История христианской Церкви, I период: становление и гонения (33–313 гг.)

 

Христианство развивалось преимущественно в пределах греко-римского мира, где существовала давняя и очень значительная историческая традиция. Христианские писатели примкнули к этой традиции, и христианская церковная история начала обрабатываться достаточно рано. Уже в первые века существовали исторические сочинения, а затем в первой половине IV века появился церковный историк Евсевий Кесарийский, которого почитают как отца Церковной истории. Практически все века Церковной истории нашли своих современных писателей и довольно солидно документированы.

История Церкви начинается в день Пятидесятницы, т.е. Церковь начинает свое бытие в полноте даров Святого Духа в день сошествия Св. Духа на апостолов. В том чудесном даре языков, который получили апостолы и другие последователи Христа, можно видеть предсказание Священного Писания о распространении веры Христовой по всей Вселенной.

Для успешного распространения христианства существовали следующие предпосылки: создание огромной Римской империи, в которую были включены несколько десятков современных нам государств; господство в этой империи эллинистической культуры.

Великий своими государственными и военными достижениями Рим осознавал свою культурную неполноценность. Римская культура имела подражательный характер. В эпоху Эллинизма все образованные римляне были двуязычны – знали и латынь, и греческий, подобно русским аристократам начала XIX века, знавшим помимо родного русского – французский язык.

Христианская проповедь также была подготовлена тем, что в III веке до Рождества Христова был сделан перевод Священного Писания (Ветхий Завет) на греческий язык, так называемая Септуагинта. Этот перевод стал средством проповеди ветхозаветной религии в языческой среде.

Ко времени пришествия в мир Христа и основания Им Своей Церкви почти все народы тогдашнего, политического мира были соединены в одно государство под одной политической властью римского народа. Рим назывался столицей Вселенной (во времена Византии так будет именоваться Константинополь). Незадолго до Рождества Христова Рим перешел от республики к империи.

В 64-м году до Рождества Христова начался раздор в иудейской фамилии Маккавеев (братья Гиркан II и Аристовул II жалуются римскому императору друг на друга). Римский полководец Помпей завоевывает Иудею. Власть принадлежит Гиркану II, затем его сановнику, преданному римлянам и принявшему иудаизм Антипатру. Сын последнего, Ирод управлял Иерусалимом, а в последствии стал царем Иудеи (в 37-м г. до Рождества Христова при содействии одного из триумвиратов).

Иудея была полностью покорена римлянами, а иудеи в большинстве случаев жили вне Палестины. Евреи расселялись по разным городам Римской империи и создавали свои молитвенные дома (синагоги).

Синагоги стали центром притяжения для всех, кто, так или иначе, интересовался ветхозаветной религией. Среда иудеев рассеяния стала той средой, в которой чрезвычайно быстро стала распространяться проповедь о Мессии – Христе Воскресшем. Как только апостол прибывал в какой-либо город, сразу же направлялся в синагогу и там проповедовал. Эта проповедь, обычно вскоре, приводила к конфликту с синагогальным начальством, и апостола изгоняли. Но за то время, что он проповедовал, ему удавалось приобрести некоторых последователей христианства, которые и составляли ядро христианской Церкви в этом городе. В начальный период церковной истории, в первые ее десятилетия – вплоть до разрушения Иерусалима в 70-м году войсками императора Веспасиана и военачальника Тита, – христианская Церковь осознавала самое себя. Она довольно легко могла осознать себя в отношении к язычеству, но гораздо труднее это было сделать в отношении к ветхозаветной религии. Ведь Христос проповедовал почти исключительно среди иудеев, все апостолы, все члены Иерусалимской Церкви также были из иудеев. Более того, когда началась проповедь за пределами Иерусалима и Палестины, эта проповедь шла в среде иудейской или в среде язычников, которые сочувствовали иудейству – так называемых прозелитов. Прозелитизм имел разные степени. Были такие прозелиты, которые полностью принимали иудейскую религию, были те, кто не решался этого сделать, но все-таки, так или иначе, примыкал к синагогам. Проблемы начались, когда среди первых христиан стало заметным число язычников (эллинов), потому что тогда сразу встал вопрос о том, какое отношение имеют эти христиане к ветхозаветному обрядовому закону. Ни апостолы, ни другие первые христиане не противопоставляли себя ветхозаветному богопочитанию.

