Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Отношения империи к аварам. Походы на славян за дунаем

Поиск

В то время как война с Персией сосредотачивала на себе главное внимание императорского двора, росла опасность для империи с севера, от аварского хана. Не довольствуясь данью в 80 тысяч номизм, хан прислал в мае месяце 583 года посольство с требованием прибавки в 20 тысяч.[1056] Император отказал, и хан во время сбора жатвы сделал на­шествие в пределы империи. Плохо снабженный средствами обороны Сингидон был взят, такую же участь имели города Виминакий (Костолац) и Августы. Перейдя через Балканы, хан дошел до Анхиала и сде­лал здесь остановку.[1057] Маврикий отправил к нему послом сенатора Ельпидия, бывшего претора Сицилии, к которому присоединил своего оруженосца Коменциола. Хан принял послов очень грубо и грозил раз­метать Долгую стену, внешнюю защиту столицы. Когда на его резкие слова Коменциол дал смелый ответ, хан заключил его в тюрьму и хотел даже казнить, но ближайшие советники удержали его от такого нару­шения международных обычаев.[1058] Дальше Анхиала хан не двинулся и воротился назад, взяв, по всей вероятности, щедрый выкуп. Постра­давшие подунайские крепости были восстановлены и служили и впо­следствии свою сторожевую службу.

На следующий год Маврикий опять отправил к нему послом того же Ельпидия для переговоров о возобновлении мирного договора на прежних условиях. Но хан не внял настояниям посла и, отпуская его в обратный путь, отправил вместе с ним Таргитая с требованием при­бавки. Угроза войны в случае отказа заставила императора уступить, и он согласился увеличить дань до ста тысяч номизм. Мир был восстанов­лен, но он продержался недолго. Славяне в огромном множестве появились во Фракии, и их грабительские шайки доходили до Долгой стены. Император выступил самолично на ее охрану и поручил борьбу с варварами Коменциолу. Встретившись со славянами на реке Ергинии (?), он одержал над ними большую победу и был вознагражден назна­чением на пост придворного магистра армии. В этом звании он продол­жал очищать ближайшую к столице область от бродячих шаек грабите­лей и направился к Адрианополю. В окрестностях этого города раз­бойничал князь Ардагаст. Близ укрепления Ансина Коменциол разбил и прогнал его, овладев огромной добычей. Подвигаясь дальше к западу, он очистил от славян область Астику, как называлась в ту пору мест­ность к северу от реки Гебра (Марицы) между Адрианополем и Филиппополем.[1059] Нашествие славян приписывали в Константинополе воздействию хана. Ближайшим поводом к нарушению мира с аварами послужило следующее обстоятельство. — Один шаман навлек на себя гнев хана, вступив в связь с одной из его жен. Он бежал к туркам, но был захвачен на Дунае римским сторожевым постом и отослан в столицу. О дальнейшей его судьбе нет сведений. По-видимому, он не был выдан хану. Когда же явился в Константинополь Таргитай за получением де­нег, император заточил его на острове Халкиде на Пропонтиде и про­держал в течение шести месяцев. Хан ответил на это вторжением за Дунай и прошел с грабежом и разорением Мезию и Скифию. Пострадал целый ряд крепостей: Бонония (Виддин), Рациария, Аквы, Доростол, Зальдапа, Панноза, Трофей Траяна и Марцианополь.

Весною следующего года Коменциол назначил сбор войскам в Анхиале. Под его начальством оказалось до десяти тысяч человек. Коменциол отобрал из них более надежных воинов шесть тысяч, остальных оставил в лагере на его охране. Разделив армию на три отряда по две тысячи человек, он стал сам во главе одного и назначил командирами двух других офицеров Каста и Мартина. Ближайшая задача состояла в том, чтобы выследить, где находится неприятель. Каст пошел в направлении Зальдапы и наткнулся на шайку безоружных варваров, очевидно, славян, оседавших тогда в запустевших придунайских землях. Перебив много народа, Каст взял в плен остальных и направился с добычей в лагерь. Но по дороге славяне устроили засаду и отбили пленных. Мартин сделал разведку в направлении крепости Новы и получил сведение от лазутчиков, что в тех местах стоял лагерем сам хан. Внезапным нападением он заставил аваров укрыться на остров реки. Каст и Мартин после своих разведок соединились в назначенном месте и ожидали со­действия со стороны командира; но тот не рискнул пуститься на разведку и прошел лишь до Марцианополя. Каст и Мартин на­правились к нему и вместе с ним отошли в местность Sabulente Canalin в предгорьях Балкан.[1060] Простояв там два дня, Коменциол организовал охрану деревянного моста на реке (вероятно, Камчии). Мартин охранял мост, а Каст должен был следить за приближением неприятеля. Авары подошли к мосту ночью, разбили и разогнали отряд Каста и взяли его самого в плен. Армия рассеялась и открыла проход аварам. Пройдя через перевал, авары рассыпались на грабеж фракийских местностей. Кроме Каста в плен попал и Ансимут, начальник отряда, который шел на защиту Долгой стены.

