Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Отношения империи к персидской державе.↑ Стр 1 из 12Следующая ⇒ Содержание книги
Поиск на нашем сайте
КОЛХИДА И БОСПОР Война, которую вел царь Кавад с императором Анастасием в 505— 507 годах, не была закончена установлением прочного мира. Военные действия прекратились, но персы считали незаконным самое существование крепости Дары, воздвигнутой Анастасием в пограничной полосе. В договоре, заключенном Феодосием Младшим с царем Бахрамом V, обе державы обязывались не возводить новых укреплений поблизости от границы, а за охрану кавказских проходов империя должна была платить персам по пяти кентенариев золота в год. Внутренние смуты и тяжкие войны с ефталитами ослабили Персию, византийский двор прекратил платежи, и Анастасий в своем отказе Каваду мог сослаться на то, что его предшественник ничего не платил персам. По смерти Анастасия Кавад предъявил Юстину требование платы за охрану проходов, но столь же безуспешно. На границах обеих держав опять происходили взаимные набеги. Персидские арабы делали время от времени вторжения в сирийские области, а римляне отвечали на них набегами в персидскую Армению и грабежами в окрестностях Нисибина. Во время одного из набегов попали в плен два римских вождя, Тимострат, брат Руфина, и Иоанн. Авраам, отец дипломатического агента времени Юстиниана по сношениям с востоком, Нонна, ездил к Аламундару по поручению Юстина и выкупил пленников.[53] Дворы обменивались посольствами, и царь Кавад сам предложил назначить уполномоченных для выяснения пограничных затруднений. — Таково сообщение Захарии Ритора.[54] Прокопий дополняет наши сведения о тогдашних отношениях к Персии сообщением о других мотивах, какие были у Кавада, когда он искал сближения с империей. Как все персидские цари, он имел много сыновей от разных жен. Право первородства не соблюдалось в Персии и высшая знать имела особые права при решении вопроса о престолонаследии по смерти царя. Кавад не любил своего старшего сына Каоса и хотел отстранить его от престола. Второй его сын, Зам, был слеп на один глаз и, по старым обычаям, тем самым лишался права на престол. Третий сын, Хосров, рожденный от брака с сестрой аспебеда, пользовался большой любовью отца, и Кавад хотел обеспечить ему преемство своего трона. Так как Зам был человек храбрый и уже пользовался большой популярностью в народе, то Кавад опасался, что он, по его смерти, поднимет восстание. Желая усилить шансы Хосрова, Кавад отправил к Юстину посла с просьбой, чтобы император усыновил его (521 год). Это предложение вызвало сначала полное сочувствие со стороны Юстина и Юстиниана, видевших в этом сближении залог мира; но влиятельный в начале правления Юстина сановник Прокл, занимавший пост квестора, восстал самым решительным образом против предложения Кавада и убедил всех, что усыновление будущего персидского царя может дать повод усыновленному заявить претензии на замещение императорского трона и вызвать тяжкую войну. В своем письме Кавад спрашивал, в какой форме Юстину будет угодно произвести усыновление, и предлагал ему прислать на границу уполномоченных для выяснения спорных вопросов и выработки условий прочного мира на будущее время. По настоянию Прокла, ответ был дан в том смысле, что император со своей стороны искренно желает заключить мир и пришлет уполномоченных, а что до усыновления, то ответ гласит: «не хартиями усыновляются варвары, а снаряжением оружия».[55] В ту пору, когда шли эти переговоры, явился новый повод для взаимного недовольства обеих держав: империя приняла под свою верховную власть царя иверов. Издавна утвердившиеся близкие отношения между иверами и империей держались еще в силе в начале правления императора Льва; но затем, как вследствие внутренних волнений в стране, так и вмешательства персов в дела кавказских народов, старые связи ослабли, и Иверия вошла в зависимые отношения к персидской державе. Одновременно с тем власть царя иверов претерпела ограничения в смысле территориальном, и за царем осталась лишь западная часть области, которую римляне называли Колхидой или Лазикой от имени племени, заселявшего ее. Она обнимала широкую горную область по течению реки Фазида (Риона) до берега моря. Прокопий называет лазов иверами, т. е. грузинами, и этим свидетельствует, что в то время византийское дипломатическое ведомство было хорошо осведомлено о племенном единстве грузин, имеретин и мингрельцев, как теперь называются главные племена картвельской народности.[56] Главный город страны лежал близ моря на устье реки Фазида и носил имя реки. Доступ в Лазику из Иверии закрывали две крепости — Сканда и Сарапаний, воздвигнутые на таких крутых утесах, что провиант и военные припасы приходилось носить людям на спине.