О российском менталитете и российской культуре

Глобализация бизнеса отчетливо показала, что на его эффективность влияют не только так называемые жесткие факторы: земля, климат, оборудование, но и мягкие, которые нельзя осязать или измерить, но влияние которых весьма ощутимо. В совокупности мягкие факторы образуют присущую жителям данной страны культуру, понимаемую, как наработанный веками набор образцов поведения и привычек.

Знание особенностей национальной деловой культуры может помочь руководителю осознать причины и вероятные последствия многих собственных решений, решений и поступков коллег и подчиненных, своего начальства или акционеров.

Нужно попытаться понять, что уже сформировалось в российской деловой культуре и какие черты ей присущи. Разобравшись в этом, легче предвидеть, каковы реальные шансы внедрения разных моделей менеджмента в России.

Существуют три уровня культуры в бизнесе:

· национальная культура;

· организационная культура, культура данной деловой организации;

· управленческая культура – стиль руководителя – как руководитель реализуется в своих действиях.

Национальная культура сильно влияет на организационную, которая в свою очередь влияет на управленческую. При сильном, волевом руководителе управленческая культура, однако, может определить организационную. Есть вероятность (или миф), что в совокупности организационные культуры могут влиять и на национальную культуру.

С национальной культурой связаны еще две проблемы: проблема власти, поскольку руководитель в системе без власти – не руководитель, и проблема отношения к работе. В большинстве российских деловых организаций власть построена по принципу виноградной грозди: во-первых, сверху вниз, а во-вторых, кластерами – замкнутыми группами. И хотя между ними существуют какие-то информационные и иные связи, ярко выражена обособленность каждой группы. Стоит ли сохранять такое положение, эффективно ли это для предпринимательской экономики, нужно проверить каждой организации.

Кластерная форма характерна и для западных бизнес-структур, но на Западе такая группа – это сплоченная команда.

Как показали социологические исследования, россияне – большие индивидуалисты. Однако даже при экстремальном индивидуализме русские уживаются друг с другом в коллективе, группе, считая, что группа является наиболее важной частью социально-экономической системы, т.е. понимая, что с группой считаются, что она может заставить руководителя что-то изменить. Для россиянина группа – защита.

В отличие от Запада у нас работа в группе плохо структурирована, плохо расписаны обязанности и функции каждого работника. Отчасти поэтому при групповой работе русские опасаются, что кто-то «прокатится зайцем» за их счет, хотя, в принципе, любят работать вместе. Этот страх проявляется у нас сильнее, чем, скажем, у американцев.

Для того, чтобы решить вопрос о том, что является стимулирующим фактором в российских условиях, надо разобраться, чем мотивирована нация.

Одна из распространенных классификаций выделяет четыре основных вида мотивации, которые соответствуют той или иной группе стран либо культур.

· Первый вид – достижение цели, где деньги играют большую роль, например, желание стать лидером на рынке, первым выйти с какой-то новинкой и т.д.

· Второй вид – защитная мотивация, т.е. стремление к тому, чтобы никто не вмешивался в дела, желание создать свой мир (этому, кстати, соответствует кластерная структура). Эта группа стран больше всего ценит стабильность.

· Третий вид – это группа социальной мотивации, где зачастую действует уравнительный подход. В странах третьей группы люди хотя и ценят качество жизни, но считают, что лучше ничего не менять, чтобы не стало хуже.

· Четвертый вид – это в основном страны тоже с социальной мотивацией, однако они, желая повысить качество жизни, согласны идти на риск.

Таблица 4‑1.

Риск и ориентация.

Допустимый риск		Социальная ориентация	Достижение цели
Высокий
Низкий

 

По результатам исследований «новые русские» по своей мотивации примыкают ко второй группе, которая больше всего ценит стабильность, но ориентированы на достижение цели. Это показывает, что россияне предпочитают мотивацию на достижение и отказались от мысли ничего не менять. Правда, наши руководители в бизнесе по-прежнему считают, что изменения не должны влиять на стабильность их положения, т.е. достижение для них не играет большой роли, но сдвиг все равно наметился.

