) I never really feel at home in Mark’s house — it’s so formal and filled with antiques that I’m always afraid of breaking something.

4) There is a saying in English, “it takes a heap of living to make a house a home”.

Explanation: (“heap of” means “a lot of”, i.e. you have to live in a house a long time to feel that it is a “home”. Suggestion: You might want to use the words «родной» or «обживать / обжить» in your translation.

3. Translate into English:

1) Желая примирения, Иванов протянул руку своему бывшему сопернику.

Suggestions: In English you can “extend a hand”, “put out a hand”, “offer your hand”.

2) Джим не смотрел, куда бежит, споткнулся и сильно повредил большой палец на левой ноге.

3) Больная старушка опиралась на руку медсестры.

4) Ты не понимаешь, с кем имеешь дело, — она пальцем не шевельнет, чтобы тебе помочь.

Suggestions: “Whom you’re dealing with”, “the kind of person she is” — use the English idiom: “Won’t lift a finger to help you”.

4. Translate into Russian:

1) Tom is a great asset to the basketball team because he’s got such long arms.

2) The child clutched the candy tightly in his hand, afraid that his mother would take it away from him.

3) Did you notice the pianist’s long and slender fingers?

4) By the fourth week of ballet class Mary had learned to dance on toe.

5. In what situations can you say “I’m gonna do that right away” and “I wanna go to the Crimea this summer”?

6. Вас интересует, сколько ваш американский коллега зарабатывает. Задайте этот вопрос по-английски его другу, который в курсе его финансовых дел.

Suggestion: Try using expressions such as “doing well for himself”, “doing all right for himself”.

7. Translate into English:

1) От всей души ему сочувствую.

2) Вадим такой хороший парень, душа нараспашку, открытый, честный человек.

3) От души желаю вам удачи! (success, all the best, good luck).

4) Он мне ничего не говорит, но в душе чувствую, что он затаил на меня злобу (he’s resentful because / holding it against me that) за то, что я не принял его приглашения.

5) Такая счастливая пара (couple)! Вчера они справили 25-й юбилей свадьбы — все эти годы живут душа в душу.

6) Мне очень понравились курсы в университете в Калифорнии, но к концу семестра появилась жуткая тоска по родине, я стала тосковать по семье.

8. Translate into Russian:

1) He’s quite a cold person, and seems totally devoid of any emotions.

Suggestion: Try and use the word «сухой» in this sentence.

2) The detective realized that the murder was not committed by the victim’s brother, but by a hit man — there was a contract on his life.

Suggestion: Try «заказное убийство» for “a contract on his life”.

Exercises

1. Answer the following questions:

1) What is “the power of positive thinking”?

2) Who was Dr. Norman Vincent Peale and what did he write? What kinds of people are considered as “survivors” in the US?

3)