Государственное развитие Японии в средние века. Право средневековой Японии

Островное государство Япония в Средние века, кратко говоря, в течение долгого времени развивалось в изоляции от других стран. Впрочем, эта обособленность не была полной – Япония успешно контактировала с ближайшими соседями – Китаем и Кореей. Поэтому многое в управлении государством было заимствовано у этих стран.

Впервые государство в Японии возникло в 4 – 6 веке. В раннем средневековье во главе государства стоял правитель, управлявший при помощи знати.

Основную массу населения составляли крестьяне. На них приходилась вся тяжесть налогов. Главным из них была рента на землю. Кроме того, в Японии жили неполноправные (иноземцы) и рабы.

Начиная с 6 века, Япония начинает стремительно развиваться. Для восточных стран такой динамичный темп развития совсем несвойственен. Дело в том, что Япония охотно перенимала чужой опыт и, в первую очередь, соседних стран.

Японские правители старались заимствовать только самое лучшее. В страну приглашались ремесленники, а молодые японцы отправлялись в Китай для учебы. Иероглифическое письмо, буддизм и даосизм – это тоже пришло из Китая.

Сначала Япония в Средние века, кратко говоря, была классическим восточным государством. Японский император держал под контролем всю верховную власть, включая религию. Аристократия выполняла функцию чиновников. Крестьяне работали непосредственно на государство. Власть по своему усмотрению распоряжалась собранными налогами.

Для политической системы Японии было характерно:

1. централизация власти;

2. Вся земля в стране находится в руках государства;

3. существование общин.

В 9 – 11 веках окончательно устанавливается новая форма землевладения - феодальное поместье.

В 1192 году происходит очень значимое событие – император теряет часть своей власти, уступая ее сегуну (военному правителю). Сегунат существовал 7 веков, вплоть до 19 века. Императорская власть в стране оставалась, но она не была теперь единоличной.

В 16 веке правители Японии решают изолировать ее от остального мира, чтобы ничто не могло повлиять на самобытную культуру страны. Она становится самой закрытой цивилизацией. Покидать пределы японских островов было запрещено. Нарушителей запрета казнили. Иностранцам, кроме голландцев и китайцев, путь в страну также был закрыт. Из страны были изгнаны представители католической и христианской религии.

Период средневековья для Японии закончился с момента восшествия на престол юного императора Мицухито в 1866 году.

Уголовное право. В Японском средневековом праве не было четких различий между деликтом и преступлением, нормами уголовного и административного права и пр.

В традиционном понимании рё {кит. лин) — это закон, за нарушение которого, в отличие от рицу, не полагалось ни одного из пяти тяжких наказаний (от смертной казни до битья палками), которые следовали за явные проступки и нарушения.

В период "правового государства" право Японии осно­вывалось на требованиях "законности", которая в понима­нии того времени включала в себя ряд положений: о не­укоснительном следовании предписаниям закона, о нака­заниях за преступления, проступки и даже ошибки всех, от холопа до буддийского монаха, о беспристрастности судей и следователей, о четком делопроизводстве, в том числе и судебном, а также о тщательной проверке и пере­проверке (вплоть до императорской) применения наказаний, особенно смертной казни, об учете смягчающих и неучете отягчающих вину обстоятельств, указанных в законах, из­данных до начала следствия по конкретному делу и пр.

Уголовный кодекс "Тайхорицу рё" состоит из 12 раз­делов: уголовного закона о наказаниях, о разбое, о грабе­же, о ранениях в драке и др. Не все положения кодекса дошли до нас, часть из них была восстановлена впослед­ствии по китайскому кодексу танской династии.

