Мировая История — это не снятие расовой проблемы, но ее неминуемое и постоянное обострение.

 

 

5. Раса как высшая ценность

Стоит нам воздеть очи к небесам, как и там мы увидим сходную картину, ибо величественная мистерия теогонии — давней борьбы Богов — есть ни что иное, как квинтэссенция противостояния высших расовых эманаций. Каждая пядь га­ лактического пространства на всех энергетических уровнях пронизана этой борьбой, ведущейся и на уровне бесплотных идей, и на уровне элементарных физических частиц.

Полигенизм в эволюционной теории есть прямое следствие политеизма в религиоведении. Один из основоположников философской антропологии Арнольд Гелен (1904-1976) удивительно емко и точно сформулировал это все­ ленское правило, провозгласив: «Единственная истина заключена в том, что всякая жизнь питается только жизнью».

Уместно также обратиться к программной работе «Что такое расизм?» из­ вестного современного «нового правого» философа Алена де Бенуа. Большую часть своей работы он посвятил спору с популяционными генетиками, основ­ ной довод которых в пользу отсутствия рас, как мы помним, заключается в том, что на основе генетических маркеров якобы невозможно установить четкие гра­ ницы между основными расовыми стволами.

В ответ на это Де Бенуа указывает: «Если оперировать только генетическими ча­ стотами, окажется, что «близость» между человеком и шимпанзе гораздо больше, чем между шимпанзе и гориллой, и даже больше, чем между некоторыми группами людей». Суть заключается в том, что генетики произвольно используют «генетические расстояния» между генофондами популяций, а не между расовыми группами, как того можно было бы от них ожидать. Получается, что антропологи начина­ ют изучение рас с обычного визуального восприятия внешних описательных признаков, в то время как популяционные генетики сами «конструируют» в сво­ ем мозгу популяции, которые вовсе не соответствуют реальному существова­ нию расовых границ. Таким образом, они просто игнорируют данные биотипо­ логии, на чем, собственно, и основана расовая классификация. С таким же успехом можно объявить, что в некоем речном бассейне нет отдельных рек, на том лишь основании, что во всех них течет вода и все они впадают в одно море. Если анализ «ДНК-маркеров» не способен различить малайца и негра, то это проблемы частного метода, но не науки расологии как таковой. По меткому определению де Бенуа, популяционные генетики впали в «оптическую иллюзию», создавая свои искусственные популяции, которые являются моделями, а не ре­ альными объектами физической антропологии. «Генетики могут сколько угодно твердить, что генофонды не обязательно соответствуют фенотипам, на улице мы встре­ чаем не генофонды».

 

 

Если же они и дальше будут продолжать морочить нам головы фантомами своих «популяций», то мы будем вынуждены обратиться за помощью к более древним и натуралистическим методам расовой дифференциации.

Известный советский антрополог и гематолог Б.Н.Вишневский в своей бро­ шюре «Человек, как производительная сила» (Ленинград, 1925) писал: «Насеко­ мые различных рас выказывают отличия, обусловленные химизмом крови хозяина. Так, на­ ружные паразиты японцев отличаются от обитающих на европейцах. Изучение насекомых с представителей различных рас поможет разобраться в вопросе о родственных связях пле­ мен».

Вши и прочие паразиты, в отличие от «академических ученых», отличаются большим «знанием жизни», тонко улавливая различия в качестве крови, кото­ рую они сосут. Наконец, с помощью этих кровососущих можно решить затянув­ шуюся дискуссию о «высших» и «низших» расах у людей так же просто, как при беглом осмотре заключенных в камере без труда можно определить по их расположению на нарах занимаемое ими место в иерархии криминального мира. Современная фотосъемка с высокой разрешающей способностью позво­ ляет сфотографировать насекомых различных рас и предъявить их изображения популяционным генетикам с целью доказательства существования очевидных различий между расами.