В книге «Деяния святых апостолов» рассказывается, что апостолы посещали иерусалимский Храм в положенные часы молитвы, то есть посещали храмовое богослужение. И хотя одновременно с этим они у себя в домах совершали христианское богослужение, которое автор книги Деяний называет «преломлением хлеба» (евхаристия), но все-таки существование этого христианского богослужения не приводило их к отрицанию необходимости посещать иерусалимский Храм. Но вот в Церковь приходят язычники. Должны ли они исполнять все предписания ветхозаветного обрядового закона? Лежит их путь в Церковь Христову через принятие закона Моисеева или нет? Здесь столкнулись разные понимания этой проблемы в христианской среде. В 49-м г. по Р.Х. в Иерусалиме произошел Собор, называемый апостольским. Это первый Собор, который знает церковная история. Об этом Соборе рассказывается в книге «Деяния святых апостолов». На Соборе присутствовали св. апостол Петр, св. апостол Иаков, брат Господень. Апостол Иаков был главой Иерусалимской Церкви после того, как апостолы покинули Иерусалим, разойдясь на проповедь в разные стороны. Кроме того, на Соборе присутствовал и св. апостол Павел.

Апостол Павел происходил из иудеев рассеяния, родился в малоазиатском городе Тарсе и, как он сам о себе говорит, был фарисеем и сыном фарисея. Будучи ревнителем отеческих преданий, он прибыл в Иерусалим для того, чтобы получить богословское образование у лучших иерусалимских раввинов и самому стать раввином, учителем Закона. Поначалу он был непримиримым врагом Церкви Христовой и участвовал в кровавых гонениях на христиан. В книге Деяний рассказывается, что при побиении камнями св. первомученика архидиакона Стефана, Павел (тогда его еще звали иудейским именем Савл) сторожил одежды тех, кто с ним расправлялся. После того, как Савлу явился Христос, он уверовал со всем жаром своей великой души, и стал самым деятельным и ярким проповедником веры Христовой. Апостол Павел утверждал, что Христос пришел для того, чтобы спасти всех (это основное содержание его проповеди), и что спасает Он не через выполнение обрядов ветхозаветного закона. Св. апостол Павел сознавал, что он призван проповедовать среди язычников, и оказался также защитником христиан из язычников перед лицом ревнителей ветхозаветного Закона, которых было немало и в христианской среде. Апостол Павел учил, что христиане из язычников не обязаны исполнять все предписания закона, и Иерусалимский Собор 49-го г. согласился с его доводами. Собор составил послание ко всем христианам, в котором говорилось, что они должны воздерживаться от идоложертвенного, от удавленины, от блуда и не делать другим того, чего не хотят самим себе. Некоторые из этих предписаний имеют чисто моральный характер.

После разрушения Иерусалима и Храма в 70-м г. иудейская проблема в раннехристианских общинах и вовсе сама собой теряет свою остроту. Христианская проповедь была очень успешной, по крайней мере, в пределах Римской империи, где существовало оживленное сообщение между разными ее частями, способствующее процессу распространения христианства.

Весь первый период церковной истории (33–313 гг.) можно охарактеризовать словом гонения. В период от начала христианства до царствования императора Траяна, по меткому выражению Тертуллиана, Церковь выступила под покровом дозволенной религии, именно иудейской. Так как христиане вербовали прозелитов преимущественно среди иудеев или на почве, которая была подготовлена последними, то естественно римская государственная власть смешивала их с иудеями и принимала за иудейскую секту.

История не сохранила никаких следов взаимного отношения между христианством и римскими императорами в царствование первых двух императоров, Тиберия (14–37 гг.) и Кая Калигулы (37–41 гг.). Известие, будто Тиберий, получив от Пилата донесение об Иисусе Христе, хотел причислить Его к числу римских богов, не имеет характера исторического факта.

Первым преследованиям христиане подверглись в царствование императора Клавдия (41–54 гг.), но совместно с иудеями и вследствие смешения с ними. Дружественно расположенный к иудейскому царю Ироду Агриппе, Клавдий в первый год своего правления, принимая меры против беспокойного иудейского населения, ограничился лишь тем, что запретил религиозные собрания в Риме. Наиболее набожные иудеи признали свое положение в Риме невозможным и выселились из столицы. После смерти Ирода Агриппы (после 44-го года), Клавдием была предпринята другая мера, о которой говорит один только римский языческий историк Светоний, именно, что цезарь тогда «иудеев, производящих беспорядки и волнения по почину Хреста, выгнал из Рима». В этом историческом свидетельстве чувствуется первый след прямого столкновения между императором и христианством, хотя, впрочем, такое толкование многими учеными оспаривается. Но значительное большинство ученых полагает, что под Хрестом (Chrestus) разумеется именно Христос, то есть речь шла о спорах вокруг учения Христа.