Будут ли русские в дальнейшем больше мотивированы на достижение, т.е. двигаться в сторону первой группы мотивации? Для того чтобы спрогнозировать это, нужны исследования экономики России. Так что важный вопрос, куда мы движемся в смысле культуры – на Восток или на Запад – пока остается открытым.

Исследования показали, что есть возрастные границы усвоения человеком другой культуры, по достижении которых изменить что-либо довольно сложно. Значит, теперешнему поколению в бизнесе не стоит рассчитывать на серьезные изменения в поведении отечественных партнеров.

4.1. Россия и русские глазами классиков XIX –XX века.

Определим национальную культуру как специфическую совокупность способов взаимодействия людей в среде данного национального общества и с внешней для этого общества средой.

Существенный вклад, упорядочение и систематизацию в изучение и описание российской культуры внесли работы П.Я.Чаадаева, В.О.Ключевского, Н.А Бердяева Н.О Лосского, Л.Н.Гумилева, Д.С.Лихачева, Г.Г.Дилигенского и др.

Приведем наиболее характерные констатации этих исследователей, опуская, для краткости доказательства и аргументацию.

П.Я.Чаадаев (1794 – 1856)

П.Я.Чаадаев [Чаадаев, 1989] видел проявления противоречивости русского национального характера в следующем: деспотизме, гипертрофии государства (этатизме); в жестокости, склонности к насилию; обрядоверии; безличном коллективизме; национализме и самохвальстве; в эсхатологически-мессианской религиозности; воинствующей безбожности; анархизме, вольности (внутренней свободе); в доброте, человечности, мягкости, сострадании, универсализме и всечеловечности; во внешнем благочестии, раболепии, слепой покорности; в бунтарстве, своеволии; в искании Бога.

Перечисленные свойства были связаны мыслителем с историей России: «Сначала дикое варварство, затем грубое суеверие, далее – иноземное владычество, жестокое, унизительное, дух которого национальная власть впоследствии унаследовала – вот печальная история нашей юности».

Общее отношение мыслителя к русскому человеку было скорее отрицательным, в качестве образца представлялись народны Европы и католицизм, однако, блестящий стиль и полемическая заостренность инициировали исследования других ученых. Интересно отметить, что приведенный перечень свойств ни разу полностью не отвергался другими исследователями, но дополнялся и корректировался по содержанию и расстановке приоритетов.

В.О Ключевский (1841 – 1911)

В.О Ключевский приводит следующий перечень черт национального характера великоросса: расчетливость; изворотливость в мелких затруднениях; привычка к терпеливой борьбе с невзгодами и лишениями; больше оглядываться назад, чем заглядывать вперед; больше осмотрительности, чем предусмотрительности; больше замечать следствия, чем ставить цели; каприз собственной отваги (авось); производить впечатление непрямоты, неискренности; думать надвое (и это кажется двоедушием); кратковременное напряжение сил (аврал); приемлемость совместной работы на больших просторах.

В.О Ключевский пишет, что «расчетливый великоросс любит подчас очертя голову, выбрать самое что ни на есть безнадежное и нерасчетливое решение, противопоставляя капризу природы каприз собственной отваги. Эта наклонность дразнить счастье, играть в удачу и есть великоросское авось».

В двадцатом веке это свойство назовут «избежанием неопределенности». Пока же, в девятнадцатом, исследователи в некотором смущении отмечают наличие в русских взаимоисключающих черт, причем в одном и том же человеке и в одно и то же время. «Авось» становится символом. «Авось, о шиболет народный»… Пушкин гениально точно поставил авось в качестве родового признака русского, так же как Библия ставила правильное произношение слова шиболет в качестве родового признака еврея.