Наконец, еще в 1855 году Христиан Баумгартнер высказывался за происхо­ ждение человека от нескольких различных пар прародителей, основываясь на существовании чрезвычайного числа человеческих паразитов: «Будь эти парази­ ты первоначально на одной паре, эта пара должна была бы погибнуть, а с ней вместе и все паразиты». А известный французский антрополог Жан-Жозеф Вирей в начале XIX века писал: «Известно, что точно так же, как каждый вид млекопитающих, птиц и так далее часто имеет своих насекомых-паразитов, которые обнаруживаются только у него одного, также они имеются и у негров: у них есть своя вошь, совершенно отличная от вши белого человека. «Негритянская вошь» имеет треугольную голову, бугорчатое тело и черный цвет: такой же, как у негров».

Польский антрополог Людвик Крживицкий в начале XX века проводил опрос людоедов в самых различных частях света, и все поедатели человечины, не моргнув глазом, клялись исследователю, что различают расы по вкусу. Оче­ видно, они тоже были бы возмущены и раздосадованы утверждениями популя­ ционных генетиков, оскорбивших их утонченные вкусы.

Во второй половине XIX века основатель Немецкого антропологического об­ щества Рудольф Вирхов (1821-1902) говорил: «Человек точно так же может проис­ ходить от свиньи или слона, как и от обезьяны», — потому что, по его мнению, при желании и в баране, и в слоне можно обнаружить черты сходства с человеком. Следует заметить, что «свиная теория антропогенеза», по выражению Вирхова, стараниями современных генетиков получила фактическое подтверждение, ибо многие донорские «запасные» органы для людей теперь берут именно от транс­

 

 

генных свиней, а не от обезьян, как этого можно было бы ожидать согласно уве­ рениям традиционных эволюционистов.

С.В.Васильев с своей статье «Теория антропогенеза и видообразование» (Вестник антропологии №4, 1998) вынужден признать, что на сегодняшний день нет единой общепринятой «модели эволюции человека». Кроме того, в данной работе подчеркивается, что современная эволюционная теория допус­ кает сосуществование в одно и то же время и в пределах одной экологической ниши «гоминид, находящихся на разных ступенях видообразования». То есть, выражаясь словами классической расовой теории, нет ничего противоесте­ ственного в сосуществовании «высших» и «низших» рас в одно время и в пре­ делах одного «жизненного пространства».

В этом же контексте весьма показательна совместная работа Г.Л.Хить и Б. Кейта «Дерматоглифическая дивергенция основных расовых ветвей человече­ ства» (Расы и народы. Вып. 11, 1981). В ней авторы недвусмысленно заявляют:

«Индивидуальные профили кожного рисунка трех расовых групп свидетельствуют о непо­ вторимости каждой из них. Возможность выделения сходных вариантов совершенно ис­ ключается. Европеоиды и монголоиды имеют противоположные сочетания признаков, являя собой некое подобие «двойной спирали». Негроиды же по всем, без исключения, признакам занимают крайнее положение. Монголоиды являются менее стабильной расой, чем европео­ иды. Что же касается негроидов и европеоидов, то их объединение в единый западный ствол по данным кожного рельефа невозможно».

Крупнейший отечественный авторитет в области биохимии человека В.А. Спицын также подчеркивает: «Каждая из крупнейших рас обладает характерным, свойственным лишь ей одной генным комплексом гаммоглобулинов и щелочной фосфатазы плаценты».

Далее Г.Л.Хить и Б.Кейта в своей статье делают совершенно шокирующий вывод: «Поскольку признаки различных систем организма эволюционировали с различной скоростью, менявшейся к тому же в зависимости от конкретных условий, возраст фор­ мирования расовых взаимонезависимых систем заведомо не может быть одинаковым».

Итак, авторитетные ученые утверждают, что все основные человеческие расы имеют не сводимые друг с другом качественные генетические характери­ стики, различный возраст и темпы эволюции. Мало того, единая эволюционная модель для различных рас вообще отсутствует, а практическая медицина и трансплантология показывают, что свинья имеет больше основания считаться ближайшим родственником человека, чем приматы. Кстати, именно свинья об­ ладает среди всех млекопитающих одним из наиболее высоких коэффициентов интеллекта, что вновь не противоречит изысканиям гуманистов-прогрессистов, связывающих развитие земных форм жизни с усложнением высшей нервно- психической деятельности.

