Глава 7. Из которой становится ясно, чем питаются упивающиеся смертью, и что Гермиона по-прежнему не верит в нападение преподавателя.

Когда сядешь вкушать пищу с властелином, то тщательно наблюдай, что пред тобою, и поставь преграду в гортани своей, если ты алчен. Не прельщайся лакомыми явствами его; это – обманчивая пища. (Притчи 23:1-3)

Когда домовый эльф, прогибаясь под тяжестью огромного серебряного блюда, внес Рождественский Пудинг, гости застонали. Эти вечером им был предложен роскошный ужин из девяти блюд. Меню Нарцисса составляла чрезвычайно тщательно. Ей пришла в голову оригинальная мысль – сделать девизом меню девять планет. Плутон, царь Ада, был представлен блюдом из трюфелей. Нептун, владыка океанов – блюдом из морепродуктов под изысканным соусом, придавшим простейшим организмам умопомрачительный вкус. Уран, олицетворение небес – жареными жаворонками с гарниром из бутонов розы. Сатурн, отец богов, покровитель злаков – обманчиво простым ризотто по-испански, сочным и острым. Юпитер, Верховный Бог Олимпа и мастер маскировки – филе быка и лебедя под винным соусом, сервированным на золотых тарелках. Марс, жестокий разжигатель войн – огненным венгерским гуляшом, Земля – успокаивающим полыхающее после прошлого блюда нёбо пюре из картофеля и моркови, украшенным золотистыми хлебными крошками. Чувственная Венера – лепестками фиалок и роз в желе из шампанского. Меркурий, неуловимый покровитель воров и торговцев, мастер всевозможных уверток – маленькими пирожными с кремом фисташкового цвета, который, как оказывалось, был приготовлен из авокадо. И вот теперь – центр солнечной системы и последний аккорд симфонии вкусов – Солнце, Рождественский Пудинг, пропитанный брэнди. Люциус эффектно взмахнул палочкой, поджигая ликер. Причем он ловко подгадал момент, и у домового эльфа загорелась прикрывавшая его тельце наволочка. Бедное создание исчезло, взвизгнув от ужаса.
Гости смеялись и аплодировали. Не самая изысканная шутка, да, но посмотреть на такое всегда забавно. К тому же маленькое развлечение помогло всем стряхнуть с себя сытое оцепенение. Разговоры, стихшие сами собой примерно полчаса назад, возобновились с прежним оживлением.
- Расскажите, Северус, - обратилась к Снейпу сидящая слева от него Августа МакНейр, – как идут дела в Хогварце?
Снейп бросил на нее недовольный взгляд. - Ты сама придумала это оригинальнейшее начало бессмысленного обеденного разговора, или прочитала книгу «Сто способов уморить от скуки своего соседа»?
Судя по всему, Августа и не подумала обидеться. – Нет, - парировала она, - я нашла это в книге «Сто способов уморить от скуки Северуса Снейпа», специальное издание. Приятно видеть, что твое очарование осталось при тебе, так же, как и твой блестящий ум. Глубоко надеюсь, что твои студенты тоже имеют возможность наслаждаться и тем, и другим.