Таким образом, в 50-60-х гг. представители римской власти не представляли, что они стоят пред фактом новой, не дозволенной римским правом, религии, и эти «назореи» (то есть христиане) казались им одним из многих толков, на которые распадалась дозволенная иудейская религия. Поэтому, явившись весной 61-го г. в Рим, апостол Павел пользовался свободой для проповеди своего учения. Таким образом, даже римляне, проходившие свою службу в самой Палестине (а следовательно, имевшие более возможности ознакомиться с истинным характером христианства), не понимали сущности учения Христа и не отличали его от иудейства. Тем менее правдоподобным нужно признать, чтобы через какие-нибудь четыре года в самой столице римской империи правительство оказалось в состоянии вести процесс против христиан именно за религию, притом вести так, чтобы не затронуть ни одного иудея.

Сохранившееся известие Тацита (Annal. XV, 44) о гонении на христиан при императоре Нероне содержит в себе довольно много неясного. Это гонение воздвигнуто было по частному обстоятельству. В ночь с 18 на 19 июля 64-го года в Риме произошел колоссальный пожар. Вначале загорелись лавки, окружавшие Circus Maximus. Пламя неудержимо бушевало 6 дней и 7 ночей, а последние вспышки затихли только через 10 дней. Из 14 частей города уцелели лишь четыре, три части выгорели дотла, а в семи остались немногие следы полуобгоревших домов. Нерона в это время не было в городе, а когда он прибыл, пылал его золотой дворец. Он постарался облегчить участь пострадавших. Но народная молва упорно обвиняла его самого в поджоге Рима; ходили слухи, будто бы Нерон с близлежащего холма наслаждался зрелищем грандиозного пожара и под игру на лютне воспевал среди приближенных пожар Трои. Чтобы отклонить эту молву, Нерон указал других поджигателей и начал известный процесс против христиан. Судебная комиссия открыла свои заседания спустя несколько недель после ужасного пожара.

По свидетельству Тацита, «чтобы заглушить эту молву, Нерон выставил виновниками людей, которых народ и без того ненавидел за их пороки и называл христианами. Основатель этой партии Христос, в царствование Тиберия, прокуратором Понтием Пилатом казнен смертию. На первый раз подавленная, теперь эта зловредная секта снова появилась, и притом не только в Иудее, но и в столице, куда стекается и где громко о себе заявляет все, что есть неестественного и постыдного. Таким образом, сначала были схвачены те, которые себя признавали христианами, а затем по их указанию захвачено было множество лиц, которых и уличили не столько в поджоге, сколько в ненависти к человеческому роду». Их-то Нерон и подвергал изысканным казням. И «хотя эти люди были виновны, но они возбуждали к себе жалость и сострадание, потому что гибли не для общего блага, а для удовлетворения жестокого каприза одного (тирана)».

Против христиан были представлены клевета и косвенные улики, что это такие человеконенавистники, которые вполне могли совершить поджог. Следствие, очевидно, доставляло гораздо больше материала для обвинения христиан не в пожаре, а в ненависти к человеческому роду. Таким образом, процесс, начавшийся следствием о поджоге, мало-помалу принял религиозную окраску, хотя вопрос о дозволенности или недозволенности христианской религии не был поднят во всей своей принципиальности.

Следует признать, что религия служила если не причиной, то, по крайней мере, юридическим основанием для начала этого процесса. Искали поджигателей; но для самой римской полиции того времени нужна была примета, по которой можно было бы искать этих поджигателей, и их надеялись открыть в рядах последователей какой-то подозрительной религии, которые сами сознавались в принадлежности к этому обществу. Стало быть, при Нероне христиане пострадали за имя Христово. Но их могли привлечь к ответственности и как иноземцев. Их показание могло не быть прямым исповеданием христианства. И если они не скрывали того, что они христиане, то это служило только промежуточным звеном в их обвинении; ибо, во всяком случае, их обвиняли в поджоге. Ожесточенный народ обвиняемых в поджоге самих старается бросить в огонь; поэтому, во исполнение этой воли народа, их зашивали в осмоленные одежды и зажигали в виде факелов для освещения императорских садов во время народного гулянья.

Таким образом, считает профессор В.В. Болотов (XIX в.), и в начале и в конце мы имеем судебное преследование за поджог. Это гонение было преследованием людей, которые обвиняются законами всех государств, а до прямого преследования за имя Христово, дело не доходило. Мы имеем здесь дело с судебной ошибкой, которая была преднамеренной. Выражение Тацита: «Nero subdidit reos (подставил виновных)», может означать то, что Нерон дал общее указание.

