Посещение собраний по обсуждению клинических случаев

 

Подход консультирования пациента вовсе не запрещает координацию терапии и участие в собраниях по обсуждению клинических случаев в связи с лечением пациента. Координация терапии с не-ДПТ-специалистами иногда очень полезна, особенно если эти специалисты устанавливают довольно длительные отношения с пациентами, – это могут быть, например, индивидуальные «управляющие», врачи или фармакотерапевты. Такая координация очень полезна, когда терапия «буксует» или когда пациент переживает кризис и находится на стационарном лечении либо кочует от терапевта к терапевту. Идеальная ситуация для координации терапии создается, когда пациент инициирует проведение собрания по обсуждению клинического случая.

Во время собрания по обсуждению клинического случая главная задача терапевта заключается в том, чтобы помочь пациенту выражать свои интересы, предоставлять и получать информацию. (Однако обычно это невозможно до тех пор, пока терапевт не проведет соответствующую ориентацию окружения.) Терапевт сосредоточивается на помощи пациенту в компетентном взаимодействии; он не действует за пациента, если только это не вызвано крайней необходимостью. Терапевт выступает в роли тренера, а не запасного игрока. Он объясняет свою точку зрения, принципы и план терапии, личные границы и т. д. Иногда от терапевта требуется активная поддержка участия пациента в обсуждении и планировании терапии. Активная пассивность пациента и традиционный подход многих психиатров и психотерапевтов могут создать такую атмосферу, когда пациент будет присутствовать только телом, но отсутствовать душой.

 

 

Консультирование пациента относительно взаимодействия с членами семьи и друзьями

 

Члены семьи и друзья могут быть важными союзниками в терапии пациентов с ПРЛ. Их поддержка, помогающая пациенту не бросать терапию, имеет большое значение. Мой опыт показывает, что инвалидирующие семьи и друзья часто считают, что люди должны сами решать свои проблемы независимо от их серьезности, не прибегая к помощи терапевта. В частности, родители зачастую категорически настроены против участия детей в терапевтических программах. Отношение к терапии может резко отличаться в зависимости от культурной и классовой принадлежности. Другие родственники и друзья готовы активно участвовать в терапевтической программе. Главная роль терапевта в каждом из этих случаев – помочь пациенту эффективно взаимодействовать со своим социальным окружением в том, что касается его проблем, терапии и потребностей; оценивать противоречивые советы относительно терапии и решения проблем; самостоятельно принимать компетентные решения.

 

Консультирование родственников и друзей

 

Тяжелый опыт для терапевта – жалобы членов семьи или друзей пациента (или, например, соседки по комнате), которые страдают от его поведения. Очень часто они хотят получить от терапевта совет по поводу того, что делать или как решить определенную проблему с пациентом. Иногда им нужен отчет об успехах терапии или подтверждение квалификации терапевта. (Это особенно вероятно в том случае, если за консультацией обращаются родители или лица, которые оплачивают терапию.) Или же терапевту могут звонить близкие пациенту люди, которые опасаются суицидальных действий с его стороны. Общий принцип здесь таков: терапевт может получать информацию (особенно если присутствует суицидальный риск), предоставлять информацию о себе (например, об образовании и квалификации) и общую информацию о ДПТ и ПРЛ. Однако он не разглашает информацию о пациенте или о проводимой с ним индивидуальной психотерапии. Терапевт может помочь людям, которые к нему обращаются, справиться со своими проблемами и чувствами, но не помогает им взаимодействовать с пациентом в его отсутствие.

Звонки от родственников и друзей требуют от терапевта особой деликатности. Надменность по отношению к членам семьи и другим близким пациенту людям или их игнорирование скорее отталкивают пациента от терапии, чем привлекают. Как правило, лучше всего в начале каждой беседы с родственниками или друзьями пациента объяснять, что терапевт не имеет права раскрывать информацию о пациенте. Терапевт должен ясно дать понять, что отказ от предоставления информации объясняется терапевтическими принципами, а не какими-то характеристиками обращающихся за консультацией людей.

Хотя терапевт может выслушать рассказ о трудностях родственников и знакомых пациента, консультации с окружением пациента всегда проходят с его участием. Поэтому в случае отсутствия пациента терапевт может посоветовать родственникам и знакомым, как устроить консультацию, в которой они заинтересованы, но не рассказывает, как помочь пациенту. Иногда терапевт может выразить сочувствие и прибегнуть к отражению эмоционального дистресса, о котором сообщают друзья или родственники. Главное для терапевта – сосредоточить беседу на том, кто звонит, и на терапевте, но не на пациенте или терапии.