Пока хан грабил Фракию, Коменциол собрал свои разбежавшиеся войска и составил план ночного нападения на аварского хана. В бое­вом строю, соблюдая все предосторожности, он подходил к тому месту, где надеялся захватить хана. Но в ночь накануне предпола­гаемого нападения случилось мелкое обстоятельство, расстроившее это предприятие. — Во вьючном обозе, проходившем через место рас­положения войска, свалился с одной лошади вьюк и заметившие это погонщики стали кричать ушедшему вперед товарищу: retorna, retorna, frater (вернись, вернись, братец). Этот возглас был подхвачен другими, разнесся в ночной тишине по лагерю, и все поняли его как предостережение от неожиданной опасности. Началась паника и всеобщее бегство. Авары с ханом, находившиеся очень близко от стоянки Коменциола, заслышали крики и топот множества коней и, не разобрав, в чем дело, также бежали.[1061] Победа, о которой мечтал Коменциол, ускользнула из его рук.

Коменциолу не удалось уже собрать своих рассыпавшихся всад­ников, а хан подступил к городу Берое (Эски-Загра). Гарнизон храбро отбивался, и хан отступил, удовольствовавшись выкупом. Неудачно было также нападение на Диоклетианополь и Филиппополь, и хан, пройдя через Астику, подошел к Адрианополю. Гарнизон и жители оказали ему и здесь храброе сопротивление.[1062]

Приближение аваров к Константинополю вызвало панику среди населения и весьма резкие манифестации против императора. Мав­рикий поспешил выслать против аваров полководца Иоанна Мистакона (неудачно воевавшего с персами в 583 году) и дал ему в помощники смелого и предприимчивого лангобардского герцога Дроктульфа, находившегося тогда в столице.[1063] Умелый маневр Дроктульфа доставил победу имперским войскам. Авары бежали, а слабые числом римские силы не отважились преследовать их.

После этого набега авары в течение нескольких лет не причиняли никаких тревог империи. Вероятно, в это время хан имел другие заботы, быть может, воевал со славянами, расширяя свое господство. Память о насилиях, которые совершали авары, сохранилась в чеш­ском и польском языках в словах: olbrim, olbrzym, которые значат — великан, нечто свирепое и дикое, и наша русская летопись знает о зверствах обров над дулебами.[1064] Угрозы турок истребить бежавших от них аваров не осуществились, так как их движение на восток приостановилось, вероятно, в связи с той победоносной войной, ко­торую вел против них Бахрам-Чобин в 589 году на верхнем течении Аму-Дарьи. После поражения от персов у них начались междоусобицы и внутренние войны. Несколько улусов из племени уйгуров бежали на запад к своим соплеменникам и усилили тюркский элемент царства Баяна. Их было, по сообщению Феофилакта, 10 тысяч и их родовые имена он записал так: Ταρνιάχ, Κοτζαγηροί, Ζαβενδέρ.[1065]

