Основные лексические процессы

 

Среди внешних причин изменения словарного состава языка обычно называют развитие техники и науки, расширение международных контактов, специализацию профессиональной производственной деятельности, изменения в экономической, политической жизни. Все это причины социального плана. Но слово - это не только наименование (новых предметов, понятий), это и единица языка. Следовательно, есть и внутренние причины изменений, вытекающие из внутренней сущности объекта - самого феномена языка. Например, закон асимметричности языкового знака приводит к расширению или сужению круга значений в слове, стимулирует переход вариантов в отдельные самостоятельные слова; закон языковой аналогии помогает созданию новых слов по известным словообразовательным моделям; закон языковой экономии действует при образовании слов-композитов и тд.

 

Основные процессы в лексике известны. Они с большей или меньшей степенью интенсивности протекали в языке всегда, во все периоды его функционирования. Но в настоящее время эти процессы оказались в высшей степени активными, поскольку активно изменилась наша жизнь. Это уход из употребления устаревших или устаревающих слов, выражающих неактуальные для сегодняшнего дня понятия; это появление новых слов, понятийно актуальных, ранее отсутствовавших в языке; это возвращение к жизни прежде неактуальных лексем, связанных с понятиями религии, дореволюционного образования, административно-территориального деления, социальной структуры общества; это переоценка некоторого круга слов, связанных с социально-экономическим переустройством российского общества; это иноязычные заимствования и разрастание сфер распространения жаргонной лексики и расширение состава лексических групп социально или профессионально ограниченного использования.

 

Уходят из употребления целые пласты лексики, обозначающие реалии советской действительности: партком, соцсоревнование, планерка, агитбригада, колхоз, колхозник, совхоз; стандартные клише, сложившиеся за годы советской власти: председатель колхоза, ударник коммунистического труда, великие стройки коммунизма, коммунистическое воспитание, трудовой порыв, советский образ жизни, исторические решения пленумов партии, маяки пятилетки, ленинский стиль руководства. Многие выражения из ритуального языка социалистического общества получают отрицательную оценочность, употребляются в иронических контекстах: светлое будущее, счастливое детство, мудрый вождь, учитель; родное советское правительство; руководящая и направляющая; ум, честь и совесть и др. На базе подобных клише возникают по их образцу иронические сочетания типа светлое прошлое, вперед к капитализму, назад в светлое будущее, капитализм в отдельно взятой области и др.

 

Возвращаются к активной жизни слова, бьющие в глубинных запасниках языка: наименования социальной структуры дореволюционной России - атаман, казачий круг, дворянское собрание, купечество; административная лексика - губернатор, департамент, муниципальный округ; лексика образования - гимназия, лицей; названия лиц по социальному статусу - предприниматель, коммерсант, акционер; религиозная лексика старославянского происхождения - благорасположенность, благотворительность, инакомыслие, покаяние, милосердие; конфессионная лексика - вера, всенощная, грех, заповедь, исповедь, литургия.

 

Многие из возвращенных слов получили переоценку. Обычно в работах, посвященных изменениям в современном русском языке, говорится, что возвращенные к жизни слова - буржуазия, капитализм, предприниматель, коммерсант, биржа, торги - раньше воспринимались в советском обществе со знаком минус, теперь же они получили прямо противоположную оценку. Отчасти это действительно так. Во всяком случае они стали законно нейтральными, отражающими новые реалии жизни. Но есть мнение, что такие слова обладают «расщепленной коннотацией». В связи с идейной и материальной дифференциацией общества одни и те же слова приобретают для разных групп людей разные оценочные коннотации. Здесь действуют глубинные процессы в обществе - социальное расслоение общества по имущественному принципу. Для новых русских эти слова (бизнес, предприниматель и др.) звучат безусловно положительно, это неотъемлемая часть их имиджа. Для тех же, кто в результате новых экономических преобразований пострадал и попросту обнищал, слова эти воспринимаются резко отрицательно. Это те слои населения, которые утратили свою социальную защищенность. Например, рыночники любят приватизацию, а в народе дают ей оценку соответствующей перефразировкой - прихватизация, прихватизаторы, нью-воришки и т.д.