Поэтому в соответствии с вышеизложенным нам кажется безосновательным и неправдоподобным говорить о «некоем едином человечестве» как о высшей

 

 

ценности, ибо это то же самое, что предположить существование на теле одного человека фрагментов кожи разных рас и разные формулы биохимического обме­ на в разных частях одного тела. Критерий ценности не может возникнуть из безвоздушного пространства. Этическая ценность — это квинтэссенция физи­ ческого бытия, а бытие наше разделено вечными границами рас, преодолеть ко­ торые не дано ни одному нарушителю законов жизни.

Сегодня нам это кажется вполне естественным и очевидным, что культуроло­ ги, обществоведы и представители средств массовой информации, ежедневно рассуждая о насущных проблемах, все время апеллируют к категории ценности, как к некоей истине в последней инстанции. И при этом чаще всего ссылаются на некие «общечеловеческие ценности». Но в действительности ценность как философская категория была обоснована сравнительно недавно, лишь в конце XIX века. Мало того, она не соотносилась тогда с неким абстрактным «общече­ ловечеством», напротив, ей придавалось конкретное расово-биологическое зна­ чение. Крупнейший французский психолог Теодюль Рибо (1839-1916) в своей книге «Логика чувств» (СПб., 1905) указывал: «Так как анализ ценностей приводит нас к самым общим и элементарным проявлениям психофизиологической жизни, то вполне естественно корень их искать в биологии. Верным объяснением является то, которое сво­ дит ценности к родовым функциям жизненной деятельности, то есть к постоянному способу реакции первичных элементов, к простейшим процессам; которое выводит понятие ценности из принципа органического самосохранения. Так как есть разница в организации между отдельными индивидуумами, то этим и объясняется индивидуальное несходство в оценке ценностей».

Известный немецкий философ Мориц Эйслер (1818-1890) также подчерки­ вал, что «наша умственная деятельность не создает ценностей, она только раскрывает перед нами уже существующие ценности, которые имеют биологические основания». Французский философ Габриэль Тард (1843-1904), который специально разра­ батывал «теорию ценностей», писал: «Ценность не существует вне нас, нашей субъ­ ективной жизни, так как каждая эмоция закреплена наследственностью».

По общему признанию, первым, кто в новейшее время обосновал понятие

«ценности», является немецкий философ и естествоиспытатель Рудольф Герман Лотце (1817-1881). Другой титан философии Вильгельм Виндельбанд (1848- 1915), глава Баденской школы неокантианства, указывал: «С тех пор, как Лотце энергично выдвинул вперед понятие ценности и поставил его во главе как логики, так и ме­ тафизики, часто делаются попытки установить «теорию ценностей», как новый вид фи­ лософской основы науки. Философия не должна быть копией мира, ее задача — доводить до сознания людей те нормы, от которых зависит ценность и значение всякого мышления».

В свою очередь один из основателей современной социологии познания Макс Шелер (1874-1928) развил феноменологическое направление в «теории ценностей». Согласно его концепции следует различать ценности и их носи­ телей. Ценности Шелер определял как объективные феномены, не зависимые от

 

 

сознания субъекта и от предметов, в которых они проявляются. Но объектив­ ным феноменом, не зависящим от субъекта, является его расовая принадлеж­ ность. А различия в системах ценностей основных рас человечества, согласно логике Теодюля Рибо, естественным образом обусловлены различиями в орга­ низации их представителей.

Прекрасный немецкий философ-неокантианец Генрих Риккерт (1863- 1936), разработавший концепцию различия в системах ценностей естественных и гу­ манитарных наук, в своей книге «О системе ценностей» писал: «Философия должна возвести в сверхисторическую ценность находимый ею в существующих культур­ ных благах материал».

Такой сверхисторической ценностью и является раса, которая только сама для себя составляет причину, следствие и этическое мерило. Расовый взгляд на историю поэтому подразумевает субъективизм, но в то же время раса является объективной данностью в генетическом и антропологическом смысле. Это ви­ димое противоречие легко снимается с помощью логического определения, со­ единяющего выводы как естественных, так и гуманитарных наук. Аксиологиче­ ское учение о ценностях непротиворечиво распространяется на область пози­ тивной антропологии. Генрих Риккерт справедливо отмечал, что «там, где нет ценностей, там нет и науки».