Начинается Кодекс перечнем наказаний и тяжких пре­ступлений. В соответствии с конфуцианскими представле­ниями о наиболее тяжких нарушениях морали (ли) в Япо­нии выделялись "8 зол" (в Китае — "10 зол"), в число ко­торых входили прежде всего преступления против импе­раторской власти: "мятеж" (разрушение государевых жилищ и усыпальниц и пр.), "государственная измена" (убийство ближайших родственников императора, а также покушение на их убийство, избиение и пр.), "жестокое убийство" (убийство трех членов одной семьи, своих бли­жайших родственников, убийство женой или наложницей родственников мужа, а также их избиение и пр.), "вели­кая непочтительность" (разрушение храмов, священных ри­туальных предметов и пр.), "злословие и непочтительность" по отношению к государю, просто "непочтение" к отцу или ближайшим родственникам (возбуждение против них су­дебных дел или предание их проклятью, выделение из се­мьи при живых родителях, самовольное вступление в брак и пр.), "нарушение долга" (убийство хозяина, начальника, наставника и пр.).

Пятичленная система наказаний включала в себя смер­тную казнь через повешение или обезглавливание, ссылку с каторжными работами и без таковых, каторгу, битье пал­ками (от 60 до 100 ударов), сечение розгами (от 10 до 50 ударов). Смертная казнь простолюдина совершалась на го­родской площади, женщины и чиновники публично не каз­нились, а чиновникам высоких рангов предоставлялась воз­можность покончить жизнь самоубийством.

Ссылка в зависимости от расстояния до места назна­чения могла быть ближней, средней и дальней. Жены и наложницы осужденных отправлялись в ссылку вместе с ними в обязательном порядке. Каторга выражалась в при­нудительных работах, как правило по месту жительства.

"ТайхоЁрорё" предусматривает и такие наказания, как конфискация имущества, штраф и пр. Примечательно, что конфискованное имущество преступника делилось по­ровну между казной и его ближайшими родственниками, если они не были соучастниками преступления. От наказа­ния, даже от смертной казни (как дань древнему обычаю) можно было откупиться, но возможность откупа зависела от усмотрения властей (Откуп от 10 ударов палкой равнялся 1 кину меди (600 грам­мов), от 1 года каторги — 20 кинам, от смертной казни — 200 кинам). Этим правом, безусловно, пользо­вались родственники императора, крупнейшие вельможи из "6 категорий достойных".

От общих наказаний отличались специальные наказа­ния для военных и гражданских чинов. При перечне специальных наказаний "ТайхоЁрорё" делает упор на пораже­ние чиновников в особых должностных правах. Совершив­ший преступление или проступок чиновник, независимо от того, приговаривался ли он к смертной казни, получал ли прощение от императора или право откупа от наказа­ния, подвергался лишению в той или иной мере своих дол­жностных прав: понижению в должности или ранге, раз­жалованию или увольнению с одной или всех должностей и т. д. Если простое увольнение относилось к числу тяжких наказаний, от него нельзя было откупиться, то особенно тяжким наказанием считалось увольнение с исключением из чиновничьих списков, что означало невозможность в будущем возвратиться на службу.

Наряду с коллективной ответственностью ближайших родственников преступника, осужденного за ряд тяжких преступлений, а также местных властей (например, за укрывательство незарегистрированных монахов и пр.) в японском праве предусматривалась и возможность смягче­ния наказания для членов семей чиновников, которые, как и в Китае, могли воспользоваться покровительством "тени" своих знатных родственников.

Специфической чертой уголовного права Японии было распространение его норм на представителей буддийской церкви (Особое положение японского императора как первосвященни­ка религии синто давало ему право непосредственно решать все дела, связанные с этой религией, и управлять синтоистскими учреждени­ями, молельнями и пр. с помощью собственных указов); признание кодексом наряду со светскими наказа­ниями и наказаний религиозных (епитимий), которые мог­ли применяться, заменяя светские, к монахам и монахи­ням в зависимости от характера совершенных ими преступ­лений и проступков; применение обычных уголовных нака­заний за ряд религиозных проступков клира, например, за публичное и ложное объявление о дурных знамениях, хранение и чтение запрещенных книг, незаконную пере­дачу патента на сан другому лицу или за самовольное при­нятие сана, за попытку самосожжения или подстрекатель­ство к нему другого лица.

