Роман А. С. Пушкина «евгений Онегин»

Юрий Михайлович Лотман

Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин»

Пушкинский текст в «Евгении Онегине» построен по иному принципу: текст и внетекстовой мир органически связаны, живут в постоянном взаимном отражении, перекликаются намеками, отсылками, то звуча в унисон, то бросая друг на друга иронический отсвет, то вступая в столкновение. Онегинский текст изобилует цитатами и реминисценциями; иногда источник их прямо обозначен, иногда автор не назван по имени, но указан совершенно недвусмысленно:

...надпись ада:

Оставь надежду навсегда

Принятое Пушкиным построение текста создает особый образ аудитории. Пушкинский читатель всегда неоднороден: это и интимные друзья, и отдаленные потомки.   Непосредственное понимание текста «Евгения Онегина» было утрачено уже во второй половине XIX в.

Сто лет тому назад автор первой попытки прокомментировать роман писал: «В Евгении Онегине более, чем в каком другом произведении, мы встречаем массу непонятных для нас выражений, намеков...» (Вольский А.)

В. Г. Белинский

Письмо Н. В. Гоголю

Вы только отчасти правы, увидав в моей статье рассерженного человека: это эпитет слишком слаб и нежен для выражения того состояния, в какое привело меня чтение вашей книги. Нельзя умолчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель.... Я не в состоянии дать Вам ни малейшего понятия о том негодовании, которая возбудила ваша книга во всех благородных сердцах, ни о том вопле дикой радости, который издали, при появления ее, все ваши враги - и литературные (Чичиковы, Ноздревы, Городничие и т. п.) и не литературные, которых имена Вам известны.

А потому, неужели Вы, автор "Ревизора" и "Мертвых душ", неужели Вы искренно, от души, пропели гимн гнусному русскому духовенству, поставив его неизмеримо выше духовенства католического? Положим, Вы не знаете, что католическое духовенство было чем-то, между тем как православное духовенство никогда, ничем и нигде не было, кроме как слугою и рабом светской власти. Но неужели и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Приглядитесь попристальнее, и Вы увидите, что это по натуре своей глубоко атеистический народ. В нем еще много суеверия, но нет и следа религиозности. Суеверие проходит с успехами цивилизации, но религиозность часть уживается и с ним.

Смирнова-Чикина Е.С.

Комментарий к первому тому «мертвых душ»

Гл.1

Место действия первого тома определить трудное слишком мало для этого фактов

Гл.2

Гоголь юмористически описывает процесс чте­ния крепостного слуги Чичикова, его «страсть к чтению», но все же самый факт распространения грамотности среди крепостных важен уже сам по себе. Картины русской природы часто встречаются в «Мерт­вых душах». Гоголь, как и Пушкин, любил русские поля, леса, степи. «Гоголь развивает пушкинский принцип присоедини­тельного сочетания слов и фраз, по смыслу далеких, но при неожиданном сближении образующих противоречи­вый и — вместе с тем — единый, сложный, обобщенный и в то же время вполне конкретный образ лица, события,

 кусочка действительности», — пишет о языке «Мертвых душ» В. В. Виноградов.

В «Мертвых душах» Гоголь не изображает ни таин­ственных злодеев, ни античных красавцев — его задача изобразить «господ, которых много на свете», и он сам указывает на трудности ее выполнения и противопостав­ляет новую манеру портрета старой, романтической.

Всегда описывается одежда — зеленый шалоновый сюртук Манилова, матерчатый капот бледного цвета его жены, архалук Ноздрева, спальный чепец и фланель на щее Коробочки, заношенный колпак и халат Плюшкина с прорехой пониже спины и т. д. Дается поза описывае­мого героя, его обычное положение или привычка: так Манилов постоянно заманчиво улыбался, Коробочка дер­жала голову набок, Собакевич не ворочал головой и смотрел исподлобья, Ноздрев постоянно курил трубку и лез целоваться и т. д.

Система женского воспитания, пансионская и инсти­тутская, не соответствовала требованиям действитель­ности, не подготовляла к жизни, и Гоголь направляет удары на воспитание, показывая его вредность и жизнен­ную никчемность.