Поэтому с точки зрения интеграции философии истории и естествознания мы даем такое определение: Раса — это надисторический субъект историче­ ского процесса.

Последователи Риккерта развили аксиологию — науку о ценностях — имен­ но в XX веке, когда со всей остротой встала проблема этической оценки научно- технического прогресса. Карл Ясперс писал: «Научное знание, как таковое, не пред­ ставляет собой никакой действительной ценности». В том же ключе высказывался и философ Ральф Бартон Перри: «Как чистая наука, так и общая технология полезны, но безразличны к целям, которым они служат». Все это в полной мере относится ко все­ му комплексу естественных и гуманитарных наук, ибо их достижения оказыва­ ются бессмысленными и бесполезными, если не служат высшей объективной ценности, переживаемой и оцениваемой нами субъективно, мерилом чего и яв­ ляется раса.

Поэтому философ-инструменталист Джон Дьюи подчеркивал: «Проблема восстановления единства и сотрудничества между убеждениями человека о мире, в кото­ ром он живет, и его убеждениями о ценностях и целях, которые должны направлять его поведение, является наиболее глубокой проблемой современной науки». Чрезвычайно точ­ но и остроумно высказывание английского писателя Оскара Уайльда: «Если чело­ век не джентльмен, то излишние знания идут ему только во вред».

Ваш покорный слуга общался со многими антропологами, генетиками, био­ логами, психологами и представителями смежных наук, которым было совер­

 

 

шенно чуждо понятие о ценности и гражданском долге. Для них, специалистов, проблема собственной расы не представляет никакого интереса. Меж тем вели­ кий английский ученый и философ Карл Пирсон, с упоминания которого мы на­ чали нашу работу, вводную главу в своем программном сочинении «Грамматика науки» (1911) назвал так: «Наука и обязанности гражданина».

Если ученый считает науку интернациональной, то в процессе научного творчества он неизбежно слупит интересам чутких рас, а не своей соб­ ственной.

Отечественная наука, являясь передовой во многих отношениях, тем не ме­ нее, наследственно страдает аксиологической импотенцией, прикрывая свой недуг фиговым листком непредвзятости академического естествоиспытателя.

«Свободен от оценки» — этот лозунг сделался модным в современных научных кругах. Но ведь даже стервятник, пожирающий падаль, не свободен от системы ценностей. Моральная стерильность — это еще одна иллюзия.

В связи с этим можно вспомнить высказывание Риккерта, что «этическая ценность связана прежде всего с волей», а также слова Дьюи: «Желание является пру­ жиной, приводящей в действие механизм оценки». К этому следует добавить и афо­ ризм Перри: «Мои интересы — это я сам в глубочайшем смысле».

Выдающийся английский философ и математик Альфред Норт Уайтхед (1861-1947) также утверждал, что «в отрыве от действительности активность отде­ лена от ценности, ибо только действительность представляет ценность». Кроме того,

«фактором принудительного детерминизма, существующего в универсуме», он назвал неизбежную субъективность постижения бытия, вытекающего из объективного существования различных рас, относимых им к категории «непреходящих объектов».

Вновь мы убеждаемся в том, что с точки зрения теории познания раса — это надисторический субъект исторического процесса.

Именно этого глубочайшего субъективного расового смысла, порожденного волей и интересом, и недостает отечественной антропологии.

Основоположник расовой гигиены Альфред Плетц (1860-1940) писал: «Всю­ ду, где этик ищет расположенную вне личности, не трансцендентную опорную точку чело­ веческих действий, где политик борется за основные жизненные интересы, конечным объек­ том, сознательно или бессознательно, всегда является органическое целое жизни, представ­ ленное расой».

Один из ведущих расовых философов XX века Фриц Ленц (1887-1976) также не случайно свое программное сочинение назвал «Раса, как основной оценоч­ ный принцип». В нем он отмечал: «Раса — носитель всего, и личности, и государства, и народа, из нее исходит все существенное, и она сама — суть. Она не организация, а орга ­ низм... Вне нашей воли к ценностям понятие ценности теряет свое значение. Звезды нашей судьбы — внутри нас. Обоснования нашего высшего идеала — в нашей собственной сущно­ сти. (...) Как для счастья отдельных людей, так и для всеобщего счастья постоянной осно­

 

 

вой служит здоровье расы. Выродившийся народ неизбежно несчастен, даже обладая всеми сокровищами мира. Не раса нужна нам ради счастья, а счастье ради расы».

