Правительство Прио Сокарраса: назревание общенационального кризиса

В 1948 г. над страной пронесся ураган разрушительной силы. Это дало повод народу зло и метко характеризовать годы правления Грау Сан-Мартина как потерянные для Кубы: «С ураганом пришел, с ураганом уходит». Невзирая на конституцию, запрещавшую переизбрание президента на второй срок, Грау Сан-Мартин долго колебался, выставлять ли свою кандидатуру, но барометр общественного мнения показывал, что его акции безнадежно упали. Своим преемником он избрал К. Прио Сокарраса, служившего ему верой и правдой на постах премьер-министра и министра труда. Безынициативность и нерешительность, присущие Прио, позволяли Грау Сан-Мартину надеяться на то, что он останется, по выражению Р. Герра-и-Санчеса, своего рода «властью за троном».

Из четырех кандидатов в президенты: Х. Маринельо – от НСП, Э. Чибаса – от «ортодоксов»,

Н. Портуондо – от Либеральной и Демократической партий и Прио Сокарраса – от «аутентиков» и Республиканской партий – последний имел на победу, несмотря на то, что КРП, сильно скомпрометировавшая себя в 1944-1948 гг. Объяснялось это очень просто: в условиях начавшейся «холодной войны» и антикоммунистической истерии НСП не могла рассчитывать на успех, партия

Э. Чибаса еще была слишком слаба в организационном отношении; старые буржуазные партии – Либеральная и Демократическая партии в то время представляли собой уже не более как безжизненные декорации на политической сцене. За спиной же Прио Сокарраса стояла государственная машина, в распоряжении «аутентиков» находилась казна, которой они бесцеремонно распоряжались, антирабочую политику бывшего премьер-министра успели оценить и в Вашингтоне.

Выборы состоялись 1 июля 1948 г. Прио Сокаррас набрал, вернее, купил, 36 % голосов. Ходовая цена на этих выборах была 20 песо за голос. По словам М. Кортины (министра иностранных дел правительства Батисты), «выборы на Кубе были самыми дорогими в мире. Только выборы депутата в конгресс обходились кубинской казне от 50 тыс. до 100 тыс. песо[A177]». Предвыборная кампания «аутентикам»,

а точнее, кубинскому народу, десятки миллионов песо. В октябре Прио Сокаррас вступил на пост президента. На смену «кубанидад» пришла столь же циничная политика «кордиалидад[A178]», политика «сердечности», как лицемерно именовал ее Прио Сокаррас.

Социально-экономическая программа нового кабинета являлась продолжением демагогических обещаний Грау Сан-Мартина и была рассчитана на присущую мелкой и средней буржуазии восприимчивость к националистическим настроениям, она намечала в области экономики:

1) индустриализацию страны; 2) проведение аграрной реформы; 3) создание Национального банка;

4) защиту и развитие экспортных отраслей промышленности; 5) поддержание высокого процента занятости; 6) продолжение политики запрета иностранных инвестиций в национальную промышленность. В области внешней и внутренней политики предусматривались: 1) защита общественных свобод; 2) защита принципов полового и расового равенства при приеме на работу; 3) продолжение внешней политики предыдущего правительства[A179].

Понимая, что «аутентики» саморазоблачили себя в годы «кубанидад», Прио Сокаррас заявил, что он будет следовать «политике новых направлений», которая станет «следующим этапом революции». Вся эта словесная шелуха вместе с обещанной «сердечностью» была не более чем демагогической завесой, за которой крылись коррупция, профсоюзный гангстеризм, угодничество Вашингтону.

Если правительство Грау Сан-Мартина начинало с нескольких прогрессивных мероприятий, то новый президент не проявил даже этой «двуликости», присущей политике национал-реформистского толка. В апреле 1949 г. Э. Чибас в одном из выступлений говорил: «Сегодня, 10 апреля исполняется полгода с начала правления Прио. Подведем итоги его первых шести месяцев: банкротство торговли, закрытие фабрик, увольнение рабочих, сокращение фонда зарплаты, сгон армией крестьян с занимаемых земель, беспорядок в сфере обслуживания, хаос на транспорте… целая серия убийств рабочих лидеров и студентов[A180]». Кроме того, была повышена оплата проезда на городском транспорте, увеличена цена за пользование электроэнергией и телефоном. Как и при Грау Сан-Мартине, продолжалось расхищение государственных средств. Так, правительство объявило о сжигании банкнот в несколько миллионов песо, мотивируя это их плохим состоянием. Но впоследствии выяснилось, что большая часть этих банкнот оказалась в карманах прислужников президента и его самого. Был пойман с поличным не кто иной, как главный казначей республики – Армандо Далама, пытавшийся разменять банкноту в 1000 песо, числившуюся в списке сожженных.