Сыновей Манилова зовут Фемистоклюс и Алкид. Гоголь подсмеивается над стремлением отца, сенти­ментального мечтателя, возвысить себя и детей, давая им необыкновенные имена героев древней Греции.

Гл 3

Одним из распространенных явлений поместной России, задерживавших развитие хозяйства, было то, что имения нередко управлялись женщинами. Необра­зованные, выращенные в отрыве от хозяйственных дел, дворянские девушки, выходя замуж, нередко ста­новились во главе имения.

На крестьян обычно смотрели как на рабочую ско­тину. «Чем знатнее, чем выше класс, тем он глупее. А дока­зательства — в наше время»

Гл.4

Одной из черт, великолепно характеризующих Нозд­рева, является его язык. Цель его жизни — бесшабаш­ное, разгульное веселье в пьяной приятельской компа­нии. Ему все друзья, кто пьет с ним. Гоголь с самого начала подчеркивает распростра­ненность типа людей, подобных Ноздреву: «таких лю­дей приходилось всякому встречать не мало». «Благодаря Гоголю мы, наконец, увидели их (дворянчиков), выходящими из своих двор­цов и домов без масок, без прикрас, вечно пьяными и обжирающимися: рабы власти без достоинства и ти­раны без сострадания своих крепостных, высасывающие жизнь и кровь народа с той же естественностью и наивностью, с какой питается ребенок грудью матери» (7, 229). Эти замечательные слова А. И. Герцена ка­жутся написанными именно о Ноздреве. Ха­рактерно и побоище, в котором Ноздрев со своими «крепостными дураками» хотел избить Чичикова.

В изображении этого помещика «с задором», как, впрочем, и дальше в изображении «страшного» Плюш­кина и Собакевича, юмор Гоголя переходит в едкую и разоблачающую сатиру. По мере развития сюжета пер­сонажи «Мертвых душ» делаются с каждой главой все более «мертвыми» и отталкивающими.

Белинский В.Г

Иван Андреевич Крылов

В наше время народность сделалась первым достоинством литературы и высшею заслугою поэта. Назвать поэта "народным" значит теперь - возвеличить его. Причина этого явления та, что народность есть своего рода талант, который, как всякий талант, дается природою. После Пушкина, первого русского поэта, который был и велик и национален, - после Пушкина все пустились в народность, все за нею гонятся, а достигают ее только те, которые о ней вовсе не заботятся. Есть счастливые натуры, которым даже даром дается все то, чего другие, более бедные натуры, и трудом получить не могут.. К таким натурам принадлежал наш Крылов. между народностью поэзии Крылова и народностью поэзии Пушкина такая же огромная разница, как и вообще между поэзиею Крылова и поэзиею Пушкина. Один из так называемых критиков объявил же некогда, что если б ему нужно было унести с собою в кармане все, что есть лучшего в русской литературе, - он взял бы только басни Крылова и "Горе от ума".Многие в Крылове хотят видеть непременно баснописца; мы видим в нем нечто большее. Басня только форма; важен тот дух, который точно так же выражался бы и в другой форме. Взрослые люди не по басням учатся нравственной философии; в наше время и четырнадцатилетнего мальчика не очень убедишь такою баснею. Вот еще одна из лучших басен Дмитриева. басни Крылова - не просто басни: это повесть, комедия, юмористический очерк, злая сатира, словом, что хотите, только не просто басня.. Вот этим-то уменьем

Чисто по-русски смотреть на вещи и схватывать их смешную сторону в меткой иронии владел Крылов с такою полнотою и свободою. О языке его нечего и говорить: это неисчерпаемый источник руссизмов; басни Крылова нельзя переводить ни на какой иностранный язык. Есть люди, которые с презрением смотрят на басню, как на ложный род поэзии, и потому не хотят

ценить высоко таланта Крылова. Грубое заблуждение! Вольтер прав, сказав, что все роды поэзии хороши, кроме скучного... и несовременного, прибавим мы.

Можно сказать, что он создал русскую басню. Крылова басни можно разделить на три разряда: 1) басни, в которых он хотел быть просто моралистом и которые слабы по рассказу; 2) басни, в которых моральное направление борется с поэтическим; и 3) басни чисто сатирические и поэтические Но во время юности Крылова бросить службу и жить литературными трудами, весьма скудно вознаграждавшимися, завести типографию и быть вместе и автором и почти наборщиком своих сочинений - это означало не прихоть, а признак высшего призвания. Русский ум олицетворился в Крылове и выражается в творениях его. Басни его - живой и верный отголосок русского ума.

