Конформизм и «племенная» форма

 

Итак, мы пришли к выводу, что нам нужны дополнительные правила. Строгий этикет в одежде прошлого не сменился полной анархией в области моды. Хоть журналы мод и регулярно провозглашают, что «сегодня можно носить все», это абсолютно не так. Если сравнить «традиционную» одежду нынешнего времени и периода до 1960-х гг., то мы увидим, что в прошлом, когда, например, женщинам полагалось носить шляпки, перчатки, юбки определенной длины и т. д., существовал более строгий этикет в одежде, дозволявший лишь несущественные, четко обозначенные отклонения в зависимости от принадлежности к социальному классу и какой-либо субкультуре. Но существуют приблизительные нормы и модные тенденции, которым мы по-прежнему подчиняемся. Покажите любому человеку снимок толпы 1960-х, 70-х, 80-х или 90-х гг., и тот немедленно определит — по одежде и прическам, — в какое десятилетие была сделана эта фотография. Вне сомнения, так же будет обстоять дело и со снимком нынешнего десятилетия, хотя, как обычно, нам кажется, что текущий период в большей степени, чем все предыдущие, характеризуется непредсказуемостью, анархичностью и переменчивостью. Даже если фотограф в 2003 году запечатлел стиль ретро, повторяющий моду, скажем, 1970-х гг. в 1990-х гг. или 1960-х и 1980-х, нас это не обманет, потому что ретро — это не точная копия того или иного стиля, а сочетание отдельных характерных черт того или иного периода с множеством едва уловимых «неправильностей», другими прическами и другими тенденциями в области макияжа. Сравните несколько фотографий, на которых запечатлены группы людей, или просто пролистайте семейный фотоальбом, и вы поймете, что манера одеваться обусловлена гораздо более строгими правилами, чем вы думали, а также что сами вы разбираетесь в деталях и нюансах современного этикета в одежде гораздо лучше, чем вам казалось, — даже если вы считаете, что не интересуетесь модой. Вы подчиняетесь этим правилам, нравится вам то или нет, и будущее поколение, увидев вас на фотографии, тоже признает в вас типичный образец вашего десятилетия.

Даже если я покажу вам фотографию, на которой запечатлена не толпа людей в традиционной одежде какого-то конкретного десятилетия, а группа молодежи из числа носителей конкретной субкультуры, вы с легкостью определите период, в который господствовала данная субкультура. И это подводит меня к разговору о правилах относительно «племенной» одежды. Английские субкультуры с их разными стилями одежды, отличающимися от господствующих тенденций моды, которым следует большинство, — это не веяние нового времени. В середине XIX в. контркультура прерафаэлитов создала стиль одежды «художников» — ретро в стиле средневековой моды с налетом современного натурализма, который в свою очередь трансформировался в стиль «эстетической» субкультуры декадентства конца XIX в., а затем в свободные, но более яркие «богемные» стили начала двадцатого столетия. В 1950-х гг. пижоны, студенты и эстеты имели свои собственные характерные стили одежды. Потом были стиляги и рокеры, в конце 60-х — начале 70-х гг. Хиппи возродили более мягкий стиль художественной богемы (не сознавая, что этот стиль уже некогда существовал); следом появились панки, скинхеды и готты (стиль последней субкультуры популярен до сих пор). В 90-х гг. мы вернулись к темам упадничества, богемы и натурализма с гранджем, краст-панками и эковоинами. Теперь, как обычно, маятник качнулся в сторону жесткого стиля (приверженцы стиля нью-метал, гангста, «bling-bling»), и так далее. Если придерживаться данной схемы, к 2010 г. или даже раньше можно ожидать новый всплеск моды на стили воинствующих экологов, богемы и хиппи. Plus çа change… [115]

На мой взгляд, за последнее время произошла одна значительная перемена: возросло количество стилей разных субкультур, наблюдается рост трибализма — возможно, как реакция на процесс глобализации, оказывающий влияние на господствующие тенденции в нашей культуре. Прежде у юных англичан, стремившихся выразить свою индивидуальность и досадить родителям, выбор был небольшой: одна-две, в лучшем случае три молодежные контркультуры. Теперь же таковых насчитывается как минимум полдюжины, и в каждой свои подгруппы, а также отколовшиеся группировки. Начиная с 1950-х гг. все стили молодежных субкультур ассоциируются с разными музыкальными стилями. Последние почти все являются производными от американской негритянской музыки в интерпретации белой молодежи. Нынешние стили одежды молодежных субкультур тоже связаны с музыкой. У каждого из музыкальных стилей — Garage (произносится по аналогии со словом «marriage», а не «barrage»), ритм-энд-блюз, хип-хоп, Drum&Bass, техно, Trance и House — есть свои ревностные поклонники, и каждая из этих категорий приверженцев одевается по-своему. Группы поклонников техно, House и Trance исповедуют в одежде стиль небрежной элегантности, другие предпочитают носить дорогую модную одежду с эмблемами известных модельеров и яркие украшения.