Неожиданный переворот в судьбах персидского трона превратил враждебные дотоле отношения между империей и Персией в друже­ственные, и Маврикий, став названным отцом царя Хосрова, получил возможность ослабить охрану персидской границы и перевести часть войск на Дунай. Он надеялся начать наступательную войну с аварами и весной 592 года решил предпринять поход из столицы, приняв лично начальство над армией. В придворных кругах видели в этом нарушение старых традиций, и императрица упрашивала своего супруга отказаться от этого предприятия. Ее просьбы были тщетны, как и патриарха. Император настоял на своем и начал поход с выезда в Евдом. В этот день случилось затмение солнца. Вернувшись в город, чтобы принять персидского посла, Маврикий провел ночь в храме св. Софии, а потом целый день — в пригородном храме Богоматери Живоносного Источника. Оттуда он опять прибыл в Евдом и двинулся в Регий. Раздав там щедрую милостыню огромной толпе убогих, император на рассвете следующего дня выступил дальше уже во главе своей армии. Перед ним несли крест, утвержденный на длинном древке копья. Случилось опять дурное предзнаменование: огромный кабан бросился под ноги императорского коня. Тот под­нялся на дыбы, но император усидел и, справившись с конем, продолжал путь. Прибыв в Гераклею, Маврикий пожелал ехать дальше морем. Но разразилась буря, и 50-весельный корабль с трудом пристал в гавани Даония. Проведя там ночь, Маврикий вернулся верхом в Гераклею. Подле города был храм св. Гликерии, ограбленный и сожженный аварами. Император сделал распоряжение об отстройке и украшении его и выступил дальше. На ночевку войска стали близ одного незначительного городка. Там случилось новое тяжкое предзнаменование: у одного местного человека родился ужа­сный урод. Император осмотрел его и приказал убить. Миновав по пути город Энат (Девятый — очевидно, от милевого столба), армия стала на ночевку, и тут пал от внезапной болезни лучший конь императора. На следующий день навстречу проходившим выскочило стадо оленей. Люди свиты государя бросились их преследовать, и без вести пропал при этом один из царских оруженосцев. Коня с седлом привел в лагерь поселянин и вместо награды был подвергнут пытке на следствии по делу об исчезновении ездока. На следующий день привели к императору трех странных людей. Большого роста, безоружные, они имели с собой только лютни (κιϑάρας). Из расс­просов выяснилось, что они были посланы к аварскому хану от далекого славянского народа, жившего на берегах океана. Свое путе­шествие они совершили в 15 месяцев. Хан прислал щедрые дары их князю и просил оказать военную помощь. Князь принял дары, но отказался прислать воинов ввиду отдаленности своего мес­тожительства. Исправление посольства он поручил пленникам, ко­торые должны были заявить хану об его отказе от союза. Хан их задержал и не пускал назад; они прослышали, что есть могущест­венный и богатый народ римский, и направились во Фракию. Они говорили, что в их стране нет железа, что живут они в глубоком мире и занимаются музыкой. Император обласкал их и отослал в Гераклею. — Таков рассказ Феофилакта.[1066] Позволительно догадывать­ся, что послами далекого славянского народа были цыгане, уже в то время скитавшиеся среди европейских народов.

На дальнейшем пути в направлении к Анхиалу вышло замеша­тельство при переправе через реку. Император сошел с коня и с жезлом в руках сам налаживал порядок. В Анхиале войско стало лагерем. Император провел там 15 дней и, получив известие о прибытии посольств от франков и персов, вернулся в столицу.[1067]

Приведенное описание похода с наглядностью свидетельствует о том, в каком запустении была область, ближайшая к столице. Огром­ный кабан, испугавший императорского коня, стадо оленей, на­скочившее из леса на всадников, — признаки весьма малой населен­ности и отсутствия земледельческого населения в стране. Если так было в непосредственной близости к столице, то, очевидно, дальше, в горах Балкан и волнистых равнинах по Дунаю, дело обстояло еще хуже. Разбросанные на далеком расстоянии крепости вмещали скуд­ное население, издавна привыкшее к военным тревогам. В запустев­шей стране явился новый вид промысла — разбой. Выделившиеся из общественного союза люди собирались в ватаги, бродили по дорогам, грабили проезжавших и оставались неуловимы для преследования. Еще в конце V века разбойники представляли, как на то уже было указано выше,[1068] целый класс населения в обезлюдевших областях, вышедших из кругозора представителей администрации. Для обоз­начения этой вольницы явился термин скамары (scamarae). В прав­ление Тиверия скамары ограбили однажды послов аварского хана, возвращавшихся с данью из Константинополя. Часть их добычи была потом разыскана и возвращена по принадлежности.[1069]

