София протянула открытку от Хильдиного отца. Альберто глубоко вздохнул.

– Мог бы не беспокоиться… Итак, первым пунктом у нас идет борьба с авторитетами. Французские философы Просвещения не раз наведывались в Англию, которая во многих отношениях была более свободомыслящей страной, чем их родина. Огромный интерес вызывало у мыслителей английское естествознание, в первую очередь Ньютон и его универсальная физика. Однако не меньшее вдохновение они черпали и в философии, особенно в политической теории Локка. У себя во Франции они со временем двинулись в наступление на авторитеты. По их мнению, необходимо было скептически подойти к истинам, доставшимся в наследство от прошлого. Подразумевалось, что индивидуум должен сам отыскивать ответы на все вопросы. В этом чувствуется влияние Декарта.

– Да, он ведь строил свое здание с самого фундамента.

– Именно так. Бунт против авторитетов был не в последнюю очередь обращен против власти церкви, короля и знати. Во Франции XVIII века эти институты были куда более влиятельными, чем в Англии.

– А потом разразилась революция.

– Да, в 1789 году. Но новые идеи появились раньше. Следующим пунктом идет рационализм.

– А я-то думала, рационализм умер вместе с Юмом.

– Сам Юм умер лишь в 1776 году. Монтескье оставалось жить еще двадцать лет, а Вольтеру и Руссо (оба они умерли в 1778 году) – два года. Но все трое побывали в Англии и были хорошо знакомы с философией Локка. Как ты, вероятно, помнишь, Локк был не очень последовательным эмпириком. Он, например, считал, что и вера в Бога, и определенные нравственные нормы заложены в человеческом разуме. Это составляет основу и французской философии эпохи Просвещения.

– Ты еще говорил, что французы всегда были чуть более рационалистичны, чем англичане.

– И это различие восходит еще ко временам средневековья. Если англичане говорят о «common sense», то французы предпочитают «evidence». Английское выражение можно буквально перевести как «общее ощущение», а французское слово – как «очевидность». И в том и в другом случае речь идет о здравом смысле, или разуме.

– Понятно.

– Так же как и античные гуманисты – например, Сократ и стоики, – философы Просвещения чаще всего безраздельно верили в человеческий разум. Вера эта была настолько очевидна, что эпоху Просвещения во Франции нередко называют периодом рационализма. Новое естествознание выявило разумное устройство природы. Тогда философы Просвещения поставили перед собой задачу заложить такие основы морали, религии и этики, которые бы соответствовали присущему человеку разуму. Это и привело к просветительской идеологии.

– Которая числится третьим пунктом.

– Необходимо было «просвещать» широкие народные массы, поскольку от этого зависело создание лучшего общества. Считалось, что бедность и притеснения объясняются невежеством и предрассудками, в связи с чем было обращено особое внимание на воспитание детей и народа. Неудивительно, что педагогика как наука берет свое начало именно в эпохе Просвещения.

– Значит, школьное образование происходит из средневековья, а педагогика – из эпохи Просвещения?

– Можно сказать и так. Характерно, что памятником мысли Просвещения стал большой словарь. Я имею в виду двадцативосьмитомную «Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел», которая издавалась с 1751-го по 1772 год и в которую внесли свой вклад все виднейшие философы того времени. «Там есть всё, – говорилось о ней, – от способа вдевать нитку в иголку до способа заряжать пушку».

– Следующим пунктом был культурный оптимизм.

– Будь добра, отложи эту открытку, пока я не кончу рассказывать.

– Прости.

– Философы Просвещения считали, что стоит только распространиться знаниям и здравому смыслу, как человечество гигантскими шагами пойдет вперед. Рано или поздно неразумность и невежество должны отступить под натиском «просвещенного» человека. Эта идея была едва ли не доминирующей в Западной Европе буквально до недавнего времени. Лишь в последние лет двадцать мы утратили былую уверенность в том, что любое «развитие» идет на пользу. Но такая критика «цивилизации» выдвигалась еще французскими просветителями.

– В таком случае нам, вероятно, следовало прислушаться к ним.

– Для личности лозунгом стало – назад к природе, однако под «природой» философы Просвещения понимали примерно тот же разум, или рассудок. Ведь человеческий разум дан природой – в противоположность религии и «цивилизации». Указывалось на то, что «первобытные народы» нередко здоровее и счастливее европейцев, поскольку они не «цивилизованы». Лозунг о «возвращении к природе» выдвинул Руссо. Ведь природа хорошая, и человек «по природе» («по натуре своей») хороший, добрый. Все зло заключено в обществе. Руссо еще утверждал, что ребенок должен как можно дольше жить в своем «естественном» состоянии невинности. Мысль о самоценности детства также, можно сказать, берет начало в эпохе Просвещения. Раньше детство рассматривалось скорее как приготовление к взрослой жизни. Но все мы люди, и жизнь наша протекает здесь, на земле, причем начинается она с самого рождения.

– Я вполне согласна.

– Религию тоже предстояло сделать «естественной».

– А тут что имелось в виду?