Несущественные различия между этими стилями едва уловимы и фактически незаметны для стороннего глаза непосвященного наблюдателя, так же как и сама музыка, породившая данные стили одежды, звучит одинаково для нетренированного уха. Однако, являясь членом одного из этих молодежных «племен», вы не только увидите и услышите важные различия между, скажем, стилями House, техно и Trance, но также будете прекрасно ориентироваться и в их подстилях: Acid House, Deep House, Tech House, Progressive House, Hi-NRG, Nu-NRG, Old Skool, Goa Trance, Psy Trance, Hardcore, Happy Hardcore и т. д[116].

Например, вы будете знать, что Hard House и Hi-NRG популярны среди гомосексуалистов и ассоциируются с более вычурной манерой одеваться. Вы можете обсуждать различные подстили на языке, абсолютно непонятном непосвященным, и читать специальные журналы со статьями, написанными на этом закодированном языке.

 

Правила английского юмора

 

Декларативные заявления представителей различных субкультур, которые они доносят до общества на кодовом языке стилей одежды, как и все виды общения в Англии, пронизаны юмором. Я уже упоминала о роли правила «Как важно не быть серьезным» (главнейшей заповеди английского юмора) в том, что касается отношения англичан к традиционным стилям одежды, но, к своему удивлению, я обнаружила, что это правило так же строго соблюдается и в среде молодежных субкультур.

Я была абсолютно уверена, что правила иронии и «Как важно не быть серьезным» не распространяются на эти субкультуры, предполагала, что члены молодежных «племен» не способны — что было бы вполне понятно — или, по крайней мере, не хотят смеяться над своими обожаемыми «одежными» атрибутами, обозначающими их принадлежность к различным субкультурам.

Оказалось, что я заблуждалась. Я недооценила силу и всепроникающую способность правил английского юмора. Как выяснилось, шутят над собой даже те противники традиционализма — например, готты, — для которых «племенная форма» — первейший символ принадлежности к определенной субкультуре. Готты в их мрачных черных нарядах и впрямь похожи на людей, которые воспринимают себя слишком серьезно, но, вступая с ними в разговор, вы обнаруживаете, что они типично по-английски самоироничны. Во многих случаях даже их одежда — это сознательная насмешка над собственными убеждениями. Как-то на автобусной остановке я болтала с готтом в облике вампира со всеми подобающими данному образу атрибутами — напудренное добела лицо, темно-лиловая помада, длинные черные волосы и т. д. — и вдруг заметила на нем футболку с надписью «ГОТТ» на груди. «А это зачем?» — поинтересовалась я, показывая на футболку. «На всякий случай, вдруг вы не сразу врубитесь, — отвечал он с насмешливой серьезностью в голосе. — Не могу же я позволить, чтобы меня приняли за скучного, заурядного традиционалиста, верно?» Мы оба глянули на его выразительный маскарадный костюм и расхохотались. Он затем рассказал мне, что у него есть еще одна футболка — с надписью «Мрачный старина готт» — и что вообще такие футболки весьма популярны среди его приятелей готтов. Они ходят в них, «чтобы люди не воспринимали все это слишком серьезно, да и чтобы мы сами не воспринимали себя слишком серьезно, а это, честно говоря, и происходит, если не проявлять осторожность. Нужно уметь смеяться над собой».

