В конце хх века и начале ххi века в России

Среди актов международного права по правам ребенка можно выделить две группы источников: основные, и акты, носящие рекомендательный характер. К основному, и наиболее популярному, поскольку он получил большее признание среди государств мира, следует отнести, Конвенцию о правах ребенка, 1989 года. Что касается вспомогательных актов, имеющих рекомендательный характер, то исторически сложилось так, что именно они предшествовали появлению Конвенции о правах ребенка, среди которых, были два документа. Это Женевская декларация 1924 года и Декларация о правах ребенка 1959 года.

Кроме того, появлению нормативных актов способствовали и научные взгляды. Так, «борьба» существовавших теорий сущности прав ребенка, возникших в последней четверти XX века, - либерализм и протекционизм235 и привели к созданию концепции, положенной в основу Конвенции. Суть протекционизма или патернализма состоит в противопоставлении ребенка взрослому, физическая и психическая зависимость от родителей или лиц, их заменяющих. Либерализм, напротив, говорит о свободе, самостоятельности ребенка, поскольку ребенка должно воспринимать как человека, с вытекающими отсюда последствиями. Таким образом, слияние «положительных сторон» этих концепций и привели к либеральному патернализму.

Либеральный патернализм, вобрав в себя отдельные положения патернализма и либерализма, благотворно повлиял на статус ребенка. Так, ребенок признается полноправным членом общества, а детство ребенка – это процесс, включающий его развитие, начиная от сильной зависимости родителей до полной самостоятельности в мыслях и поступках. Таким образом, власть родителей нацелена на развитие у ребенка самосознания и самоопределения, а достижение согласия между детьми и взрослыми – это и есть основа теории либерального патернализма. Наука поддержала такой подход к правам и статусу ребенка236.

История показывает, что опыт внутригосударственного права отдельных стран был обобщен, проанализирован и отразился в рамках международного права благодаря процессу интеграции в условиях современной глобализации. Это способствовало активному процессу становления статуса ребенка в рамках международного сообщества и наилучшей защиты его интересов.

Становление правового статуса ребенка в международном сообществе проходило, на наш взгляд, в четыре этапа.

· до Женевской декларации 1924 г. – подготовительный этап в развитии прав ребенка, где создавались предпосылки появления принципов и осознание обществом правовой идеи статуса несовершеннолетних;

· от Женевской декларации 1924 г. до Декларации о правах ребенка 1959 г. – на этом этапе сформировались принципы построения статуса ребенка;

· от Декларации 1959 г. до Конвенции о правах ребенка 1989 г. – этап, когда статус ребенка носил чисто декларативный характер и выглядел неодинаково в государствах с различной правовой ориентацией;

· постконвенционный этап имплементации норм Конвенции о правах ребенка в национальные правовые системы. На этом этапе выявляются особенности внедрения норм Конвенции во внутригосударственные законодательства отдельных стран.

Остановимся на предлагаемых периодах становления правового статуса ребенка в международном сообществе подробнее.

Итак, Женевская декларация 1924 года была первым документом международного права в области охраны прав и интересов детей. Заслуга создания этого документа лежит на Международном союзе помощи детям, задачей которого являлось: сбор и распределение денежных средств с целью оказания помощи детям, находящимся в районах военных действий. В условиях крайней нужды детей, их физического и психического страдания, эта организация в 1923 году составляет текст Декларации, посвященный именно этой мало защищенной группе населения планеты. Текст Декларации был впоследствии утвержден на пятой сессии Лиги Наций, а именно 25 сентября 1924 года. Однако, призыв к защите детей, прозвучавший в Декларации направлялся к правительствам государств косвенно, через: «мужчин и женщин всех стран мира». И, далее «признавая, что человечество должно давать детям лучшее из всего, что оно имеет, провозглашают своим долгом и устанавливают, что совершенно независимо от всех соображений, основанных на различиях расы, гражданства или вероисповедания: 1. Ребенку должна предоставляться возможность нормального развития как материального, так и духовного…» (принцип 1).