Мощную волну протеста прогрессивных сил страны вызвало обращение правительства Прио Сокарраса к американским банкам с просьбой предоставить ему 100-миллионный заем. Получение этого кредита было равносильно по словам Э. Чибаса, чтобы «отдать под залог республику[A181]».

Характеризуя отношения Кубы и США в 40-е годах, кубинский историк и экономист О. Пино-Сантос писал: «В это время империалистическая интервенция осуществлялась в более осмотрительной и утонченной форме и почти без того наглого, открытого вмешательства, которое было характерно для периода «поправки Платта[A182]».

Под прикрытием доктрины «невмешательства» Вашингтону удалось расколоть рабочее движение Кубы и заставить Прио Сокарраса сделать новый шаг, направленный против интересов всего народа, а в первую очередь против кубинского пролетариата. Речь идет о так называемом «плане Траслоу», разработанным комиссией Международного банка реконструкции и развития во главе с президентом

нью-йоркской биржи Ф.А. Траслоу в августе-октябре 1950 г. Суть этого «плана» состояла в серии рекомендаций, призванных «оздоровить» кубинскую экономику. «План Траслоу» предусматривал прежде всего поощрение частной инициативы и увеличение американских инвестиций в промышленность острова. Одной из главных мер, необходимых для преодоления хронического кризиса кубинской экономики, комиссия считала изменение рабочего законодательства, с тем чтобы безо всяких мотивов увольнять рабочих или снижать заработную плату. Рабочим сахарной промышленности предполагалось урезать заработную плату до уровня 1940 г. Согласно «плану Траслоу» намечалось также создание мощной организации предпринимателей, способный вести дальнейшее наступление на жизненные права трудящихся. Большинство рабочих бойкотировало проведение в жизнь этого антинародного «плана», который поддерживался мухалистскими прихвостнями, цинично заявлявшими, что «чем меньше будет заработная плата, тем выше окажется занятость[A183]».

В апреле 1950 г. в Гаване наконец-то был открыт Национальный банк Кубы, обещанный еще правительствами Батисты и Грау Сан-Мартина. Национальный банк Кубы должен был стать серьезным подспорьем для кубинской национальной буржуазии, упрочить ее положение на внутреннем рынке и ограничить давлении американского капитала. Некоторые буржуазные экономисты поспешили в то время объявить о конце господства банков США на Кубе, но это было неверно. Банки США осуществляли более 40 % всех кредитных операций в стране, кроме того, наличие в Национальном банке Кубы двух директоров-американцев, а также решающее влияние американских финансов на руководящий состав Национального банка Кубы позволяли им эффективно контролировать кредитно-финансовую систему Кубы[A184].

Политический нажим Соединенных Штатов на Кубу особенно усилился в разгар «холодной войны», в конце 40-х – в начале 50-х годов. В этот период реакция торжествовала почти во всех странах Западного полушария. По указке и при содействии госдепартамента и ЦРУ запрещались коммунистические партии, разрывались дипломатические отношения с Советским Союзом, нагнетался антикоммунизм.

10 мая 1949 г. на Кубе была создана Группа по борьбе с подрывной деятельностью (ГРАС). Острие этой карательной организации было направлено прежде всего против коммунистов и революционно-демократических сил страны. Следуя верноподданнической политике в отношении Вашингтона, Прио Сокаррас запретил издание органа НСП – газеты «Нотисиас де ой». Закрытию коммунистической газеты предшествовала серия клеветнических статей в адрес Народно-социалистической партии, опубликованных в кубинской и американской прессе. Эти статьи были написаны под руководством главы корреспондентского пункта агентства «Юнайтед Пресс Интернейшнл» в Гаване Фрэнсиса Л. Макарти, разведчика, рядившегося в тогу журналиста. Антикоммунизм стал официально признанной политической линией «аутентиков», что было подтверждено на состоявшемся в ноябре 1951 г. национальным съезде КРП.

Преступная антинародная политика Прио Сокарраса резко обострила внутриполитическую обстановку в стране. Большую роль в разоблачении этой политики борьбы народных масс за мир, за достижение подлинной независимости Кубы, за удовлетворение насущных требований кубинского рабочего класса и крестьянства играли коммунисты.

После окончания Второй мировой войны кубинские коммунисты значительно увеличили свой численный состав. Только с ноября 1948-го по январь 1950-го их число выросло на 9317 человек, составив 19 241 человек. Членами НСП были в основном передовые представители рабочего класса, сельскохозяйственные рабочие, деревенская беднота. Самыми большими были организации коммунистов в Гаване (6382 человека) и в провинции Ориенте (4729 человек). Связь НСП с массами осуществлялась через партийные комитеты, действовавшие на фабриках и заводах, сахарных сентралях и в деревнях. В 1950 г. НСП имела 546 комитетов в промышленности, 397 – в сахарной промышленности, 373 крестьянских и 837 зональных комитетов. Больше всего членов партии работало в сахарной промышленности (21,3 %). Большую помощь НСП оказывали кубинские комсомольцы. По всей стране действовали 542 комитета Социалистической молодежи (4756 человек).