Научившись расшифровывать «одежный» диалект субкультуры, вы тут же замечаете, что многие наряды-заявления — это издевка, шутки, высмеивающие строгий этикет в одежде данного «племени». Например, некоторые готты, высмеивая правило, обязывающее их ходить только в черном, разукрашивают свою внешность ярким «девчачьим» розовым цветом, который традиционно презираем представителями этой субкультуры. «Розовая вещь — это шутка, — объяснила одна юная готтка с розовыми волосами и в розовых перчатках, — потому что розовый цвет абсолютно противоречит идеологии готтов». Итак, готты с розовыми волосами или розовыми аксессуарами насмехаются над самими собой, высмеивая не только свой стиль одежды, но и вообще все вкусы и ценности, определяющие своеобразие данного «племени». На мой взгляд, это непредвзятая ирония в чистом виде. Юмор — всему голова!

В ходе этой дискуссии об одежде я пока только критиковала англичан, но способность смеяться над собой — это, вне сомнения, компенсирующее качество. Где еще вы встретите убежденных членов помешанных на своем стиле одежды молодежных «племен», которые, глядя на себя в зеркало, могли бы сказать «Ой, да будет тебе»? Лично я не видела, чтобы представители аналогичных категорий населения других стран столь же откровенно подшучивали над собой.

Итак, вампиры в розовом. Есть чем гордиться. Если мне не изменяет память, последний раз я с патриотическим жаром восхваляла плохие каламбуры в заголовках бульварных газет. Хм. Наверно, мое восприятие и мои суждения вызывают у вас скептицизм, но, по крайней мере, я верна себе: те редкие моменты, когда я выражаю безоговорочное восхищение англичанами, связаны с присущим нам чувством юмора, которое я ценю превыше многих других, возможно, более достойных качеств. Ну, чем я не типичная англичанка?

В присущем нам чувстве юмора, возможно, кроется объяснение еще одного озадачивающего увлечения англичан — пристрастия к маскарадным вечеринкам. В других странах тоже устраивают балы-маскарады и национальные или региональные празднества с маскарадными костюмами, но там не проводят маскарадные вечеринки каждую неделю — по поводу и без повода, как это принято в Англии. Особенно любят переодеваться в наряды противоположного пола англичане-мужчины. Они не упускают ни одной возможности, чтобы напялить на себя корсеты, чулки в сеточку и высокие каблуки. Причем это в большей степени свойственно самым мужиковатым мужчинам, с ярко выраженной традиционной сексуальной ориентацией (солдатам, регбистам и т. д.), которые просто обожают являться на балы-маскарады выряженными как проститутки. На мой взгляд, это еще одна форма «коллективной эксцентричности»: мы любим пренебрегать этикетом в одежде, но только все вместе, в контексте регулируемой правилами культурной ремиссии, как, например, маскарадная вечеринка, где можно не бояться того, что ты одет не так, как все.

 

Классовые отличия

 

Сегодня гораздо сложнее по платью определить классовую принадлежность человека, и все же существует несколько надежных индикаторов. Они не такие очевидные, какими в прошлом были рабочая роба и костюмы в тонкую полоску, но, если присмотреться, можно заметить едва уловимые признаки, указывающие на социальный статус человека, и по ним определить неписаные правила, которыми тот руководствуется, выбирая для себя одежду.

 

Правила для молодежи

 

Индикаторы классовой принадлежности особенно трудно распознать в одежде молодежи, поскольку молодые люди всех классов следуют либо уличной моде в стиле молодежных субкультур, либо главенствующим тенденциям традиционной моды (которая в любом случае обычно представляет собой размытую копию уличных стилей). И это ужасно раздражает как родителей, заботящихся о своем социальном имидже, так и антропологов, изучающих классовые различия. Одна мамаша из верхушки среднего класса посетовала: «Джеми и Саския выглядят прямо как оборванцы с муниципальных окраин. Непонятно, зачем им это». Очевидно, она хотела сказать, какой был смысл придумывать своим детям «светские» имена и отправлять их в дорогие учебные заведения для детей из верхушки общества, когда те все равно одеваются, как Кевин и Трейси из местной средней школы.

Однако более наблюдательная мамаша, возможно, заметила бы, что Джеми и Саския на самом деле не выглядят точь-в-точь как Кевин и Трейси. Если Джеми коротко стрижется и мажет волосы гелем, так чтобы они стояли торчком, то Кевин пошел чуть дальше: постригся почти наголо, оставив на голове лишь щетину длиной в несколько миллимегров. То же самое и с Саскией: ее проколотые в нескольких местах уши приводят родителей в ужас, а более отчаянные саскии еще и вешают серьги на пупки, но большинство саский не станут, как Трейси, усеивать колечками и бусинками свои брови, носы и языки. Дочь принцессы Анны, Зара, проколола себе язык. Это было настолько шокирующее нарушение правил, что о нем написали на первых страницах все бульварные издания. Если Саския из среднего класса повесит себе серьгу на язык, ее могут принять за простолюдинку. Если то же самое сделает аристократка Зара, ее сочтут дерзкой и эксцентричной.