Белинский

Ст.8

"Онегин" есть самое задушевное произведение Пушкина, самое любимое дитя его фантазии и можно указать слишком на немногие творения, в которых Личность поэта отразилась бы с такою полнотою, светло и ясно, как отразилась в "Онегине" личность Пушкина. Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь его; здесь его чувства, понятия, идеалыПрежде всего в "Онегине" мы видим поэтически воспроизведенную картину русского общества, взятого в одном из интереснейших моментов его развития. С этой точки зрения "Евгений Онегин" есть поэма историческая в полном смысле слова, хотя в числе ее героев нет ни одного исторического лица Здесь русский дух, здесь Русью пахнет. Не будь Крылова в русской литературе, стих Грибоедова не был бы так свободно, так вольно, развязно оригинален, словом, не шагнул бы так страшно далеко. Но не этим только ограничивается подвиг Грибоедова: вместе с "Онегиным" Пушкина его "Горе от ума" было первым образцом поэтического изображения русской действительности в обширном значении слова Мы начали статью с того, что "Онегин" есть поэтически верная действительности картина русского общества в известную эпоху. Картина эта явилась во-время, то есть именно тогда, когда явилось то, с чего можно было срисовать ее -- общество. Пушкин поступил нравственно, первый сказав истину, потому что нужна благородная смелость, чтоб первому решиться сказать истину. И сколько таких истин сказано в "Онегине"!

Как часто летнею порою,

Когда прозрачно и светло

Ночное небо над Невою…..

Из этих стихов мы ясно видим, по крайней мере, то, что Онегин не был ни холоден, ни сух, ни черств, что в душе его жила поэзия и что вообще он был не из числа обыкновенных, дюжинных людей. Онегин не холодный, не сухой, не бездушный человек, но мы до сих пор избегали слова эгоист, -- и так как избыток чувства, потребность изящного не исключают эгоизма, то мы скажем теперь, что Онегин -- страдающий эгоист. Но наш Онегин не принадлежит ни к тому, ни к другому разряду эгоистов. Его можно назвать эгоистом поневоле?

Ст.9

Татьяна молчалива, дика, ничем не увлекается, ничему не радуется, ни от чего не приходит в восторг, ко всему равнодушна, ни к кому не ласкается, ни с кем не дружится, никого не любит, не чувствует потребности перелить в другого свою душу, тайны своего сердца, а главное -- не говорит ни о чувствах вообще, ни о своих собственных в особенности... Если вы сосредоточены в себе и на вашем лице нельзя прочесть внутреннего пожирающего вас огня, -- мелкие люди, столь богатые прекрасными мелкими чувствами, тотчас объявят вас существом холодным, эгоистом, отнимут у вас сердце поставят при вас один ум, особенно, если вы имеете наклонность иронизировать над собственным чувством, хотя бы то было из целомудренного желания замаскировать его, не любя им ни играть, ни щеголять...

Повторяем: Татьяна -- существо исключительное, натура глубокая, любящая, страстная. Любовь для нее могла быть или величайшим блаженством, или величайшим бедствием жизни, без всякой примирительной середины. При счастии взаимности любовь такой женщины -- ровное, светлое пламя; в противном случае -- упорное пламя, которому сила воли, может быть, не позволит прорваться наружу, но которое тем разрушительнее и жгучее, чем больше оно сдавлено внутри. Создает человека природа, но развивает и образует его общество. В своей поэме он (Пушкин) умел коснуться так многого, намекнуть о столь многом, что принадлежит исключительно к миру русской природы, к миру русского общества! "Онегина" можно назвать энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением. Удивительно ли, что эта поэма была принята с таким восторгом публикою и имела такое огромное влияние и на современную ей, и на последующую русскую литературу? А ее влияние на нравы общества? Она была актом сознания для русского общества, почти первым, но зато каким великим шагом вперед для него!.. Этот шаг был богатырским размахом, и после него стояние на одном месте сделалось уже невозможным...

