Когда Хильда убежала встречать отца, София почувствовала подступающие к горлу слезы.

Нет, ей никогда не достучаться до Хильды!

София завидовала Хильде, завидовала тому, что она настоящий человек – из плоти и крови.

После того как Хильда с майором уселись за накрытый стол, Альберто нажал гудок.

София подняла голову. Кажется, Хильда сделала то же самое?

Подбежав к машине, София вскочила на переднее сиденье рядом с Альберто.

– Давай посидим и посмотрим, что будет дальше, – предложил он.

София кивнула.

– Ты плакала?

Она опять кивнула.

– О чем?

– Ей повезло быть обыкновенным человеком… Теперь она вырастет и станет настоящей женщиной. И у нее будут настоящие дети…

– И внуки, София. Но каждая медаль имеет оборотную сторону, чему я и пытался научить тебя с самого начала курса.

– Ты о чем?

– Я согласен с тобой, что ей повезло. Только не забывай: тот, кто выигрывает в лотерею жизнь, заодно вытаскивает и жребий смерти. Ведь удел жизни – смерть.

– А тебе не кажется, что все-таки лучше хоть немного пожить на свете, чем вообще не жить?

– Да, нам не суждено прожить такую жизнь, как Хильде или, например, майору. Зато мы никогда не умрем. Помнишь, что сказала в лесу пожилая женщина? Мы принадлежим к «племени невидимок». Она еще сказала, что ей около двухсот лет. А у костра я видел героев, которым свыше трех тысяч лет…

– Наверное, больше всего я завидую тому, что… что у Хильды есть семья…

– У тебя тоже есть семья. И еще кот, и попугайчики, и черепаха…

– Этот мир я покинула.

– Ничего подобного, дитя мое. Его покинул майор, поставив точку. И ему больше никогда не найти нас.

– Ты хочешь сказать, что мы можем вернуться обратно?

– В любую минуту. Только нам надо по дороге заглянуть в лес за кафе и поближе познакомиться с новыми друзьями.

Тем временем семейство Мёллер-Наг приступило к ужину. София было испугалась, что ужин может принять такой же оборот, как философический прием на Клёвервейен. Во всяком случае, майор уже хотел опрокинуть на стол свою жену, но потом она, к счастью, очутилась у него на коленях.

Машина стояла в некотором отдалении от стола, и разговор оттуда лишь изредка доносился до Софии и Альберто, почему у них появилось время как следует обсудить ее неудавшийся прием.

Из-за стола Мёллер-Наги встали около полуночи. Хильда с майором уединились на качелях, помахав на прощанье маме, которая ушла в дом.

– Иди ложись, мама. Нам очень о многом нужно поговорить.

 

БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ

 

…мы тоже частицы звезды…

 

Хильда устроилась на качелях рядом с отцом. Время близилось к полуночи. Они смотрели на залив, а в небе между тем одна за другой проступали неяркие звезды. У причала плескался о камни прибой.

Молчание нарушил отец:

– Все-таки удивительно думать, что мы живем на маленьком шарике в огромной Вселенной.

– Да…

– Земля – не единственная планета, вращающаяся вокруг Солнца. Но из этих планет только на нашей есть жизнь.

– Может быть, во всей Вселенной жизнь есть только на нашей планете?

– Возможно. Однако нет ничего невероятного и в том, что кругом нас полно всякой жизни. Ведь Вселенная безмерно велика. Расстояния между звездами настолько огромны, что мы измеряем их в «световых годах» и «световых минутах».

– А сколько это?

– Световая минута равна расстоянию, которое свет покрывает за минуту. А это довольно много, поскольку в одну только секунду свет проходит в космическом пространстве 300 тысяч километров. Иными словами, световая минута равняется: 300 000 * 60, то есть восемнадцати миллионам километров. А световой год – это почти десять биллионов километров.

– А сколько до Солнца?

– Чуть больше восьми световых минут. Значит, солнечные лучи, которые припекают нам щеки в теплый июньский день, достигают нас через восемь минут путешествия в космическом пространстве.

– Не останавливайся!

– Расстояние от Земли до Плутона – самой дальней планеты нашей Солнечной системы – составляет примерно пять световых часов. Когда астроном смотрит в свой телескоп на Плутон, он видит то, что на самом деле происходило там пять часов назад. Иначе говоря, изображение Плутона добирается к нам за пять часов.