Пушкин, как гениальный выразитель лучших черт русского народа послужил для еще одного гения - Ф.М.Достоевского – образцом русского свойства «всемирной отзывчивости»: «не было поэта с такою всемирною отзывчивостью, как Пушкин, и не в одной только отзывчивости тут дело, а в изумляющей глубине ее, а в перевоплощении своего духа в дух чужих народов, перевоплощении почти совершенном, а потому и чудесном, потому что нигде ни в каком поэте целого мира такого явления не повторилось…тут-то и выразилась наиболее его национальная русская сила, выразилась именно народность его поэзии, народность в дальнейшем своем развитии, народность нашего будущего, таящегося уже в настоящем, и выразилась пророчески. Ибо что такое сила духа русской народности как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности?...»[Достоевский, 1984, с. 146-147]

Конец XIX – начало XX века. Страна бурно развивается. Активно ищутся исторические корни русского народа. Известный меценат Павел Михайлович Третьяков (1832 - 1898) заказывает и покупает для своей картинной галереи у Сурикова, Васнецова, Репина, Левитана, Рериха и др. картины на русскую тематику, музыкальный критик В.В.Стасов инициирует создание и активно пропагандирует музыкальные произведения на темы русской истории. Рождаются «Хованщина» Мусоргского, «Князь Игорь» Бородина, «Снегурочка» Римского-Корсакова. Указом Николая II в Петербурге начинается создание задуманного еще при Александре III Русского музея, не всемирно известной сейчас картинной галереи, но мощного научно-исследовательского центра, предназначенного для изучения национальной культуры России во всех ее проявлениях. Проект был прекращен после 1917 года.

Н.А.Бердяев (1874 - 1948)

Известный философ и публицист Н.А.Бердяев [Бердяев,1990] в начале ХХ в. исследует характер русского народа. Слово «менталитет» еще не употребляют. Бердяевское раскрытие темы во многом определяется его позицией христианского, православного философа и блестящего диалектика.

Бердяев отмечает поляризованность российского характера, в котором совмещаются совершенно противоположные черты: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и иска­ние правды; индивидуализм, обостренное сознание лич­ности и безличный коллективизм; национализм, само­хвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологи­чески-мессианская религиозность и внешнее благочестие; искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт.

Важным наблюдением Бердяева явилась связь географических и культурных факторов: «Есть соответствие между необъятностью, безгранностью. бесконечностью русской земли и русской души, между географией физической и географией душевной. В душе русского народа есть такая же необъятность, безгранность, устремленность в бесконечность, как и в русской равнине. Поэтому русскому народу трудно было овладеть этими огромными пространствами и оформить их».

«Русский народ… не знал меры и легко впадал в крайности. У народов Западной Европы все гораздо более детерминировано и оформлено, все разделено на категории и конечно. Не так у русского народа, как менее детерминированного, как более обращенного к беско­нечности и не желающего знать распределения по ка­тегориям».

Непосредственно к нашей теме относятся строки, посвященные отношению народа и власти, национальной культуры и государства: «…верно, что русские не любят государства и не склонны считать его своим, они или бунтуют против государства, или покорно несут его гнет. Зло и грех всякой власти русские чувствуют сильнее, чем западные люди. Но может поражать противоречие между русской анархичностью и любовью к вольности и рус­ской покорностью государству, согласием народа слу­жить образованию огромной империи.

То, что Россия так огромна, есть не только удача и благо русского народа в истории, но также и источник трагизма судьбы русского народа. Нужно было принять ответственность за огромность русской земли и нести ее тяготу. Огромная стихия русской земли защищала русского человека, но и сам он должен был защищать и устраивать русскую землю. Получалась бо­лезненная гипертрофия государства, давившего народ и часто истязавшего народ.

Приведем также блестящий анализ темы «народ и бюрократия», проведенный за несколько десятилетий до того, как эта тема стала модной в отечественной научной литературе.