М. Ю. Лотман

«Биография писателя. А. С. Пушкин»

Глава I

Годы юности

Пушкин родился 26 мая 1799 года * в Москве в доме Скворцова на Молчановке (ныне ул. Баумана, № 10, дом не сохранился) в семье отставного майора, чиновника Московского комиссариата Сергея Львовича Пушкина и жены его Надежды Осиповны (урожденной Ганнибал). Воспитание детей, которому родители не придавали большогй значения, было беспорядочным. Пз домашнего обучения Пушкин вынес лишь прекрасное знание французского языка, а в отцовской библиотеке пристрастился к чтению (тоже на французском

Глава II

Петербург. 1917 – 1820

В Петербурге Пушкин жил с начала июня 1817 года (9 июня состоялся выпускной акт Лицея, и того же месяца он уже был в Петербурге) по 6 мая 1820 года, когда он выехал по царскосельской дороге, направляясь в южную ссылку. Петербург закружил Пушкина. В широком черном фраке с неско шенным и фалдами (такой фрак назывался a l'americaine; нарочитая грубость его была верхом щегольской утонченности) и в широкой шляпе a la bolivar (поля такой шляпы бывали ее *) он спешит вознаградить себя за вынужденное шестилетнее уединение. "Пушкин, либеральный по своим воззрениям, имел какую-то жалкую привычку изменять благородному своему характеру и очень часто сердил меня и вообще всех нас тем, что любил, например, вертеться у оркестра около Орлова, Чернышева, Киселева и других <...> Говоришь, бывало: «Что тебе за охота, любезный друг, возиться с этим нарсудом: ни в одном из них ты не найдешь сочувствия и пр.». Он терпеливо выслушает, начнет щекотать, обнимать, что обыкновенно делал, когда немножко потеряется. Потом, смотришь, - Пушкин опять с тогдашними львами!" Оду "Вольность" роднит с идеями Н. Тургенева не только противопоставление любовной и политической поэзии, но весь круг идей, отношение к французской революции и русскому самодержавию. Ода "Вольность" выражала политические концепции Союза Благоденствия, и воззрения Н.И. Тургенева отразились в ней непосредственным образом Николай Тургенев не был единственным связующим звеном между Пушкиным и Союзом Благоденствия. Мы уже говорили о том, что нравственный идеал Союза Благоденствия был окрашен в тона героического аскетизма. Истинный гражданин мыслился как суровый герой, отказавшийся ради общего блага от счастья, веселья, дружеских пиров. Проникнутый чувством любви к родине, он не растрачивает своих душевных сил на любовные увлечения. Этика героического самоотречения, противопоставлявшая гражданина поэту, героя - любовнику и Свободу - Счастью, была свойственна широкому кругу свободолюбцев - от Робеспьера до Шиллера. Граница между декабристами и близкими к ним либерально-молодежными кругами делила надвое и сферу этики, и область непосредственных жизненно-бытовых привычек, стиль каждодневного существования. Однако их лозунгом была веселая бедность и лень. Для Дельвига, Баратынского и поэтов их круга веселье было лишь литературной позой. Пушкин же сделал "поэтическое" поведение нормой для реального. Поэтическая шалость и бытовое "бунтарство" стали обычной чертой его жизненного поведения.

В то время, когда решалась судьба Пушкина и друзья хлопотали за поэта перед императором, по Петербургу поползла гнусная сплетня о том, что поэт был секретно, по приказанию правительства, высечен. Не зная, на что решиться, - покончить ли с собой или убить императора как косвенного виновника сплетни, - он бросился к Чаадаеву. Хлопоты Карамзина, Чаадаева, Ф. Глинки несколько облегчили участь Пушкина: ни Сибирь, ни Соловки не стали местом его ссылки. 6 мая 1820 года он выехал из Петербурга на юг с назначением в канцелярию генерал- лейтенанта И.Н. Инзова.

