Правило передвижной крепости

 

В начале данной главы я упоминала, что фактор «личной территории» — важный элемент наших взаимоотношений с собственными автомобилями. Компания «Форд», называя свою модель 1949 года «жилой комнатой на колесах», искусно апеллировала к укоренившейся в человеке потребности иметь собственную территорию и ощущать безопасность. Этот факт «автопсихологии» — международная универсалия, но у англичан он приобретает особую значимость в силу нашей одержимости собственными домами, что в свою очередь объясняется свойственным нам патологическим стремлением к уединению.

Дом англичанина — его крепость, и, отправляясь куда-нибудь на своем автомобиле, часть своей крепости англичанин увозит с собой. Подобное мы наблюдаем даже в общественном транспорте. Англичане из кожи вон лезут, чтобы сохранить иллюзию уединения, делая вид, будто окружающие их незнакомые люди просто не существуют и старательно избегая всяких контактов или взаимодействия с ними. Когда мы находимся в своих передвижных крепостях, заниматься самообманом еще проще, ведь теперь мы отделены от остального мира не невидимой оболочкой сдержанности, а настоящим крепким щитом из металла и стекла. Мы можем убедить себя не только в том, что мы одни, но даже в том, что мы находимся дома.

 

Правило «страусовой политики»

 

Эта иллюзия уединения приводит к тому, что мы начинаем вести себя несколько необычно и совершенно не по-английски. Подобно страусу, спрятавшему голову в песок, англичане считают, что в своих машинах они невидимы для окружающих. Можно наблюдать, как некоторые автомобилисты ковыряют в носу, чешут в интимных местах, поют вместе с радио и дергаются в такт звучащей музыке, громко спорят со своими спутниками, целуются и ласкаются — словом, допускают вольности, которые мы позволяем себе только в стенах наших жилищ. Причем все это делается на глазах у десятков других автомобилистов и пешеходов, зачастую находящихся всего в нескольких шагах от них.

Чувство безопасности и неуязвимости, внушаемое нам нашими передвижными крепостями, также провоцирует нас на более оскорбительные формы раскованности. Находясь в своих автомобилях, даже самые благовоспитанные англичане, к собственному удивлению, позволяют себе грубые жесты, обидные высказывания и угрозы, адресованные другим участникам дорожного движения. Во многих случаях они говорят такие вещи, которые ни за что не осмелились бы произнести за пределами этого оградительного кокона.

 

Неистовство на дорогах, и синдром ностальгии

 

Несмотря на все упомянутые погрешности, большинство иностранцев признают, что англичане в общей массе поразительно вежливые водители. В сущности, многие гости страны сильно удивляются и приходят в замешательство, читая в английских газетах ныне регулярно печатающиеся гневные статьи о том, как мы страдаем от «эпидемии» «неистовства на дорогах». «Значит, эти люди никогда не бывали за границей? — изумился один много путешествующий турист. — Неужели они не видят, что английские автомобилисты просто ангелы в сравнении с водителями всех других стран мира?» «И это вы называете «неистовством на дорогах»? — прокомментировал прочитанное другой. — Хотите посмотреть на настоящее «неистовство», езжайте в Америку, Францию, Грецию — черт, да куда угодно, только не в Англию! То, что вы, ребята, зовете «неистовством на дорогах», — это самое нормальное вождение».

«Англичане, как всегда, в своем репертуаре, — заметил мне один мой приятель-иммигрант, весьма проницательный англофил. — Несколько инцидентов на дороге, когда пару водителей, потеряв самообладание, принялись колотить друг друга, и все — вся нация уже гудит: страну захлестнула новая угроза, опасно на улицу выходить, по дорогам ездят неуправляемые маньяки… Смех, да и только. Англичане — самые порядочные и вежливые автомобилисты в мире, но вы по малейшему поводу начинаете кричать, что страна разваливается на части».