– Это довольно трудно представить себе, но мне кажется, я разобралась.

– Прекрасно, Хильда. Однако мы, земляне, еще только начинаем ориентироваться в пространстве. Наше Солнце – одна из четырехсот миллиардов звезд Галактики, известной под названием Млечный Путь. Эта Галактика имеет форму огромного диска, в котором Солнце находится в одном из многочисленных спиральных ответвлений. Взглянув в ясную зимнюю ночь на небосвод, мы видим широкий пояс звезд… а все потому, что наш взор обращен к центру Млечного Пути.

– Теперь я понимаю, почему по-шведски Млечный Путь называется Vintergatan, Зимняя Дорога.

– От ближайшего соседа по Галактике нас отделяет четыре световых года. Возможно, это звезда, что виднеется вон над тем островком. Если ты представишь себе, что тамошний звездочет сейчас направил очень сильный телескоп на Бьеркели, – он видит нашу усадьбу такой, какой она была четыре года назад. Может быть, он даже видит одиннадцатилетнюю девочку, которая сидит на качелях и болтает ногами.

– Я потрясена.

– Но это была ближайшая звезда. А вся Галактика, или «звездное скопление», «звездная система», простирается на 90 тысяч световых лет. Это значит, что свету требуется столько лет, чтобы добраться от одного края Галактики до другого. Если мы посмотрим на звезду Млечного Пути, которая находится в 50 тысячах световых лет от Солнца, то мы будем наблюдать события пятидесятитысячелетней давности.

– Эта мысль просто не умещается в моей маленькой головке.

– Иными словами, смотреть на Вселенную – для нас все равно что смотреть назад во времени. Мы никогда не знаем, что там происходит. Мы знаем только, что там происходило. Глядя на звезду, находящуюся в тысячах световых лет отсюда, мы фактически совершаем путешествие во времени, возвращаемся в истории Вселенной на тысячи лет назад.

– Это совершенно непостижимо.

– Все, что мы видим, приходит к нашему глазу в виде световых волн. А чтобы этим волнам пройти через Вселенную, нужно время. Тут уместно сравнение с грозой. Раскат грома всегда слышится после того, как сверкнула молния, потому что звуковые волны перемещаются медленнее световых. Слыша раскат грома, я на самом деле слышу отголосок того, что произошло некоторое время назад. То же самое и со звездами. Глядя на звезду в тысячах световых лет от нас, я вижу «гром» от событий тысячелетней давности.

– Ясно.

– Но пока что мы с тобой говорили только о нашей Галактике. Астрономы утверждают, что во Вселенной существуют сотни миллиардов таких галактик и что каждая из них состоит из сотен миллиардов звезд. Ближайшую к Млечному Пути галактику называют туманностью Андромеды. Она находится в двух миллионах световых лет от нашей Галактики. Как мы уже выяснили, это значит, что свет из этой галактики достигает нас за два миллиона лет. Если бы где-нибудь там сидел звездочет – я так и вижу, как этот хитрюга направляет телескоп на Землю, – он бы все равно не увидел нас. В лучшем случае он разглядел бы какого-нибудь из низколобых предков человека.

– Какой ужас!

– Самые далекие из известных сегодня галактик расположены на расстоянии десяти миллиардов световых лет от нас. Принимая сигналы из этих галактик, мы заглядываем в истории Вселенной на десять миллиардов лет назад. Это примерно вдвое больше, чем существует наша Солнечная система.

– У меня даже голова закружилась.

– Да, представить себе, что значит заглянуть в такое далекое прошлое, довольно сложно. Но астрономы обнаружили нечто, имеющее еще большее значение для нашей картины мира.

– Расскажи!

– Оказывается, ни одна галактика во Вселенной не стоит на месте. Все они с невероятной скоростью расходятся в разные стороны. И чем дальше они от нас, тем быстрее движутся. Это ведет к тому, что расстояние между галактиками постепенно увеличивается.

– Я пытаюсь представить себе такое.

– Если ты нарисуешь на воздушном шаре точки и станешь надувать его, точки будут удаляться друг от друга. То же самое происходит и с галактиками. Мы говорим о расширении Вселенной.