Поэтому с позиций расовой аксиологии, то есть именно расовой системы ценностей, уже совершенно не составляет никакого труда научно квалифициро­ ванно ниспровергнуть один из самых грандиозных мифов христианской догма­ тики и современного либерального просвещения — миф о видовом единстве че­ ловечества. Homo sapiens — это химера, коллаж, безграмотная подделка для до­ верчивых любителей усредненного универсализма.

 

 

Расы против вида

Согласно современным данным эволюционной теории и систематики об­ щее число видов растений и животных на Земле доходит до двух миллионов. Из всего этого многообразия одних только червей — 25000 видов, грибов — 70000 видов, млекопитающих — 3500. Приматов — ближайших родственников чело­ века в животном царстве — 101 вид. А всех самых многообразных «человеков» только один вид. Не странно ли это?

На эту очевидную нелепость в либерально-утопической систематизации неоднократно указывали самостоятельно мыслящие ученые.

Известный немецкий естествоиспытатель и философ Карл Фогт (1817-1895)

в книге «Человек и его место в природе» (СПб, 1866) писал: «Если разница между негром и германцем больше, чем между капуцином и сайю, то или негр и герма­ нец, подобно разным обезьянам, два разные вида, или же эти обезьяны, принимаемые единодушно за разные виды, должны слиться в один». Немецкий натурфилософ Фридрих Гельвальд также полагал: «Если мы раз уже назвали папуасцев братьями, то нам, полагаем мы, не бу­ дет стоить больших усилий приветствовать шимпанзе, как двоюродного брата».

Собственно термин «вид» перешел в биологию из логики, а само понятие было введено в употреб­ ление еще Аристотелем и означало выражение сходства или одинаковой сущности у группы еди­ ничных предметов. Английский естествоиспыта­

тель Джон Рей в 1693 году обосновал применение этого термина для обозначе­ ния сходных индивидов, способных передавать свои отличительные признаки потомству. Но именно расовые признаки являются отличительными и передаю­ щимися по наследству. Известный шведский ученый Карл Линней в своей «фи­ лософии ботаники» ясно писал: «Видов насчитывается столько, сколько различных форм создано в самом начале». То есть получается, что основоположники система­ тики природного царства под видом четко понимали именно расу. Жорж Кювье, Петр Паллас, Жан Батист Ламарк стояли на тех же позициях, и слово «раса» они понимали в смысле «породы», «потомков общего предка».

Уже в самый разгар споров по проблеме вида в середине XIX века основопо­ ложник эволюционизма — Чарльз Дарвин в своей книге «Происхождение ви­ дов» пояснял: «Термин «вид» я считаю совершенно произвольным, придуманным ради удобства». Немецкий палеонтолог Л.Вюртембергер (1880) отмечал, что раз не­ льзя указать, где вид начинается и где он прекращает существование, то поня­

 

 

тие о виде теряет всякую естественнонаучную почву, а русский палеонтолог С. Никитин (1881) сравнивал вид с произвольно вырванным участком непрерыв­ ной ленты. Немецкий гистолог Альберт Келликер (1872) заявлял: «Возможно по­ явление одного и того же вида из различных филогенетических корней, так что первона­ чально различное может стремиться к одинаковой конечной фазе».

Однако именно русский ученый В.Л.Комаров в 1901 году внес ясность в тер­ минологическую путаницу: «При исследованиях основной единицей надо считать не отвлеченное типовое понятие «вид», а реальную расу. Реальна раса, а не вид». Он также неоднократно писал о желательности замены термина «вид» на термин «раса» во всей естественнонаучной литературе. «Чисто морфологическое понятие о виде как модели или типе, разумеется, является абстракцией, и при попытке перенести его на жи­ вую природу легко переходит в отрицание самого вида». Будучи последовательным ученым и решительным русским человеком, Комаров вообще исключил из свое­ го лексикона термин «вид».

