Понятиям и обычаям, анонимный пасквиль ничьей чести вредить не мог, кроме

Чести писавшего его. Если бы ошибочное предположение было верно и автором

Письма был действительно Геккерн, то он тем самым лишал себя права быть

Вызванным на дуэль, как человек, поставивший себя своим поступком вне

Законов чести; а если письмо писал не он, то для вторичного вызова не было

Никакого основания. Следовательно, эта несчастная дуэль произошла не в силу

Какой-нибудь внешней для Пушкина необходимости, а единственно потому, что он

решил покончить с ненавистным врагом. Описывая первые минуты после смерти, Жуковский пишет: "Когда все ушли,

Я сел перед ним и долго один смотрел ему в лицо. Никогда на этом лице я не

видал ничего подобного тому, что было на нем в эту первую минуту смерти...

Что выражалось на его лице, я сказать словами не умею. Оно было для меня так

Ново и в то же время так знакомо. Это не было ни сон, ни покой; не было

Выражение ума, столь прежде свойственное этому лицу; не было также и

выражение поэтическое. Нет! какая-то важная, удивительная мысль на нем

Разливалась, что-то похожее на видение, на какое-то полное, глубоко

Удовлетворяющее знание. Всматриваясь в него, мне все хотелось у него

Спросить: что видишь, друг? И что бы он отвечал мне, если бы мог на минуту

воскреснуть?"

Хотя нельзя угадать, какие слова сказал бы своему другу возродившийся

через смерть великий поэт, но можно _наверное_ отвечать за то, чего бы он не

Сказал. Он не сказал бы того, что твердят его неразумные поклонники,

Делающие из великого человека своего маленького идола. Он не сказал бы, что

Погиб от злой враждебной судьбы, не сказал бы,

Что его смерть была бессмысленною и бесцельною, не стал бы жаловаться

На свет, на общественную среду, на своих врагов; в его словах не было бы

Укора, ропота и негодования. И эта несомненная

Уверенность в том, чего бы он

Не сказал,- уверенность, которая не нуждается ни в каких доказательствах,

Потому что она прямо дается простым фактическим описанием его последних

Часов,- эта уверенность есть последнее благодеяние, за которое мы должны

Быть признательны великому человеку. Окончательное торжество духа в нем и

Его примирение с богом и с миром примиряют нас с его смертью: эта смерть

_не_ была безвременною. Мы знаем, что дуэль Пушкина была не внешнею случайностью, от него не

Зависевшею, а. прямым следствием той внутренней бури, которая его охватила и

которой он отдался _сознательно_, несмотря ни на какие провиденциальные

Препятствия и предостережения. Он сознательно принял свою личную страсть за

Основание своих действий, сознательно решил довести свою вражду до конца, до

Дна исчерпать свой гнев. Один из его ближайших друзей, князь Вяземский, в

Том самом письме, в котором он описывает его христианскую кончину, обращаясь

назад, к истории дуэли, замечает: "Ему нужен был кровавый исход".

Ю. М. Лотман

В Школе Поэтического Слова

Пушкин.Лермонтов.Гоголь

Пушкин.Этапы творчества.

А. С. Пушкин — первый русский писатель бесспорно мирового значения. И более того, Пушкин — первый писатель, участвующий не только в русском, но и в мировом литературном (и шире — культурном) процессе. Органически связанный с традициями отечественной культуры, Пушкин был одновременно прекрасным знатоком французской, ориентируясь в ней не хуже, чем любой французский писатель его эпохи, имел широкие сведения в области итальянской и английской литератур, проявлял интерес к немецкой и испанской литературам. Предметом его постоянного внимания на протяжении всей жизни была античная культура. «Ориентализм» Пушкина не был поверхностной данью романтической моде, а основывался на обращении к доступному ему кругу первоисточников. Фольклор самых различных народов привлекал его внимание. Существенно при этом, что все эти интересы складывались в сознании поэта в единую концепцию мировой культуры.

Творческое развитие Пушкина было стремительным. Не менее существенно, что оно было осознанным: поэт ясно ощущал рубежи своего творчества. Эти моменты, как правило, отмечены итоговыми пересмотрами написанного и созданием суммирующих сборников. Человек глубоко исторического мышления, Пушкин распространял этот взгляд и на собственное творчество. И в то же время творчество Пушкина отличается единством.