Поход императора, окончившийся в Анхиале, был вызван враж­дебными действиями хана, который требовал вновь увеличения дани. Ввиду нежелания императора удовлетворить это требование, хан принялся сооружать суда для устройства переправы неподалеку от Сингидона. Подвластные хану славяне занялись заготовкой кора­бельного леса. Гарнизон делал вылазки и поджигал заготовленный материал. Славяне, оставив судостроение, обложили город. Хан рас­порядился прекратить осаду, взяв с города выкуп: две тысячи золотых монет, окованный золотом стол и одежды (στολή).[1070] После этого хан отошел к городу Мурсе [1071] на Драве и приказал славянам устроить переправу на Саве неподалеку от Сингидона. Когда мост на судах был готов, хан перевел по нему свои войска и на пятый день достиг Бононии (Виддин). Командование над армией после отъезда импе­ратора принял Приск. Он назначил своим помощником Сальвиана и послал его с тысячью всадников захватить перевал, которому Феофилакт дает имя Проклианы. Можно догадываться, что он разу­мел самый восточный перевал через Балканы по пути в Марцианополь. Скоро авары появились перед перевалом; Сальвиан отразил их и не пропустил в проход. Узнав о неудаче своих передовых отрядов, хан двинул восьмитысячный конный отряд под начальством вождя Самура. Но Сальвиан выдержал и этот натиск и не сдал позиции. Узнав о поражении Самура, хан подошел со всем своим войском. Ввиду огромных сил противника Сальвиан ночью покинул свои позиции и ушел на соединение с Приском. Хан узнал о том, что перевал свободен, только на четвертый день и на пятый вступил в горы. Через три дня он достиг местности, которой Феофилакт дает имя Сабуленте Каналин, и затем подступил к Анхиалу. Покидая эту стоянку, он сжег церковь св. Александра и, продвигаясь затем на юг, захватил римский сторожевой пост. Не добившись от пленных сведений о том, где находится армия противника, он дошел до Дризиперы, простоял восемь дней под стенами этого города и, оставив начатую осаду, спустился до Гераклеи на Пропонтиде. Приск не подвергал себя риску сражения с превосходящими силами хана. Он укрылся сначала в укреплении Дидимотих, а затем ушел в Цурул. Хан подступил к Цурулу и осадил эту крепость. По сообщению Феофилакта, Приска спасла хитрость, придуманная императором. Получив известие о трудном положении Приска, он послал письмо на его имя, в котором предлагал ему задержать хана на месте, так как из столицы посланы морем войска, чтобы захватить семейства кочевников в их стоянках (τάς ϕαμιλίας). Посланный должен был попасться в руки аваров, что он и исполнил. Ознакомившись через переводчиков с содержанием письма, хан вступил с Приском в пере­говоры и за незначительный выкуп увел свои полчища на север. Ввиду позднего времени Приск распустил войска на зимние стоянки и сам уехал в Константинополь.[1072]

Так описан у Феофилакта этот грозный набег хана. Был ли Баян так напуган письмом императора, что ограничился малой суммой выкупа, это не подлежит выяснению; но во всяком случае мир был восстановлен. За зиму в Константинополе был выработан план во­енных действий против славян, живших на север от нижнего Дуная. Весною следующего года Приск назначил сборным пунктом для войск город Гераклею. Сформировав действующую армию, он принял на­чальство над конницей, а начальником пехоты назначил Генцона. Простояв 7 дней в Гераклее, войска прошли в четыре перехода в Дризиперу, где простояли 15 дней, а затем в 20 переходов прошли на Дунай в Доростол. Хан был встревожен этим походом и отправил к Приску посла по имени Коха, который предъявил протест. Приск стоял на том, что мирный договор, существующий между империей и аварами, не касается славян. Отклонив вмешательство хана, Приск в 12 дней снарядил переправу через Дунай.

Ближайшая к Доростолу область на левом берегу Дуная на­ходилась под властью царя Ардагаста. Первая встреча со славянами окончилась тяжким их поражением, и царь бежал. Множество славян попало в плен, и Приск хотел отправить пленников в дар императору. Но солдаты рассматривали пленников как принадлежащую им до­бычу, и в армии началось брожение. Приск сумел успокоить солдат и отослал пленных в столицу под охраной отряда в 300 человек, начальником которого был назначен Татимер. По дороге, по-видимому уже во Фракии, славяне едва не отбили своих соплеменников. Но на помощь подоспела пехота, славяне были отбиты, добыча уцелела и прибавилось еще 50 человек к общему числу пленных. Получив ценную добычу, император возблагодарил Господа Бога за победу торжественными всенародными молениями.[1073]

Отослав пленных, Приск продолжал свое дело разгрома славян. Один из его офицеров по имени Александр переправился через реку Иливакию (Ήλιβακία), но попал во время преследования бежавших славян в болотистую местность и едва не погиб со своим отрядом. В трудном положении Александра выручил один перебежчик, гепид по племени, помнивший, что он был когда-то христианином. Он сообщил Александру, что славяне, которых он преследовал, были высланы царем Мусокием выслеживать движения войска. Александр вернулся в главный лагерь с пленниками, которых успел захватить, и Приск, пользуясь указаниями и предательской помощью гепида, организовал поход на Мусокия. Гепид убедил Мусокия послать 150 лодок как бы на спасение славян Ардагаста. Лодками овладели римляне и, переправившись через реку Паспирий (?), сделали в глубокую ночь нападение на Мусокия. Много людей было перебито и еще больше взято в плен. Эти легкие победы и большая добыча имели своим последствием то, что солдаты на обратном пути плохо держали сторожевую службу, и во время одного ночного нападения отряд оказался в весьма опасном положении. Распорядительный Генцон поправил дело, и Приск строго наказал виновных.[1074]