Диалектик Бердяев формулирует свою первую антиномию: «Россия - самая государственная и самая бюрократи­ческая страна в мире, все в России превращается в орудие политики. Русский народ создал могущественнейшее в мире государство, величайшую империю. С Ивана Калиты последовательно и упорно собиралась Россия и достигла размеров, потрясающих воображение всех на­родов мира. Силы народа, о котором не без основания думают, что он устремлен к внутренней духовной жизни, отдаются колоссу государственности, превращающему все в свое орудие. Интересы созидания, поддержания и охранения огромного государства занимают совершен­но исключительное и подавляющее место в русской истории. Почти не оставалось сил у русского народа для свободной творческой жизни, вся кровь шла на укрепле­ние и защиту государства. Классы и сословия слабо были развиты и не играли той роли, какую играли в истории западных стран. Личность была придавлена огромными размерами государства, предъявлявшего непосильные требования. Бюрократия развилась до размеров чудо­вищных. Русская государственность занимала положение сторожевое и оборонительное. Она выковывалась в борь­бе с татарщиной, в смутную эпоху, в иноземные на­шествия. И она превратилась в самодовлеющее отвле­ченное начало; она живет своей собственной жизнью, по своему закону, не хочет быть подчиненной функцией народной жизни. Эта особенность русской истории нало­жила на русскую жизнь печать безрадостности и придав­ленности. Невозможна была свободная игра творческих сил человека. Власть бюрократии в русской жизни была внутренним нашествием неметчины. Неметчина как-то органически вошла в русскую государственность и вла­дела женственной и пассивной русской стихией. Земля русская не того приняла за своего суженого, ошиблась в женихе. Великие жертвы понес русский народ для создания русского государства, много крови пролил, но сам остался безвластным в своем необъятном государ­стве. Чужд русскому народу империализм в западном и буржуазном смысле слова, но он покорно отдавал свои силы на создание империализма, в котором сердце его не было заинтересовано. Здесь скрыта тайна русской исто­рии и русской души. Никакая философия истории, сла­вянофильская или западническая, не разгадала еще, по­чему самый безгосударственный народ создал такую огромную и могущественную государственность, почему самый анархический народ так покорен бюрократии, почему свободный духом народ как будто бы не хочет свободной жизни?».

Таинственное противоречие есть в отношении России и русского сознания к национальности. Это - вторая ан­тиномия, не меньшая по значению, чем отношение к го­сударству. Россия - самая не шовинистическая страна в мире. Национализм у нас всегда производит впечатление чего-то нерусского, наносного, какой-то неметчины. Не­мцы, англичане, французы - шовинисты и националисты в массе, они полны национальной самоуверенности и самодовольства. Русские почти стыдятся того, что они русские; им чужда национальная гордость и часто даже -увы! - чуждо национальное достоинство. Русскому на­роду совсем не свойственен агрессивный национализм, наклонности насильственной русификации. Русский не выдвигается, не выставляется, не презирает других. В рус­ской стихии поистине есть какое-то национальное бес­корыстие, жертвенность, неведомая западным народам. Русская интеллигенция всегда с отвращением относилась к национализму и гнушалась им, как нечистью. Она исповедовала исключительно сверхнациональные идеа­лы.

Таков один тезис о России, который с правом можно было высказать. Но есть и антитезис, который не менее обоснован. Россия - самая националистическая страна в мире, страна невиданных эксцессов национализма, угне­тения подвластных национальностей русификацией, стра­на национального бахвальства, страна, в которой все национализировано вплоть до вселенской церкви Хри­стовой, страна, почитающая себя единственной призван­ной и отвергающая всю Европу, как гниль и исчадие дьявола, обреченное на гибель. Обратной стороной рус­ского смирения является необычайное русское самомне­ние. Самый смиренный и есть самый великий, самый могущественный, единственный призванный. «Русское» и есть праведное, доброе, истинное, божественное. Рос­сия - «святая Русь». Россия грешна, но и в грехе своем она остается святой страной - страной святых, живущей идеа­лами святости».