[57] Страна производила мало хлеба, население в большинстве вело пастушеский образ жизни и довольствовалось самой простой пищей. Дорог в стране не было, и сообщения были вообще очень затруднены. Соль и хлеб лазы получали с моря, и торговлю с ними вели греческие купцы из Трапезунта. Самая цветущая часть земли лазов лежала на среднем течении Фазида; здесь находились города Кутаиси (или Котатисий, как называет Прокопий), Мухерезий, Археополь (в расстоянии одного дня пути от Мухерезия) и Родополь, расположенный на равнине; на северо-восток от Кутаиси лежала крепость Ухимерий, закрывавшая дорогу в область, населенную племенем сванов (Сванетия).[58] Христианство издавна проникло в Лазику из Иверии, которая дала в начале IV века такого стойкого и самоотверженного борца за истину монофизитства, каким был Петр Ивер, епископ Маюмы, окончивший жизнь в конце правления Зенона.[59] Власть царя Колхиды не ограничивалась территорией, заселенной лазами, а простиралась к северо-востоку в горные местности, занятые племенем сванов и скимнов, и по побережью на апсилов, мисимиан и абазгов. Области абазгов и апсилов лежали к северу от Лазики, а еще дальше на север жили мисимиане, граничившие с аланами.[60] Земля абазгов делилась на два царства: одно по морскому побережью, другое в горах, к востоку от моря. В случае смены на троне в этих зависимых царствах царь Колхиды утверждал преемника. К югу от Колхиды между нею и горною областью, занятою племенем цаннов, жил независимый народ, исповедовавший христианство и состоявший в духовной связи с лазами, так как он получал от них епископа. Царь Колхиды, современник императора Анастасия, Дамназ, получил утверждение во власти от Кавада и пользовался большим расположением с его стороны. Когда он умер, сын его Цафий,[61] опасаясь, чтобы Кавад не заставил его принять религию Зороастра, вступил в соглашение с императорским двором и, с разрешения императора, явился в Константинополь с большой свитой местной знати. Он встретил самый почетный прием, принял крещение, получил в жены знатную женщину, дочь патриция Нома, Валериану, и был объявлен сыном императора. Из рук императора он принял внешние отличия своего сана и тем признал свою зависимость от империи. Император зачислил его в штат силенциариев своего двора и положил определенный оклад. Событие это записано в хрониках под 522 годом. Малала сохранил описание того царского орната, который получил царь Цафий от императора. То была облегавшая тело одежда, стихарь, белый, шелковый, с золотыми клавами и портретом императора на груди; плащ из той же белой материи (χλαμύς) с золотой полосой и портретом императора, приходившимся на грудь. Убранство дополняли золотая диадема, золотой пояс, украшенный жемчугом, красные сапоги, также расшитые жемчугом. Со своей благородной супругой из старого рода патрициев империи Цафий отправился в свое царство, обласканный и щедро одаренный императором. Узнав о крещении Цафия и измене его персам, Кавад заявил претензию Юстину, что он принял в подданство царя народа, который с незапамятных времен находился под властью персов. От византийского двора был дан ответ, что Цафий явился в столицу без всякого зова, чтобы принять христианство, и император, просветив его светом истины, отослал на царство.[62] Кавад не был удовлетворен таким ответом. Уполномоченными в комиссию для выяснения спорных вопросов и выработки трактата мирного договора были назначены с римской стороны племянник императора Анастасия Ипатий, магистр армии Востока Патрикий и Руфин, сын Сильвана.[63] С персидской стороны то были высший сановник в царстве Сезоис и военачальник Мебод. Уполномоченные съехались на границе и приступили к обсуждению условий договора. Хосров прибыл из столицы и выжидал в двух днях пути от Нисибина окончания переговоров, чтобы затем ехать в Константинополь. Но на совещании немедленно вышла взаимная обида, так как Сезоис упрекнул римлян за захват Лазики, а персы обиделись тем, что Хосров будет усыновлен как варвар. Резкий тон, который приняли объяснения, устранил с самого начала надежду на возможность соглашения, и уполномоченные разъехались во взаимной вражде. Вину такого печального конца комиссии члены собрания взваливали друг на друга. Мебод обвинял Сезоиса, а Руфин—Ипатия. Над Сезоисом был наряжен суд. К числу возводимых на него обвинений присоединилось и то, что он предал погребению свою умершую жену и тем нарушил закон Зороастра, по которому воспрещалось предавать мертвых земле. Он был казнен. В Константинополе также было следствие о виновности Ипатия. Пытка, которой были подвергнуты близкие ему люди, ничего не выяснила, и он остался на свободе, хотя и был отстранен от двора. По сообщению Захарии, царь Кавад в досаде на неудачный исход дела приказал царю арабов Аламундару сделать набег в римские пределы, и тот прошел с грабежом и разбоем области городов Эмессы, Апамеи и Антиохии. Он увел много пленных, в числе которых было 400 монахинь из монастыря св. Фомы в Эмессе. Все монахини были зарезаны в честь богини Уцца. Это страшное событие видел собственными глазами отшельник, по имени Дада, который был также уведен в плен и, вернувшись впоследствии, сам рассказывал об этом автору.