В его словах есть доля истины. У англичан и в самом деле синдром ностальгии. Все только и твердят, что страна рушится, что все изменилось, что тот или иной заветный бастион или символ английской самобытности (пабы, очереди, спорт, монархия, вежливость) погиб или умирает.

Что касается «неистовства на дороге», людям, как и животным, присущ агрессивный территориализм, а автомобиль — «дом на колесах» — это особый тип территории. Соответственно, когда нам кажется, что на нашу территорию покушаются, ужесточается наша защитная реакция. Так называемое неистовство на дороге — это всеобщее явление, но в Англии, сколь бы часто английские газеты ни муссировали эту тему, оно распространено в меньшей степени и проявляется не в столь резкой форме, как в большинстве других стран.

Я всегда стараюсь осторожно высказывать положительные суждения об англичанах и обычно сопровождаю их многочисленными оговорками, так как по собственному опыту знаю, что похвала в адрес англичан — в опубликованной ли работе или в обычной беседе — неизменно вызывает гораздо больше споров и опровержений, чем критика. Когда я делаю критические или даже изобличающие замечания о какой-нибудь грани английской культуры или поведения англичан, все мрачно кивают в знак согласия, а порой приводят подтверждающие примеры из собственной жизни. Но похвала, сколь бы мягкой и осторожной она ни была, всегда подвергается сомнению. Меня обвиняют в том, что я «гляжу на жизнь через розовые очки», и засыпают контрпримерами — у каждого в запасе есть анекдот или статистические данные, противоречащие моим наблюдениям и доказывающие, что на самом деле англичане — народ ужасный и неприятный[75].

Это отчасти объясняется тем, что социологи, по общепринятому мнению, должны изучать проблемы (отклонения от нормы, дисфункции, аномалии, сбои и прочие социальные пороки), а я нарушила неписаные законы собственной профессии, занявшись исследованием достоинств общества.

Но это не объясняет, почему только непатриотично настроенные англичане оспаривают мои положительные выводы о нашем народе. Когда я беседую с иностранными журналистами, давая им интервью, или с туристами, гостями страны и иммигрантами, те всегда охотно подтверждают, что у англичан есть весьма приятные качества, а некоторые из них даже достойны восхищения. Сами англичане этого не признают: при малейшем намеке на комплимент они начинают недовольно хмуриться, скептически кривить губы или возражать. Что ж, сожалею, но боюсь, я не могу отступиться от сделанных выводов в угоду пессимистичным ворчунам и брюзгам, так что им придется просто смириться с заслуженной похвалой.

 

Правила вежливости

 

Теперь, рискуя навлечь на себя критику, я скажу, что английские автомобилисты по праву славятся своим дисциплинированным, разумным и вежливым поведением на дорогах (исключение составляют отдельные случаи, связанные с покушением на «личную территорию»). Иностранцы, которых я интервьюировала, отметили хорошие традиции и привычки, которые большинство из нас воспринимают как должное: при выезде с боковой дороги никогда не приходится долго ждать, чтобы вас пропустили; если вы сами кого-то пропустили, вас всегда поблагодарят; почти все водители держатся на почтительном расстоянии от едущей впереди машины, никогда не едут за ней «впритык», не сигналят беспрестанно, если хотят пойти на обгон; на дороге с одной полосой движения, на улицах, заставленных по обеим сторонам машинами, что превращает их в дороги с однорядным движением, водители тактично прижимаются к обочине, чтобы разминуться со встречным автомобилем, и почти всегда поднимают руку в знак благодарности; все водители останавливаются перед «зеброй», пропуская пешеходов, даже когда те ждут, стоя на тротуаре (я познакомилась с одним туристом, которого это настолько удивило, что он вновь и вновь испытывал водителей на переходах, поражаясь тому, что он один, без помощи светофора или знаков остановки, способен застопорить ход целого потока машин). Сигналить принято только в случае крайней необходимости или при особых обстоятельствах, например когда требуется предостеречь другого водителя; во всех остальных случаях это расценивается как невоспитанность. В Англии, в отличие от других стран Европы и мира, звуковой сигнал автомобиля — это не универсальное средство общения, предназначенное для выплеска эмоций. Если вы не заметили, что загорелся зеленый свет, стоящий за вами на светофоре водитель-англичанин зачастую помедлит несколько секунд в надежде, что вы тронетесь с места сами, без напоминания, и только потом, будто извиняясь, коротко посигналит, чтобы обратить ваше внимание на зеленый свет.