Третья антиномия Бердяева:

«Русской душе не сидится на месте, это не мещанская душа, не местная душа. В России, в душе народной есть какое-то бесконечное искание, искание невидимого града Китежа, незримого дома. Пе­ред русской душой открываются дали, и нет очерченного горизонта перед духовными ее очами. Русская душа сгорает в пламенном искании правды, абсолютной, бо­жественной правды и спасения для всего мира и всеоб­щего воскресения к новой жизни. Она вечно печалуется о горе и страдании народа и всего мира, и мука ее не знает утоления. Душа эта поглощена решением конеч­ных, проклятых вопросов о смысле жизни. Есть мятежность, непокорность в русской душе, неутолимость и неудовлетворимость ничем временным, относительным и условным. Все дальше и дальше должно идти, к концу, к пределу, к выходу из этого «мира», из этой земли, из всего местного, мещанского, прикрепленного. Таков один из тезисов о душе России. Русская народная жизнь с ее мистическими сектами, и русская литература, и русская мысль, и жуткая судьба русский писателей, и судьба русской интеллигенции, оторвавшейся от почвы и в то же время столь характерно национальной, все, все дает нам право утверждать тот тезис, что Россия-страна бесконечной свободы и духовных далей, страна странников, скитальцев и искателей, страна мятежная и жуткая в своей стихийности….

А вот и антитезис. Россия - страна неслыханного сер­вилизма и жуткой покорности, страна, лишенная созна­ния прав личности и не защищающая достоинства лично­сти, страна инертного консерватизма, порабощения ре­лигиозной жизни государством, страна крепкого быта и тяжелой плоти.

Поистине необходим и неотложен в России призыв к по­вышению человеческой активности, человеческого твор­чества, человеческой ответственности».

Заключительный пассаж, посвященный роли индивидуума, практически без изменений повторяется в работах и на круглых столах начала XXI века. Век прошел, а мы все там же! И снова о единстве противоположностей:

«Россия совмещает в себе несколько исторических и культурных возрастов, от раннего средневековья до XX века, от самых первоначальных стадий, предшествующих культурному состоянию, до самых вершин мировой куль­туры. Россия-страна великих контрастов по преимуще­ству - нигде нет таких противоположностей высоты и ни­зости, ослепительного света и первобытной тьмы. Вот почему так трудно организовать Россию, упорядочить в ней хаотические стихии».

Нужно признать, что личное достоинство, личная честь, личная честность и чистота мало кого у нас пленяют. Всякий призыв к личной дисциплине раздра­жает русских. Духовная работа над формированием своей личности не представляется русскому человеку нужной и пленительной. Когда русский человек религиозен, то он верит, что святые или сам Бог все за него сделают, когда же он атеист, то думает, что все за него должна сделать социальная среда.

..Русский человек может бесконечно много терпеть и выносить, он прошел школу смирения. Но он легко поддается соблазнам и не выдерживает соблазна легкой наживы, он не прошел настоящей школы чести, не имеет гражданского закала. Это не значит, что, так легко соблазняющийся и укло­няющийся от путей личной и гражданской честности, русский человек совсем не любит России. По-своему он любит Россию, но он не привык чувствовать себя ответ­ственным перед Россией, не воспитан в духе свободно-гражданского к ней отношения.

…Приходится с грустью сказать, что святая Русь имеет свой коррелятив в Руси мошеннической. Это подобно тому, как моногамическая семья имеет свой коррелятив в проституции.»

1913 год. В воздухе уже пахнет войной. Наступает пора больших, катастрофических перемен. Человек, который их возглавит, формулирует свое понимание и свое отношение к русскому народу и к русской национальной культуре

В.И.Ленин (1870—1924)

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ ВОПРОСУ (1913г.)

«…Значение лозунга национальной культуры определяется объективным соотношением всех классов данной страны и всех стран мира….

Кто хочет служить пролетариату, тот должен объединять рабочих всех наций, борясь неуклонно с буржуазным национализмом и «своим» и чужим. Кто защищает лозунг национальной культуры, — тому место среди националистических мещан, а не среди марксистов.