Первый период творчества Пушкина (1813 — лето 1817) приходится на время ожесточенной борьбы между карамзинистами и шишковистами. Пушкин-лицеист активно включился в нее на стороне последователей Карамзина. Эпиграммы против «беседчиков», многочисленные полемические выходки в поэзии этих лет, принятие его в «Арзамас» (с кличкой «Сверчок») свидетельствуют о боевой позиции в рамках этого литературного направления. О том же свидетельствует ощутимая в ряде стихотворений этого периода ориентация на поэтическую традицию Жуковского и Батюшкова.

Второй период творчества падает на время с осени 1817 г. до весны 1820 г. Выпущенный из Лицея, Пушкин поселился в Петербурге. Этот период отмечен сближением с декабристами. Поэт постоянно встречается с Ф. Глинкой, Н. Тургеневым, Чаадаевым и испытывает сильное воздействие их идей. Пушкин вступает в тесно связанные с декабристским движением литературные общества «Зеленая лампа» и «Вольное общество любителей российской словесности». Его политическая лирика становится выразительницей идей «Союза благоденствия». Третий период творчества связан с пребыванием Пушкина в южной ссылке (1820—1824). Творчество этих лет шло под знаком романтизма. В «южный» период были написаны поэмы «Кавказский пленник» (1821), «Гавриилиада» (1821), «Братья разбойники» (1821—1822), «Бахчисарайский фонтан» (1821—1823), начаты «Цыгане» (закончены в 1824 г. в Михайловском), задуманы и частично начаты «Вадим» (1822), поэма о гетеристах, «Актеон», «Бова», «Мстислав» (все наброски 1821—1822 гг.). «Кавказский пленник» принес славу, «Бахчисарайский фонтан», опубликованный с программным предисловием П. А. Вяземского, упрочил за Пушкиным положение главы русских романтиков. В 1824 г. в «Сыне Отечества» М. Карниолин-Пинский в рецензии на «Бахчисарайский фонтан» заговорил о «байронизме»: «Байрон служил образцом для нашего Поэта; но Пушкин подражал, как обыкновенно подражают великие Художники: его Поэзия самопримерна». Особенность и значение «Евгения Онегина» заключались не только в том, что были найдены новый сюжет, новый жанр и новый герой, но и в новаторском отношении к художественному слову. «Евгений Онегин» опирался на всю полноту европейской культурной традиции — от французской психологической прозы XVII — XVIII вв. до романтической поэмы — и на опыты «игры с литературой» от Стерна до «Дон Жуана» Байрона. Отсутствие в «Евгении Онегине» традиционных жанровых признаков: начала (ироническая экспозиция дана в конце 7-й главы), конца, традиционных признаков романного

сюжета и привычных героев — было причиной того, что современная автору критика не разглядела в романе его новаторского содержания. Пушкин задумал «Бориса Годунова» как историко-политическую трагедию. Как историческая драма «Борис Годунов» противостоял романтической традиции с ее героями — рупорами авторских идей и аллюзиями на современность; как политическая трагедия он обращен был к современным вопросам: роли народа в истории и природы тиранической власти. «Шекспиризм» «Бориса Годунова», о котором сам Пушкин охотно говорил, напоминал «шекспиризм» Стендаля — он заключал в себе противостояние театру классицизма и романтической драме. Если в «Евгении Онегине» стройная композиция проступала сквозь «собранье пестрых глав», то здесь она маскировалась собраньем пестрых сцен. Это живое разнообразие сталкивающихся характеров и колоритных

исторических эпизодов не имело орнаментального характера, присущего «историзму» романтиков. Пушкин порвал с поэтикой «тезиса», при которой автор клал в основу доказанную и законченную мысль, которую надо было лишь украсить «эпизодами». «Борис Годунов» завершал трудные раздумья Пушкина, которые овладели им в Одессе в 1823 г. и касались перспектив политической борьбы в России, безнародной революционности декабристов и трагической судьбы «мирных народов». Сама история перевернула страницу: 14 декабря 1825 г. в Петербурге на Сенатской площади произошло восстание декабристов.