По мнению И.К. Городецкой, в содержании этого документа, ярко выражен абстрактный и демагогический характер, специфический для деятельности этой организации237. В доказательство буржуазной демагогии автор приводит четвертый принцип Декларации, в котором «ребенку должна быть предоставлена возможность зарабатывать средства на существование, и он должен быть огражден от всех видов эксплуатации», а также второй принцип: «Голодный ребенок должен быть накормлен, больному ребенку должен быть предоставлен уход, отсталому ребенку должна быть оказана помощь, порочные дети должны быть исправлены; сиротам и беспризорным детям должно быть дано убежище и все необходимое для их существования».

Видимо, нужно отдать дань времени, когда было вполне приемлемо с позиций советской морали «осуждать» «абстрактный и демагогический характер» текста «буржуазной» Декларации. По прошествии же не одного десятка лет, текст этого документа, получает иное толкование. По-нашему мнению, текст Декларации 1924 года в полной мере соответствовал проблемам на момент принятия, и, хотя он носил декларативный характер, все же способствовал переоценки ценностей человеческой жизни и жизни ребенка, а это в свою очередь повлияло на продолжение процесса принятия государствами актов в области защиты прав ребенка.

С появлением Организации Объединенных Наций (1945 год создания)238ведение защиты прав и интересов детей было возложено в 1946 году на Временную социальную комиссию. В докладе этой организации отмечалось, что положения Женевской декларации «должны быть столь же обязательны для народов мира сейчас, как они были в 1924 году»239.

В 1947 году Социальная комиссия ООН на второй сессии принимает резолюцию, в которой Секретариату ООН поручалось подготовить документацию относительно Женевской декларации 1924 года «изменений или дополнений, которые могут оказаться необходимыми, для принятия этой декларации в качестве Хартии Объединенных Наций по правам ребенка»240. Кроме того, Секретариат в 1948 году поставил ряд вопросов на рассмотрение III сессии Социальной комиссии:

А) вновь подтвердить основную Женевскую декларацию с незначительными изменениями редакционного характера;

В) сохранить по существу форму, структуру и содержание Декларации, внести в нее такие поправки, добавление которых превратило бы документ в Хартию Объединенных Наций по правам ребенка;

С) составить совершенно новую хартию241.

В ходе обсуждения высказывалось мнение, причем большинством, что необходимо принять новую хартию прав ребенка, поскольку произошли значительные изменения в сфере попечения о детях с 1924 года, а также сформулированы принципы в Уставе ООН и в проекте Декларации прав человека, которые бесспорно должны отразиться и на правах ребенка. Плодотворная работа242 над проектом нового международного документа вылилась в итоге в Декларацию о правах ребенка, которая единогласно принята Генеральной Ассамблеей 20 ноября 1959 года.

Новый международный акт состоял из преамбулы и десяти принципов. Права ребенка понимаются в контексте прав человека, что следует из ссылки в преамбуле Декларации на Устав ООН и Всеобщую Декларацию прав человека. Первый принцип Декларации закрепляет: «Ребенок должен обладать всеми правами, изложенными в настоящей Декларации». Таким образом, мировое сообщество дает возможность каждому ребенку «иметь права», хотя и в декларативной форме, но все же несовершеннолетнего уже можно рассматривать как субъекта международного права. Так, Д. Тодрес считает, что Декларация «признала ребенка в качестве субъекта международного права»243. В общем-то, такое замечание автора справедливо, но ведь будучи рекомендательным документом, Декларация содержит только «призыв» к правительствам государств, с целью признать и закрепить за ребенком его неотъемлемые права и свободы. Другой ученый Ю.М. Колосов, напротив, считает, что субъектами прав ребенка «являются родители, неправительственные организации, местные власти и правительства»244, поэтому права ребенка следует рассматривать, по мнению автора в аспекте «пассивности».