Немецкий биолог Оскар Гертвиг (1916) тоже утверждал, что «понятие вида — чистая абстракция». Известный немецкий эволюционист Людвиг Платэ (1908) писал: «Понятие вида абстрагируется человеком. Как и все понятия, понятие о виде есть продукт человеческого мышления и вследствие этого не представляет ничего реального». Только доминирования кровного родства, то есть общность расового происхо­ ждения, по его мнению, могут быть положены в основу систематизации живого мира.

В современной науке спор вокруг проблемы вида не утихает до сих пор. Ис­ следователь Б.Берма (1954) из США, стоящий на позициях логического позити­ визма, возобновил критику: «Вид как класс стоит вне реального существования. Такая высокоабстрактная выдумка, как вид, способна лишь затемнить понимание эволюционного процесса, в основу которого надо положить идею реальности эволюционирующих популя­ ций».

Другой корифей эволюционизма Эрнст Майр (1949) писал о том же: «Что такое вид? Среди систематиков нет единой точки зрения. Разногласия обнаруживаются даже среди специалистов по отдельным группам». Ученый из Оксфорда А.Кэйн в сво­ ей книге «Вид и его эволюция» (М., 1958) также предельно откровенен: «Грани­ цы биологического вида в пространстве неопределенны, поскольку генетический критерий (возможность скрещивания) неприменим и приходится довольствоваться лишь сравнитель­ ным изучением морфологии, физиологии, генетики и поведения».

Итак, тот факт, что человечество объявляется единым видом на основе воз­ можности свободного скрещивания представителей различных рас — ненауч­ ное утверждение, противоречащее законам систематики — науки, уже более 300 лет занимающейся классификацией живых организмов. Сравнительное же изучение морфологии, физиологии, генетики и поведения как раз и вскрывает всю глубину различий между представителями различных рас. Кэйн продолжа­ ет свою мысль так: «Биологический вид состоит из генетически связанных между собой

 

 

популяций». Но ведь под генетически связанными популяциями и нужно пони­ мать расу. Никто же не станет отрицать очевидный факт, что между бушменами и скандинавами совершенно нет никакой генетической связи. В пользу класси­ ческой расовой теории звучит и следующая мысль автора вышеупомянутой кни­ ги: «Виды пришли в соприкосновение только после того, как они приобрели свои экологиче­ ские различия». Это значит, что расы изначально были чистыми, и мутация — это следствие, но не причина развития.

Впрочем, сходные мысли высказывал на полвека раньше русский ученый В. Л.Комаров: «Для возникновения новой расы необходимо, чтобы характерные ее свойства появились сразу у всех неделимых, населяющих данную территорию». Это полное опро­ вержение мутационной теории происхождения основных человеческих рас.

В зоологии и биологии весьма часто употребляются такие термины, как

«высшие и низшие растения», а также «высшие и низшие животные». Но, со­ гласно генетическим законам наследственности и правилам систематики, они

должны быть перенесены и на человеческие расы. Термины, введенные в употребление еще в начале XX века голландским зоологом и ботаником Гуго Де Фризом, «сезонные расы», «сорно-полевые расы» и

«паразитические физиологические расы» могут быть с легкостью перенесены на современное соци­ альное общество в целях объяснения многих

«культурологических» феноменов. В частности, по­ сещая салоны авангардного искусства и ночные клу­ бы в расовосмешанных городах, можно уверенно сказать, пользуясь терминологией все того же Де Фриза, что здесь хорошо представлена «сложная ги­ бридогенная природа», являющаяся «результатом регрессивных мутаций». Немецкий расовый исто­ рик Густав Клемм еще в XIX веке для обозначения

тех же явлений использовал классическую латынь — «Bassa Gente», что означа­ ет «низший люд», а на современном русском сленге это звучит как

«бассагенты». Можно еще вспомнить и остроумный пассаж великого русского писателя В.В.Набокова, который о людях поп-культуры отзывался как о «пред­ ставителях различной сексуальной флоры».