Представители буддийского духовенства, приговорен­ные к тяжкому наказаниюза убийство, насилие, воров­ство и пр., предварительно лишались сана. Предусматривалось в отношении их и некоторое смягчение наказания. Ссылку, например, заменяли четырьмя годами каторги, при наказании палками каждые десять палок заменялись деся­тью днями епитимьи (Епитимьям - "совершение дел, угодных Будде": переписи сутр, уборке храмов и пр.).

Уголовное право Японии не знало четко сформулиро­ванных общих принципов и норм о формах вины (умысле и неосторожности), о покушении, о соучастии в различных формах и пр., которые, однако, фигурировали при рас­смотрении конкретных преступлений.

"Покушение" и "замысел" в случае "жестокого убий­ства" наказывались, например, как законченное убийство. В ряде случаев более тяжко наказывалась такая форма соучастия, как подстрекательство и пр.

К числу смягчающих вину обстоятельств относились: добровольное возмещение нанесенного ущерба, устране­ние причиненного вреда, явка с повинной, активная по­мощь в раскрытии преступления. Смягчалось также нака­зание в случае совершения преступления под угрозой или принуждением, в силу материальной или служебной зави­симости, кражи у родственников, но отягчалось, — если кражу совершал в своем доме младший член семьи. К чис­лу отягчающих вину обстоятельств относились рецидив (тре­тья кража) и состояние опьянения.

Кроме "8 зол" кодекс знал простое убийство, нанесе­ние тяжких повреждений, клевету, входящую в разряд "косвенных" преступлений, наряду с вовлечением в совер­шение преступлений и необоснованным привлечением к суду. Среди преступлений против собственности выделялись кра­жа, грабеж, разбой и кража при пожаре, приравниваемая к грабежу, а также вымогательство имущества путем пись­менных угроз и пр.

Вторжение в чужой дом ночью давало право хозяину убить "непрошеного гостя", которое приравнивалось та­ким образом к праву необходимой обороны. Понятия невме­няемости уголовное право не знало, но наказание смягча­лось, предоставлялось право откупа от него в случае со­вершения преступления малолетним, престарелым, душев­нобольным, уродом.

Почти все "законные" границы применения наказания были размыты после установления сёгуната, когда беспре­пятственное распространение получили формы внеправовой расправы или "дурные обычаи". Самурай, например, мог безнаказанно убить простолюдина за оскорбление. Право не знало также требования обязательного наказания за убийство. Не наказывалось, например, убийство мужем неверной жены и ее любовника, разрешалось убить на ме­сте преступления или в порядке мести убийцу своих роди­телей. Широко была распространена практика безнаказан­ного детоубийства, особенно в крестьянских семьях (для избавления от "лишнего рта").

Кроме того, наказания всемерно ужесточались, при­обретая часто сугубо изуверские формы. Японские источ­ники сообщают, например, о таком распространенном наказании. Живого преступника закапывали по шею на про­езжей дороге, рядом клали деревянную пилу, которой мог воспользоваться каждый проезжающий, чтобы отделить его голову от туловища.

В Кодексе 100 статей кража на незначительную сумму в 10 иен влекла за собой телесное наказание и клеймение. Кража на большую сумму — казнь через отсечение головы с обязательным обезображиванием трупа и публичным по­казом головы казненного. Казнь предписывалась и за мел­кое воровство в случае рецидива.

Регулирование имущественных отношений. С VII в. на протяжении столетий в Японии существовало три фор­мы собственности на землю: казенная, общественная и большесемейная.

Государственный фонд надельных земель делился на наделы, которые получали не только свободные, но и хо­лопы, рабы (1/3 надела свободного), а также казенные дво­ры и казенные рабы, которые в отличие от всех другихнадельщиков не платили налоги в государственную казну.

Земля, находившаяся в распоряжении отдельного двора (приусадебный или садовый участок, распаханная или оро­шенная целина), переходила во владение трем поколениям семьи. Приусадебные или садовые участки были равными по размерам как у "подлых", так и у "добрых" семей и не зависели от их численности.

Семейная собственность всемерно охранялась государ­ством. Запрещался беспричинный раздел двора, самоволь­ный выдел из семьи и пр. Желавший выделиться должен был получить поручительство от пятидворок, что он не был "беглым или обманщиком". В общественной собствен­ности находились леса, горы, пустоши, пастбища, которы­ми мог пользоваться каждый.