Важным, на наш взгляд, в Декларации был пункт второй, где провозглашается принцип обеспечения наилучших интересов ребенка, получивший развитие и закрепление уже в Конвенции о правах ребенка.

Недостатком Декларации, по мнению И.К. Городецкой «является то, что, предусматривая постепенность принимаемых законодательных и других мер, не определяется период времени, в течение которого эти меры должны быть приняты. Это также снижает действенность положений Декларации»245.

Декларация прав ребенка 1959 года, провозглашала принцип не дискриминации тоже, как и Женевская декларация. Но, установленный запрет на дискриминацию в зависимости от расы, гражданства и религии, теперь дополнялся следующим перечнем запретов: цвет кожи, пол, язык, социальное происхождение, политические и иные убеждения, а также имущественное положение. Этот принцип, по мнению И.К. Городецкой, развивает далее принцип равенства детей, содержащийся в Декларации прав человека, применительно только к вопросу о рождении ребенка в браке или вне его 246.

Далее, право на имя и гражданство ребенку должно принадлежать от рождения – это суть принципа третьего. Четвертый принцип Декларации предоставляет право на надлежащее питание, жилище, развлечения и медицинское обслуживание. Специальным режимом ребенок должен обеспечиваться в физическом, психическом или социальным отношении (пятый принцип). Следует отдать должное СССР в создании шестого принципа, где говорится об обязанности общества и органов публичной власти осуществлять особую заботу о детях, имеющих семьи и о детях, не имеющих достаточных средств к существованию. Предложение, сделанное Советским Союзом, касалось желательности предоставления многодетным семьям государственных пособий на содержание детей. Седьмой принцип провозглашал, что образование «должно быть бесплатным и обязательным, по крайней мере, на начальных стадиях». В Декларации прав ребенка предусматривается и тот факт, что ребенок должен при всех обстоятельствах быть среди тех, кто первыми получает защиту и помощь (принцип 8). Девятый принцип содержит текст, посвященный защите ребенка от жестокости и эксплуатации. Последнее правило раскрывает вопросы воспитания детей.

Можно сказать, что Декларация 1959 года имеет прогрессивное значение для своего времени. Закрепленные десять правил, в общем-то, объективно оценили правовое положение ребенка в семье, в обществе, в государстве, и дали руководящие направления правительствам для правового переустройства положения несовершеннолетних. Однако, страны со строгой ориентацией на национальные традиции, обычаи и религию не были задействованы в процессе переустройства своего национального права согласно принципам Декларации, то есть Декларация прав ребенка была рассчитана в основном на европейские страны.

В реализации положений Декларации прав ребенка способствовали не только государства, но и международные организации. Так, в рамках деятельности Международного Чрезвычайного детского фонда ООН (ЮНИСЕФ), созданного в декабре 1946 года, Всемирной Организации здравоохранения (ВОЗ) и ЮНЕСКО, были разработаны документы, которые также можно отнести к источникам международного права в сфере регулирования основных прав ребенка. В их числе следует назвать, например, Конвенцию № 59 о минимальном возрасте приема на работу в промышленность 1937 года, Конвенцию № 60 о минимальном возрасте приема детей на непромышленные работы 1937 года, Конвенцию о борьбе с дискриминацией в области образования 1960 года и др.

Таким образом, к моменту появления Конвенции о правах ребенка 1989 года, существовали следующие предпосылки:

· принятые ранее документы в сфере прав ребенка, носили декларативный характер и не были обязательны для государств;

· права ребенка содержались в контексте прав человека, что порождало пробел во внутригосударственном законодательстве различных государств в осуществлении защиты и охраны несовершеннолетних;

· в государствах с различной правовой ориентацией статус ребенка выглядел неодинаково, что и порождало явление коллизий по вопросам международного урегулирования.

В итоге «необходимость создания международного инструмента защиты прав детей связана с тем, что в Уставе ООН и в основных универсальных конвенциях по правам человека наряду с общими критериями, по которым запрещена дискриминация личности … не оговорен особо возраст»247, то есть международные документы посвящены в основном совершеннолетним, и ребенок в них только подразумевается.

В создании положений Конвенции о правах ребенка 1989 года принимала участие Рабочая группа представителей органов и специализированных учреждений Организации Объединенных Наций, куда входили Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев, Международная организация труда, Детский фонд ООН, Всемирная организация здравоохранения и вышеуказанная группа НПО.

Проведем анализ конвенционных положений этого «международного инструмента защиты прав детей». Конвенция о правах ребенка248 (далее Конвенция) состоит из трех частей: преамбула, основные положения (статьи 1-45) и заключительные положения (статьи 46-54). Конвенция представляет собой уникальный документ, поскольку рассматривает ребенка в тесной взаимосвязи с семьей, обществом и государством. Прежде всего, этот международный документ закрепляет основные принципы обеспечения прав ребенка со стороны государства. Так, в некоторых статьях содержатся меры, где обязанности государств-участников достаточно конкретизированы, например, государства должны принимать для «полного осуществления … и… принимают необходимые меры» (п.2 ст. 24 Конвенции), а также «постепенного осуществления … на основе равных возможностей…» (п.1 ст. 28 Конвенции) установленных прав в отношении ребенка.

В ряде статей в обязанности государств-участников входит защита ребенка от вредного влияния, которое может и оказывает общество на несовершеннолетнего. Статья 33 Конвенции предполагает со стороны государства защиту «от незаконного употребления наркотических средств и психотропных веществ, как они определены в соответствующих международных договорах, и не допустить использования детей в противозаконном производстве таких веществ и торговле ими». Другой статьей, в которой установлена защита «ребенка от всех форм сексуальной эксплуатации и сексуального совращения» является 34 статья Конвенции.

В отношении статей 35,36,39 Конвенции напрашивается вывод, что нормы и в этих статьях нацелены на предотвращение похищения детей, торговли детьми или их контрабанды, всех других форм эксплуатации, наносящих ущерб любому аспекту благосостояния ребенка. Они также «призывают»: «Содействовать физическому и психологическому восстановлению и социальной реинтеграции ребенка, являющегося жертвой: любых видов пренебрежения, эксплуатации или злоупотребления, пыток или любых других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения, наказания или вооруженных конфликтов».

На наш взгляд, нормы указанных статей имеют прогрессивное значение в масштабе всего человечества, поскольку интересы ребенка рассматриваются в аспекте приоритетности. И закрепление этих норм во внутригосударственном законодательстве является предпосылкой создания благоприятных условий развития детей во всем мире. В этом направлении регулирования, ряд норм приобретает наибольшее значение в рамках «самостоятельности» государств в выполнении возложенных на них обязательств. Так, п.4 ст.27 Конвенции предусматривает для восстановления содержания ребенка заключать государствами-участниками международных соглашений, а также присоединяться к ним. Способствует информированности в духе международного сотрудничества пункт 4 статьи 23 Конвенции, а также поощряет такое сотрудничество п.3 статьи 28 Конвенции. Кроме того, Конвенция в п.1 ст. 38 дает ссылку на уважение норм международного гуманитарного права, которые применяются «в случае вооруженных конфликтов» и имеют «отношение к детям».

Анализируя, таким образом, конвенционные обязанности государств-участников можно предположить, что государство выступает гарантом прав и интересов ребенка, однако именно семья на наш взгляд, является основным гарантом прав ребенка. И задача государства в этом аспекте видится в том, чтобы информировать и предоставлять родителям и лицам их заменяющих все возможности защиты прав ребенка, а также способствовать его воспитанию в духе гуманизма. В подтверждение этому можно привести п.6 преамбулы Конвенции: «ребенку для полного и гармоничного развития его личности необходимо расти в семейном окружении», воспитании «в духе идеалов, провозглашенных в Уставе ООН, и особенно в духе мира, достоинства, терпимости, свободы, равенства и солидарности (п.7 преамбулы Конвенции) возлагается, прежде всего, на семью». Конвенция, впервые за всю историю человечества в полной мере закрепила права и свободы ребенка. Нормы, посвященные правам ребенка закрепляются в (ст. 6-11, 13-40 Конвенции). Так, ст. 6 Конвенции, закрепляет за каждым ребенком неотъемлемое право на жизнь. А в статье 7 фиксируется норма о регистрации ребенка «сразу же после рождения». Кроме того, «с момента рождения» ребенок «имеет право на имя и на приобретение гражданства, а также, насколько это, возможно, право знать своих родителей и право на их заботу». Ребенку предоставляется «право свободно выражать свое мнение; это право включает свободу искать, получать и передавать информацию и идеи любого рода, независимо от границ, в устной, письменной или печатной форме, в форме произведений искусства или с помощью других средств по выбору ребенка» (пункт 1 статья 13 Конвенции). Право ребенка на свободу мысли, совести и религии регламентируется в пункте 1статье 14 Конвенции.

В создании таких прав ребенка, как передача на воспитание и усыновление (ст. 20,21 Конвенции), участие детей в вооруженных конфликтах (ст. 38 Конвенции), свобода вероисповедания (ст. 14 Конвенции) участвовали неправительственные организации (НПО). Они создали ad hoc Группу НПО, куда вошли около тридцати НПО, обладающих консультативным статусом при ЭКОСОС249.

Большой интерес, помимо норм, раскрывающих деятельность контрольного механизма (ст. 43-45 Конвенции) и заключительных положений (ст. 46-54 Конвенции), вызывают те положения Конвенции, которые содержат общие нормы имплементации, закрепленные в статьях 4,41,42,44. Это нормы статьи 4, обязывающие государств-участников принимать «все необходимые законодательные, административные и другие меры для осуществления прав, признанных в настоящей Конвенции». В этом направлении большую значимость приобретает статья 41 Конвенции: «Ничто в настоящей Конвенции не затрагивает любых положений, которые в большей степени способствуют осуществлению прав ребенка и могут содержаться: а) в законе государства-участника; или b) в нормах международного права, действующих в отношении данного государства». Особую важность приобретает вопрос информированности со стороны государств-участников принципов и положений Конвенции среди взрослых и детей, что раскрывается в ст. 42 и 44 Конвенции.

Подведем итог.

В Конвенции сформулирован статус прав ребенка независимо от статуса прав человека, выделены принципы обеспечения прав и интересов ребенка, но нет перечня интересов несовершеннолетних, «родительская власть» через призму Конвенции видится по-иному, а именно способствует саморазвитию, самоопределению ребенка и ориентирует его на переход во взрослую жизнь, нормы Конвенции не содержат определений «семья» и «детство».

Таким образом, принятая 20 ноября 1989 года Конвенция о правах ребенка, работа, над которой велась 10 лет, и которая вступила в силу через десять месяцев250 – 2 сентября 1990 года251 не смотря на все ее недостатки, имеет огромное значение. По словам Председателя 44-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН Джозефа Н. Гарба, «Конвенция, которую только что приняла Ассамблея является документом, имеющим широкое применение. Я поздравляю членов [ООН] и уверяю, что мы стремимся сделать принципы Конвенции реальностью для каждого ребенка на Земле. В этом мы должны не только гарантировать права будущих поколений, но мы также должны упрочить основы справедливости, мира и свободы в будущем»252. В 1993 году Всемирная конференция по правам человека показала, что государства заинтересованы в ратификации Конвенции, поскольку Конвенцию о правах ребенка ратифицировали практически все государства мира, за исключением Сомали и США253 (последние подписали ее 16 февраля 1995 г.).

Бесспорным остается факт огромной важности Конвенции в воспитании будущих поколений на идеях мира, сотрудничества и безопасности, особенно в современных условиях «века глобализации»254.

На наш взгляд, глобализация вызывает неравенство государств в силу их национализма при определении статуса ребенка, и преодолеть ее возможно, только, благодаря утверждению принципа демократии в обществе. Именно в эпоху глобализации общество осознало права ребенка, результатом чего стало признание его прав. Но, «признать», еще не значит их «реализовать», и поэтому можно наблюдать пробелы между реальной политикой государств и провозглашением прав ребенка, между правовой культурой и требованием времени. Основой создания институтов норм по защите прав ребенка должна стать демократизация. От того, как защищаются «права ребенка» в данном обществе можно судить о его цивилизованности.

Прогрессивное значение Конвенции о правах ребенка видится как бы в двух измерениях: международном и внутригосударственном. Проблема имплементации международных норм во внутригосударственное законодательство – одна из актуальных в настоящее время, оптимальное решение которой позволяет глубже и всесторонне урегулировать отношения, связанные с обеспечением прав ребенка. В этом направлении, «самоисполнимость» Конвенции о правах ребенка весьма кстати, поскольку, в таком случае международные договоры имеют прямое действие на территории государства255. Понятно, почему Комитет по правам ребенка, формулируя Заключительные выводы в отношении государств Чили256, Бельгии257, приветствовал закрепленный в них факт: «…Конвенция о правах ребенка является самоисполнимой». Однако, не во всех государствах видится такой подход в имплементации положений Конвенции. Существует у государств в отношении многосторонних договоров право вводить оговорки. Оговорки отвечают общим интересам государств и способствуют «расширению круга участников договора»258. Такое «право» приводит в итоге к сведению положений международных документов «к манифесту»259.

Многих стран насторожили так называемые «исламские оговорки». Например, Ирак исключил юридические действие п.1 ст.14 Конвенции, «поскольку предоставления ребенку разрешения менять свою религию противоречит законам шариата»260. Иран же «сохраняет за собой право не применять любые положения статей Конвенции, которые не совместимы с исламскими законами и действующим национальным законодательством»261. Саудовская Аравия «…заявляет оговорки в отношении любых статей, которые противоречат положениям ислама»262.

В ответ на такие оговорки, ряд западных стран, как Австрия и Швеция сделали возражения. Так, правительство Австрии высказалось на этот счет весьма категорично: «…окончательная оценка, касающаяся ее приемлемости в соответствии с международным правом, не может быть сделана без дальнейшего разъяснения», и «до тех пор, пока сфера действия ее правовых последствий не будет в достаточной мере изложена Исламской республикой Иран, Австрийская Республика рассматривает эту оговорку как не затрагивающую никакие положения, осуществление которых имеет важное значение для соблюдения предмета и цели Конвенции о правах ребенка». Кроме того, пока «Иран не подтвердит путем представления дополнительной информации или последующих практических шагов, что данная оговорка совместима с положениями, имеющими важное значение для соблюдения предмета и цели Конвенции о правах ребенка, Австрия не может рассматривать оговорку Ирана приемлемой»263. Швеция посчитала, что «оговорка, посредством которой государство стремится ограничить свою ответственность по Конвенции, ссылаясь на общие принципы национального законодательства, может вызвать сомнение относительно приверженности такого государства целям и задачам Конвенции и, более того, может способствовать подрыву основ права международных договоров»264.