…Может великорусский марксист принять лозунг национальной, великорусской культуры? Нет. Такого человека надо поместить среди националистов, а не марксистов. Наше дело — бороться с господствующей, черносотенной и буржуазной национальной культурой великороссов, развивая исключительно в интернациональном духе и в теснейшем союзе с рабочими иных стран те зачатки, которые имеются и в нашей истории демократического и рабочего движения…Буржуазный национализм и пролетарский интернационализм— вот два непримиримо-враждебные лозунга, соответствующие двум великим классовым лагерям всего капиталистического мира и выражающие две политики, более того: два миросозерцания) в национальном вопросе

… всякий либерально-буржуазный национализм несет величайшее развращение в рабочую среду, наносит величайший ущерб делу свободы и делу пролетарской классовой борьбы. Это тем опаснее, что прикрывается буржуазная … тенденция лозунгом «национальной культуры». Во имя национальной культуры — великорусской, польской, еврейской, украинской и пр. — обделывают реакционные и грязные делишки черносотенцы и клерикалы, а затем и буржуа всех наций…

..Лозунг национальной культуры есть буржуазный …обман. Наш лозунг есть интернациональная культура демократизма и всемир­ного рабочего движения…»

О НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОРДОСТИ ВЕЛИКОРОССОВ (1914 г.)

«…Попробуем и мы, великорусские социал-демократы определить свое отношение к этому (национальной гордости – С.В.) идейному течению. Нам, представителям великодержавной нации крайнего востока Европы и доброй доли Азии, неприлично было бы забывать о громадном значении национального вопроса; особенно в такой стране, которую справедливо называют тюрьмой народов…

Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы (т. е. 9/10 ее населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов...

Мы помним, как полвека тому назад великорусский демократ Чернышевский, отдавая свою жизнь делу революции, сказал: «жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы» (роман Н.Г.Чернышевского «Пролог») … это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения …. Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже создала революционный класс...

Мы полны чувства национальной гордости, и именно поэтому мы особенно ненавидим свое рабское прошлое…

И мы, великорусские рабочие, полные чувства национальной гордости, хотим во что бы то ни стало свободной и независимой, самостоятельной, демократической, республиканской, гордой Великороссии, строящей свои отношения к соседям на человеческом принципе равенства, а не на унижающим великую нацию крепостническом принципе привилегий…Нельзя великороссам «защищать отечество» иначе, как желая поражения во всякой войне царизму…

И мы вовсе не сторонники непременно маленьких наций; мы безусловно, при прочих равных условиях, за централизацию и против мещанского идеала федеративных отношений…»

В.И.Вернадский (1863 - 1945)

Приведенные ниже слова необходимо соотнести со временем, когда они были сказаны и записаны – 1920 год, гражданская война, забвение многих моральных норм, нравственное одичание…В разгар гражданской войны еще один ученый и мыслитель - В.И.Вернадский записывает в своем дневнике:

«Я не могу себе представить и не могу примириться с падением России, с превращением русской культуры в турецкую или мексиканскую. Мне кажется, это невозможно, так как я вижу огромные возможности и тот рост, какой шел в XX столетии.

Но, с другой стороны, отвратительные черты ленивого, невежественного животного, каким является русский народ, русская интеллигенция не менее его рабья, хищническая, продажная. То историческое «варварство», которое так ярко сказывается сейчас кругом, заставляет иногда отчаиваться в будущем России и русского народа.

Нет честности, нет привычки к труду, нет широких умственных интересов, нет характера и энергии, нет любви к свободе. Русское освободительное движение было, по существу, рабье движение. Идеал — самодержавие или крепостнический строй. Сейчас по отношению к своему народу чувствуется не ненависть, а презрение.

Хочется искать других точек опоры. Для меня исчезают основы демократии. Ведь русская демократия — это царство сытых свиней… Уж лучше господство образованной кучки людей над полуголодным рабочим скотом, какой была жизнь русского народа раньше. Стоит ли тратить какое-нибудь время для того, чтобы такому народу жилось лучше?!»

«Но, с другой стороны, я не чувствую в себе достаточно интернационализма, чтобы забыть те мечты о будущей роли в умственной жизни человечества — России и славянства, — к которой, казалось, шел ход истории».

Н.О.Лосский (1870-1965)

На закате жизни, ровесник Ленина, изгнанный им в 1922 году из России на знаменитом «философском пароходе», видный философ Н.О.Лосский [Лосский, 1957] подводит в Париже некоторые итоги в работе «Характер русского народа».