 

Создается новая фразеология: новые русские, средний класс, адресные меры, дикий рынок, шоковая терапия, чемоданы улик («чемоданы» против президента, компромат в чемоданах), теневая экономика, теневые доходы, отмывание денег, прораб перестройки, пакет предложений, момент истины, агент влияния, русскоязычное население, лицо кавказской национальности, страны ближнего (дальнего) зарубежья, группа поддержки, товарищество с ограниченной ответственностью, потребительская корзина, встреча без галстуков, размер минимальной зарплаты. Новым в таких клише является именно сочетание слов, а не слова как таковые. В сочетании новых, актуальных фразеологизмов может участвовать некоторый набор ключевых слов, объединяющих словосочетания в единое семантическое поле. Например, силовой - силовые руководители, силовые министерства, силовые министры, силовые структуры; пространство, поле - конституционное пространство, административное пространство (поле), антимонопольное пространство, экономическое пространство (поле), политическое пространство, общеобразовательное пространство, культурное пространство (поле), психологическое пространство.

 

На наших глазах фактически создается новый политический словарь. Например, желание освободиться от советского прошлого приводит часто к отказу от этого слова: околосоветовские группировки, верховносоветовская группа (советский советовский). В состав нового политического словаря можно включить и создание функциональных неологизмов. Возросла сочетаемость некоторых политически насыщенных слов со словами иного семантического ряда. Например, формула «развитой социализм» сменилась контекстами иного порядка: аграрный социализм, административный социализм, аппаратный социализм, застойный социализм, вульгарный социализм, имперский социализм, казарменный социализм, докапиталистический социализм, монархический социализм, плановый социализм, пролетарский социализм, чиновно-бюрократический социализм и, наконец, социализм с человеческим лицом. Часто в политический словарь включаются слова, окружающие себя политическим контекстом. Примером могут служить слова август, путч. Язык откликнулся на известное событие 1991 г. целой серией новообразований. Так, тема августовского путча получила широкий языковой резонанс. Появилось много производных от аббревиатуры ГКЧП: гэкачеписты, чеписты, гэкачепистский, отчеписты. Слово путч оказалось объединяющим компонентом многих новорожденных слов: послепутчевый месяц, консерваторы допутчевского Генерального штаба, мини-путч, послепутчевая политика, послепутчевый мир. Слово путч было подхвачено журналистами и вызвало много ассоциаций, породивших ироническое фразообразование: Путч к коммунизму; в ассоциативные связи вступает нейтральное слово попутчик, которое истолковывается как подельник: Гэкачеписты от КПСС и их поПутчики затаились (Новое время).

 

Слово август, сформировавшее вокруг себя целый блок контекстуальных перифраз, получило событийное значение: Август перевернул нормальный ход истории (КП, 1991); Август нанес удар по консервативным силам; герои августа; августовские события, августовские маневры, августовская гроза (Новое время, 1991). «Август» продолжил свою ассоциативную историю и в 2000 г.

 

Каждое время имеет некоторый набор слов, которые, в силу сложившихся обстоятельств, становятся модными, широко и разнообразно употребляемыми. Это своеобразные «знаковые» слова эпохи. Большую роль в их распространении играют СМИ, создавая речевую среду, в которой задаются эталоны, нормы. «Массовой болезнью языка» называют иногда лингвисты подобное словоупотребление. Таких слов немного, но они звучат навязчиво, контекстуально широко: модель, обвал, беспредел, раскрутка, тусовка, крутой и нек. др.

 

Модель заменила натурщицу и манекенщицу, кажется, уже окончательно: модель года, супермодель, фотомодель.

 

Слово крутой, известное в народе в сочетаниях крутой берег или переносно крутой характер, крутой мужик, обрело небывалую жизнеспособность: крутой прикид, разговор крутых мужчин, крутые и не очень крутые новые русские, крутые условия, дать крутого пинка, крутой продюсер, крутой текст, крутая разборка, предпринять крутой шаг, крутые люди, крутые темпы и даже крутые шедевры (о картинах Леонардо да Винчи), крутая электроника, крутая газета; крутость как состояние души (крутость как лихость, бесшабашность), крутые владельцы видеотехники, крутые группировки; крутые шины для крутых русских (объявление о продаже автомобильных шин). Исходное значение слова как таковое утратилось в подобных контекстах, осталось лишь указание на высшую степень качества. Слово крутой обросло целым словообразовательным гнездом: В определенных кругах считается: быть помощником депутата - это круто...; Впрочем, такая крутизна свойственна помощникам далеко не всех депутатов (Мегаполис-Экспресс, 1999, 7 апр.).