Казенные земли, кроме земель, закрепленных за от­дельными учреждениями, предназначались для раздачи наделов, среди которых выделялись своими размерами дол­жностные и ранговые наделы чиновников. Существовал осо­бый резервный фонд государственных, земель, из которых выдавались "наградные" участки за заслуги перед государ­ством. С этой целью издавались специальные указы импе­ратора. За "великие заслуги" земельный участок переда­вался в собственность с правом неограниченного наследо­вания, за иные заслуги — во владение с правом наследо­вания одного или двух поколений.

Выделялись среди казенных земель и "дворцовые" поля, которые обрабатывались в порядке трудовых повинностей. Продавать можно было только частную землю, но прак­тиковалась аренда земли как государственной (из резерв­ного фонда), так и чиновничьей. Крестьянские наделы мог­ли сдаваться в аренду только в исключительных случаях с разрешения начальства. Садовый участок мог быть сдан в аренду на любой срок, а пахотный — на один год. Строго запрещалось дарить, продавать не только поля, но и садо­вые участки буддийским храмам. Нельзя было даже ме­няться землями с ними. Недра и их богатства по своему статусу не отличались от казенных земель. С ведома влас­тей они отдавались в частную разработку для добычи меди, железа на условиях несения натуральных повинностей.

В японском раннесредневековом праве не сформиро­валось четкого деления вещей на движимые и недвижи­мые, но предусматривался особый статус найденной вещи, которая через 30 дней после объявления о находке пере­ходила в собственность нашедшего ее. Право собственнос­ти на клад признавался в равных долях за нашедшим его и владельцем земли.

Вместе с ликвидацией надельной системы и развитием вассально-ленных отношений все большее распространение стали приобретать такие формы феодальной земельной соб­ственности, как наследственный феод и бенефиции самурая-воина, замененный впоследствии выплатой "рисового пайка".

Слабое развитие товарно-денежных отношений при­вело к тому, что в средневековом праве Японии не сложи­лось четкого представления об обязательстве в юридичес­ком смысле слова. Европейскому термину "обязательство" в японском языке соответствовало слово "гиму", означаю­щее то, что должен делать каждый человек или что зап­рещено ему делать, исходя из его статуса. Все обязатель­ственные отношения изначально признавались, таким об­разом, в строго допустимых границах.

В "ТайхоЁрорё" лишь десять статей посвящено дого­ворам: купле-продаже, найму, займу, закладу, — которые жестко регламентировались государством и нарушение ко­торых влекло за собой, как правило, уголовное наказание.

Частная торговля считалась непрестижной в Японии даже для крестьянина. Она запрещалась чиновникам, на­чиная с пятого ранга, самураям и буддийским монахам. Широкий перечень запретительных мер окутывал внутрен­нюю и особенно внешнюю торговлю, которая считалась уделом самого государства. Она была почти сведена на нет в период третьего сёгуната, когда проводилась активная политика самоизоляции страны. Запрещалась торговля не­которыми видами товаров, например, оружием. Жесткому контролю государства подвергалась торговля на рынках. Этот контроль осуществляли специально созданные "конторы рынка", в ведение которых входила проверка правильнос­ти мер и весов, документов при торговле рабами, качества товаров и их клеймение в случае негодности, взимание торговых пошлин и пр. Подлежали государственному регу­лированию и рыночные цены — с помощью установления так называемых казенных цен, исходными данными для которых была цена "казенного риса". Спекулятивное ис­пользование разницы цен, особенно чиновниками, строго наказывалось. Эти ограничения, однако, не распространя­лись на сделки государства с частными лицами.

Японскому праву были известны договоры частного и казенного займа зерна, денег, в том числе и процентного. Ростовщичество возбранялось лишь буддийскому клиру. Заем обеспечивался залогом и поручительством.