Н.О.Лосский отмечает как основное свойство русского народа - его религиозность и связанное с нею искание абсолютного добра, Царства Божия и смысла жизни, снижающееся при утрате религии на степень стремления к социальной справедливости в земной жизни; в связи с эти свойством стоит способность к высшим формам опыта, именно к религиозному, нравственному и эстетическому опыту, к философскому умозрению и к чуткому восприятию чужой душевной жизни, откуда получается живое индивидуальное общение душевной жизни, живое индивидуальное общение с людьми.

Важно отметить, что стремление к абсолютному добру может предполагать и отказ от любых неидеальных результатов.

«В связи с исканием абсолютного добра стоит свобода духа русских людей, широкая натура, испытание ценностей мыслью и опытом, откуда возникают дерзкие рискованные предприятия, склонность к анархии, неумение столковаться для общего дела, нигилизм и даже хулиганство. В связи с опытом искания абсолютного добра у русского народа развилась высокая и разносторонняя одаренность, теоретический и практический ум, художественное творчество в различных областях искусства. Чуткость к добру соединена у русского народа с сатирическим направлением ума, со склонностью все критиковать и ничем не удовлетворяться.

Второе первичное свойство русского народа – могучая сила воли, откуда возникает страстность, максимализм и экстремизм, но иногда обломовщина, леность, пассивность вследствие равнодушия к несовершенному добру земной жизни; отсюда невыработанность средних областей культуры, а вместе с тем и невыработанность характера, недостаток самодисциплины.

Отрицательные свойства русского народа - экстремизм, максимализм, требование всего или ничего, невыработанность характера, отсутствие дисциплины, дерзкое испытание ценностей, анархизм, чрезмерность критики - могут вести к изумительным, а иногда и опасным расстройствам частной и общественной жизни, к преступлениям, бунтам, к нигилизму, к терроризму. Большевистская революция есть яркое подтверждение того, до каких крайностей могут дойти русские люди в своем смелом искании новых форм жизни и безжалостном истреблении ценностей прошлого».

Исследование, написанное мыслителем на закате жизни, можно было бы упрекнуть в отрыве от жизни. Современную ему советскую действительность он знал лишь по всегда необъективным источникам – советским и эмигрантским. Упрек, однако, будет несправедлив, ибо темы и свойства, рассмотренные Николаем Онуфриевичем, во многом инвариантны как к строю, так и ко времени.

Д.С.Лихачев (1906 – 1999)

Через тридцать лет еще один очевидец событий, заключенный Соловецкого лагеря особого назначения, ударник Беломорлага, блокадник, филолог – славист, академик Д.С.Лихачев [Лихачев 1999] вносит свое понимание в проблему. Глубокий мыслитель, честный и высоконравственный ученый (что к концу двадцатого века стало большой редкостью) вступив в пору подведения итогов, написал несколько работ на интересующую нас тему. Приведем несколько характерных отрывков.

«Соседство через пространство типично не только для русских городов и сел, но и для русской культуры в целом. Мы страна европейской культуры. К этому приучило нас христианство. С ним вместе мы восприняли византийскую культуру – в очень большой степени через Болгарию…

Черту восприимчивости и понимания своего и чужого как своего отмечали многие в XIX и XX вв., нет смысла повторять и развивать это наблюдение. Скажу только, что эта последняя черта доводила русских не только до многого хорошего, но до многого плохого.

Но если говорить об идеологическом своеобразии, то здесь главенствующей чертой, несомненно, должно быть выделено правдоискательство, которое постоянно отделяло русскую мысль от русской государственной деятельности либо даже, ненадолго правда, подчиняло последнюю себе…

В русской культуре всякое явление предстает в своих наилучших формах, стремится подняться на ступеньку выше, быть наполненным значительным содержанием, обрести свободу от канонов.

Русская культура не перенимала, а творчески распоряжалась мировыми культурными богатствами. Огромная страна всегда владела огромным культурным наследием и распоряжалась им со щедростью свободной и богатой личности. Да, именно личности, ибо русская культура, а вместе с ней и вся Россия являются личностью, индивидуальностью.