Я не говорю, что все английские водители — образец добродетели за рулем или каким-то чудом наделены более ангельским терпением, чем представители всех остальных народов; просто у нас есть правила и обычаи, предписывающие соблюдать определенную степень выдержки. В состоянии раздражения или гнева английские водители, как и представители всех прочих народов, оскорбляют друг друга и выражаются не менее цветисто, но большей частью мы это делаем за закрытыми окнами. У нас не принято опускать стекла или выходить из машины и «устраивать сцену». Если кто-то теряет самообладание настолько, что начинает рвать и метать или угрожает физическим насилием, это уже скандальное происшествие, которое с негодованием обсуждают на протяжении нескольких дней, говоря об «эпидемии неистовства на дорогах», о падении нравов и т. д., хотя в любой другой стране подобный инцидент будет расценен как досадное, но мало примечательное событие.

 

Правила «честной игры»

 

За рулем англичане ведут себя так же, как в очереди, то есть на дорогах действуют те же принципы справедливости и благовоспитанности. Водители, как и люди, стоящие в очередях, тоже иногда прибегают к «мошенничеству», но и здесь нарушения правил «честной игры» вызывают такое же праведное негодование, как и случаи несоблюдения очереди. Как и люди, стоящие в обычных очередях, автомобилисты безошибочно угадывают «потенциальных» ловкачей и, например, искоса бросая подозрительные взгляды, демонстративно продвигаются вперед, закрывая брешь, в которую намеревался втиснуться другой водитель. При этом они стараются не смотреть на несостоявшегося нарушителя.

Когда на крайней, поворотной, полосе автострады или любой другой магистрали поток машин движется медленно, некоторые беспринципные водители стремятся словчить, перестраиваясь в один из соседних рядов с более быстрым движением, а потом, где-нибудь ближе к повороту, опять пытаются вернуться в крайний ряд. Это равносильно несоблюдению очереди, но в качестве наказания хитрого автомобилиста, как и нарушителя порядка в обычной очереди, ждут только сердитые неприязненные взгляды, тихая брань, иногда сопровождаемая непристойными жестами, — но почти всегда из-за закрытых окон. В подобных случаях к звуковому сигналу прибегают редко, поскольку, согласно неписаному правилу, сигналить «в гневе» можно только в адрес водителя, создающего аварийную ситуацию, а не того, кто нарушает этические нормы поведения.

Такая стратегия порицания, весьма эффективная в условиях обычных очередей, не очень способствует тому, чтобы автомобилисты соблюдали правила «честной игры», поскольку в данном случае смутить нарушителя труднее. Находясь в своих «передвижных крепостях», англичане имеют возможность быстро уйти от «наказания» — неодобрительных взглядов и гневных жестов, и потому не столь остро реагируют на эти и без того слабые средства порицания и, соответственно, более склонны нарушать правила «честной игры». «Несоблюдение очереди» и другие формы непотребного поведения среди автомобилистов, наблюдаются чаще, чем у пешеходов, но следует отметить, что лишь незначительное меньшинство водителей нарушает этические нормы. Основная масса английских автомобилистов почти всегда «играет по честному».