Снейп только фыркнул, и свирепо воткнул ложку в свой кусок Рождественского Пудинга. Его плохое настроение объяснялось несколькими причинами. Во-первых, Дамблдор ясно дал понять, что ожидает от Снейпа информации. Как можно больше информации, собранной за ужином. Но даже Упивающиеся Смертью и их жены в праздничный вечер предпочитают отдохнуть, а не обсуждать дела. Оставалась маленькая надежда, что кое-какие новости в разговорах все же проскользнут, но и она умерла при первом взгляде на таблички с именами гостей. Нарцисса решила усадить его между Августой МакНейр и миссис Фадж – трудно решить, какая из этих женщин глупее. Против миссис Фадж он не стал бы возражать, если бы цвет ее мантии не вызывал у него головную боль. А вот общество Августы крайне раздражало. Причем, при всей своей тупости, секреты мужа она не выбалтывала ни при каких обстоятельствах. Машинально продолжая все мельче и мельче крошить свой несчастный кусок пудинга, Снейп грустно признал, что худшего сочетания человеческих качеств трудно было придумать. Тупость в сочетании с житейской практичностью и злобностью. Как МакНейра угораздило связаться с подобной особой! Не удивительно, что он обожает разделываться со всякими кошмарными тварями – похоже, что только это позволяет ему не сделать то же самое с дорогой супругой.
Подали кофе. Когда чашки у всех гостей опустели, Люциус Малфой поднялся. Гости мгновенно замолчали. – Дорогие друзья, - торжественно начал Люциус, - для меня огромная радость видеть всех вас за этим столом. Надеюсь, что вы приятно проводите время. – Общие аплодисменты. – К несчастью в Солнечной системе всего девять планет, так что гастрономическая часть нашего вечера закончена. Но я искренне надеюсь, что дорогие гости не разбегутся прямо сейчас, и порадуют нас своим обществом хотя бы еще немного. Для того, чтобы сделать этот непростительный….извините, - поправился он под дружный смех публики, - незабываемый вечер еще более запоминающимся, я приготовил для вас небольшой сюрприз.
Он хлопнул, и два домовых эльфа внесли огромный поднос, уставленный стаканами, кубками, бокалами, чашами. Поставив поднос на один из боковых столиков, эльфы быстро убежали, явно опасаясь стать жертвой очередной шутки хозяина.
- Я знаю вас всех уже много лет, - продолжил Малфой, - и осмелюсь предположить, что достаточно хорошо изучил ваши характеры, чтобы иметь представление о сильных и слабых сторонах каждого из присутствующих.
Гости начали переглядываться. Было заметно, что большинство из них обеспокоено таким поворотом событий.
Малфой, весьма довольный всеобщим замешательством, продолжил. – Поэтому я решил поиграть в… ну, назову это феей-крестной, и хотя бы на пару часов подарить вам то, чего вы больше всего хотите. Я приготовил для каждого из вас напиток, который способен нейтрализовать один из ваших недостатков.
Люциус сделал эффектную паузу и сейчас наслаждался реакцией гостей. Замешательство сменилось взволнованным любопытством, все шепотом переговаривались с соседями. Снейп, однако, не чувствовал ни удивления, ни любопытства. Только тревогу. Сильную тревогу.
- Позвольте мне привести пример. – Двадцать пар глаз уставились на Малфоя. – Предположим, я считаю одного из гостей излишне осторожным человеком. Тогда в его кубке окажется зелье, помогающее на некоторое время забыть про осторожность. Конечно, вы вольны не принять мой скромный подарок, хотя поверьте мне, поступивший так много потеряет.
