Расчлененность и сегментированность синтаксических построений

 

Одной из тенденций в современном русском синтаксисе, достаточно четко определившейся, является расширение круга расчлененных и сегментированных синтаксических построений. Основная причина данного явления - усиление влияния разговорного синтаксиса на письменную речь, главным результатом которого оказался отход от «классических», синтагматически выверенных синтаксических конструкций, с открыто выраженными подчинительными связями и относительной законченностью грамматической структуры. В таком синтаксисе соблюдаются границы предложения и синтаксические связи внутри предложения. Существуя параллельно и отчасти приходя на смену такому синтаксису, все более активизируется и «захватывает позиции» в литературе синтаксис актуализированный - с расчлененным грамматическим составом предложения, с выдвижением семантически значимых компонентов предложения в актуальные позиции, с нарушением синтагматических цепочек, с тяготением к аналитическому типу выражения грамматических значений. Все эти качества синтаксического строя в избытке представлены в синтаксисе разговорном, обращение к которому со стороны книжного синтаксиса опирается на внутренние возможности языка и поддерживается социальными факторами времени.

 

Разговорный синтаксис как достаточно своеобразный феномен устной речи не поддается адекватному воспроизведению в речи письменной (естественно, без применения специальных обозначений в исследовательских целях). Такая запись текста обязательно потребует расшифровки, «перевода» с учетом действующих в языке правил грамматики и пунктуации, так как оттенки интонаций, степень длительности пауз, разводящих слова и указывающих на их позицию в высказывании, подчас заключают в себе больше смысла, чем наличествующие в речи слова и сочетания слов. Особенно затруднительными оказываются обозначения связей слов, если они не выражены лексически и грамматически. Разговорный синтаксис имеет свои нормы и особенности.

 

Вместе с тем, при обращении к письменным литературным произведениям отмечаются черты, явно свойственные иной, не книжной форме речи. Как правило, это оценивается как влияние разговорной речи, хотя вполне ощутимо, что это не точная копия того, что характерно устной форме реализации языка. Исстари существуя, в принципе, параллельно, разговорный и книжный синтаксис наконец-то встретились по-настоящему, дав вполне заметный результат - некое гибридное явление. Классический книжный синтаксис под мощным воздействием живой устной речи освободил себя от жесткости традиционных правил сочетаемости компонентов высказывания. В свою очередь и разговорный синтаксис в письменном варианте видоизменился, подчиняясь новой сфере своего применения, закономерностям построения письменного текста.

 

Таким образом и возникла проблема выявления путей вхождения разговорных конструкций в книжную письменную речь.

 

В современной письменной речи можно отметить два факта:

 

разговорные конструкции составляют больший или меньший процент синтаксических структур (процент зависит от характера текста и его назначения); сплошь разговорная речь в письменном тексте маловероятна;

 

конструкции эти явно вторичны, воспроизведены не в первозданном виде; в любом случае это имитация.

 

Последний факт приводит к необходимости выявления и осмысления путей вхождения разговорных структур в письменную речь, интуитивно нащупываемых приемов включения их в текст. В принципе, это новые структуры, имитирующие стадию перехода от разговорности к книжности. Они-то и включаются на правах системных в синтаксис, становясь не только фактом речи, но и языка.

 

О «разговорности языка» (в основном, его синтаксического строя) писал еще К.С. Аксаков, характеризуя письменный язык «донационального» времени (до 2-й половины XVII в.). Позднее, в XVIII в., когда создается новый тип литературного языка, начинает складываться так называемая «тяжелая конструкция», неудобная для обычного разговора. Это движение синтаксиса от «пишущегося разговора» (выражение К.С. Аксакова) к интеллектуализации литературного языка зафиксировано и в трудах представителей Пражской лингвистической школы. Грамматически это выражается в усилении синтетичности синтаксического строя языка. Синтетизм во второй половине XVIII - начале XIX вв. достигает своего предела. Это обнаруживается в четкости проявления подчинительных синтаксических связей и отношений, получающих эксплицитное выражение. Такой синтетизм начинает постепенно ослабевать со времен Н.М. Карамзина, и особенно А.С. Пушкина. Однако синтаксически развернутая, логизированная фраза с этого времени закрепляется в литературном языке как «классическая», принадлежащая сугубо письменной форме языка, и как таковая сохраняется и сегодня в наиболее стабильных и традиционных функциональных стилях, таких, как официально-деловой и собственно научный.