Программа Народно-социалистической партии включала в себя программу-максимум и программу-минимум, т.е. «конечные цели и непосредственные требования». «Конечными целями» партии объявлялись национальное освобождение и социализм. «Непосредственные требования» кубинских коммунистов вытекали из их повседневной борьбы против политики преследований и убийств рабочих лидеров, против крестьянских погромов, за удовлетворение политических и экономических требований народных масс,

за демократизацию профсоюзов. НСП играла решающую роль в организации движения сторонников мира на Кубе. Коммунисты возглавляли все массовые выступления кубинского пролетариата и крестьянства.

Социальные коллизии приобрели особую остроту в конце 40-х – в начале 50-х годов: 1949 – 1951 гг. отмечены небывалым для военного и послевоенного периода размахом забастовочного движения. В 1950 г. только в одной провинции Лас-Вильяс одновременно бастовали 20 тыс. рабочих сахарных сентралей. Вслед за ними забастовали рабочие-сахарники Ориенте, Камагуэя, Матансаса. Практически весь остров был охвачен забастовочным движением. Главным требованием рабочих было повышение заработной платы. Правительство бросило против бастующих полицию и жандармерию. Начались массовые аресты. В ответ на репрессии тысячи рабочих восьми сахарных сентралей провинции Ориенте покинули свои рабочие места и собрались в г. Гуантанамо. Сахарные магнаты были вынуждены уступить требованиям рабочих. Им было выплачено дополнительно 8 млн. песо.

Экономическая борьба трудящихся Кубы в это время перемежалась с борьбой политической.

В ответ на правительственный террор, жертвами которого стали лидер рабочих-портовиков А. Иглесиас, рабочие А. Родригес и Х. Овьедо Чакон, забастовки протеста прошли в Гаване и Камагуэе. В Сантьяго-де-Куба безработные устроили массовые демонстрации, главным лозунгом которых было предоставление работы. Во многих профсоюзных организациях рабочие открыто выступали против продажных мухалистских агентов. На сахарном сентрале «Такахо» рабочие изгнали из профсоюза навязанное им руководство и восстановили старый профсоюзный комитет.

Для всей истории республиканской Кубы характерны антиамериканские настроения, значительно усилившиеся в конце 40-х – в начале 1950-х годов. 12 марта 1949 г. всю страну потрясла наглая выходка трех пьяных американских моряков, осквернивших статую Х. Марти в Центральном парке Гаваны. Разгневанная толпа кубинцев тут же линчевать их, но подоспевшему многочисленному отряду полицейских с трудом удалось спасти американцев. Несколько сотен университетских студентов и рабочих организовали демонстрацию у американского посольства. Демонстранты скандировали: «Янки, вон с Кубы!»Камнями было разбито окно посольства. Возмущенные гаванцы разорвали и растоптали венок, возложенный американским послом Р. Батлером к подножию статуи Х. Марти.

Широкая волна антиамериканских настроений прокатилась по стране в связи с попыткой Вашингтона втянуть Кубу в преступную войну США в Корее. В конце 1950 г. под давлением госдепартамента правительство Прио Сокарраса обещало послать в Корею 25 тыс. кубинских солдат. Американской военной миссией на Кубе были отобраны 3 тыс. кубинцев из регулярной армии, а остальных правительство хотело мобилизовать из гражданского населения посредством введения в стране воинской повинности. Отправка такого контингента войск в далекую Корею обошлась бы кубинскому народу в 100 млн. песо.

Ответом трудящихся Кубы было единодушное и решительное «нет». В Гаване работницы фабрик, торговой сети и студентки университета организовали «комитеты невест и сестер против отправки кубинцев на войну». Во всех провинциях состоялись многочисленные митинги и демонстрации. Движение протеста наблюдалось даже в армии. Народно-социалистическая партия сумела посредством разъяснительной работы мобилизовать широкие борьбы трудящихся на борьбу против отправки войск в Корею. Народ победил.

Ни один кубинский солдат не воевал в Корее во имя интересов американских монополий. 15 декабря 1951 г. в День солдата, выступая по гаванскому радио, разгневанный Прио Сокаррас назвал предателями тех кубинцев (а по существу весь народ), которые протестовали против участия в этой несправедливой войне.

Многие кубинцы приняли активное участие в борьбе за мир. Стокгольмское воззвание на Кубе подписали 700 тыс. человек.