Цитированный нами выше Карл Фогт делал следующий закономерный вы­ вод: «Если всматриваться ближе в определение расы и вида, в разницу, установленную между ними обычаем, то оказывается, что эта разница чрезвычайно условная. Расы прини­ маются там, где известен или предполагается известным общий корень, из которого они развились; там же, где он теряется в глубине времени, принимают виды. Как бы ни понима­ ли в настоящее время вид, нельзя не признать того, что человеческий род состоит из нескольких различных видов, которые столько же, если не больше, отличны друг от друга,

 

 

как большая часть видов обезьян. Если принципы зоологической систематики имеют вооб­ ще значение, то они должны быть прилагаемы одинаково беспристрастно и к человеку, и к обезьянам».

Показательно в этом отношении и мнение авторов коллективного сборника

«Биологическая эволюция и человек» (M., 1989). В своей статье «К проблеме выделения гоминидной ветви эволюции» М.И.Урысон пишет: «Поскольку человек по своему происхождению представляет собой неотъемлемую часть органического мира, высшее звено эволюции приматов, на него должны быть распространены принципы систе­ матики и правила зоологической номенклатуры, применяемые к другим группам животного мира. Качественные отличия человека от животных не освобождают нас от необходимо­ сти рассматривать человека как существо, достигшее определенного уровня биологической организации и находящегося в общем русле эволюции органического мира».

В этом же сборнике со своей статьей «Современные представления об эво­ люции отряда приматов в свете данных молекулярной биологии» выступил и В. А.Спицын. В свете его изысканий современная либерально-демократическая концепция расогенеза от единого африканского корня, на основе так называе­ мой митохондриальной ДНК, предстает во всей своей отвратительной наготе. Факт современной чернокожей лысенковщины, о котором мы говорили в на­ чале, полностью развенчивается, ибо, согласно аргументации Спицына и приво­ димых им данных лабораторных экспериментов, эволюционное сохранение этой самой митохондриальной ДНК возможно лишь в условиях «межвидового об­ мена самками».

Творцы в высшей мере скабрезного паранаучного учения покусились назвать общую праматерь человечества не иначе, как «чернокожей Евой». Но в свете данных молекулярной биологии получается, что наша прародительница была негритянкой и по очереди отдавалась самцам-приматам, полуобезьянам разных видов, что и положило начало расовой эволюции человечества. Более гнусного и нелепого изложения версии о библейском первородном грехе для «современ­ ной образованной общественности» и представить себе невозможно. Впрочем, даже если и допустить существование некоей гипотетической «чернокожей Евы», с ее страстью к путешествиям в совокупности с тягой к сексуальному разнообразию, то «из этого никак не следует, что ее нужно возводить в ранг

«праматери человечества».

В фундаментальном сборнике «Восточные славяне: антропология и этниче­ ская история» (М., 1999), в создании которого приняли участие самые знамени­ тые отечественные антропологи, генетики и биологи, ясно указано: «Известна пользующаяся успехом у западноевропейских археологов попытка группы геногеографов и ис­ ториков жестко связать современную географию генофонда западно-европейского населе­ ния с неолитической земледельческой революцией, начавшейся на Ближнем Востоке в XI-VII тысячелетиях до н.э. К этим событиям пытались даже привязать происхождение индо­ европейских языков, углубив их историю почти вдвое и в корне изменив представление об их историко-географической прародине. Кончилось, однако, тем, что современная молекуляр­

 

 

ная генетика, на основании данных о полиморфизме и древности митохондриальной ДНК, показала крайне малую (порядка 5-15%) роль неолитических переселенцев из Малой Азии в формировании геногеографии современных западноевропейцев и обнаружила множествен­ ные позднепалеолитические истоки западноевропейского генофонда». Из этого следует, что на пути своей возможной миграции из Экваториальной Африки через Ма­ лую Азию в Европу ни сама «чернокожая Ева», ни ее потомки не пользовались ажиотажным спросом у белого автохтонного населения, что лишний раз свиде­ тельствует о крепости расового сознания наших нордических предков, а также о происхождении их от другого биологического вида, чем негроиды и монголои­ ды.