Когда Приск собирался закончить свою экспедицию, из столицы прибыл в лагерь Татимер с приказом от императора, чтобы войска остались на зимовку за Дунаем. Оглашение этого приказа вызвало большое неудовольствие в армии, и Приск с трудом справился с возбуждением солдат. Он не считал возможным задержать армию за Дунаем и скоро стал собираться в обратный путь. Хан, до­пустивший разгром славян, стал грозить отрезать Приску переправу. Для переговоров с ним Приск отправил врача Феодора. Хан смягчился, но продолжал настаивать на том, что Приск разграбил земли, принадлежащие к его державе, и требовал своей доли в добыче. Приск имел об этом совещание с офицерами, и ему стоило большого труда убедить солдат поделиться с ханом. Он отослал ему всех пленных славян, не простирая дележа на остальную добычу. Хан удовлетворился этим, и Приск беспрепятственно переправился через Дунай.[1075]

Император остался недоволен действиями Приска и вменил ему в вину дележ военной добычи с ханом. Отстранив его от командования, он назначил на его место своего брата Петра и одновременно с тем предоставил пост комита экскувитов своему зятю Филиппику. Считая себя специалистом военного дела, Маврикий занялся после окончания войны с персами пересмотром законов, которыми определялось поло­жение военного сословия в империи. В заботах о сокращении расходов на армию он вознамерился уменьшить размеры солдатского жало­ванья и, подвергнув вопрос общей регламентации, внес изменения в положения о правах выслуживших свой срок солдат, точнее опре­делив их права и преимущества. К сожалению, до нас не дошла сделанная им новая общая редакция военных законов; впрочем, возможно и то, что она осталась в проекте и получила лишь частичное осуществление. Заместив важные военные посты близкими себе людьми, Маврикий надеялся при их помощи провести свои новые законы, и Петр взял на себя эту заботу в отношении придунайской армии, главнокомандующим которой он был назначен.

Вступив в командование, Петр назначил сборным пунктом город Одисс (Варну), куда и явился весною.[1076] Он был встречен с обычным почетом и на четвертый день по прибытии объявил на сходке неко­торые новые указы императора. Войска встретили их ропотом, и всеобщее недовольство грозило разразиться бунтом. Собравшиеся из разных мест отряды покинули стан вождя и стали лагерем поблизости от его стоянки. Чтобы не дать бунту разгореться, Петр сохранил в тайне все то, что могло усилить недовольство, и, явившись в лагерь, объявил только то, что свидетельствовало о заботах императора о личной судьбе солдат, а именно: права и привилегии окончивших срок службы.[1077] Настроение солдат изменилось, и они выразили бла­годарность за заботы государя. Таким образом, Петру не удалось исполнить возложенного на него поручения.

Отправив императору донесение обо всем происшедшем, Петр двинулся в Марцианополь. Его передовой конный отряд в тысячу человек наткнулся на славян, которые успели ограбить города Зальдапу, Аквы и Скопы и с большой добычей продолжали свой путь. Завидев римское войско, славяне перебили всех мужчин, какие были в числе пленных, и обложились табором из телег, взяв в середину женщин и детей. Всадники спешились и прорвали табор. Тогда славяне перебили женщин и детей, храбро бились с врагом, и лишь немногие успели бежать. Обрадованный этим успехом Петр выдал щедрые награды победителям. На этом и закончился поход Петра. На охоте, которая в ту пору была постоянным занятием военных людей и, по-видимому, восполняла недочеты организации провиан­тской части, он расшиб себе ногу и лежал больной. Получив известие о бездействии армии, император выразил Петру свое неудовольствие, и тот, еще не оправившись от ушиба, двинулся дальше. Вскоре вышла опять задержка, так как из столицы пришел приказ Петру не покидать Фракии ввиду слухов о том, что славяне большой массой подходят к Долгой стене.