Пациента следует уведомить о звонке, ознакомить с содержанием беседы и обсудить его. Терапевт должен сообщить звонящему о том, что расскажет об их разговоре пациенту.

 

Проведение сеансов семейной терапии

 

Как уже упоминалось в этой главе, ДПТ не используется для работы с пациентами младше 15 лет. При работе с молодежью (особенно совершеннолетними и свободными от родительской опеки индивидами) отношение к семье пациента определяется подходом консультирования пациента. Если терапевт считает, что общение с семьей пациента может быть полезным для терапии, такой вариант предлагается наравне с другими способами решения проблем, которые пациент может выбрать и применить. Сеансы семейной терапии не противоречат принципам ДПТ и иногда могут быть предписаны терапевтом (подробнее об этом – в главе 15). Однако психотерапевтические сеансы с членами семьи в отсутствие пациента не соответствуют принципам ДПТ. Хотя терапевт и помогает пациенту понимать реакции значимых для него членов окружения, он заключает контракт только с пациентом и работает только на пациента, а не на других людей. Во время встречи с членами семьи или другими значимыми членами окружения пациента терапевт также помогает участникам занять позицию понимания и валидации по отношению к пациенту. Терапевт знакомит участников с положениями ДПТ, обсуждает потребность в валидации и формировании необходимых навыков.

 

Аргументы против подхода консультирования пациента

 

Подход консультирования пациента сильно отличается, а иногда представляет собой прямую противоположность поведению, которого традиционно ждут от психиатров и психотерапевтов. Более того, этот подход требует значительных затрат времени. Он также кажется (по крайне мере, внешне) несоответствующим системному подходу, в том числе диалектическому. Эти аргументы обсуждаются ниже вместе с моими контраргументами в пользу подхода консультирования пациента.

 

Терапевтические традиции

 

Бытует традиционное представление о том, что терапевты должны обмениваться со своими коллегами информацией об истории, диагнозах, принимаемых медикаментах, реакциях на терапию, текущем состоянии пациентов и другими данными, которые могут быть полезны для работы с пациентами на данном этапе. Даже когда пациенты способны рассказывать о себе и отстаивать собственные интересы, терапевты, согласно сложившемуся мнению, должны обмениваться информацией и консультироваться с другими специалистами, работающими с данными пациентами. ДПТ слегка отступает от этих терапевтических традиций. Разница между ДПТ и традиционной психотерапией иллюстрируется аргументами двух видов – клиническими и эмпирическими.

 

Клинический аргумент. Традиции коллегиального поведения в психотерапии основаны на модели медицинского лечения. Консультации по отдельному клиническому случаю и предоставление информации и рекомендаций в медицине необходимы, поскольку среднестатистический пациент, проходящий медицинское лечение, неспособен точно и грамотно передать сложную медицинскую информацию новому врачу. Когда пациент-сердечник поступает в реанимацию, информированность врача реанимации относительно его анамнеза и принимаемых им медикаментов – вопрос жизни и смерти.

Проблема возникает тогда, когда правила медицинского лечения физических болезней переносятся на психологическое лечение поведенческих расстройств. Хотя пациенты могут быть неспособны дать квалифицированный отчет о состоянии и функционировании своих внутренних органов, большинство индивидов (включая пациентов с ПРЛ) в состоянии вполне адекватно рассказать о своем поведенческом функционировании. В зависимости от типа терапии можно также ожидать, что пациенты сумеют вразумительно описать план своей терапии, хотя они редко являются специалистами в этой области. Когда цель заключается в том, чтобы повысить способности индивида контролировать собственное поведение и управлять своей жизнью, ситуация меняется: пациент либо становится лучшим специалистом в вопросах собственного поведения, либо должен стать таковым. Подход консультирования пациента рассчитан на то, чтобы сделать пациента таким специалистом, если он им еще не стал.

Конечно, иногда пациент может, описывая свою терапию, намеренно искажать информацию, чтобы добиться желаемого лечения. И, как уже упоминалось, когда непосредственный результат очень важен, а пациент неспособен или не может эффективно действовать в своих интересах, терапевт должен переключаться со стратегий консультирования пациента на стратегии средовых интервенций. Однако, как показывает мой клинический опыт, многие терапевты и формы терапии не придают должного значения потенциальным способностям пациента и преувеличивают тенденцию пациентов с ПРЛ к искажению и манипуляциям в собственных целях. Слишком часто и слишком много делают за пациентов. Индивиды с ПРЛ часто считаются более хрупкими или более склонными к манипуляциям, чем есть на самом деле. Зачастую терапевт вмешивается, когда пациент может и должен сам вмешаться в свое окружение. Пациенты, проходящие нашу программу, отмечают, что наиболее терапевтический аспект лечения – это наша вера в способности пациентов, противопоставленная обычному неверию других людей (включая самого пациента). Мы доверяем им, когда многие их обвиняют.