Современные ангажированные генетики-популяционисты, распространяю­ щие на основе исследований митохондриальной ДНК миф о так называемой

«Африканской Еве», то есть о происхождении всех современных рас из эквато­ риальной Африки от одной чернокожей женщины приблизительно 100000 лет назад, совершают возмутительный научный подлог. В цитировавшейся нами сводной работе «Проблема расы в российской физической антропологии» (М., 2002) Е.В.Балановская ясно указывает, что «к, сожалению, митохондриальные гены к расовым признакам никакого отношения не имеют».

Получается, что пропагандисты идеи о «едином человечестве» выводят об­ щее для всех рас происхождение из признака, который вообще не несет в себе никакой расовой информации. Данное примитивное шулерство не является научным, и потому проблему «Африканской Евы» можно снять с обсуждения, как образчик «чернокожей лысенковщины».

Выдающийся французский естествоиспытатель Жорж Бюффон (1707-1788) выделял человека из мира животных и учил, что человек есть произведе­ ние неба, а животное — произведение земли:

«Странное место для человека! Какое несправедливое рас­ пределение, какой ложный метод! Поставить человека на одну доску с прочими четвероногими». Крупный немец­ кий психолог Карл Густав Карус (1789-1869), будучи основателем сравнительной психологии, утвер­ ждал: «Причина «вечного разделения» между человеком и животным лежит не в одном каком-либо органе, а проходит через всю организацию». Немецкий анатом середины XIX века Роберт Гартманн вскрывал явные противо­ речия в классификации морфологических различий:

«Вообще, даже самые фантастические защитники дарви­ низма все более и более склоняются к убеждению, что человек не может происходить ни от одной из живущих теперь антропоидных форм. Правда, что можно доказать близкое, во многих случаях даже чрезвычайно близкое телесное родство между человеком и антропоид­

 

 

ными обезьянами, но нет возможности доказать прямое происхождение первых от послед­ них». А вышеупомянутый Карл Фогт в своих «Лекциях о человеке» три челове­ ческие расы выводил от трех разных человекообразных обезьян: гориллы, шим­ панзе и орангутанга. Известный английский естествоиспытатель Томас Генри Гексли (1825-1895) придерживался той точки зрения, что наиболее низко орга­ низованные обезьяны с анатомической точки зрения отстоят от наиболее высо­ коразвитых далее, чем последние от человека.

Наконец известный русский биолог-эволюционист К.М.Завадский в своей фундаментальной работе «Вид и видообразование» (М., 1968) честно заявлял:

«Вид не имеет не только внешне морфологических, но и анатомических, гистологических, цитологических признаков, которые позволяли бы маркировать ими именно его, а не иные группы. Систематик здесь часто оказывается в тупике». Мало того, далее автор утверждает: «Неодинаковое проявление различных признаков у различных видов является следствием неравноценности видов и различий в способах видообразования. Эти различия — свидетельство того, что не существует какого-то одного стандарта, по которому были бы организованы все виды». После этого Завадский делает неожиданную оговорку:

«Наша характеристика вида может быть применена ко всем расам, способным самостоя­ тельно воспроизводиться в природе и способным к продолжительному существованию в эволюции». С этим небольшим пояснением нижеследующая фраза звучит уже просто убийственно: «Виды неравноценны именно потому, что стоят на различных ступенях развития видовой формы организации жизни или же, находясь на одной сту­ пени организации, имеют какие-либо принципиальные конструктивные особенности».

Памятуя о том, что эволюционно-биологические правила развития видов, по мнению Завадского, справедливы и для отдельно взятых рас, мы теперь имеем прекрасное определение «неравноценности человеческих рас», данное известным со­ ветским ученым. Кроме того, с самого первого предложения он открыто заяв­ лял, что его книга посвящена проблеме «инвентаризации видов», а в другом месте говорил об эволюции как о «лестнице существ». Но именно на всех этих же прин­ ципах покоится и классическая расовая теория, основанная графом Жозефом Артюром де Гобино в середине XIX века, главная книга которого называется

«Опыт о неравенстве человеческих рас».

Кроме того, в своей работе Завадский сделал очень важный вывод: «Отсут­ ствие внутренне обусловленного, определенного срока существования вида в природе яв­ ляется одним из коренных отличий вида. В этом смысле вид можно назвать открытой во времени системой». Этим он как раз вновь подтверждает наше определение тер­ мина: