Иллюстрация: Березовая роща.

Но вслед за пленэрными поисками последовал остановка - и возвращение к повествовательно-ассоциативной картине, которая произошла в связи с поездкой его на Волгу во второй половине 80-х годов, когда Левитан оказался надолго под влиянием волжской шири, обобщенного великого образа реки, связав с волжскими мотивами свои размышления о России и людях.

«Вечер. Золотой Плес» (1889). Художник избрал высокую точку зрения, раскрыв широкую панораму реки, далей, холмов, небес, не включив в композицию передний план. Здесь заложена идея своеобразного полета над поверхностью земли. Пространство здесь не бесконечно и всеохватно во вселенной, а просто заполняет пустые места между холмам переваливает за возвышенности и уходит за горизонт, пространство течет движется, превращается в арену действия и жизни природных сил и предметов, созданных руками человека. Вдали виден типичный приволжский городок, возвышается колокольня, где-то течет жизнь с ее повседневными буднями. Мысль Левитана приобщается к вечности.

Иллюстрация: Вечер. Золотой Плес.

Пленэрные искания воплотились в картине 1889 года «После дождя. Плес» - она наполнена живыми наблюдениями, это одна из первых попыток стянуть воедино две линии творчества. Сквозь первый план зрителю открывается главный, второй. В глубине пространства разворачивается городской пейзаж. Прошедший воздух омыл землю и воздух, по небу еще плывут дождевые тучи, барки, лодки, баржи создают живописную сцену у берега. Все в картине построено на движении, на активных ритмах. Изображен момент, когда воздух еще полон влаги, но вот-вот выглянет летнее солнце. Картина наполнена импрессионизмом и в то же время медитацией, художник расширяет рамки пространства, изображенного на холсте, уравновешивает движение, идущее в разные стороны, слега смягчает пленэрное начало.

Иллюстрация: После дождя. Плес.

В начале 90-х годов интерес к импрессионизму у Левитана пропал. Интересно, что черты его возникли у художника без влияния французского импрессионизма, с которым до 1890-го года, до поездки в Париж, он не был знаком. И позже произведения Левитана развивались в русле «пейзажа настроения», грустно-возвышенного или просветленного. Он посвящает себя преимущественно средней полосе России. Много живет на природе, учится понимать ее ритм, ее дух. Работа идет сначала на природе, потом дома.

«Тихая обитель» 1890 и «Вечерний звон» 1892 связаны одним мотивом - вид монастыря, Левитан значительно изменил натурный вид, соединил несколько памятников. Вид монастыря уже появлялся в русской живописи, например, у Саврасова, где воспринимался как часть общей картины русской земли. Для Левитана это именно «тихая обитель», расположенная на островке, отделенная от суши водой, через которую протянулись узенькие плавни. За протокой - другой мир, не доступный простому смертному, там люди сосредоточены, погружены в молитву, их быт, труд осенены высшим началом и одухотворены. Такие настроения не случайны. Аналогии мы можем найти в творчестве Нестерова, Архипова, Ярошенко, которые в те же годы видели идеал в монастырском уединении, в жизни, лишенной тревог и праздной суеты.

Иллюстрации: Тихая обитель.

Вечерний звон.

Сопоставьте впечатления от картины с впечатлениями, отразившимися в повести «Три года»:

«Юлия Сергеевна смотрела на картины. как муж, в кулак или в бинокль и удивлялась, что люди на картинах, как живые, а деревья как настоящие; но она не понимала, ей казалось, что на выставке много картин одинаковых и что вся цель искусства именно в том, чтобы на картинах, когда смотришь на них в кулак, люди и предметы выделялись, как настоящие.

-Это лес Шишкина, - объяснял ей муж, - всегда он пишет одно и то же… А вот обрати внимание: такого лилового снега никогда не бывает… А у этого мальчика левая рука короче правой.

Когда все утомились /…/ Юлия остановилась перед небольшим пейзажем и смотрела на него равнодушно. На переднем плане речка, через нее бревенчатый мостик, на том берегу тропинка, исчезающая в темной траве, потом справа кусочек леса, около него костер: должно быть, ночное стерегут. А вдали догорает вечерняя заря.

Юлия вообразила, как она сама идет по мостику, потом тропинкой, все дальше, и дальше, а кругом тихо, кричат сонные дергачи, вдали мигает огонь. И почему-то ей вдруг стало казаться, что эти самые облачка, которые протянулись по красной части неба, и лес, и поле она видела уже давно и много раз, она почувствовала себя одинокой, и захотелось ей идти, идти и идти по тропинке; и там, где была вечерняя заря, покоилось отражение чего-то неземного, вечного.

-Как это хорошо написано! - проговорила она, удивляясь, что картина стала ей вдруг понятна. – Посмотри, Алеша! Замечаешь, как тут тихо?»

Одна из работ начала 1890-х гг. - «У омута» - выбивалась из общих поисков. Левитан писал по композиции этюд - детально разработан первый план, дальний план загорожен зеленью, внимание сосредоточено на воде, растительности, мостках. Но он выбрал холст большого размера, стараясь придать изображению максимальную значительность. Поводом для такого наполнения мотива послужила местная легенда о том, что в этом месте покончила с собой девушка. И мотив показался Левитану способным потенциально воплотить размышления о трагической судьбе человека, его заинтересовала возможность создать символической образ, выразив через природу не просто настроения настороженности или тревоги, но идею гибели живого начала в пучине злых сил. Но обобщенность идеи пришла в противоречие с конкретностью живописного языка, размеры картины не оправдались ее строем.

 

 

Иллюстрация: У омута.

Важным шагом на пути к широкому обобщению стала «Владимирка», которая взвывала у современников не просто грустные чувства, а рождала социально-философские ассоциации и судьбе России и русского человека. У самого Левитана эти ассоциации возникли сразу же, как только он узнал о том, что это за дорога - дорога, по которой столетия шли каторжники по этапу в Сибирь. Традиционный для русской культуры мотив дороги обрел новый смысл, образ дороги, тянущейся вдаль, не имеющей ни конца ни края, получил оттенок безысходности.

В картине акцентировано ощущение протяженности: фигурка странницы соотносится с белеющей слева у горизонта церквушкой, заставляя разом охватить огромное пространство широко раскинувшейся однообразной равнины, где человек кажется немой жертвой бескрайности и безмолвия.

Тема движения по русским дорогам возникала в те же годы у ряда художников - например, в переселенческой серии С. Иванова, но у Левитана она лишена жанрового начала, лишь еле заметная фигура путницы есть на картине, других признаков человеческого присутствия незаметно. Дорога пребывает в одиночестве, сосредоточена сама на себе, что подчеркнуто прямой перспективой, к центральной линии которой приближается эта дорога, дорога бежит в глубину, осваивая план за планом.

Интересно, что первоначальный эскиз был написан в красивой светло-серебристой гамме. Это была непредвзятая фиксация обыкновенного ландшафта дорогой и высоким небом. «Литературность» сюжета обусловила интерпретацию мотива после того, как Левитан узнал, что это за дорога.