 

Работа по правилам

 

Выявление и анализ правил поведения англичан на рабочих местах — огромная, сложная, труднейшая задача и столь пугающая, что в большинстве недавно изданных книг об англичанах тема работы либо упоминается вскользь, либо вовсе игнорируется. По крайней мере, я думаю, что этот план жизни и культуры англичан оставлен без внимания потому, что он слишком труден для изучения, поскольку, как мне кажется, его нельзя расценивать как нечто пустячное или неинтересное. А я, возможно, проявляю излишнюю самонадеянность, принимаясь за исследование данной темы. Брать за основу свой личный опыт взаимоотношений с миром работы и бизнеса я не вправе, поскольку почти всю свою сознательную жизнь я тружусь в маленькой независимой исследовательской организации, изо всех сил старающейся удержаться на плаву, — Исследовательском центре социологических проблем (ИЦСП), возглавляемом двумя ничего не смыслящими в бизнесе социологами (один из них — я сама, второй — мой содиректор Питер Марш, занимающийся социальной психологией). Однако, хоть ИЦСП и не типичное место работы, по долгу службы нам пришлось побывать в самых различных организациях и трудовых коллективах, как в, нашей стране, так и за рубежом, представляющих довольно широкую репрезентативную выборку, так что мы можем даже провести кросс культурное сравнение[76].

Почти все иностранцы, с которыми я общалась, собирая материал для данной книги, говорили, что их приводит в замешательство и удивляет отношение англичан к работе и их поведение на рабочих местах: они чувствуют, что есть какая-то «проблема», которой они не могут найти определение.

Расхожие мнения, которые я услышала, в какой-то мере обусловлены культурно-этническими корнями моих собеседников: выходцы из стран Средиземноморья, Латинской Америки, Карибского бассейна и некоторых африканских культур видят в англичанах строгих последователей протестантской трудовой этики, а индусы, пакистанцы, японцы и жители Северной Европы считают нас ленивыми, нерадивыми и безответственными работниками (азиаты и японцы обычно говорят об этом в более мягких выражениях, хотя и совершенно недвусмысленно; немцы, шведы и швейцарцы более резко высказывают свои суждения).

Однако некоторые из противоречий, по-видимому, обусловлены английским характером: одни и те же люди часто выражают восхищение нашей изобретательностью и новаторством, одновременно ругая нас за скучный непоколебимый рационализм. Аномалии и странности английской культуры труда особенно поражают и озадачивают (не говоря уже о том, что раздражают) американцев, хотя они — наиболее близкая нам по духу нация. Подход англичан к работе сбивает с толку даже английских социологов. В учебнике под названием «Особенности британской культуры» на одной странице авторы заявляют, что «британцы в общей массе воспринимают работу как беговую дорожку, с которой они мечтают сойти», а на следующей — что «британцы строго следуют нормам трудовой этики». Мало того, что из этих высказываний не ясно, о какой стране или странах идет речь, данное противоречие указывает на наличие целого ряда неуловимых и запутанных несообразностей в английской культуре труда — несообразностей «местного происхождения» и абсолютно независимых от установок культурной среды, с точки зрения которой они оцениваются. Я попытаюсь выявить их и распутать.

 

Правила неразберихи

 

Французский писатель Филипп Доди заметил, что «жителей континентальной Европы отношение англичан к работе всегда приводит в замешательство. Похоже, они не воспринимают ее ни как тяжкое бремя судьбы, ни как священный долг». Иными словами, наше отношение к работе не согласуется ни с фаталистичным подходом католиков, ни с этикой труда протестантов — двумя моделями, характеризующими (одна или другая) культуру труда большинства остальных европейских стран. По отношению к работе мы занимаем положение между двумя этими крайностями — компромисс и умеренность в типично английском стиле. Или типично английская неразбериха — в зависимости от того, как на это смотреть. Но это неразбериха не беспорядочная, она регулируется правилами, и в ее основе лежат следующие принципы.

• К работе мы относимся серьезно, но не слишком серьезно.

• Мы считаем, что работа — это обязанность, но никак не «священный долг». Кроме того, мы полагаем, что работа — это в какой-то степени утомительное неудобство, вызванное практической необходимостью, а вовсе не предопределенное некоей таинственной «судьбой».