Гонение на христиан, или, выражаясь точнее, процесс римского пожара при Нероне, начался никак не раньше августа 64-го года и может быть лишь в сентябре этого года. Более осторожные историки думают, что гонение при Нероне не имело особенной продолжительности. Некоторые полагают в настоящее время, что все дело ограничивалось гонением в Риме в 64-м г. и не продолжалось даже до 65-го г. Из самого факта поджога ясно, что преследование могло распространяться только на христиан, живших в Риме и его окрестностях, но не могло быть всеобщим.

Так называемое второе гонение на христиан было в последние годы царствования Домициана (81–96 гг.). Тит Флавий Домициан принадлежал к числу самых подозрительных государей, которых знала римская империя. Он постоянно склонен был опасаться заговоров, и, может быть, ни при одном из римских императоров философам и вообще лицам, почему-либо казавшимся подозрительными, не жилось в Риме так плохо, как при этом цезаре.

С гонением Домициана церковное предание ставит в связь ссылку на остров Патмос апостола Иоанна Богослова. Об этом говорится у Евсевия (III, 18), который ссылается в данном случае на Иринея (Adv. haer. V, 30, 3). Предание о том, что предварительно апостол Иоанн при Нероне был вызван в Рим и, брошенный здесь в котел с кипящим маслом, остался невредимым, имеется у Тертуллиана (De praescr. 36).

Затем гонения приобретают религиозный характер и становятся все более кровавыми и жестокими.

В чем же обвинялись христиане гонителями-язычниками? О христианах мало что знали, а что и знали, не понимали верно. Непонимание евхаристического богослужения порождало нелепые и ужасные обвинения в ритуальном убийстве младенцев для якобы питья их крови. Отказ от почитания языческих богов и воздавания императору божеских почестей и религиозного поклонения цезарю вызывал политические обвинения в неблагонадежности.

Христиан преследовали на основании чисто случайных поступков. Римляне не поощряли магии, колдовства, приравнивая их к таким зловредным деяниям, как отравление ядом. Многие явления христианской жизни были таковы, что могли подать повод к подозрениям. Необычайные факты мученического терпения во время истязаний были непонятны для язычников, которые не верили в нравственную силу мучеников и думали, что имеют дело с искусными магами. Священные книги христиан также могли быть подводимы под понятие «книги магов». Римский закон угрожал конфискацией домам, где были бы найдены подобные книги; самые книги были сжигаемы, а маги распинаемы на кресте или отдаваемы на съедение зверям или сжигаемы. Подобные обвинения могли вести к преследованиям христиан.

Обвиняли христиан и в том, что они не чтят богов по римскому закону. Не только XII таблиц, но и обычное право гласило, что добрый государь как сам должен чтить богов по законам, так равным образом принуждать к этому подданных. А так как христиане отказывались от почитания богов, то их всегда могли обвинять в том, что у греков называлось преступлением против религии. Это и являлось первым и самым главным преступлением, в котором обвиняли христиан.

Обвинение в преступлении против религии могло перейти и в обвинение в преступлении государственном. Отказавшиеся от принесения жертвы богам оказывали презрение к государственной власти. Таким образом, преступление против религии переходило в преступление против власти, которое состояло в том, что человек отрицал верховенство власти в данных вопросах. Лиц, виновных в таком преступлении, подвергали лишению воды и огня, то есть подвергали изгнанию, потому что в таком случае пребывание обвиненного в своем городе становилось невозможным; а в Риме христиан, обвиненных в этом, отдавали на съедение зверям или сжигали заживо.

Многие римские императоры старались не столько развязать репрессии против христиан, сколько, наоборот, ввести начатые по инициативе язычников, по инициативе местных, провинциальных властителей гонения в какие-то более узкие рамки. Начиная с середины III века и до самого конца гонений, то есть до начала IV века, императорская власть берет на себя инициативу гонений и становится во главе антихристианской кампании. Чем же объясняется такая неприязнь к христианству? Она психологически объясняется совершенно естественной ненавистью толпы ко всему духовно значимому, ко всему из ряда вон выходящему. Христианство в духовном отношении было несравненно выше язычества. И дело не только в том, что христианство ставило гораздо более высокие идеалы. Языческий мир к моменту появления христианской Церкви был в состоянии глубокого кризиса и разложения, это был духовно угасающий мир, в то время как Церковь была полна духовного горения и самой сильной жизненной энергии. Естественно, что первые христиане резко выделялись на фоне языческого общества, и сами были вынуждены рвать связи, которые их с этим обществом соединяли.