Не только Снейп, но и все присутствующие в комнате пытались сейчас решить для себя один и тот же вопрос – можно ли доверять Малфою. Возможно, это одна из дьявольских хитростей (далеко не первая), по которым этот человек был большим специалистом. Однако, тут оставалась еще одна серьезная проблема: Малфой был правой рукой Волдеморта, прекрасно осознавал свое положение, дорожил им, и не терпел конкурентов. Люциусу ничего не стоило убрать со своей дороги любого, навсегда уничтожив его репутацию и положение в обществе. Отказаться принять брошенный вызов – значит признаться в своем страхе перед Малфоем Великим И Ужасным, и практически подать себя Люциусу на серебряной тарелочке готовыми к употреблению. А может это действительно только игра, и на сей раз Малфой не собирается никого придушить. Вот дилемма, над которой напряженно размышляли все собравшиеся. Кроме, пожалуй, Корнелиуса Фаджа, который, кажется, в давно минувшие школьные годы был Гриффиндорцем.
- Ну что ж, - заявил министр своим обычным напыщенным тоном, - идея весьма необычная. Должен сказать, Люциус, что ты не устаешь изобретать новые развлечения для своих гостей. Грех не воспользоваться такой возможностью.
Снейп подумал, что если бы Мантикоры улыбались, улыбка у них получалась точь в точь похожей на нынешнее выражение лица Малфоя. Тут затевается что-то нехорошее, но отказаться невозможно, абсолютно невозможно, особенно если Снейп окажется единственным, кто не захочет принять игру хозяина. Если все гости согласятся выпить предложенное, придется согласиться и ему. Присутствие Фаджа гарантирует минимальную безопасность – даже Малфой не решится добавить в бокал яд или, хуже того, Исповедальное зелье, если среди гостей Министр Магии. Конечно Фадж – не более чем марионетка, нити которой крепко удерживают холеные руки Малфоя, но приличия должны быть соблюдены. Если Люциус не будет поддерживать имидж законопослушного гражданина, ему никакие деньги не помогут
Похоже, что остальные пришли к тому же выводу, потому что стаканы, бокалы и кубки, направляемые ловкими движениями палочки хозяина, начали перекочевывать к более или менее удачливым получателям. Снейп сжал великолепный хрустальный бокал без ножки, осторожно понюхал содержимое (у него всегда было превосходное обоняние) и потом с удовольствием глубоко вдохнул аромат выдержанного брэнди. Делая вид, что наслаждается запахом напитка и игрой света на хрустале, он прикрыл глаза, продолжая исподтишка наблюдать за Малфоем. Безрезультатно. Люциус не обращал на своего соперника особенного внимания, а по виду брэнди было абсолютно не понятно, добавлено ли туда что-нибудь. Это-то и тревожило. Бесцветные зелья, не обладающие особенным вкусом и запахом, можно было пересчитать по пальцам, и среди них не числилось ни одного приятного или хотя бы безопасного. Чего стоило одно Исповедальное зелье! Невозможно определить, что добавлено в ликер. Придется рискнуть и выпить, и к черту возможные последствия.