• Мы постоянно жалуемся по поводу работы, но при этом гордимся своим стоицизмом — тем, что «работаем» и работаем «на совесть».

• Мы с негодованием осуждаем тех, кто уклоняется от работы, от второстепенных королевской семьи, находящихся на самом верху социальной лестницы, до мнимых безработных, принадлежащих к самым низам общества, — но это, скорее, потому, что мы свято верим в «справедливость», а не в «священность» самой работы (такие люди нас возмущают, потому что леность «сходит им с рук», в то время как мы, все остальные, кто тоже хотел бы жить в праздности, вынуждены работать, а это несправедливо).

• Мы часто заявляем, что предпочли бы не работать, но жизнь каждого из нас, и как индивида, и как общественного существа, прочно связана с работой (мы либо просто «работаем» — ради жалованья, либо — особенно те, у кого интересная или престижная работа, — делаем карьеру, добиваясь признания и высокого положения).

• О деньгах нам говорить неприятно, и в нашем обществе еще сохраняется глубоко укоренившееся предубеждение против «торговли» или «бизнеса», отчего «заниматься бизнесом» нам порой бывает очень и очень трудно.

• У нас также сохраняются остаточные признаки «культуры дилетантизма» — инстинктивное недоверие к профессионализму и деловой хватке, что опять-таки становится препятствием, когда мы пытаемся вести бизнес на профессиональном деловом уровне.

• Наконец, на рабочее место мы являемся с арсеналом всех традиционных английских правил юмора, смущения, скованности, невмешательства в частную жизнь, скромности, стенаний, вежливости, справедливости и т. д., большинство из которых несовместимы с продуктивным и эффективным трудом.

• Однако, несмотря на все это, нам каким-то чудом удается лавировать во всей этой неразберихе, и порой мы работаем, в общем-то, очень неплохо.

Вот на этих принципах и основываются многие особые правила, определяющие наше поведение на работе.

 

Правило английского юмора

 

Проведите один день на каком-нибудь рабочем месте в Англии — хоть на уличном рынке, хоть в коммерческом банке, — и вы заметите, что одна из самых поразительных черт трудовой жизни англичан — это скрытый юмор. Я не хочу сказать, что все английские рабочие и бизнесмены на работе только тем и занимаются, что шутят и травят анекдоты, или что мы «веселый и добродушный» народ — то есть счастливый и жизнерадостный. Я веду речь о более тонких формах юмора — остроумии, иронии, уничижении, добродушном подшучивании, поддразнивании, высмеивании напыщенности, которые являются неотъемлемыми атрибутами всех видов социального взаимодействия англичан.

В сущности, в первом предложении я солгала: если вы — англичанин, то, находясь целый день среди английских рабочих или бизнесменов, вы попросту не заметите, что их общение пронизано вездесущим юмором, — в общем-то, наверное, с вами это происходит каждый день. Даже теперь, когда я заострила на том ваше внимание, вам все равно не удастся абстрагироваться настолько, чтоб «разглядеть» юмор, поскольку юмор на рабочем месте — обычное, привычное явление, неотделимое от нас самих. А вот иностранцы замечают мгновенно — вернее, они улавливают что-то, но не сразу понимают, что это юмор, и это их обескураживает. Беседуя с иммигрантами и другими иностранцами, я выяснила, что английское чувство юмора, в его различных проявлениях, — одна из наиболее общих причин недопонимания и недоразумений, возникающих между ними и англичанами в процессе общения на работе. Все неписаные правила английского юмора в той или иной степени мешают иностранцам находить общий язык с англичанами, но наибольшие препятствия создают правило «как важно не быть серьезным» и правило иронии.