Однако оставим в стороне выходки отдельных представителей высшего общества и сосредоточимся на стиле одежды молодежи из среднего класса и рабочей среды. Отличия в их манере одеваться — это обычно вопрос степени. Например, и Джеми, и Кевин оба носят мешковатые джинсы (в стиле гангста афроамериканского происхождения), но у Кевина джинсы более мешковатые — не на два, а на четыре размера больше. И кевины из рабочей среды начинают исповедовать данный стиль в более раннем возрасте, чем джеми из среднего класса. Так же обстоит дело и с их сестрами: трейси отдают предпочтение более вычурным моделям «племенного» стиля, чем саскии[117], и начинают носить их в более раннем возрасте.

Им также дозволено «взрослеть» раньше и быстрее. Если вы увидели девочку-подростка в сексуальном молодежном наряде, знайте, что она почти наверняка не из среднего класса.

Дети и подростки из среднего класса одеваются более сдержанно, и вещи на них по виду сшиты из натуральных тканей, в отличие от одежды их сверстников из рабочей среды. Трейси и Саския могут одеваться в одном и том же стиле, носить футболки и брюки одинаковой модели, но вещи Саскии скорее матовые, чем блестящие, с более высоким процентом натурального волокна — по крайней мере, днем. Классовые индикаторы почти не различимы. Возможно, Саския и Трейси отовариваются в одних и тех же магазинах молодежной моды и зачастую покупают одни и те же вещи, но они комбинируют и носят эти одинаковые вещи по-разному. Допустим, и у той, и у другой девушки есть короткая джинсовая куртка, купленная в «ТопШоп» («ТорShop»), однако Трейси свою наденет с облегающими блестящими черными брюками из лайкры/нейлона и массивными черными туфлями на высоком каблуке и платформе, а Саския точно такую же куртку будет носить с вельветовыми брюками, сапогами и большим мягким шарфом, который она обмотает вокруг шеи несколько раз. По непонятной причине молодежь из среднего класса и высшего общества больше любит шарфы, чем их сверстники из низших слоев общества, и обычно они тепло укутываются в холодную погоду. А вот кевины и трейси почему-то предпочитают мерзнуть: студеными январскими вечерами они выходят на улицу в кожаных куртках, под которыми надета одна лишь футболка (Кевин) или в мини-юбках и блестящих тонких колготках (Трейси). Столь неадекватно одетая молодежь — типичное зрелище в северных районах Англии.

Причем дело не в деньгах, и стоимость одежды не всегда точно указывает на социальный статус ее владельца. Вещи Саскии и Джеми не дороже, чем одежда Трейси и Кевина, и вполне вероятно, что в гардеробах последних есть целый ряд дорогих «модельных» вещей. Но опять-таки характерные отличия налицо. Юноши и девушки из рабочей среды выбирают одежду «от модельеров» с крупным опознаваемым товарным знаком. Причина, в общем-то, ясна: какой смысл носить фуфайку от Келвина Клайна или Томми Хилфигера, если никто о том не догадывается? Молодежь из верхушки среднего класса и высшего общества считает, что броские эмблемы на предметах туалета — это вульгарно.

Если вы не уверены в своей оценке социального статуса того или иного представителя молодежи, посмотрите на волосы. Волосы — достаточно надежный классовый индикатор. Волосы Трейси больше похожи на прическу, более затейливо уложены, выглядят менее естественно, чем у Саскии, и ее стиль предполагает более активное использование геля, краски и лака. Почти у всех учениц частных привилегированных школ, представительниц верхушки среднего класса и высшего общества, волосы чистые, прямые и гладкие. Эти девушки обычно ходят с распущенными волосами, так чтобы их можно было постоянно убирать с лица, откидывать назад, запускать в них пальцы, убирать пряди за уши, собирать в небрежный пучок или конский хвостик и затем вновь распускать, причем все это явно неосознанные, непроизвольные жесты. Эта игра с волосами, распространенная среди школьниц частных учебных заведений, — весьма показательный ритуал, к которому очень редко прибегают девушки из рабочей среды.