После новой остановки Петр направился на запад. Его путь лежал на города Зальдапу и Приску. Перейдя Ятру (Янтра), он подошел к Новам. Население вышло навстречу войскам и просило Петра провести в городе местный праздник в день памяти св. мученика Лупа (23 августа). Проведя там два дня, Петр направился дальше на запад по Дунаю. Путь его шел на Секуриску и Асим. Гарнизон Асима вышел в боевом снаряжении навстречу Петру вместе с пред­ставителями от городского населения. Видя исправность снаряжения и хорошую выправку людей, Петр задумал присоединить этот отряд к своей армии. Но сделанная им попытка вызвала весьма возбуж­денный протест всего населения, и Петру пришлось отойти от города под крики брани на него со стен укрепления.[1078] На дальнейшем пути передовые отряды Петра наткнулись на болгар, которые спокойно передвигались в стране, считая себя в полной безопасности, ввиду существования мирного договора хана с римлянами. Но Петр по­смотрел на дело иначе, и не приняв представленных ими объяснений, отдал приказ сделать на них нападение. Болгары отбились и обратили римлян в бегство. Узнав об этом столкновении, хан потребовал от Петра удовлетворения, и тот откупился подарками и оправдывался тем, будто нападение совершилось без его ведома.

С самого начала похода Петр имел в виду переправиться на левый берег Дуная, чтобы громить славян. Высланные им лазутчики в количестве 40 человек были захвачены славянами. Такую же неудачу потерпел отряд в тысячу всадников, которые были пере­правлены через Дунай. Когда Петр перешел через Дунай со всей своей армией, славяне были разбиты и вождь их Пирогост пал в бою. Продвигаясь дальше в глубь страны, армия попала в безводное место, а добравшись до реки Иливакии, потерпела тяжкий урон и принуждена была отступить.[1079]

В такой последовательности излагает военные события под на­чальством Петра Феофилакт Симокатта и оставляет у читателя пред­ставление, что речь идет о походе одного года. Но в конце рассказа он делает общее замечание хронологического характера, которое переносит последнюю неудачу Петра в 597 год.[1080] Феофан отнес в своей хронике важнейшие из рассказанных здесь событий к 14 и 15 годам правления Маврикия, т. е. от 14 августа 595 до 13 августа 597 года.[1081]

Один агиографический источник, а именно «Чудеса св. Димитрия Солунского», позволяет констатировать далеко не полную осведом­ленность наших главных источников о тяжких бедствиях 597 года, стоявших в непосредственной связи с отношениями империи к ава­рам. — Центр административного управления префектуры Иллирика, город Фессалоника, подвергся в сентябре 597 года страшному на­шествию славян. Неожиданно явившись в огромной массе под стенами юрода в половине сентября, славяне обложили Фессалонику по всему протяжению ее стен от моря и до моря и начали правильную осаду, применяя к делу всякого рода осадные орудия. Положение города было тем труднее, что префект претория Иллирика был в ту пору в Константинополе, часть гарнизона отлучилась по делам «в Грецию», т. е. очевидно в Фессалию, и много горожан было в отсутствии, так как приспело время сбора винограда, и владельцы разъехались по своим хозяйствам. Гарнизон храбро оборонялся и делал вылазки. Осада длилась в течение шести дней, а на седьмой — то было вос­кресенье 22 сентября — в 8 часу дня все множество осаждавших без всякой видимой причины бежало в горы. Население наблюдало это бегство со стен и башен и дивилось. Изумление граждан было еще сильнее, когда оказалось, что варвары, вернувшись ночью в свой лагерь, захватили лишь часть своего добра и, бросив на месте осадные орудия и много имущества, поспешно отступили. Спасение города было приписано чудесному заступничеству патрона города Фессалоники, св. Димитрия, выступившего против врага с невидимой ратью. — Так описал это событие епископ Фессалоники Иоанн почти столетие спустя в своем сочинении о чудесах св. Димитрия.[1082] Точное указание даты освобождения города — воскресенье 22 сентября — де­лает несомненным, что это нашествие славян относится к 597 году.

Если славяне могли покуситься на осаду такого большого и укрепленного города и располагали для этого осадными орудиями, то, очевидно, то были не шайки грабителей из той славянской массы, которая проникла в те места еще при Тиверии, а большая организо­ванная сила, направленная сюда предприимчивым аварским ханом. Около того же времени тот же хан посылал славян на помощь лангобардам, и они разоряли Истрию.[1083] Имперские войска в своих действиях против аваров держались на линии Дуная. Очевидно, в ту пору все пространство от Сингидона и до Фессалоники пришло в окончательное запустение. Романское население держалось по бе­регу моря в городах, а вся горная область от Филиппополя и до городов побережья вышла из-под всякой зависимости от центральной власти, запустела и представляла широкий простор для славянской колонизации.