[64] У Прокопия в его последовательном обзоре отношений к персам нет упоминания о вторжении арабов, но он относит еще ко времени Юстина вторжение персидской армии под начальством вождя Боя в Колхиду. Царь лазов укрылся со своим семейством в неприступных горных ущельях, и персидская армия, ввиду отсутствия дорог и трудности сообщений, не могла предпринять никаких военных действий. Император прислал на помощь лазам вождя Петра с небольшим отрядом гуннов. Петр был скоро отозван в столицу, и на помощь лазам прибыл вождь Ириней с большими силами. Ему было приказано занять гарнизонами пограничные крепости Лазики с Иверией. Но так как лазы тяготились доставлять туда провиант, то римские войска оставили эти неудобные стоянки. Персы воспользовались этим, заняли крепости и поставили в них свои гарнизоны. Ответом на враждебные действия персов в Лазике было вторжение в персидскую Армению, организованное под начальством бывших оруженосцев Юстиниана, молодых тогда людей, Велизария и Ситты, которые недавно прибыли из Константинополя. Не встречая сопротивления, войска проникли далеко вглубь страны и воротились назад в Дару с огромными стадами награбленного скота.[65] Второе вторжение, предпринятое Велизарием и Ситтой в ту же область, окончилось неудачей: они потерпели жестокое поражение от персидских войск, состоявших под начальством братьев Нарзеса и Аратия, принадлежавших к армянской знати. В тот же год римские войска из Дары предприняли поход в направлении Нисибина под командой дукса Либелария. Не покушаясь на осаду этой сильной крепости, Либеларий прошел к укреплению Тебету, в 15 парасангах от Дары (около 75 верст), и обложил этот город. Ему удалось сделать брешь в стене; но страшная жара и болезни, появившиеся как результат неумеренного употребления мясной пищи в жарком климате, заставили его отступить, не доведя дела до конца. За этот неудачный поход Либеларий получил отставку, и дуксом Дары был назначен Велизарий.[66] В такой связи рассказаны события у Прокопия. В хрониках поход Кавада в Колхиду отнесен к первому году правления Юстиниана. Малала сообщает, что Юстиниан, по просьбе царя лазов, послал значительные силы под командой вождей Гильдериха, Кирика и Иринея. Вследствие несогласия вождей, войска понесли тяжкое поражение. Юстиниан сместил провинившихся командиров и отправил стратилата Петра, который, приняв начальство над войсками, увел их назад.[67] У Феофана вместо Гильдериха назван Велизарий, и Петру приписана блестящая победа над персами, которую он одержал вместе с лазами.[68] Утверждение римской власти в Лазике имело огромную важность для империи в ее старом, веками ожесточенном соперничестве с Персией. В пору могущества империи все восточное побережье Черного моря состояло под верховной властью императора. В первой половине II века при имп. Адриане Арриан объезжал побережье и в описании своего путешествия дал ясную картину тогдашних отношений зависимости племен и царей кавказского побережья от центра верховной власти.[69] Тревоги времени «тридцати тиранов», утверждение готов в черноморских степях и Тавриде и их морские предприятия, последовавшее затем нашествие гуннов ослабили престиж империи в тех пределах, и в V веке только в двух крепостях удержались римские гарнизоны. То были Питиунт (Пицунда) и Севастополь (Сухуми). Так было и в начале правления Юстиниана.[70] Через эти два пункта шли сношения империи с племенами внутреннего Кавказа и, в частности, с аланами (предками нынешних осетин), сидевшими к северу от перевала через Кавказский хребет, который ныне носит название Военно-Грузинской дороги.[71] От времени Юстина нет сведений о сношениях с аланами;[72] но они есть от времени Юстиниана, и, очевидно, не прерывались. Утверждение римлян в Колхиде облегчало сношения с сильным племенем гуннов-сабиров, занимавшим широкие степные пространства к северу от нын. Дербентского прохода, носившего тогда имя Тцур, Τζούρ.