– Религию нужно было привести в соответствие с «естественным» человеческим разумом. Многие выступали за так называемую гуманизацию христианства, которая идет шестым пунктом нашего списка. В этот период жило множество убежденных материалистов, не веривших ни в какого Бога, то есть ставших на атеистическую точку зрения. Большинство философов Просвещения, однако, считало неразумным представлять себе мир без Бога – уж слишком разумно он был устроен. Такого мнения, например, придерживался Ньютон. Столь же разумной считалась вера в бессмертие человеческой души. Вопрос о существовании у человека бессмертной души связывали скорее с рассудком, чем с верой, как это делал и Декарт.

– Что и удивительно. Мне кажется, в такое можно лишь верить, но этого никак нельзя знать.

– Ты все-таки живешь не в XVIII веке. Согласно философам-просветителям, христианство необходимо было очистить от неразумных догматов, или принимаемых на веру истин, которыми на протяжении веков обросла незамысловатая проповедь Христа.

– Я тоже за это.

– Многие были сторонниками так называемого деизма.

– Объясни!

– Под «деизмом» понимается воззрение, основанное на том, что мир создан Богом в незапамятные времена, но что с тех пор Бог не являлся к нам. Бог, таким образом, низводится до «высшего существа», которое дает о себе знать человеку через природу и ее законы, а не предстает перед ним какими-либо «сверхъестественными» способами. С подобным «философским Богом» мы сталкиваемся еще у Аристотеля. Для него Бог был «первопричиной» бытия, или «перводвигателем».

– Теперь у нас остался всего один пункт, права человека.

– Зато он едва ли не самый главный. В целом можно сказать, что французский рационализм был практичнее английской философии.

– Французы намотали свою философию на ус и действовали сообразно с ней?

– Да, французские просветители не удовлетворялись теоретическими взглядами на место человека в обществе. Они активно боролись за «естественные права», в первую очередь против цензуры, то есть за свободу печати. Что касается религии, морали и политики, личность должна была получить право свободно мыслить и выражать свои мысли. Кроме того, просветители выступали против рабства негров и за более гуманное обращение с преступниками.

– Пожалуй, я подписалась бы под большинством из этих требований.

– Принцип «неприкосновенности личности» в конце концов всплыл в «Декларации прав человека и гражданина», принятой в 1789 году французским Национальным собранием. Эта «Декларация прав человека» была положена в основу и нашей, норвежской, Конституции 1814 года.

– И все же многим до сих пор приходится бороться за эти права.

– Увы, это так. Но просветители хотели утвердить определенные права, которыми обязаны обладать все люди уже в силу того, что родились людьми. Именно их они подразумевали под «естественными правами». Мы по-прежнему говорим, что законы, действующие в такой-то стране, зачастую противоречат «естественному праву». И по-прежнему наблюдаем, как индивидуумы – или целые группы населения – ссылаются на «естественное право», чтобы вступить в борьбу против бесправия, насилия и отсутствия свободы.

– А как насчет прав женщины?

– Революция 1789 года закрепила ряд прав, которые должны были распространяться на всех «граждан», однако под гражданином понимался преимущественно мужчина. Тем не менее как раз во время Французской революции появляются зачатки феминистского движения.

– Давно было пора.

– Уже в 1787 году философ-просветитель Кондорсе выпустил сочинение о правах женщин. По его словам, женщины имеют те же «естественные права», что и мужчины. В самой революции 1789 года женщины очень активно участвовали в борьбе против старого феодального общества. Они, например, возглавляли демонстрации, которые в конечном счете вынудили короля бежать из Версальского дворца.

В Париже было организовано много женских движений. Помимо требования одинаковых с мужчинами политических прав, они выступали за изменение законодательства о браке и социальных условий, в которых живут женщины.

– Они добились своих прав?

– Нет. Как не раз бывало прежде, вопрос о правах женщин поднимался в связи с революцией. Но когда все утряслось и установился новый порядок, было восстановлено прежнее мужское общество.

– Очень типично.

– Среди наиболее ярых сторонников прав женщин во время Французской революции была Олимпия де Гуж. В 1791 году, то есть через два года после революции, она обнародовала декларацию прав женщин. Ведь в «Декларации прав человека и гражданина» не было ни одной статьи, посвященной «естественным правам» женщины! Олимпия де Гуж потребовала предоставления женщинам тех же прав, что и мужчинам.

– И что из этого вышло?

– В 1793 году ее казнили. Одновременно женщинам была запрещена всякая политическая деятельность.

– Тьфу ты, черт!

– Лишь в XIX веке женщины повели широкую борьбу за свои права – как во Франции, так и по всей Европе. Постепенно борьба эта стала приносить плоды. Но, скажем, в Норвегии женщина добилась избирательного права лишь в 1913 году. Во многих странах мира женщинам еще есть за что бороться.

– Они могут рассчитывать на мою полную поддержку.

 

Альберто молчал, глядя на озеро. Спустя некоторое время он сказал:

– Видимо, это все, что я должен рассказать тебе о философии Просвещения.

– Что значит «видимо»?

– Похоже, больше ничего не будет.