 

Эмпирический аргумент. Самый сильный аргумент в пользу подхода консультирования пациента, рекомендуемого ДПТ, – эмпирические доказательства того, что ДПТ вообще и стратегии консультирования пациента в частности представляют собой эффективное средство терапии ПРЛ. Хотя стратегии консультирования пациента могут не иметь непосредственного отношения к результатам терапии, нельзя игнорировать тот факт, что в целом ДПТ доказала свою эффективность. В настоящий момент мне не известны какие-либо эмпирические данные, которые доказывали бы вред или неэффективность стратегий консультирования пациента.

 

Требования к специалистам

 

Применение подхода консультирования пациента может требовать довольно много времени. Часто легче сделать что-то за человека, чем шаг за шагом сопровождать его, помогая ему действовать самостоятельно. Удачный пример – сравнение терапевтов с родителями, которые в спешке носятся по супермаркету, скупая продукты, а пациентов – с ребенком, который совсем недавно встал на ножки и только учится ходить. Родителям проще взять ребенка на руки и нести, чем ждать, пока ребенок будет осторожно и неуверенно переставлять свои неокрепшие ножки. Иногда обучение требует бесконечного терпения. Делать за кого-то порой легче, чем делать для кого-то. Хотя ДПТ направлена на то, чтобы уделять достаточно времени необходимым вещам, иногда терапевту приходится проявлять прагматизм и «брать ребенка (пациента) на руки».

Например, пациентка может обратиться в отделение срочной психиатрической помощи, пригрозить самоубийством и потребовать немедленной госпитализации. Зная, что пациентку много раз принимали на стационарное лечение при подобных обстоятельствах, но госпитализация не приносила ей пользы, нужно подумать и решить, следует ли снова ложить ее на лечение. Выяснить подробную историю пациентки в такой ситуации может быть трудно; гораздо удобнее получить нужную информацию от пациентки или ее терапевта. Если пациентка отчаянно хочет госпитализации, она может скрыть информацию о прошлых случаях госпитализации и их последствиях. Поэтому разумным решением будет связаться с индивидуальным терапевтом пациентки и попросить информацию и терапевтические рекомендации относительно нее. Ожидается, что терапевт предоставит такую информацию. Однако диалектико-поведенческий терапевт не предоставляет такую информацию в каждом случае, но и не отказывает каждому, кто заинтересован в такого рода информации. Подобное отношение может настроить специалиста против терапевта, в то время как пациентка нуждается в нем как в своем союзнике. Обычное решение в таком случае – обсудить ситуацию с пациенткой, объяснив ей, что у другого специалиста нет времени на оценку ее случая, а затем, с разрешения пациентки, предоставить информацию, необходимую для дальнейших действий другого специалиста. При этом терапевт обычно не говорит другому специалисту, следует ли госпитализировать пациентку или не следует, хотя и может объяснить свою политику относительно госпитализации вообще и госпитализации данной пациентки, в частности.

 

Изменение системы

 

Как нужно строить терапию, когда индивид живет в неблагополучном окружении? Должен ли терапевт стремиться к тому, чтобы сделать окружение более безопасным? Следует ли изымать индивида из опасного окружения, если оно не поддается изменениям? Или терапия должна быть направлена на то, чтобы научить индивида обеспечить свою безопасность, оставаясь в неблагополучном окружении? Каждый из этих подходов имеет свои преимущества; каждый из них в определенный момент может быть единственно приемлемым. Однако философия ДПТ подчеркивает последний из них – обучение пациента тому, как обеспечить собственную безопасность. Выражаясь терминами феминистической терапии, подчеркивается необходимость наделения пациента полномочиями.

Роль терапевта в ДПТ заключается в том, чтобы показать пациенту, как можно изменить систему (включая систему ДПТ). Подход средовых интервенций, образно выражаясь, – это «вверх ногами», а не «вниз головой». Когда это невозможно – например, система слишком агрессивна, не хочет или не может измениться, – пациенту помогают выйти из системы. Хотя терапевт может пытаться изменить профессиональные или другие системы, он это делает для всех пациентов, а не для кого-то одного из них. Поощряется стремление пациентов достичь разумного контроля над собой и своей жизнью, а затем работать над улучшением системы.