Глава III

Юг. 1820 – 1824

Пушкин направлялся в Екатеринослав (ныне Днепропетровск), где в это время находилась резиденция начальника иностранных колонистов на юге России Инзова, к чьей канцелярии он был причислен. Маршрут поэта пролегал в стороне от московского тракта - через Лугу, Великие Луки, Витебск, Могилев, Чернигов и Киев. До Царского Села его проводили друзья - Дельвиг и Яковлев. Далее он ехал один, в сопровождении крепостного дядьки Никиты Козлова. Позади была петербургская жизнь - впереди дорога. Начался период скитаний, жизни без постоянного, места, без быта. Он продлился до 9 августа 1824 года, когда нога поэта ступила на порог родительского дома в Михайловском. отныне жизненный путь Пушкина определился однозначно - и в собственных глазах, и в глазах общества отныне он не шалун, пишущий стихи, а Поэт.

Глава IV

В Михайловском. 1824 – 1826

Приезд Пушкина домой был действительно печален. Он устал от скитаний и бедности. Однако Дом обернулся ссылкой, и, как бы для того, чтобы подчеркнуть противоестественность такого сочетания, родной отец поэта имел бестактность принять на себя обязанности надзора над ссыльным сыном. Пребывание Пушкина в Михайловском было вынужденным и порой невыносимо грустным. По характеру и темпераменту Пушкин любил веселье, толпу, дружеский круг и кипящие разговоры. Главное событие, основная сфера деятельности в этот период - творчество. Деятельность переносится внутрь души. В этой концентрации поэта на себе сошлись воедино внешние и вынужденные обстоятельства биографии с внутренними и органическими потребностями творчества, и все это окрасилось в особые, специфические тона, благодаря неожиданной смене впечатлений от окружающей природы. Тот переворот, который произошел в творчестве Пушкина в Михайловском и выразился в создании произведений с отчетливо реалистической окраской.

Глава VIII

Новая жизнь

В Москве в церкви Большого Вознесения на Малой Никитской Пушкин 18 февраля 1831 года обвенчался с красавицей Натальей Николаевной Гончаровой. Ей шел девятнадцатый год. Неделю спустя он писал Плетневу: "Я женат - и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось - лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что кажется я переродился".

В Петербурге было тревожно. Еще 17 ноября 1830 года вспыхнуло восстание в Варшаве. В начале 1831 года Польский сейм объявил о низложении династии Романовых и об отделении Польши от России. 24-25 января русские войска вступили на территорию Царства Польского.

России.

Политические воззрения Пушкина в этот период строились на основе идей историзма: человеческое общество представлялось ему как результат непрерывного и закономерного исторического развития. Наталья Николаевна отдала свою руку Пушкину без страстного увлечения. Он не был красив (прелесть его увлекательного разговора, выразительность некрасивого лица, глубину души она, невестой, вряд ли могла оценить). Он не был богат и во всех отношениях не мог считаться блестящей партией. Решающую роль сыграло, видимо, желание избавиться от тяжелого деспотизма матери.

Итак, Пушкин женился. Чего он ждал от семейной жизни и какой должна была бы быть по его представлениям, эта семейная жизнь поэта. В III главе "Евгения Онегина" Онегин иронически характеризует Ленскому семейство Лариных словами: "простая русская семья".

Глава XIX

Последние годы

Зная условия, в которых находился Пушкин в последние годы, легко представить себе его усталым, замученным, павшим духом. Усталость действительно сквозит в его письмах этих лет. Растерянным и упавшим духом его рисуют свидетельства некоторых современников. Они справедливы, поскольку отражают непосредственные впечатления очевидцев, имевших возможность, которой мы бесповоротно лишены, - возможность видеть Пушкина. Исключительно интенсивной была работа Пушкина как историка: он написал "Историю Пугачева", работал над историей Петра I.

Пушкин вошел в русскую культуру не только как Поэт, но и как гениальный мастер жизни, человек, которому был дан неслыханный дар быть счастливым даже в самых трагических обстоятельствах. А. Блок говорил:

"Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин. Это имя, этот звук наполняет собою многие дни нашей жизни. Сумрачные имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийства, мучителей и мучеников жизни. И рядом с ними - это легкое имя: Пушкин.

Пушкин так легко и весело умел нести свое творческое бремя, несмотря на то, что роль поэта - не легкая и не веселая; она трагическая".