 

Как важно не быть серьезным

 

Мы остро чувствуем разницу между серьезным и выспренним, между искренностью и пылкостью, что иностранцы не всегда способны понять или оценить, поскольку в их культурах границы между этими понятиями более расплывчаты. У большинства других народов слишком серьезное к себе отношение, возможно, считается недостатком, но никак не грехом: некоторое самомнение и излишняя серьезность при обсуждении важных деловых вопросов допустимы и даже ожидаемы. В Англии людей, склонных к краснобайству и пафосности, безжалостно высмеивают — если и не прямо в лицо, то за глаза уж точно. Такие люди, разумеется, есть, и чем выше их общественное положение, тем меньше они сознают свои ошибки, но в общей массе англичане подсознательно чувствуют эти табу и обычно стараются не переступать невидимую черту.

Правило «как важно не быть серьезным» играет определяющую роль в формировании нашего отношения к работе. Согласно первому из «руководящих принципов», которые я перечислила выше, к работе мы относимся серьезно, но не слишком серьезно. Если у вас интересная работа, вам дозволено выказывать увлеченность вплоть до того, что вы можете быть трудоголиком. Но, если вы трудоголик или проявляете чрезмерное усердие на неинтересной работе, вас сочтут жалким «занудой» и посоветуют «начать жить по-настоящему». Работа — это еще не вся жизнь.

Правило «как важно не быть серьезным» англичане начинают усваивать с раннего возраста. В среде английских школьников существует неписаное правило, запрещающее проявлять излишний энтузиазм в учебе. В некоторых школах усердие при подготовке к экзаменам допустимо, но при этом школьники должны жаловаться по поводу того, что им приходится много сидеть над учебниками, и ни в коем случае не признавать, что учеба доставляет им удовольствие. Даже в наиболее серьезных учебных заведениях зубрилы и учительские любимчики («geek» [«дегенерат»], «nerd» [«тупица»], «suck» [«кретин»], «boffin» [«умник»] — на жаргоне современных школьников) не пользуются популярностью и подвергаются осмеянию. Школьники, которым нравится учиться или которые увлечены каким-то одним предметом или гордятся своими успехами в учебе, старательно скрывают свое рвение под маской притворной скуки или показного безразличия.

Англичан часто обвиняют в том, что они отрицательно относятся к интеллектуалам. Возможно, в этом есть доля истины, но я склонна полагать, что нас просто недопонимают. То, что воспринимается как антиинтеллектуализм, зачастую на самом деле является неприятием чрезмерной серьезности и хвастовства. Мы ничего не имеем против башковитых или умных людей, если только они не кичатся своей ученостью, не читают нам мораль, не разглагольствуют о пользе знаний, не демонстрируют свою образованность и не важничают. Если кто-то выказывает признаки какого-либо из перечисленных качеств (а интеллектуалы, к сожалению, грешат этим), англичане по традиции снисходительно замечают: «Ой, да будет тебе».

Опасаясь показаться излишне серьезными, при обсуждении вопросов, связанных с бизнесом или работой, мы держимся несколько бесцеремонно, бесстрастно, отстраненно, что озадачивает иностранцев. Создается впечатление, что нам, как выразился один из моих самых проницательных собеседников-иностранцев, «на все плевать — и на себя, и на товар, который мы пытаемся продать». Такая безучастная сдержанность характерна для людей любых профессий — от строителей, перебивающихся случайными заказами, до высокооплачиваемых барристеров. Негоже демонстрировать возбуждение по поводу своего товара или услуг. Нельзя показывать свою заинтересованность, даже если вам отчаянно хочется заключить сделку, — это недостойное поведение. Подобный бесстрастный подход весьма эффективен при работе с английскими покупателями или клиентами, поскольку англичане больше всего не выносят настырных продавцов: излишняя назойливость вынуждает нас морщиться и ретироваться. Однако из-за нашей бесстрастности возникают проблемы, когда мы имеем дело с иностранцами, ожидающими, что мы выкажем хотя бы толику энтузиазма в отношении своей работы, особенно если мы пытаемся убедить их в ее ценности или достоинствах.