 

На смену единому развернутому высказыванию с непрерывностью и последовательностью синтаксической связи, с вербально выраженными подчинительными отношениями приходит тип высказывания расчлененный, без ярко (словесно) выраженной синтаксической связи, с нарушением и прерыванием синтагматической цепочки.

 

Часто расчлененность письменной речи создается именно за счет прерывания синтагматической цепочки путем увеличения длительности пауз между компонентами синтаксического построения, фиксируемых точками (вместо запятых). В результате общий облик современного синтаксического оформления текста резко меняется: фразы-высказывания становятся более динамичными, актуализированными:

 

Я шел по укатанной гладкой дороге. Затем - по испачканной конским навозом лежневке. Сокращая дорогу, пересек замерзший ручей. И дальше - мимо воробьиного гвалта. Вдоль голубоватых сугробов и колючей проволоки.

 

Сопровождаемый лаем караульных псов, я вышел к зоне. Увидел застиранный розовый флаг над чердачным окошком казармы. Покосившийся фанерный гриб и дневального с кинжалом на ремне. Незнакомого солдата у колодца. Чистые дрова, сложенные штабелем под навесом. И вдруг ощутил, как стосковался по этой мужской тяжелой жизни. По этой жизни с куревом и бранью. С гармошками, тулупами, автоматами, фотографиями, заржавленными бритвенными лезвиями и дешевым одеколоном... (С. Довлатов).

 

Из этих записей родился фильм Параджанова, потрясенного судьбой Караваевой. Черно-белое размытое изображение. Легкие взмахи рук, наброшенная на плечи шаль, едва различимое лицо, когда-то прекрасное. Трагический голос, уже не летящий, не звонкий - глубокий, грудной, «мхатовский». Порой чуть мелодраматический, экзальтированный стиль, на нерве, на пределе. Она играла страстно, взахлеб, словно добиваясь «полной гибели всерьез», доигрывая то, чего ей так недодала судьба. Актриса, которой не было с нами так долго. Актриса, которая сыграла по сути одну-единственную, но, как теперь бы сказали, культовую роль (АиФ, 2001, № 4).

 

Характерно, что даже «классическое» предложение с однородными членами и обобщающим словом в русле общей тенденции к расчлененности утрачивает свой обычный «нормативный» вид (запятые, тире или двоеточие, запятые):

 

Сухое чистое белье... Мягкие шлепанцы, застиранный теплый халат... Веселая музыка из репродуктора... Клиническая прямота и откровенность быта. Все это заслоняло изолятор, желтые огни над лесобиржей, примерзших к автоматам часовых (С. Довлатов).

 

Или отдельное оформление компонентов вопросительной структуры во встречном вопросе:

 

Что же это такое? «Муки» творчества? Постижение непостижимого? Стремление прикоснуться к божественному огню неуловимого совершенства? (Ю. Бондарев); Ждать, пока высохнет? Или когда уйдет вглубь вода? (В. Быков).

 

Тенденция к подобной расчлененности возросла именно под влиянием живой разговорной речи, которая не нуждалась изначально в выражении сложностей синтаксических взаимоотношений компонентов высказывания, поскольку эти логико-смысловые связи передавались здесь иными средствами - интонацией, паузами. Такие изменения отнюдь не ломали традиционного книжного синтаксического строя, произошла лишь активизация имеющихся в синтаксисе конструкций, заложенных в синтаксисе возможностей.

 

В тенденциях к «разговорности», проявившихся на новом этапе развития синтаксиса письменной речи, одновременно обнаруживается и внутреннее стремление синтаксиса к аналитизму. Путь этот идет через ослабление синтаксических связей, имплицитности их представления, через сжатие и опрощение синтаксических конструкций, через расчлененность синтагматической цепочки.

 

Разговорная речь, таким образом, в настоящее время оказывается и фактором внутреннего порядка при определении развития письменного книжного синтаксиса (рост аналитических черт), и одновременно фактором внешнего, социального плана (расширение средств массовой коммуникации приводит к расширению Круга задействованных в этой сфере социальной жизни коммуникантов, круга, который становится поистине массовым). В связи с Расширением сферы распространения разговорной речи значительно меняется и статус литературного языка в целом - в сторону его демократизации.

 

Ориентируясь на эти общие тенденции в синтаксисе, можно наметить и пути вхождения разговорных структур в литературный синтаксис и шире - в письменную речь.

 

Основной путь - расчленение высказывания, прерывание синтагматических последовательностей.

 

Второй путь - включение в высказывание компонентов, утративших свои «классические» грамматические связи, переставших их реализовывать.

 

Эти процессы можно проиллюстрировать примерами из современных публикаций.