Белинский

«Герой нашего времени»

Самые первые произведения Лермонтова были ознаменованы печатью какой-то особенности: они не походили ни на что, являвшееся до Пушкина и после Пушкина. Трудно было выразить словом, что в них было особенного, отличавшего их даже от явлений, которые носили на себе отблеск истинного и замечательного таланта. Тут было все — и самобытная, живая мысль, одушевлявшая обаятельно прекрасную форму, как теплая кровь одушевляет молодой организм и ярким, свежим румянцем проступает на ланитах юной красоты; тут была и какая-то мощь, горделиво владевшая собою и свободно подчинявшая идее своенравные порывы свои; тут была и эта оригинальность, которая, в простоте и естественности, открывает собою новые, Дотоле невиданные миры и которая есть достояние одних гениев; тут было много чего-то столь индивидуального, столь тесно соединенного с личностию творца, — много такого, что мы не можем иначе охарактеризовать, как назвавши «лермонтовским элементом». «Герой нашего времени» обнаружил в Лермонтове такого же великого поэта в прозе, как и в стихах. Этот роман был книгою, вполне оправдывавшею свое название. В ней автор является решателем важных современных вопросов. Его Печорин — как современное лицо — Онегин нашего времени. Обыкновенно наши поэты жалуются, — может быть, и не без основания, — на скудость поэтических элементов в жизни русского общества; но Лермонтов в своем «Герое» умел и из этой бесплодной почвы извлечь богатую поэтическую жатву. Не составляя целого, в строгом художественном смысле, почти все эпизоды его романа образуют собою очаровательные поэтические миры. «Бэла» и «Тамань» в особенности могут считаться одними из драгоценнейших жемчужин русской поэзии; а в них еще остается столько дивных подробностей и картин, в которых с такою отчетливостию обрисовано типическое лицо Максима Максимыча! «Княжна Мери» менее удовлетворяет в смысле объективной художественности. Решая слишком близкие сердцу своему вопросы, автор не совсем успел освободиться от них и, так сказать, нередко в них путался; но это дает повести новый интерес и новую прелесть, как самый животрепещущий вопрос современности, для удовлетворительного решения которого нужен был великий перелом в жизни автора. Немного стихотворений осталось после Лермонтова. Найдется пьес десяток первых его опытов, кроме большой его поэмы — «Демон»; пьес пять новых, которые подарил он редактору «Отечественных записок» перед отъездом своим на Кавказ… Наследие не огромное, но драгоценное! «Отечественные записки» почтут священным долгом скоро поделиться ими с своими читателями. Лермонтов немного написал — бесконечно меньше того, сколько позволял ему его громадный талант^… Беспечный характер, пылкая молодость, жадная впечатлений бытия, самый род жизни, — отвлекали его от мирных кабинетных занятий, от уединенной думы, столь любезной музам; но уже кипучая натура его начала устаиваться, в душе пробуждалась жажда труда и деятельности, а орлиный взор спокойнее стал вглядываться в глубь жизни.

С. А. Фомичев

Поэзия Пушкина

 

Раннее творчество

1813-1820

Миг блаженства век лови.

Помни дружбы наставленья:

Без вина нам нет веселья,

Нет и счастья без любви.

Человеческой»

Долина тихая дремала,

В ночной одетая туман,

Луна во мгле перебегала

Из тучи в тучу и курган

Мгновенным блеском озаряла.

И сомнений.

Романтизм

1820-1823

«Характеристическая черта гения Пушкина, — писал

Искатель новых впечатлений,

Горя завистливым желаньем,

Счастья.

Становление реализма

1823—1828

1

Пророка».

Когда произошло переоформление цикла? Думается,

Гоголя.

XIX в.

В. Г. Белинский

Несколько сл ов о поэме Г ого ля: Похож дени я Чичикова или мертвые души

Дело, видите ли, такого рода: перенесенный из Греции на Запад, древний эпос мелел постепенно и, наконец, совсем высох, низойдя до романов и, наконец, до крайней степени своего унижения -- до французской повести... Но Гоголь спас древний эпос -- и мир имеет теперь новую "Илиаду", то есть "Мертвые души" и нового Гомера, то есть Гоголя!.. Бедный Гоголь!