Как в Индии и других восточных странах, кредитор не мог взыскивать проценты, превышающие сумму долга. Нельзя было безоговорочно взыскивать долг с поручителя, своевольно распоряжаться залогом. Должник мог отраба­тывать долг, но долговое рабство было категорически зап­рещено. Не разрешались самовольные сделки, в том числе и договор займа рядовых членов двора, поскольку правом распоряжения семейным имуществом обладал только гла­ва семьи.

Не получил широкого распространения и договор найма рабочей силы, так как существовала трудовая повинность, широкая сеть различных отработок. В "ТайхоЁрорё" до­говор найма упоминается применительно к найму масте­ров, строителей, кровельщиков, керамистов и др. на сверху­рочные работы, а также казен­ных пастухов и "носильщиков налогов", которых нанимало государство постоянно или временно. Интересно, что этот договор сопровождался рядом гарантий против злоупо­треблений нанимателя в отношении работника, например, срок найма не мог без согласия работника превышать 50 дней и пр. (Закон VIII, ст. 22).

Брачно-семейное право. Японское брачно-семейное право, как наиболее традиционное, связанное с религией не претерпело сколько-нибудь заметного изменения на всех этапах средневековой истории страны.

Браки заключались семьями, согласие родителей и бли­жайших родственников было обязательным условием дей­ствительности брака. Требовался также равный сословный статус жениха и невесты, "непорочность" их добрачных от­ношений. Правом определялся возраст брачного совершен­нолетия для мужчины в 15 лет, для женщины в 13 лет.

Браку предшествовал сговор родителей и помолвка, беспричинное расторжение которой было наказуемым. Она расторгалась, если жених не появлялся в течение одного месяца или если брак не был заключен в течение трех ме­сяцев после помолвки. Влекло расторжение помолвки и совершение преступления женихом или невестой.

Запрещались браки не только между свободными и рабами, "добрыми" и "подлыми", но и между отдельными категориями "подлых". Здесь действовал своеобразный ка­стовый принцип. Обязательность фамильной эндогамии, соблюдаемой в Китае, в Японии не привилась, так же, как и левират.

Порядки патриархальной семьи были отражены и в праве Японии, но проявлялись они слабее, чем в Китае, не столь бесправным было и положение женщины в семье.

Брак в принципе был моногамным, наложницы не брались в расчет. Как и в Китае, женщина находилась под опекой мужчины: отца, мужа, сына; но эта опека была более лег­кой и регулировалась законом. Муж не мог равнять жену с наложницей, не мог он навязать жене и развод из-за на­ложницы. Беспричинный развод влек за собой запрещение нового брака.

Развод, как и в Китае, не только разрешался, но и прямо предписывался при определенных обстоятельствах помимо воли супругов, например, в случае попытки убий­ства, избиения родителей и других близких родственников мужа или жены. Брак, как и развод, был делом не только супругов, но и их семей. При разводе по инициативе мужа или жены требовалось согласие родителей и того и другого. Родители должны были подписать "разводную бумагу". Пе­речень обстоятельств, которые давали мужу законные ос­нования для развода, был значительно шире, чем у жены. Она имела право на развод лишь в случае длительного, в течение пяти лет безвестного отсутствия мужа или тяжко­го оскорбления им ее родителей.

Законные основания мужа на развод были те же, что и в Китае, но не все они влекли за собой изгнание разведен­ной жены из дома. За исключением "распутства", "непослу­шания свекру или свекрови", "дурной болезни", жена могла и после развода (связанного с ее болтливостью, отсутстви­ем мужского потомства, ревностью, вороватостью) оставаться в доме мужа, если она оказывала ему поддержку в период ношения траура по родителям, была знатнее мужа и тем самым повысила его социальный статус, если у нее не было родительской семьи. Мужу могли отказать в разводе в том случае, если он разбогател благодаря приданому жены.

В японском праве проявилась относительная терпимость к незаконнорожденным детям и детям, родители которых были неравны по своему социальному статусу. Как прави­ло, действовала фикция, что родители не знали о дей­ствительном "подлом" статусе своего партнера, тогда ре­бенок становился рёмином. Незаконнорожденные дети пе­редавались на воспитание в семью одного из родителей, занимающую более высокий социальный статус, но мать и отца такого ребенка разлучали. Статус рёмина получал и ребенок, появившийся на свет в результате насилия хозя­ина над рабыней.