– А чем оно может объясняться?

– Большинство астрономов сходится на следующем. Около пятнадцати миллиардов лет назад все вещество Вселенной собралось на довольно небольшом пространстве. Материя оказалась настолько плотной, что сила тяжести разогрела это вещество до огромной температуры. В конце концов оно так уплотнилось и разогрелось, что взорвалось. Это называют большим взрывом, или, по-английски, «the Big Bang».

– Прямо дрожь берет при одной мысли об этом.

– «Большой взрыв» разбросал вещество во все стороны, и после остывания из него получились звезды и галактики, планеты и их спутники…

– Но ты сказал, что Вселенная по-прежнему расширяется?

– Да, и объясняют это тем самым взрывом, который произошел миллиарды лет тому назад. У нашей Вселенной нет неизменной географии. Вселенная – это событие. Вселенная – это взрыв. И галактики продолжают со страшной скоростью удаляться друг от друга.

– И так будет продолжаться вечно?

– Не исключено. Но есть еще одна возможность. Ты помнишь, что Альберто рассказывал Софии про две силы, которые удерживают планеты на постоянных орбитах вокруг Солнца?

– Сила тяготения и сила инерции?

– То же самое относится и к галактикам. Хотя Вселенная продолжает расширяться, этому противостоит сила тяготения, и когда-нибудь – через несколько миллиардов лет, когда энергия большого взрыва начнет иссякать, – сила тяготения может привести к повторному сжатию небесных тел. Тогда произойдет обратный взрыв, «взрыв внутрь», так называемая «имплозия». Но расстояния настолько велики, что происходить все будет замедленно, как при рапидной съемке. Имплозию можно сравнить со сдуванием шарика.

– И тогда все галактики снова соберутся в центр?

– Да, ты поняла правильно. А что произойдет дальше?

– По-моему, новый взрыв, который опять приведет к расширению Вселенной. Ведь законы природы будут действовать все те же. Так образуются новые звезды и новые галактики.

– Совершенно верно. В общем, что касается будущего Вселенной, астрономы видят для нас две возможности: либо она будет расширяться до бесконечности, так что расстояния между галактиками будут расти, либо Вселенная начнет сжиматься. Решающую роль для выбора того или иного процесса играет тяжесть, или масса, всей Вселенной. А ее астрономы пока сколько-нибудь точно определить не могут.

– Но если Вселенная настолько тяжелая, что когда-нибудь начнет сжиматься, тогда, может быть, она уже много раз сжималась и снова расширялась?

– Такой вывод напрашивается сам собой, однако тут нить рассуждений раздваивается. Можно ведь допустить, что расширение Вселенной происходит только в этот раз. А если оно будет продолжаться до бесконечности, тогда тем более актуальным становится вопрос о том, как все это началось.

– Да. Как возникла материя, которая затем взорвалась?

– Человеку верующему естественно было бы рассматривать «большой взрыв» как миг творения. В Библии ведь написано, что Бог сказал: «Да будет свет!» Ты, наверное, помнишь, что Альберто указывал на «линейное» понимание истории христианством. Так что с точки зрения христианского «сотворения мира» резоннее считать, что Вселенная будет расширяться и далее.

– И что?

– На Востоке преобладает «циклический» взгляд на историю, при котором история вновь и вновь повторяется. В Индии, например, существует древнее учение, согласно которому мир то расширяется, то опять сжимается. Происходит смена так называемого «дня Брахмы» «ночью Брахмы» ^[62] – и обратно. Разумеется, такое мировоззрение лучше сочетается с идеей о том, что Вселенная расширяется, потом сжимается и снова расширяется, повторяя бесконечный «циклический» процесс. У меня перед глазами возникает огромное космическое «сердце», которое все бьется, бьется и бьется…

– Обе теории кажутся мне одинаково непостижимыми и одинаково интересными.

– Их можно сопоставить с извечным парадоксом, над которым в свое время ломала голову София: либо Вселенная существовала всегда, либо она вдруг возникла из ничего…

– Ой!

Хильда схватилась за лоб.

– Что случилось?

– По-моему, меня укусил овод.

– Помяни мое слово, это Сократ пытается пробудить тебя от спячки…