Наш главный источник для истории времени Маврикия ничего не знает о судьбе Фессалоники и в рассказе о событиях 597 года следит только за действиями Петра, сводя при этом свой рассказ как бы к одному непрерывному походу.

Неудачные действия Петра заставили Маврикия отнять от него ко­мандование и вновь призвать Приска на его прежний пост. На следую­щую весну (598 г.) Приск назначил сборный пункт для армии в Астике. Явившись в лагерь, он убедился в огромной убыли в военных кадрах и хотел довести об этом до сведения императора; но ближайшие к нему лица удержали его. Сформировав действующую армию из явившихся на сборный пункт контингентов, что было по тогдашним условиям обя­занностью главнокомандующего, Приск двинулся на север. В 15 пере­ходов он достиг Дуная и, переправившись через реку, занял старое за­брошенное укрепление на левом берегу Дуная, которому Феофилакт дает имя — Верхние Новы. Хан считал эту территорию принадлежащей к его державе и заявил протест; но Приск ему возражал и оправдывал свое пребывание в тех местах удобствами, какие они представляли для охоты и пастьбы коней.[1084] Не удовлетворившись объяснением Приска, хан осадил Сингидон и предложил жителям переселиться во внутренние области его царства. Приск поспешил на защиту города. Посадив войска на корабли, он оставил их на острове в 30 римских милях от Сингидона, а сам поднялся вверх по Дунаю до старой крепости Констанциолы, на­ходившейся в обладании хана. Здесь состоялось его свидание с ханом. Оставаясь на корабле, Приск переговаривался с ханом, который воссе­дал на троне на берегу. По описанию Феофилакта, переговоры ограни­чились взаимными упреками. Приск отдал приказ своему ипостратигу Гудуину вступить в Сингидон. Когда Гудуин подплыл к городу по реке и беспрепятственно высадился на берег, осаждавшие город войска хана закрылись табором из телег. Гудуин смело пошел на приступ. Опасаясь одновременной вылазки из города в тыл их позиции, варвары бежали. Вступив в город, Гудуин занялся прежде всего укреплением стен.

Считая действия Приска нарушением мирного договора, хан отправил свои войска на грабеж Далмации. Приск послал туда же Гудуина с двухтысячным отрядом. Выслеживая движения неприятеля обходными путями по горным тропам, Гудуин выведал от попавшихся в плен, где находился центральный лагерь для склада добычи. Хан взял крепость, которой Феофилакт дает имя Βάλκεις (Валки, по Феофану),[1085] разграбил 40 селений в ближайшей области и отослал добычу в лагерь. Гудуин напал на охрану врасплох, перебил ее и овладел всем награбленным добром, которое и препроводил в рас­поряжение главнокомандующего. Эта неудача заставила хана покинуть Далмацию.[1086]

Летом того года, когда происходили эти события в придунайских областях (598 г.), в Константинополь прибыло посольство от великого хана турок. Хан извещал Маврикия, как своего союзника, о том, что ему удалось после долгой кровавой борьбы восстановить свое властное положение, и он именовал себя «великим повелителем семи колен и господином семи климатов вселенной».[1087] Внутренние междо­усобицы заставили турецкую волну отхлынуть на дальний восток внутрь азиатских степей, где и разыгрались кровавые битвы, обес­печившие вновь верховную власть хану. Феофилакт не дает нам его имени, но весьма вероятно, что то был брат Турксанфа, Тарду, Ta-te-ou, как называли китайцы самого могущественного властителя турок в это именно время. Это обращение хана к императору было последним событием в ряду сношений, начавшихся в конце правления Юстиниана, и только уже при Ираклии империя вновь вступила в сношения с выделившимися из великой турецкой державы хазарами.

Успешные действия Приска в 598 году не имели характера войны с аварами, и мир, по словам Феофилакта, держался затем в течение 18 месяцев. Зимой 599 года хан сделал поход в Скифию и расположил свой лагерь около города Том (Кюстендже). Приск в предупреждение опасности, грозившей Томам, двинул войско в том же направлении и расположил свой лагерь неподалеку от места стоянки аваров. Не нападая друг на друга, войска простояли здесь всю зиму. Когда близились дни Пасхи, приходившейся в тот год на 10 апреля, в римском лагере обнаружился недостаток провианта, и хан выразил готовность оказать помощь союзной армии. Большой обоз с хлебом вступил в римский лагерь, и на время дней Пасхи водворился полный мир и свободное общение между войсками. Приск, со своей стороны, прислал хану перцу, который тогда получался из Индии, лаврового листа и других пряностей. Когда миновали дни Пасхи, войска раз­делились; хан вскоре покинул свои стоянки близ Том и двинулся по линии Дуная на запад к Никополю.[1088]