Более скромный/естественный внешний вид молодежи из среднего класса — это только отчасти результат требований их родителей, заботящихся о социальном статусе своей семьи. Английские дети и подростки не меньше, чем взрослые, восприимчивы к классовым различиям, и хотя некоторые джеми и саскии из среднего класса носят — из чувства противоречия — одежду или украшения «простолюдинов», они тоже обеспокоены своим социальным имиджем и в манере одеваться по-своему снобы. Возможно, их родители это не осознают, но на самом деле они тоже не хотят, чтобы их принимали за «оборванцев с муниципальных окраин». У них даже есть прозвища для тех своих сверстников, чьи привычки и стиль одежды выдают в этих подростках представителей низших социальных слоев населения, например, «трейси», «гари», «кевины» (зачастую просто «кев») или «шваль» (grubs). Гари и т. д., в свою очередь, кличут «светских» детей «камиллами, «ура-генри» и «слоунами»[118]и совершенно не стремятся подражать им. Все эти ярлыки применимы только к другим: молодые люди, говоря о самих себе, никогда не употребляют прозвища Кев или Камилла.

Более чувствительные юноши и девушки из английского среднего класса стыдятся своего снобизма, они, давая интервью, несколько неохотно признавали, что употребляют эти прозвища. Обсуждение вопросов классовости неизменно сопровождалось нервными смешками. Девочка-подросток из верхушки среднего класса призналась, что она мечтала об одном дорогом ювелирном украшении, пока не заметила, что это украшение обрело популярность у парикмахерш. «Это мгновенно охладило мой пыл, — сказала она и добавила: «Я понимаю, это нехорошо, снобизм чистой воды с моей стороны, но ничего не могу с собой поделать. Как только я увидела на них эту вещь, она мне мгновенно разонравилась». Ее щепетильная в отношении классовых отличий мамаша была бы довольна этим очевидным свидетельством своего влияния.

Хотя молодые англичане более восприимчивы к классовым отличиям, чем сами они это признают, большинство из них беспокоит не столько то, что их по одежде могут причислить не к той социальной категории, к какой они принадлежат, сколько страх показаться «традиционными». Назвать чей-то вкус в одежде, музыке или чем-то еще «общепринятым» («mainstream») — это всегда унижение, а в некоторых кругах — ужасное оскорбление. Антоним «mainstream» — «cool» («модный», «крутой», «классный»). Среди современной молодежи это слово выражает одобрение. «Mainstream» толкуют по-разному. Просматривая вместе со мной список клубов и других танцевальных заведений в журнале «Тайм аут»[119], юные меломаны не всегда сходились в определении относительно одного и того же клуба: клуб, который одни считали «крутым», другие называли «традиционным». В крайних случаях словом «mainstream» обозначалось все, что бесспорно не подходило под определение «андеграунд». А некоторые юные завсегдатаи клубов всякий клуб, упомянутый в журнале «Тайм аут», автоматически причисляли к «традиционным». Рекламу «крутым» мероприятиям, по их мнению, создает только народная молва.

Для молодых англичан это — серьезные вопросы, но я очень обрадовалась, обнаружив скрытый юмор и даже элементы самоиронии в их рассуждениях о «крутом» и «общепринятом». Некоторые подростки даже шутили по поводу своей манеры одеваться, в которой явно отражается их страх показаться ординарными. Например, в 1990-х гг., когда группа «Спайс гёрлз» считалась олицетворением традиционализма и была презираема всеми, кто претендовал на крутость и авангардизм, некоторые гранджеры стали носить футболки с надписью «Спайс гёрлз» или фотографией солисток группы: тем самым они шутили над собой, отказываясь слишком серезно воспринимать правила, обязывавшие их избегать традиционности. Разумеется, подобные шутки могут позволить себе только те, кто уже прочно зарекомендовал себя «крутым». Появиться на людях в футболке «Спайс гёрлз» — это все равно что заявить: «Я такой крутой, что могу ходить в откровенно традиционной футболке «Спайс гёрлз», и никому даже в голову не придет, что мне и впрямь могут нравиться «Спайс гёрлз».

 

Правила для взрослых

 

Одежная семиотика» взрослых чуть менее сложная, чем правила и система знаковых обозначений подростков, и индикаторы классовой принадлежности здесь выражены более отчетливо.