 

Слово обвал (с прямым значением «оползень») приобрело переносное значение и стало употребляться при обозначении общественных явлений: обвальная приватизация, обвальная фермеризация; обвальный рост преступности, обвальное падение рубля, обвальный выезд российских граждан за границу; процесс пошел обвально. Т.е. опять-таки выдвигается на первьш план значение высшей степени, указание на полный охват явления.

 

Слова разборка и тусовка также широко употребительны, причем контексты свидетельствуют о выходе этих слов за пределы узкого жаргонного употребления. Разборка с жаргонным значением конфликта, сведения счетов - это только одно из частных применений слова. В литературном обиходе приняты сейчас разборки разного рода: разборка с конкурентами, разборка с «Известиями», разборки с фондом имущества, разборки между местными и приезжими и др.

 

Этимология слова тусовка восходит к карточному термину тасовать. Производные от этого понятия тусовщик, тусоваться снабжены ироническими коннотациями (оттенок праздного времяпрепровождения). В настоящее время в глаголе тусоваться появилось значение «общаться, дружить»: тусуются артисты, художники и др. Существительное тусовка употребляется и как обозначение встречи, массового общения, и как собирательное наименование «тусующихся» (Он единственный человек из всей тусовки, который стал знаменитым; Андрей Вознесенский - завсегдатай поэтических тусовок). В СМИ активно функционирует целое словообразовательное гнездо: тусня, тусовщик, рок-тусовка, кинотусовка и др.

 

В первой половине 90-х годов активным было и слово судьбоносный (его употребление связывается с выступлениями М.С. Горбачева). Созданное по модели водоносный, кровеносный, звездоносный, слово стало популярным в разнообразных контекстах: судьбоносное время, судьбоносный момент, судьбоносные преобразования, судьбоносные решения, судьбоносные события, судьбоносные задачи, судьбоносные инициативы и др. Слово обычно не фиксируется словарями (его нет в БЭС, нет в словаре С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой, 1998). Есть свидетельства, что слово встречается в книге Ф.И. Шаляпина «Маска и душа. Мои сорок лет на театрах» (1932 г.): «Большое мое огорчение в жизни, что не встретил Мусоргского... Это все равно что опоздать на судьбоносный поезд».

 

Но особую, стремительную карьеру сделало бывшее жаргонное слово беспредел. В Словаре С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой (1998 г.) слово определяется как разг. со значением «крайняя степень беззакония, беспорядка». Однако жизнь этого слова не укладывается в такую краткую и нейтральную характеристику. Еще будучи в уголовном жаргоне, оно имело не одно значение: 1) насилие, убийство, связанное с нарушением норм, принятых в данной среде; 2) бунт в зоне. В газетных материалах сегодняшнего дня преобразование значений слова беспредел идет в двух направлениях: в направлении большей конкретности и одновременно в направлении большей абстрактности. В первом случае появляются словосочетания: беспредел милиции, беспредел начальства, армейский беспредел и др. Во втором - приобретаются значения более обобщенные, связанные с деятельностью социальных институтов: административный беспредел, коммерческий беспредел, правовой беспредел, беспредел власти, беспредел бесхозяйственности, беспредел ложной демократии, беспредел «дикого» постсоветского капитализма, августовский беспредел. Существительное беспредельщик обычно трактуется как «наемный убийца», однако есть еще более «страшное» значение у этого слова, принятое в уголовном мире: беспредельщиками называют заключенных, готовящих побег из зоны, которые прихватывают в дорогу (много времени придется находиться в тайге) своего солагерника в качестве «живого мяса».

 

Как видим, наиболее модными и востребованными оказались слова переоцененные и преобразованные в общеупотребительные (крутой, обвал) и иностилевые, социально закрепленные (тусовка, беспредел). Путь слов от социолектов к литературному языку через общее просторечие зафиксировал А.Д. Швейцер.

 

Лексические процессы, как правило, сопровождаются трансформацией в семантике слова, его сочетаемости, а также в его стилистической переориентации. Наряду с этим известны благодаря своей широкой употребительности и заново созданные слова: комки (комиссионные палатки), качки (качающие мускулы), совки (советские граждане) и др. Возникают и новые клише - штампы благодаря назойливому распространению рекламы, например: райское наслаждение; время пить «херши»; сладкая парочка; рекламная пауза; иногда лучше жевать, чем говорить.