Другие страны также используют право на оговорку. Интересен опыт Сингапура в этом отношении. Правительство этого государства с оговоркой приняла ст. 19 Конвенции о правах ребенка, где содержится обязанность государств-участников защищать ребенка «от всех форм физического или психологического насилия, оскорбления или злоупотребления, отсутствия заботы или небрежного обращения, грубого обращения или эксплуатации, включая сексуальное злоупотребление со стороны родителей или любого другого лица, заботящегося о ребенке». Не оставлена и без внимания статья 37 (п.1) Конвенции, где закрепляются процессуальные права ребенка, в частности право не подвергаться пыткам или другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения или наказания. Оговорка выглядит таким образом: «статья 19 и 37 Конвенции не запрещает …разумное применение телесного наказания в наилучших интересах ребенка»265. Видимо, «с позиции Сингапура применение телесного наказания в семье или в случае противоправного поведения ребенка является легитимным и не посягает на человеческое достоинство ребенка»266. Полагаем, что такое «разумное», телесное наказание является серьезнейшим нарушением прав ребенка. В подтверждение этого приведем положения пункта 54 Риадских правил 1990 года, которые подчеркивали, что «ни один ребенок или молодой человек не должен быть подвергнут грубым или унижающим достоинство мерам исправления или наказания дома в школе или в каком-либо другом институте». В докладе седьмой сессии ЮНИСЕФ, указывалось: «В рамках своего мандата Комитет хочет обратить особое внимание на право ребенка на физическую неприкосновенность… телесные наказания несовместимы с Конвенцией и отчасти предполагает пересмотр существующего законодательства, а также развитие знаний и образовательных программ, чтобы предотвратить злоупотребления в отношении ребенка и физические наказания детей»267.

Что касается западных стран, то Швеция, к примеру, попыталась ограничить право на оговорки следующим образом: «Оговорки не допускаются, за исключением ст.1 [определение ребенка], ст. 2 [имя и гражданство], ст. 5 [руководство родителей], ст. 9 [средства массовой информации], ст. 11 [усыновление], ст. 12 [дети-инвалиды], ст.12 [здоровье и здравоохранение], ст. 13 [социальное обеспечение], ст. 14 [стандарты для необходимого уровня жизни], ст. 15 [образование], ст. 16 [цели образования] и ст. 17 [отдых, досуг и культурная деятельность]»268.

Статья 30 Конвенции о правах ребенка гласит: «#G0В тех государствах, где существуют этнические, религиозные или языковые меньшинства или лица из числа коренного населения, ребенку, принадлежащему к таким меньшинствам или коренному населению, не может быть отказано в праве совместно с другими членами своей группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком». А во Франции сделана оговорка по этому, что «в свете ст. 2 Конституции Французской Республики положения ст. 30 Конвенции не применимы на территории Республики»269.

Встречается факт снятия оговорок.Пакистан снял общую оговорку, касающуюся так называемых «исламских оговорок», Мьянма – оговорку в отношении права на свободу ассоциации и мирных собраний, а также права ребенка, лишенного свободы. Таиланд опустил оговорку, касающуюся цели образования.

Действующее международное право не содержит решения в части формулирования оговорок, не смотря на то, что они активно используются в отношении конвенций по правам человека (ребенка). Конвенция о правах ребенка, не устанавливая конкретных ограничений по форме или по содержанию оговорки, сама способствует процессу создания оговорок, тем и усложняет осуществление прав ребенка и его защиту. Следовательно, правовой статус ребенка в зарубежных странах видится через «призму» своего национального права, что, затрудняет внедрение норм международного права в эту область правового регулирования.

Немецкий юрист Генрих Трипель писал: «Для выполнения своих задач международное право должно постоянно обращаться к внутреннему праву. Во многих отношениях без внутреннего права международное право может быть полностью бессильным. Оно похоже на главнокомандующего, который может отдавать приказы только армейским генералам и который может достичь своих целей только в том случае, если последние, в соответствии с его инструкциями, в свою очередь отдадут приказы своим подчиненным. Если генералы не сделают этого, главнокомандующий проиграет битву. Точно так же, как приказ главнокомандующего ведет к изданию многочисленных дополнительных приказов его подчиненными, та или иная норма международного права ведет к появлению ряда норм внутреннего права, преследующих одну и ту же цель: имплементацию норм международного права в рамках внутреннего права государств» 270.

Таким образом, существование интерперсональных норм в национальных правовых системах рассматриваемого третьего периода понимания ребенка субъектом правоотношений, до сих пор продолжает порождать препятствия в процессе имплементации норм по защите прав ребенка во внутригосударственное право различных государств.