Так рассказан этот интересный эпизод у Феофилакта и вос­произведен у Феофана. Внимание хана к нуждам римского войска и уважение к дням христианского праздника является мало понят­ным, равно как остается неясной цель зимовки хана в столь далекой от его земли местности.[1089] Как бы то ни было, самая возможность добрых отношений между римским полководцем и ханом свидетель­ствует о том, что существовал и действовал мирный договор, свя­зывавший обе стороны, и что в войске хана были христиане. Это могли быть гепиды, лангобарды, а также и римские пленники из придунайских областей, обжившиеся на чужбине.

Поход хана к Никополю был вызван полученным им известием, что римские войска под начальством Коменциола направляются с юга. Во время остановки на реке Ятре хан оказался поблизости от римского лагеря. Наш главный источник Феофилакт так излагает разыг­равшиеся тут события. — Около полуночи Коменциол послал к хану вестника с письмом и одновременно с тем отдал приказ по войскам воо­ружиться, не предварив, что предстоит битва. Солдаты поняли этот приказ в том смысле, что главнокомандующий хочет сделать смотр в походе, как то было в обычае, и вооружались для смотра, а не для боя. Но когда рассвело, они увидели перед собой аваров в боевом строю. По всему войску раздавалась брань на командира за его предательство, но авары не нападали, и солдаты имели возможность вооружиться и построиться в боевой порядок. Коменциол своими бестолковыми распо­ряжениями о перестановке отдельных частей вызвал полный беспоря­док, а войскам правого крыла дал тайный приказ бежать, собрав свой багаж. Это вызвало еще большее замешательство. Авары не нападали и оставшиеся на месте войска вернулись вечером в свой лагерь. Ночью Коменциол выслал из лагеря часть войск, как бы на разведку, а наутро сам покинул лагерь под видом охоты. Когда выяснилось бегство вождя, оставленные им войска перешли через Ятру и бежали. Авары заняли проход (клисуры). Построившись тесным строем, римляне пробились и, оставив много убитых, рассеялись. Авары прошли через перевал и дошли до города Дризиперы, взяли его, разграбили церковь мученика Александра и выбросили его мощи.

За нечестивым поступком аваров последовала кара. В лагере вспыхнула чума и стала свирепствовать со страшной силой. В числе жертв было семь сыновей хана.[1090] Это бедствие задержало дальнейшее движение аваров.

Когда в Константинополе стало известно, что авары взяли Дризиперу, началась страшная паника. Население собиралось бежать на азиатский берег Босфора. Маврикий распорядился выслать на охрану Долгой стены экскувитов, пешие войска, какие оказались в столице, и димотов. На восьмой день после этого сенат в заседании убедил императора отправить к хану посольство. Его исправление было поручено Арматону.[1091] Хан правил траур по погибшим детям и принял посла только на 12-й день по его прибытии. В гневе на императора за нарушение мира, он долго отказывался принять присланные ему дары. Посол сумел, однако, успокоить гнев хана, и переговоры закончились заключением мира на следующих ус­ловиях: император обязывался увеличить дань на 20 тысяч золотых,[1092] а хан — признавать границей империи течение Дуная и право римлян переходить за Дунай для войны со славянами. С горьким упреком императору хан повторял слова: «Пусть Бог будет судьей между Маврикием и ханом, между римлянами и аварами». По заключении мира хан увел свои войска за Дунай.

Феофан, заимствовавший сведения об этих событиях из Феофилак­та, дополняет их эпизодом, которого нет в его источнике. — Хан предложил Маврикию выкупить пленных по номизме (золотому) за человека. Маврикий отказался. Хан два раза сбавлял цену — на половину и на четверть, 4 кератия. Маврикий не принял и этой цены. Тогда хан перебил всех пленных.[1093] Наряду с этой версией эпизода избиения пленных есть другая, сохранившаяся для нас в фрагментах писателя более ранней даты, Иоанна Антиохийского, которая гласит так. — Маврикий знал о ненависти к нему солдат фракийской армии за то, что он не выкупил пленных у хана, а потому, в предупреждение бунта, он послал тайный приказ Коменциолу предать х



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-20; просмотров: 219; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.119.117.77 (0.014 с.)