[73] Об оживлении сношений с ними свидетельствует следующее событие, записанное в хрониках под годом смерти Юстина (527). В союз с империей вступила вдова хана Балаха, по имени Боа (Βώα ρήγισσα — Малала). Ее склонили к тому присланные ей щедрые дары. В ее улусе насчитывалось до ста тысяч кибиток. Когда два хана из расположенных далее к северу улусов, Тиранкc и Глом, шли на службу к Каваду с ордою в 20 тысяч человек, она преградила им путь. Глом пал в битве, а Тиранкс попал в плен. Боа препроводила его в Константинополь, где он и был предан позорной казни в Сиках близ церкви св. Конона.[74] Для характеристики отношений к закавказским варварам двух культурных держав, пользовавшихся за деньги их грубой силой и воинственным духом, интересно отметить эпизод, занесенный в хроники под третьим годом Юстина (521). Юстин просил за деньги помощи у гуннского хана Зилигда, и тот обязался клятвой помочь ему в войне с персами. Но когда явилось посольство от Кавада с такою же целью, то хан, приняв деньги, дал и персам такую же клятву. Свое обещание персам он выполнил и явился на помощь с 20 тысячами соплеменников. Узнав об этом вероломстве, Юстин, чтобы отомстить хану, пользуясь случаем отправления посольства для выработки условий мирного договора, послал царю письмо, в котором сообщал, что хан взял от него большие деньги за помощь против персов, и если он теперь явился как бы на помощь Каваду, то в душе, вероятно, замышляет предательство. «Нам, как братьям, — писал Юстин, — надлежит вступить в дружбу и не допускать, чтобы эти псы издевались над нами». Получив это письмо, Кавад спросил хана, брал ли он деньги от римлян, и тот признался. Тогда Кавад, заподозрив его в злом умысле, ночью послал на гуннов отряд персов. Хан и большая часть его воинов были убиты, и на родину вернулись лишь те, кому удалось бежать в темноте.[75] Раньше чем случилось сближение с Лазикой, возобновил свои старые связи с империей город Боспор, носившей прежде имя Пантикапея, с которым он начал свою историю еще в VI веке до н. э. Город этот возник как греческая колония, на западном берегу пролива, за которым было установлено имя Босфора Киммерийского (Керченский пролив). Распространяя свое господство по побережью на запад и восток, он стал центром царства под династией царей Спартокидов. Митридат VI Евпатор, царь Понта, включил его в свою державу, охватывавшую оба берега Черного моря, и в нем окончил свою бурную жизнь в 63 г. до P. X. При Августе Босфорское царство вошло в кругозор римской политики, и в течение первых веков здесь правили цари с династическим именем Тиберий Юлий. В половине III века сюда надвинулись готы и воспользовались боспорским флотом для своих морских грабительских предприятий на малоазиатский берег и побережье Кавказа. В начале IV века прекратилась местная династия царей Тибериев Юлиев. Археологические находки позволяют предполагать, что при Констанции Боспор был в руках готов; но это временное господство чужого народа не отразилось на составе местного населения, пользовавшегося греческим языком.[76] Этот центр культурной жизни, уцелевший на далекой окраине, восстановил свои отношения к империи при Юстине. Одна эпиграфическая находка 1888 года дала неожиданное свидетельство, что этому предшествовало восстановление старой династии Тибериев Юлиев.[77] Это событие относится, быть может, еще к концу V века и во всяком случае не позже начала VI. Гунны, занявшие степные пространства Таврического полуострова, понимали значение старых торговых городов на побережье, где они могли получать предметы производства культурной жизни в обмен на сырые продукты своего простого хозяйства, кожи, сало, шкуры зверей, получая в обмен соль, вино, ткани и предметы роскоши. Восстановление старых отношений Константинополя с Боспором случилось незадолго до принятия Лазики под верховную власть императора. Желая оказать помощь лазам в неизбежной борьбе с персами, Юстин послал на Боспор племянника имп. Анастасия, Проба, чтобы за деньги навербовать гуннов на службу империи. Но на этот раз деньги не прельстили гуннов, и Проб уехал назад, не добившись успеха.[78] Так в правление Юстина восточное побережье Черного моря вошло в более близкие отношения к империи. Если прежде в обладании империи находились только две крепости, Питиунт и Севастополь, то теперь между ними и Херсоном на южном побережье Крыма явился вновь подчиненный империи город Боспор с его старым торговым значением, а на юго-востоке в кругозор византийской политики вошло побережье лазов и абазгов.
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-04-20; просмотров: 276; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.15.239.145 (0.01 с.) |