Последний справочник по этикету и современным нравам «Дебретт» советует нам «забыть старую английскую поговорку о том, что слишком нарядное платье — это признак невоспитанности». Автор утверждает, что данное правило входит к тем временам, когда «можно было не наряжаться, разве что для работы в саду». Сегодня, говорит он, «одеться слишком нарядно — значит одеться ярко, вычурно, расфрантиться в пух и прах, так что самому неловко, не учитывая то, что ныне господствует спортивный стиль одежды и почти вся страна ходит в спортивных костюмах». В общем-то, он прав, особенно в том, что касается мужчин. Однако среди женщин яркое, вычурное платье по-прежнему считается безошибочным индикатором принадлежности к низшему классу. Представительницы высших слоев общества умеют одеться нарядно так, что их туалет не кажется броским и кричащим.

 

Правила для женщин

 

Обилие ювелирных украшений (особенно золотых, а также ожерелий с именем или инициалами владельца), интенсивный макияж, замысловатая прическа, вычурный наряд, колготки с блеском и неудобные узкие туфли на очень высоком каблуке — это все признаки принадлежности к низшему сословию, особенно если женщина является во всем перечисленном на относительно будничное мероприятие. Интенсивный коричневый цвет кожи — загар также расценивается представительницами социальных верхов как вульгарность. Как и в случае с мебелью и убранством дома, слишком много шика_; старательно подобранные в тон одежда или аксессуары — это тоже признак низкого происхождения, особенно если задействован яркий цвет — скажем, синее платье с красной отделкой, красный ремень, красные туфли, красная сумочка и красная шляпка (если какой-то из названных предметов не только красный, но и блестящий. значит, его владелица по социальному статусу еще на две ступени ниже). Женщин, разряженных в подобном стиле, часто можно видеть на свадьбах и прочих праздничных мероприятиях в рабочей среде. Столь же старательно подобранный туалет, но с отделкой и аксессуарами более приглушенного тона (например, кремового) — это признак принадлежности к низам среднего класса. Если количество подобранных аксессуаров сведено к двум-трем предметам, туалет в целом может сойти за наряд представительницы среднего класса. Однако это по-прежнему будет «ансамбль», по-прежнему слишком вычурный; лучшее воскресное платье — не для верхушки среднего класса.

Если хотите найти ключевые отличия между стилями одежды низов среднего слоя среднего класса и верхушки среднего класса, представьте Маргарет Тэтчер (строгие элегантные ярко-голубые костюмы без единой мятой складочки: сияющие блузки; туфли и сумочки в тон; безупречная прическа) и Ширли Уильямс (поношенные, мятые, скомбинированные — но хорошего качества — твидовые юбки и кардиганы; тусклые «грязные» цвета; ни одной пары вещей в топ; растрепанные, взлохмаченные волосы без намека на стильную прическу)[120].

Я не хочу сказать, что неряшливость — это непременно признак «светскости», а любая попытка нарядно одеться автоматически переводит вас в категорию низов общества. Женщина из верхушки среднего класса или высшего общества не пойдет обедать в изысканный ресторан в легинсах, как у Уэйнетты Слоб[121], и лоснящейся велюровой фуфайке — она наденет что-нибудь простое, сдержанное, не отяжеленное обилием старательно подобранных аксессуаров. Пусть волосы ее не будут уложены в аккуратную прическу, но при этом они не будут и сальными или — если она крашеная блондинка — темными у корней. О социальном статусе взрослых англичанок также можно судить по степени оголенности тела. В этом случае, как правило, первый индикатор — глубина декольте. Чем больше открыта грудь, тем ниже по социальному статусу ее обладательница (речь идет о дневной одежде; вечернее или бальное платье может быть более откровенным).

Для женщин среднего возраста и старше аналогичное правило применимо и в отношении плеч и верхней части рук. И узкая облегающая одежда, обтягивающая жировые складки, — тоже верный признак принадлежности к низшему классу. У знатных женщин жировые складки тоже имеются, но они скрывают их под одеждой более свободного покроя или закрытого фасона.