 

<><><>°<><><>

 

- Клянусь, что это первый раз, когда я говорю что-то хорошее о Малфое, и больше мне сказать нечего, - объявила Гермиона, когда они с Джинни возвращались в Гриффиндорскую башню после Рождественского ужина, - но сейчас я глубоко благодарна ему за присланное Снейпу приглашение. Я смогла спокойно и с аппетитом поесть, не ожидая подвоха каждую секунду.
- Долгие лета Люциусу Малфою, - фыркнула Джинни.
- Сегодня пароль другой, дорогуша, - заметила Толстая Тетя.
- Да, знаю, что держу пари, что у Слизеринцев пароль именно этот. Aetas Aurea!
- Вот это больше похоже, - улыбнулась Толстая Тетя. – Проходите, и приятного вам вечера.
- И вам того же, - ответила Джинни. – И не стоит увлекаться трюфелями с коньяком.
Девушки захихикали над возмущенным взглядом женщины с портрета и проскользнули в гостиную. Они договорились сыграть партию в шахматы, прежде чем Гермиона вернется в свою комнату.
- Только не говори, что ты собираешься заниматься! – С преувеличенным ужасом воскликнула Джинни, расставляя фигуры.
- Вчера я не сделала ничего полезного, так что уже немного отстала от графика. Я просто не могу пробездельничать весь сегодняшний день.
Джинни нахмурилась, глядя на подругу со смесью восхищения и сочувствия, но от дальнейших комментариев воздержалась. Гермиона попыталась сосредоточиться на игре, но получалось плохо. Точно как вчера, когда она пробовала составить список любимых занятий. К ужасу своему, девушка осознала наконец, что последние одиннадцать лет только и делала, что училась. И никак не могла вспомнить, чем занималась раньше. Хотя надо признать, что любимые развлечения пятилетней девочки вряд ли годятся для взрослой девушки. Грустно все это. Даже тоскливо.
- И-и-и-и….шах… и мат! – Сообщила Джинни. – Гермиона, если ты не хочешь играть, могла бы сразу так и сказать. Конечно, позволить мне разгромить тебя за десять минут – тоже ответ, только в более мягкой форме, но все равно обидно, должна тебе сказать.
- Извини, Джинни, я не хотела…. Я действительно собиралась поиграть в шахматы, но мысли все время переключаются на другое. Похоже, подсознание пытается заставить меня вернуться к работе.
Джинни фыркнула. – Нормальных людей подсознание пытается отвлекать от работы. Но раз уж развлечения не доставляют тебе никакого удовольствия, не притворяйся и возвращайся к своим книгам.
Никакого удовольствия – грустно думала Гермиона, возвращаясь в свое убежище. Верное выражение. Никакого удовольствия. Глубоко вздохнув, она открыла дверь. На столе, устроившись на высокой стопке книг, девушку ждала заметно рассерженная сова. Это была одна из неприметных школьных школьных птиц. Гермиона посмотрела на нее с удивлением — она не ждала писем ни от кого… Девушка отвязала пергамент, развернула его, и в висках заныло от одного только вида знакомого почерка.
- А я-то надеялась хотя бы один вечер провести без его насмешек, - пробормотала девушка. – Но видно, я слишком размечталась. Наверное, я должна ликовать – Великому Северусу Снейпу понадобилась помощь Смиренной Гермионы Грейнджер. Подождать его в лаборатории! Ну и нахал! Как будто мне больше заняться нечем!
Сова тихо ухнула, и Гермиона начала шарить по карманам в поисках угощения. К счастью кошкам и совам нравятся одни и те же лакомства, а так как Косолапсус с каждым годом становился все прожорливее, в карманах у Гермионы всегда водилось угощение для любимца. Гермиона кормила сову, и одновременно просчитывала в уме, во сколько имеет смысл спуститься в подземелья, чтобы не заставлять Снейпа слишком долго ждать, и не потерять слишком много времени, необходимого для учебы. Когда они с Джинни шли на обед, профессор прошествовал через Холл к выходу… пятнадцать минут на то, чтобы пройти через территорию замка и аппарировать… как минимум три часа у Малфоев… полседьмого… в десять часов будет в самый раз. И если ему придется подождать несколько минут, он подождет. Не развалится.
Несколько секунд Гермиона забавлялась мыслью сохранить записку Снейпа с просьбой помочь ему (тон записки был не особенно дружелюбным, но все же…) под стеклом в золотой рамочке, ибо столь уникальная вещь того заслуживала. Но в конце концов девушка решила, что это слишком ребяческий поступок. Она открыла окно, чтобы выпустить сову, и хихикнула, когда птица на лету очень ловко подхватила с протянутой руки последний кусок угощения. Гермиона немного постояла около окна, вдыхая влажный и холодный воздух и позволяя себе продрогнуть, чтобы как следует насладиться теплом, когда окно будет снова плотно закрыто. Косолапсус, успевший уже забыть те времена, когда он был шустрым молодым котом, сердито мяукнул. Сначала ему пришлось наблюдать, как его лакомствами угощают непрошенных гостей, а теперь еще и холод.
- Ладно, ладно, - Гермиона повернулась к кровати, на которой растянулся кот, - я больше так не буду. Иди сюда… - она подхватила кота на руки, - о-о-о, какой большой тяжелый мальчик! Иди ко мне на колени. Поможешь мне делать домашнюю работу по Преобразованиям.

 

<><><>°<><><>

 