Бездетным семьям с целью продолжения рода предос­тавлялось право усыновления ребенка из числа близких родственников, который приобретал все права законнорож­денного.

В японских кодексах относительно подробно был раз­работан институт наследования по закону. В наследствен­ную массу входили холопы (т. е. зависимые люди, но не входящие в категорию кланового "подлого люда"), поля, строения, другое имущество. В нее же входило приданое жены умершего главы семьи.

Если речь шла о полях и имуществе, жалованных за заслуги, наследственные доли сыновей и дочерей были равными. В остальных случаях доля первой жены, а также старшего сына была в два раза больше, чем у прочих сы­новей (как от жены, так и от наложницы), дочери же име­ли право на четверть доли старшего сына.

Вопрос о завещании в праве Японии не получил дос­таточной разработки, поскольку преобладала большесемейная собственность. По завещанию можно было передать только лично нажитую или лично унаследованную собствен­ность.

Судебный процесс. Согласно Закону XXIX "О тюрь­мах" "ТайхоЁрорё" процесс носил смешанный обвини­тельно-инквизиционный характер. Судебное дело начина­лось как с заявления казенного учреждения, так и отдель­ного лица. Широко практиковались доносы "публичные" и "тайные", то есть те, которые не объявлялись публично и следствие по которым носило приватный характер.

Донос был обязателен для близких родственников жер­твы. Если они не доносили в течение 36 дней об убийстве, то подвергались наказанию как соучастники. Если речь шла о мятеже, "оскорблении величества", то доносителя пря­мо доставляли к императору. Но нельзя было доносить на преступника его близким родственникам и слугам.

Расследование проводилось специально назначенными следователями. Примечательно, что они могли быть заменены вследствие родства с преступником или особых с ним отношений. Следователям запрещалось высказываться о виновности или невиновности подследственных. В случае совершения тяжких преступлений практиковалось предва­рительное заключение под стражу и доносителя и подо­зреваемого. Чиновник, ведущий следствие, должен был удостовериться в полноценности улик. При тяжких преступ­лениях, неясности улик, запирательстве подследственно­го разрешалось применение пыток, но не более трех раз и с интервалами в 20 дней. Особенно тщательное ("трой­ное") следствие проводилось, если речь шла о мятеже.

Суд не был отделен от администрации. Судебное дело полагалось возбуждать по месту приписки истца, напри­мер в уездном управлении или, при невозможности до него добраться, в ближайшем казенном учреждении.

Подсудность дела определялась как по месту соверше­ния преступления, так и по степени его важности, тяжес­ти возможного наказания. Дела о каторге и срочной ссыл­ке решались провинциальными управлениями, а те, по которым предполагалось более тяжкое наказание, переда­вались на рассмотрение в Министерство юстиции.

Специальные судьи и следователи этого министерства (в Японии не было, как в Китае, Высшего суда) не только проводили расследование важных дел, но и проверяли и пересматривали приговоры, вынесенные низшими инстан­циями, решали вопрос о взыскании долгов.

В ведении Министерства юстиции было два управле­ния: управление взысканий, проводящее конфискацию имущества и взыскивающее штрафы в пользу казны, и тюремное управление, осуществляющее надзор за подслед­ственными, за принудительными работами заключенных, за исполнением приговоров.

В обязательном порядке в Министерство юстиции пе­редавались дела, сопряженные со смертной казнью, бес­срочной ссылкой или увольнением чиновников с исключе­нием их из списков. Некоторые дела направлялись для рас­смотрения в Государственный совет, который мог прово­дить с помощью специальных законоведов-следователей дополнительное расследование и прекращать их. Правиль­ность судебных решений на местах Государственный совет проверял также с помощью своих, специальных инспекто­ров. О делах, связанных со смертной казнью, бессрочной ссылкой и исключением чиновников из списков, доклады­вали императору, который выступал в качестве высшей апелляционной инстанции.