В отношении ног правила классовых отличий менее определенны, поскольку существует два дополнительных усложняющих фактора: мода и стройность ног. Женщины из низов рабочего класса (и буржуа, выбившиеся наверх из рабочей среды) склонны носить короткие юбки, когда они в моде и зачастую когда не в моде, независимо от того, стройные у них ноги или нет. А вот женщины из «респектабельной» верхушки рабочего класса, низов и среднего слоя среднего класса обычно не оголяют ноги, даже когда это им позволяет и мода, и физические данные. Из представительниц более высоких слоев населения лишь молодые и модные решаются надевать юбки укороченной длины, но только если у них очень красивые ноги. По мнению верхушки среднего класса и высшего света, полные ноги — особенно полные лодыжки — не только непривлекательны, но — что еще хуже — мгновенно низводят тебя в ранг представительницы рабочей среды. Миф о том, что у всех светских женщин стройные ноги и изящные лодыжки, поддерживается в силу того, что женщины этого круга с полными ногами и лодыжками обычно старательно скрывают свои недостатки.

Таким образом, если вы увидите англичанку с полными ногами в короткой юбке, знайте, что она наверняка из рабочего класса. А вот женщина с красивыми ногами в короткой юбке может принадлежать как к самым низам общества, так и к самым верхам. В этом случае ищите другие индикаторы. Обращайте внимание на детали, описанные выше: глубина декольте, выделяющиеся жировые складки, макияж, сочетаемость по цвету, глянец, вычурность, ювелирные украшения, прическа и обувь. На все эти индикаторы можно ориентироваться при оценке той одежды, в которой ходят на работу — костюмов и пр., — и той, что носят в свободное от работы время. Начиная с 1950-х гг. английский этикет в одежде становится менее обязывающим, а «одежные» индикаторы классовой принадлежности — менее очевидными, но сказать, что теперь уже нельзя определить социальный статус человека по его манере одеваться — это полнейшая чушь. Вне сомнения, теперь это делать труднее, но по-прежнему существует множество ключей — особенно если вы уловили разницу в толковании понятия «элегантность» представителями высшего общества и низших классов и — что, пожалуй, более важно — между степенями небрежности в одежде, которые присущи разным классам.

В непонятных или пограничных случаях, когда просто по внешнему виду нельзя определить социальное положение англичанки, обратите внимание на другие факторы, связанные с одеждой, — например, на то, в каких магазинах она покупает себе одежду и как говорит об этом. Только представительницы верхушки среднего класса и высшего общества охотно и с радостью признают, что они покупают вещи в магазинах благотворительных организаций. Данное правило не строго соблюдается подростками и молодыми женщинами, которым двадцать с небольшим, поскольку посещение магазинов для бедных с целью покупки дешевых предметов туалета стало модным увлечением, пропагандируемым журналами мод и супермоделями из рабочего класса, примеру которых следуют некоторые девушки из низших слоев общества. Однако из женщин более старшего возраста только представительницы самых верхов и самых низов общества приобретают одежду в магазинах организаций «Оксфам»[122], Фонд исследований в области раковых заболеваний, Фонд пожертвований Сью Райдер или «Забота о пожилых»[123], причем только первые осмелятся сказать вам об этом.

Женщина из верхов среднего класса с гордостью покружится перед вами, демонстрируя свою юбку, и ликующим голосом сообщит, что она «это купила в «Оксфаме» всего за четыре пятьдесят!», ожидая, что вы похвалите ее за сообразительность, бережливость, очаровательную эксцентричность, богемность и отсутствие снобизма.

Бывает, что она и впрямь стеснена в средствах, и, зная, что в Англии о классовой принадлежности судят не по доходам, без стыда признает это. Но, в сущности, женщины — представительницы верхушки среднего класса, часто покупают одежду в благотворительных и комиссионных магазинах из принципа (хотя не совсем ясно, что это за принцип), даже когда они могут позволить себе приобрести новые вещи. И потом хвастают своими покупками. Правда, их восторг непонятен женщинам из низов общества и с низкими доходами, которые отовариваются в магазинах для бедных в силу необходимости, но при этом не испытывают ни удовлетворения, ни чувства гордости — напротив, многие из них считают, что это постыдно.