Личность, индивидуальность не терпят одиночества и замкнутости в себе. От этого Россия всегда стремилась любовно усвоить наследие прошлого: наследие Греции, балканских стран и среди них в первую очередь Болгарии, культуру Италии во всем ее многообразии, сперва в XV в., - зодчество, затем, в XVIII и начала XIX в., - не только зодчество, но и музыку, живопись, литературу.

Такое же стремление усвоить культуру Голландии намечается уже в XVII в. и проявляется с наибольшей силой при Петре. А в XVIII и XIX вв. пафос усвоения чужих культур обращается на Францию, Германию, Англию, Испанию… Что может создать это русское усвоение, могло бы быть продемонстрировано хотя бы на такой области, как балет…

И все-таки есть одна черта в русской культуре, которая явственно сказывается во всех ее областях: это значение эстетического начала…

Христианский идеал приобретал в России существенную добродетель – трудолюбие, заботу о богатстве всего коллектива, будь то монастырь, княжество, государство в целом или простая помещичья семья со слугами…

Русскому народу приписывается как одна из присущих ему черт беспрекословная покорность государству. Доля правды в этом есть, ибо в России не было устоявшихся традиционных форм для выражения народного мнения. Вече, земские соборы, сельские сходы?.. Этого было явно недостаточно. Поэтому независимость, любовь к свободе выражалась по преимуществу в сопротивлениях, принимавших массовый и упорный характер. Переходы из одного княжества в другое крестьян и отъезды князей и бояр. Уход за пределы досягаемости властей в казачество навстречу любым опасностям. Бунты – Медный, Разинский, Пугачевский и многие, многие другие! Боролись не только за свои права, но и за чужие…

Для русского исторического развития характерны одновременно консерватизм и быстрые смены общественных настроений, взглядов. Кажется, что даже самые смены поколений совершаются в России через меньшее число лет, чем на Западе. Это происходит не просто из-за некоторой неупорядоченности русской жизни, но и потому еще, что в русской жизни непременно что-то остается от старого и даже от неправдоподобно старого, а с другой стороны, есть страстность, развивающая это старое и взыскующая нового…

Русская культура благодаря совмещению в ней различных наследий полна внутренней свободы. К несчастью, свобода, которой она владеет, состоит не только в свободе выбора учителей и учебного материала, не только в свободе творить, но и в свободе отрекаться от чужого и своего, крушить, уничтожать, продавать, сносить, отправлять в безвестность здания, города, села, картины, памятники, фольклор, а затем и самих авторов – интеллигенцию в целом…

Из статьи «Русский исторический опыт и европейская культура». Прежде всего, европейская культура – личностная культура (в этом ее универсализм), затем она восприимчива к другим личностям и культурам и, наконец, это культура, основанная на свободе творческого самовыражения личности…

Европеец способен изучать, включать в свою орбиту все культурные явления, все «камни», все могилы. Все они «родные». Он воспринимает все ценное не только умом, но и сердцем…

Личностный характер европейской культуры определяет ее особое отношение ко всему, находящемуся за пределами данной культуры. Это не только терпимость, но в известной мере и тяготение к другому. Отсюда и принцип свободы, внутренней свободы…

Общество только тогда общество, а не толпа, не «население», когда оно состоит из личностей, обращенных друг к другу, способных охотно понять друг друга, а благодаря этому предоставить другому свободу – «для чего-то» – для самореализации в первую очередь. Необходима терпимость, иначе невозможно существование общества без насилия и может существовать только общество без личностей, общество чиновников, рабов, поведение которых регулируется только страхом наказания…

Три основания европейской культуры очевидным образом связаны с ее миссией: сохранить в своих недрах, в своей науке и понимании все культуры человечества – как ныне существующие, так и ранее существовавшие…

Русская культура всегда была по своему типу европейской культурой и несла в себе все три отличительные особенности, связанные с христианством: личностное начало, восприимчивость к другим культурам (универсализм) и стремление к свободе…

Амплитуда колебаний между добром и злом в русском народе чрезвычайно велика. Русский народ – народ крайностей и быстрого, и неожиданного перехода от одного к другому, а поэтому – народ непредсказуемой истории…