Cтиxoтвopнaя

Пobесtь A. C. Пушкинa

«Медный

Bсaдник «

Работа А. С. Пушкина над «Медным Всадником» — небывало скорая, вулканическая — заняла большую часть времени второй болдинской осени. Повесть, начатая поэтом 6 октября, была завершена «31 октября. 1833. Болдино. 5 ч.-5 (минут) утра». Создавалась она, видимо, параллельно с двумя другими вершинными повестями Пушкина — «Пиковой дамой» (в прозе) и «Анджело» (в стихах). Принято выделять три «группы» толкователей повести.

В первую «группу» вошли представители «государственной» концепции, основателем которой считается В. Г. Белинский[3] (среди последователей точки зрения «неистового Виссариона» неожиданно оказался его духовный антагонист Д. С. Мережковский, а также — Б. М. Энгельгардт, Г. А. Гуковский, Л. П. Гроссман и другие). Они делают «смысловую ставку» на образ Петра I, полагая, что Пушкин обосновал трагическое право государственной мощи (олицетворением которой и стал Петр I) распоряжаться жизнью частного человека.

Представители второй «группы» — В. Я. Брюсов, Г. П. Макогоненко, А. В. Македонов, М. П. Еремин, Ю. Б. Борев, И. М. Тойбин — стоят «на стороне «бедного Евгения. Эта концепция именуется «гуманистической».

С начала 1960-х годов в работах С. М. Бонди, Е. Л. Маймина, а затем и М. Н. Эпштейна зарождается третья концепция — «трагической неразрешимости конфликта». Если верить ее сторонникам, Пушкин, как бы самоустранившись, предоставил самой истории сделать выбор между двумя «равновеликими» правдами — Петра или Евгения, т. е. государства или частной личности. Как показывает чтение первой черновой рукописи, Пушкин сознательно писал «Медного Всадника» вопреки традициям и классицистической и «байронической» поэм, внутренне сопротивляясь их тяге к героизации, к интонации воспевания кого бы то ни было — государственного мужа или бунтаря А наряду с героем меняется и образ автора: перед нами уже не всеведущий певец свершающихся событий, но доверительный повествователь, неторопливый собеседник, далекий от обладания конечными истинами мира и потому не декларирующий их, а размышляющий вместе с читателем. Новой интонации — искренней беседы — соответствует и новый угол зрения на жизнь: вместо просторного, как бы лишенного незначительных, недостойных внимания читающей публики деталей, художественного пространства перед нами социально достоверная, до мельчайших подробностей воссоздаваемая картина современного бытия. Пушкинское жанровое определение как бы предупреждало, что читателю предстоит погрузиться в мир бытовых отношений «обыкновенного героя», но в недрах чиновничьего быта таится зародыш петербургского мифа, и обыденность чревата философскими обобщениями. Обе составляющие единой формулы — петербургская повесть — не могут обойтись друг без друга в той же мере, в какой и герои «Медного Всадника» — бедный Евгений и великий Петр.

Причина расхождений между истолкователями повести заключена в том, что они брали за точку отсчета не авторскую «парадигму», а мироотношение героев. Между тем жанр, избранный Пушкиным, — стихотворная «петербургская повесть)} — предполагает аналитическое прочтение «Медного Всадника», где изображение бытовой стороны столичной жизни чревато прорывом в петербургскую мифологию, а в духовном пространстве 20-х годов XIX столетия отчетливо слышны голоса истории.

Глава 1

Прежде чем читатель «Медного Всадника» столкнется с печальными и суровыми событиями, происшедшими в жизни бедного Евгения, прежде чем он услышит гулкий отзвук копыт бронзового коня кумира, скачущего по каменному городу, ему предстоит воспринять и осмыслить приподнятую эмоциональную стихию Вступления к повести. Стиль Вступления камертоном отзывается на этот порыв. В зону его притяжения естественно попадают отголоски классической оды (они будут проанализированы). В живую словесную ткань вкрапляются легко узнаваемые одические формулы, клише.

Участок текста повести — и вдруг убеждаемся в том, что он вовсе не однороден. И называть его «одой Петру», как это часто делается, нельзя хотя бы потому, что непосредственно имя Петра (не считая косвенных упоминаний: «Петра творенье», «град Петров») упомянуто здесь лишь однажды, причем в самом конце Вступления. А так — загадочное, интригующее личное местоимение «Он» встречает читателя у истоков повести; заметим это на будущее.