Так значит это была шутка, думал Снейп, тащившийся к замку по лужайкам, окружающим Хогварц. Просто дурацкая шутка, одна из идей, который этот проклятый альбинос считает чрезвычайно забавными. Зелья остальных гостей давали обещанный эффект, а то, что налили Снейпу, не было зельем. Его элементарнейшим образом надули. Августа МакНейр рассуждала о теории Лейбница, касающейся одноклеточных организмов, Корнелиус Фадж признал, что не должен прямо сейчас решать все проблемы человечества и удобно устроился в кресле, внимательно слушая МакНейра, решившего поделиться с министром планов создания Национального Парка для охраны вымирающих магических существ. Люсинда Паркинсон всерьез задумалась, не уйти ли ей в монастырь, Петтигрю вызвал Малфоя на дуэль… Только он, Северус Снейп, сидел, смотрел на происходящее, и не чувствовал ничего… Кроме того, что его выставили полным идиотом. Люциус бросил ему вызов, и выиграл, хоть и странным способом.
Снейп был страшно зол на весь мир. Конечно, Люциус тут же перескажет эту страшно забавную историю Темному Лорду, и Северус будет опозорен, дискредитирован, унижен. Его шансы узнать что-либо действительно важное тут же упадут, терпение Дамблдора закончится, и Снейпа выставят из Хогварца. А потом… а что потом? Можно подумать, у него богатый выбор. Снейп раздраженно хлопнул дверью и пошел через Холл в сторону комнат учителей. Нет, если окажется, что Дамблдор больше не нуждается в его услугах, выход только один: вернуться к Волдеморту и снова стать примерным Упивающимся Смертью. Снейп и сам не заметил, как подошел к своей двери. Начав снимать охранные заклинания, он увидел прилепленный к дверному косяку маленький клочок пергамента. Нахмурившись, он взял записку и прочитал:

Профессор,
Извините, что отрываю вас, но у меня серьезные проблемы с зельем, которое крайне необходимо приготовить. Я не могу понять, что именно делаю неправильно. Не были бы вы так любезны спуститься в лабораторию? Я буду ждать вас там.
Заранее благодарю,
Еще раз извините,
Гермиона Грейнджер.

Снейп зарычал, как разъяренная собака, швырнул записку на пол и быстро пошел по коридору. Что эта девчонка о себе думает? Должно быть, случилось что-то серьезное или она ни за что не попросила бы помощи. Сейчас он меньше всего расположен успокаивать расстроенных девиц. С другой стороны, ухмыльнулся Северус, это великолепный повод немного спустить пар. Да и почему немного? Сейчас он был достаточно зол, чтобы дать девчонке месяц взысканий.
Как только Снейп завернул за угол, в опустевшем коридоре раздался сдавленный смешок, клочок пергамента сам по себе поднялся в воздух и мистическим образом испарился.
Комнаты учителей располагались довольно далеко от подземелий, так что по пути Снейп успел осознать, что чувствует себя как-то… странно. Честно говоря, это странное ощущение имело конкретное название – похоть. Он давно начал забывать значение этого слова. Да, ему было около сорока – не возраст для колдуна – и его сексуальная жизнь… да не было у него никакой сексуальной жизни. Естественно, что сдерживаемые гормоны временами начинали бунтовать. Это совершенно естественное явление не раздражало Снейпа. Немного огорчало лишь то, что возможности удовлетворения законных требований организма были весьма ограничены. Мона или Лиза – чаще Мона, потому что правой рукой гораздо удобнее. Но на этот раз… эта жестокая атака разбушевавшихся гормонов, это столь неожиданно обрушившееся на него возбуждение были совершенно необычными по силе. Ладно, с этим он смог бы как-то справится, если бы не другая проблема, расстроившая и смутившая его еще сильнее: он хотел трахнуть Гермиону Грейнджер. Именно ее, из всех возможных кандидаток. Девушку, на которую он лично наложил Безбрачное Заклинание! Снейп чувствовал, как заводится все больше с каждой минутой. Перед глазами возникали соблазнительные картины – Грейнджер в черном корсете и чулках в сеточку, Грейнджер, на которой нет ничего, кроме широкого кожаного пояса, совершенно обнаженная Грейнджер, растянувшаяся на траве… Он тряхнул головой. И как далеко зашла твоя испорченность, Северус? Как низко ты успел пасть? И как всегда в природе, если что-то падает (например, нравственность), что-то другое для соблюдения баланса начинает подниматься… Ничего, как только он увидит девушку, это пройдет. Для этого и предназначено Безбрачное заклинание: чтобы похотливые студенты и распутные преподаватели держали свои лапы подальше от лучших студенток Хогварца. Тише, парень. Потом, вернувшись в свою комнату, мы дадим волю нашим фантазиям… о, это будет приятный вечер! У правой руки есть одно неоспоримое преимущество перед Гермионой Грейнджер – можно не беспокоится об эмоциях Моны, и при этом не чувствовать себя последним ублюдком.
Его мантия… да, она достаточно просторна и прекрасно скрывает видимые признаки возбуждения. Брут заколол Цезаря примерно в таком же состоянии. Остается надеяться, что девчонка не натворила ничего серьезного, и он вскоре он сможет сбежать к себе. Снейп открыл дверь в лабораторию, и Зверь сорвался с цепи.