Хотя представительницы верхушки среднего класса гордятся тем, что покупают одежду в комиссионных магазинах, некоторые из них — те, кто особенно беспокоится за свой социальный имидж, — зачастую неохотно признают, что они приобретают вещи в определенных «народных» универмагах, таких, как «Маркс энд Спенсер» (здесь, по их мнению, не зазорно покупать только нижнее белье, простенькие футболки или мужские джемпера), «Бритиш хоум сторз» (British Home Stores) и «Литтлвудз» (Littlewoods) (два последних — запретные зоны, где нельзя покупать даже тренировочные штаны). Приобретая в «MS» что-то более значимое — например, куртку, — они обычно не демонстрируют приобретенную вещь своим подругам, сообщая всем, как дешево им это обошлось. Но если какая-нибудь приятельница выразит восхищение курткой и спросит, где та была куплена, представительница верхушки среднего класса с притворным удивлением ответит: «Не поверишь! В «Марксе»!» — словно сама не совсем в это верит. Приятельница таким же тоном подыграет ей: «Не может быть! В самом деле?» (Их дочери подросткового возраста в том же ключе говорят о дешевых магазинах молодежной моды, таких, как «Ньо лук» (New Look) или «Клэрз аксессориз» (Claire's Accessories).

 

Правила для мужчин

 

Социальный статус англичанки так или иначе можно определить по ее платью. А вот англичане-мужчины представляют гораздо более сложную задачу для наблюдателя, пытающегося установить их общественное положение. Взрослая мужская одежда гораздо менее разнообразна — особенно это касается одежды, в которой ходят на работу, — а значит, выбор у мужчин небольшой и у них меньше возможностей умышленно или неосознанно заявить о своей классовой принадлежности с помощью одежды. Прежние различия между «синими» и «белыми воротничками» теперь уже не показатель. Упадок обрабатывающей промышленности и практика небрежного стиля одежды во многих новых компаниях и на предприятиях означают, что костюм сам по себе уже не поможет отличить представителя нижнего слоя среднего класса от рабочего. Молодой человек, идущий на работу в джинсах и футболке, может оказаться как строительным рабочим, так и исполнительным директором самостоятельной компании по разработке и продаже программного обеспечения. Униформа — более надежный индикатор, но не безошибочный. Да, униформа продавца или водителя автобуса, пожалуй, указывает на принадлежность к рабочему классу, а вот униформа бармена или официанта — не обязательно, поскольку студенты из среднего класса часто подрабатывают и барах и ресторанах. Обычно род деятельности — не очень надежный индикатор классовой принадлежности, особенно если речь идет о профессиях «белых воротничков»: бухгалтеры, врачи, юристы, бизнесмены, учителя и агенты по продаже недвижимости могут оказаться выходцами из любой социальной среды. Поэтому, если даже по одежде вы сумеете определить род занятий какого-либо определенного мужчины, не факт, что вы наряду с этим установите и его социальный статус.

Ныне в некоторых профессиях не нужно соблюдать строгий этикет в одежде, однако большинство мужчин из числа «белых воротничков» по-прежнему ходят на работу в костюмах, поэтому на первый взгляд все мужчины в костюмах, по утрам едущие в поездах на работу, выглядят одинаково. Впрочем, на второй и на третий взгляд они тоже будут выглядеть одинаково. Если б я была специалистом по мужской моде и могла бы отличить костюм от Армани от купленного в магазине «Маркс энд Спенсер», не оттягивая на пассажире воротник, чтобы увидеть эмблему, я все равно получила бы информацию только о доходе этого человека, но не о его социальном статусе. В Англии род занятий, как и богатство, не самый надежный индикатор классовой принадлежности. Я знаю, что англичанин из высшего общества, достаточно состоятельный, скорее выберет костюм, сшитый на заказ в ателье на Джермин-стрит, чем от Армани. А если у него нет денег, он предпочтет приобрести строгий костюм в комиссионном магазине, а не в «народном» магазине на главной торговой улице, но мне это все равно ничего не скажет, потому что все костюмы на вид одинаковы.

Ювелирные украшения и аксессуары — более надежный показатель. Обращайте внимание на размер. Большие, массивные, бросающиеся в глаза металлические часы, особенно золотые, указывают на принадлежность к низшим классам, даже если это баснословно дорогие часы «Ролекс» (или часы в стиле Джеймса Бонда, которые показывают время в шести странах одновременно, будут работать на дне океана и благополучно переживут небольшой ядерный взрыв). Представители верхушки среднего класса и высшего общества носят более скромные часы, обычно на простом кожаном ремешке. Тот же принцип верен и в отношении запонок: большие, вычурные, кричащие запонки — это индикатор принадлежности к низшим классам; маленькие, простые, незатейливые указывают на принадлежность к высшему эшелону. И в этом случае цена не имеет значения.