Д. Л. Медриш: «В стихах, воспевающих деяния Петра, переплетены, сознательно перепутаны одическая и — сказочная традиции. “По щучьему велению, По Божьему благословению…”— “Прошло сто лет, и юный град…”». Но (обратим внимание на эту вскользь брошенную мысль) «(…) единство одического и сказйчного начал оказывается непрочным и временным. Там, где утверждается ода, сказке места нет…»

Г. В. Краснов: «Конфликт „Медного всадника“… уже раскрывается во Вступлении, в изображении противостоящих сил: „недвижного“, вечного, непоколебимого и несмиренного, естественно стихий но го, свободного. Первые силы олицетворяют образ Петра и его творение… Вторые — река, Нева…»

М. П. Еремин: Вступление «и по содержанию, и по тону… явно разделяется на три массива. Первые двадцать стихов, кончая, стихом „И запируем на просторе”, — по своей жанровой природе, в сущности, не ода, а „чистый” эпос».

Одическое прославление покоренной природы — образ затянутой в гранит и увенчанной мостами Невы, «освоенных» искусственно высаженными садами островов — завершается традиционным противопоставлением Петербурга, оплота новой государственности, Москве, прибежищу патриархального российского мира. Все это дано в восторженном, по объективном описании: «я» поэта как бы не выявлено, убрано в тень величия самого города и его исторической судьбы. Пушкин в авторском примечании к разобранному отрывку назвал его источник: «Смотри стихи кн. Вяземского к графине 3***». Что может дать это примечание нам в связи с избранной темой? Очень многое. Это были близкие по творческой практике и культурным «корням» поэты; в параллели со стихами последнего заключена «подсказка» читателю: именно тут выражена общая дня нашего поэтического круга пафосная и стилевая позиции.

После этого одическому началу суждено долго дожидаться своего очередного «выхода» на жанровую авансцену повести: герой, которому оно верно служит, временно исчезает из поля зрения автора. Лишь полтора стиха в середине первой части заставляют вновь вспомнить о классицистической традиции, и эти полторы строки точно так же выделены графически и контрастно соотнесены со стилистикой всего текста, как и остальные одические «вкрапления».

Исследователи между тем долго спорили о различии эпитетов, данных Всаднику, — «бронзовый» и «медный», — пока молодой пушкинист Е. С. Хаев (безвременно ушедший из жизни) не собрал материал, неопровержимо доказывающий, что никакой смысловой разницы поэты XVIII и XIX столетий между этими металлами не видели. Золото в Древней Иудее, равно как и во всей мировой культурной традиции, символизировало идею нетления и бессмертия. Но даже воздвигнутый из такого материала кумир оскорбителен дня вечности как попытка подменить ее собою — заставить повергаться к своим стопам, приносить жертвы и совершать воскурения. Что уж говорить о медном кумире самодовлеющей государственности, пришедшем на смену золотому истукану вместе с наступлением «железного века»? Тут медь не богу служит и царю честь воздает, но еще более снижает образ Всадника — ужесточает его.

По сравнению с исследователями на этот идейный и стилистический парадокс Вступления более чутко отреагировал поэт. В 1841 и 1857 гг., обратившись к ситуации, запечатленной во Вступлении, А. Н. Майков создал балладу, в которой скрыто и резко полемизировал с пушкинским решением. Его герой [поначалу безымянный — названный Всадником (!)], пробираясь «к светлым невским берегам», встречает рыбака, который «Челн осматривал дырявый // И бранился, и вздыхал». Но если царь Вступления не заметил бы этого «малого» несчастья, то царь баллады — «…прочь с коня и молча // За работу принялся…». И вот, когда реальная помощь оказана, наступает главный для сюжета баллады, симптоматично названной «Кто он?» момент — герой обретает имя: «На Петрово! Эко слово // Молвил! — думает рыбак».

Глава 2

«блаженная аркадия любви…»:

Слово «идиллия», вынесенное в название этой главы, применительно к событиям «Медного Всадника» может показаться неуместным и даже кощунственным. В каком бы смысле мы его ни употребляли — терминол