По подсчетам политических обозревателей, в середине 1951 г. только 17 % населения поддерживали Прио Сокарраса. Для того, чтобы обеспечить себе большинство на выборах в конгресс, президент пошел на союз с крайне правой Либеральной партией. Грызня между Грау Сан-Мартином и Прио Сокаррасом возникшая из-за нежелания последнего быть марионеткой в руках «отца кубанидад», привели к дальнейшему расколу партии «аутентиков».

За год до президентских выборов, которые были намечены на 1 июня 1952 г., сложившаяся в стране расстановка политических сил явно благоприятствовала партии «ортодоксов» и ее кандидату в президенты Э. Чибасу, за которого собирались голосовать и коммунисты. «Ортодоксы» стали популярны в народе не только за счет кипучей деятельности Э. Чибаса, но и благодаря активности его левого крыла состоявшего из мелкобуржуазной городской молодежи и студентов. Социологический опрос, проведенный журналом «Боэмия» в мае 1951 г., показал, что в поддержку «ортодоксов» выступали 39 % молодых людей (от 20 до 29 лет) и 32 % - от 30 до 39 лет. В то же время тяга старшего и среднего поколения к Партии кубинского народа была значительно меньше: 23 % - в возрасте от 40 до 49 лет и 5 % - 50 лет и старше[A185].

Влечение молодежи к новой буржуазной партии объяснялась тем, что политическая биография «ортодоксов» еще не была запятнана, а непримиримое отношение Э. Чибаса к прогнившему режиму «аутентиков» отвечало настроению большинства кубинского народа. В некоторых группах молодых «ортодоксов» критика правительства Карлоса Прио и его поражение рассматривались лишь как первые шаги на пути к главной цели – трансформации неоколониального режима и избавлению от засилья американского империализма. Некоторые молодые люди отчетливо понимали безжизненность буржуазного общества и необходимость замены его социалистическим. В молодежной организации Партии кубинского народа начинал свой революционный путь Ф. Кастро.

Кроме Э. Чибаса кандидатами в президенты являлись Карлос Эвиа от правительственного блока и Ф. Батиста, возвратившийся на Кубу в ноябре 1948 г.

Предварительные оценки показывали, что Чибас был бы наиболее вероятным победителем на президентских выборах. Но в августе 1951 г. его не стало. Свою очередную обличительную речь, ставшую последней, он закончил словами: «Товарищи «ортодоксы», вперед! За экономическую независимость, политическую свободу и социальную справедливость! Долой воров из правительства! Совесть против денег… Кубинский народ, проснись[A186]!» Одновременно с эти словами в порыве самопожертвования Э. Чибас внезапно выстрелил в себя.

Политическая деятельность Э. Чибаса, выходца из богатой семьи, лидера буржуазной партии, сложна и противоречива. В его выступлениях, направленных против Батисты и правительства «аутентиков», нередко проскальзывали антисоветские и антикоммунистические нотки. В то же время обличение коррупции и финансовых махинаций правящей верхушки, борьба Чибаса за лучшее будущее Кубы, особенно его последняя речь и тот роковой выстрел, произвели большое впечатление на кубинскую молодежь. 16 августа 1952 г. на митинге, устроенном «ортодоксами», у его могилы, прозвучали решительные, пророческие слова молодого адвоката Фиделя Кастро: «Эдуардо Чибас, мы пришли сказать тебе, что мы будем достойны твоего самоотверженного поступка и не пощадим сил во имя того, чтобы увидеть Родину свободной[A187]».

Правительство Прио Сокарраса как бы подвело 50-летний итог «псевдореспублики». Национал-реформистские устремления Грау Сан-Мартина и Прио Сокарраса были обречены на провал из-за тотальной зависимости Кубы от американского капитала. В свою очередь эта зависимость обусловила политическую рептильность кубинской буржуазии, которая не только не стремилась к ограничению и вытеснению американских компаний, но и сама охотно сотрудничала с ними. Признаком полного разложения партии «аутентиков» была коррупция, превратившая Кубу, по выражению Э. Чибаса, в «остров контрабанды». Кризис буржуазной демократии в стране достиг такой остроты, что профессиональные политики стали ассоциироваться с преступниками. Оставались нерешенными главнейшие проблемы послевоенной Кубы: избавление от экономической и политической зависимости от США, проведение аграрной реформы, ликвидация безработицы и неграмотности, разрешение жилищного вопроса и др. Длительный застой в кубинской экономике и использование правительством Прио Сокарраса крайних форм политического террора вызвали возросшую активность народных масс. С каждым днем все резче проявлялись противоречия национальными интересами кубинского народа и грабительскими устремлениями американских монополий. Все это указывало на то, что в конце 40-х в начале 50-х на Кубе началось назревание общенационального кризиса, основными признаками которого были банкротство политической надстройки, кризис экономической структуры и усиление классовой борьбы, охватившей широкие слои кубинского общества.