 

<><><>°<><><>

 

Хорошо, что она захватила с собой учебник по Арифмомантике, лист пергамента, перо и чернила. А то пришлось бы тридцать пять минут сидеть без дела в этой холодной сырой дыре. И еще лучше, что она догадалась накинуть теплый зимний плащ. Сначала казалось, что в такой одежде слишком жарко, но после десяти минут в промозглом подземелье Гермиона поблагодарила себя за мудрое решение.
Наконец, уже ближе к одиннадцати, в коридоре послышались шаги. – Как раз вовремя! – Сердито пробормотала девушка, не поднимая головы от книги. Будь она проклята, если позволит себе подняться, чтобы поприветствовать этого типа. Дверь распахнулась. Гермиона сделала вид, что полностью поглощена работой. Юные девушки – существа хрупкие, обращаться с ними надо соответственно, и пусть многократно осмеянное профессором Гриффиндорское упрямство поможет ей напомнить всем, успевшим позабыть...
Гермиона, приготовившаяся отражать удары Снейповского сарказма, была слишком поражена, чтобы закричать, когда две руки железной хваткой сжали ее плечи. А потом она почувствовала прикосновение зубов к шее.
- Так все-таки он вампир… - эта мысль наконец заставила Гермиону закричать.
Правда на нападавшего это не произвело никакого впечатления. Снейп рывком поднял ее со стула, смахнул со стола книгу и все остальные причиндалы, залив при этом пол чернилами и прижал девушку к деревянной поверхности. Когда губы Гермионы сдавил первый поцелуй (если только натиск Снейпа заслуживал такого названия), девушка поняла, что Мастеру Зелий нужна вовсе не ее кровь.
Ее разум, как ни странно, остававшийся ясным и сохранявший способность мыслить логически даже в то время, как тело отчаянно боролось с мужчиной, у которого, казалось, была в запасе лишняя пара рук, тут же задумался над вопросом – что хуже: быть изнасилованной, или укушенной вампиром. И решил, что второе – хуже. А еще разум отметил, что Снейп был беспощаден и настойчив, но не жесток. Причинять боль явно не входило в его намерения. Затем разум пришел к выводу, что все сведения о самообороне – а Гермиона даже сейчас могла вспомнить каждое слово и каждую картинку в книжке – абсолютно бесполезны, если окажешься прижатой к столу с широкого разведенными ногами. Она знала, что должна попытаться ткнуть ему пальцами в глаза или разбить нос сильным ударом головы. Но она по-прежнему оставалась Гермионой Грейнджер, той самой Гермионой, которая билась в истерике после того, как напала на учителя в третьем классе, хотя это было всего лишь безобидное Expelliarimus. Даже в нынешнем состоянии отчаянной паники и яростного гнева, она не могла переступить через себя и серьезно ударить Снейпа. Так что девушка только кричала и извивалась, стараясь отбросить жадные руки и не смотреть в пылающие от желания глаза. Она никогда еще не видела ни в чьем взгляде такой страсти, и, честно говоря, предпочла бы прожить без подобного опыта.
Он сорвал с нее мантию и блузку, и уже пытался сделать тоже самое с джинсами, как вдруг закатил глаза и рухнул на нее, замерев без движения. Через его плечо Гермиона встретилась со встревоженным взглядом голубых глаз Альбуса Дамблдора.