Христианство было царством не от мира сего,— до такой степени оно отличалось от господствовавшего тогда духа культурного греко-римского мира. Если образованный культурный человек изверился во всем, если у него не было религии, остались только обломки ее, все-таки он твердо верил в римскую культуру, могущество Рима, в высокое значение его для мира, для цивилизации. Даже многие принявшие христианство были настолько проникнуты этой идеей, что известное эсхатологическое место из второго послания к Фессалоникийцам (2,6) объясняли таким образом, что антихрист не может прийти, пока существует Рим. Эта идея отразилась и в известном стихе Горация: «Пресветлое солнце, чтобы ты никогда не видело ничего выше Рима».

Христиане суммарно отрицали римскую культуру. Но отрицатели римской культуры не уходили в пустыни, они жили в обществе, воспитывали детей в ненависти к римской культуре. Приведенному стиху Горация христиане противопоставляли свое: «да приидет царствие Твое», то есть да прекратится Рим со всей его культурой. И только немногие могли понять, что христианство в этом отношении враждебно не одному Риму, а всему языческому миру и его языческой культуре. Следует отметить, что тогдашние христиане не были осторожны. Часто среди христиан возникали толки, что скоро наступит кончина мира, и некоторые христиане со злорадством говорили, что скоро рухнет весь Рим с его культурой и страшные ужасы постигнут его обитателей. Поэтому на христиан смотрели как на врагов культуры и политической жизни.

Весь образованный мир того времени был втянут в политическую жизнь своего отечества. Христиане же к политике были равнодушны и сторонились от нее принципиально. Даже Тертуллиан говорил, что христианство так прекрасно, что и императоры сделались бы христианами, если бы мир мог быть без императоров или императоры могли быть христианами. Таким образом, христианство и государство, в глазах христиан, были понятия несовместимые. Язычников удивляло и то, что христиане уклонялись от занятия общественных должностей, выказывали полнейшее равнодушие к общественным интересам. То же равнодушие высказывалось христианами и при избрании императоров. Они предпочитали не высказываться в пользу того или другого из претендентов на римский престол и не выставлять своих.

Профессор В.В. Болотов отмечал, что напрасно христиане указывали на свою политическую благонадежность, на то, что они не принимали участия ни в какой революции. Даже и это вменялось им в вину, так как они, по взгляду римского человека, оказывались позорно равнодушными к политическому добру и злу. В суждениях об императорах, царствовавших в то время, и их предшественниках языческая интеллигенция и христиане резко расходились. Лучшие императоры были гонителями христиан; лично порочные находили себе сочувствие в не преследуемом ими христианском обществе. Коммод был ненавистен римлянам-язычникам и пал от руки убийцы, христианам же при нем жилось легко. Гелиогабал, о котором, как о правителе, нельзя сказать ничего хорошего, не преследовал христиан. Александр Север, о котором мнения колебались, в глазах христиан был идеальным государем. Филипп Аравитянин, известный только тем, что в его царствование было отпраздновано тысячелетие Рима, считался христианами принадлежащим к их обществу. Галлиэн, стоявший на пути к тирании, был лучшим для христиан государем.

Свидетельства о христианских мучениках – это весьма драгоценные исторические свидетельства. Прежде всего, нужно понять значение слова «мученик» во всем его объеме. Русское слово «мученик» передает греческое слово «мартис», но греческое слово более многозначно. Мученик – это тот, кто терпит мучения, «мартис» – это прежде всего свидетель. Свидетель истины Христовой перед лицом языческого мира, свидетель даже до смерти и смерти страдальческой. Мученики – это борцы веры; их мучение – это подвиг с оттенком торжественности, следовательно, христианский мученик – не пассивный страдалец, а герой-деятель. Те, кто воспринимал слово «мартис» в полноте его значения, видел в нем прежде всего выражение того, что проповедь веры ведется не словами, но всей жизнью, не останавливаясь и перед смертью. Если проповедниками в современном смысле могут быть люди только особо одаренные или, скажем, более образованные, проповедниками-мучениками могли быть все. Тертуллиан писал: «кровь мучеников – это семя Церкви». И действительно, именно на крови мучеников строилась Христова Церковь, и, порой пример мучеников был гораздо более убедителен и ярок, чем слово многих проповедников.

 

 

Лекция № 4

 

История ХРИСТИАНСКОЙ Церкви, II период: