I. Основные профессиональные способности людей (Уровень 4)

 

 

Часть 1. Основные понятия соционики (1-й этап)

 

Как читатель, вероятно, уже понял, соционика занимается типологией людей и закономерностями отношений между представителями различных типов. Следовательно, мы должны определить ряд альтернативных признаков, по которым в психике людей наблюдаются принципиальные отличия: для одних людей характерно одно, а для других — другое.

В этом разделе мы определим только две альтернативные пары признаков (всего их четыре), которые лежат в основе соционической типологии: логика — этика и сенсорика — интуиция,и на этом основании произведем первое разделение всех людей на четыре большие группы.

 

 

Глава 1. Логики и этики

 

Начнем с первой пары признаков. Кто такие логики и кто такие этики в соционической интерпретации, каковы их отличительные признаки?

Логик ориентирован на реальность, на факты, на закономерности устройства мироздания. Он старается быть беспристрастным и ищет во всем систему и действие объективных законов.

Логика нередко волнуют проблемы науки, техники, эффективного хозяйствования как промышленного, так и сельского. Это может быть и государственная деятельность, юриспруденция, экономика.

Ради дела логик способен потребовать то, что считает нужным, в достаточно жесткой форме. В такой ситуации он не остановится и перед тем, что может испортить с кем-то отношения. В сфере личной жизни для логика характерен также конструктивный подход, он способен, в частности, относиться к семейным обязанностям как к определенному долгу, который каждый обязан выполнять. В людях он ценит прежде всего деловые качества: надежность, предсказуемость, верность взятым на себя обязательствам. Аргументами доказательств могут быть только проверенные факты. Если же логик почему-либо оказывается в стрессовой ситуации, если его чувства возбуждены, он использует принятые в обществе стереотипы эмоционального проявления, у него стандартный набор жестов, улыбок, способов выражения возмущения... но когда ситуация оказывается неординарной — он испытывает замешательство.

Этик — настроен совсем по-иному, для него самым важным и значительным является то, что связано с человеком, его чувствами, отношениями с другими людьми. Теории и конструкции его интересуют меньше, чем вопросы добра и зла, любви и ненависти, этические и нравственные проблемы. Такой человек, как правило, очень раним и остро реагирует на грубость или несправедливость.

Этик легко внушаем: мнения окружающих могут быть для него вескими аргументами в принятии того или иного решения. Это особенно справедливо, если аргументы построены на логических доводах — здесь он чувствует себя неуверенно и старается придерживаться общепринятых понятий. Ему самому трудно решить, насколько истинно то или иное утверждение о мире объектов, идей, об устройстве мироздания.

В проявлении своих эмоций, напротив, он весьма свободен, использует широкий спектр эмоциональной выразительности — от бурных сцен до многозначительного молчания, способен влиять на настроения других людей и даже манипулировать ими. В силу этого он может безошибочно устанавливать психологическую дистанцию в общении. Здесь он ориентируется на то, как человек говорит, каковы его жесты, мимика, паузы, интонации... Любой промах в этической сфере, например, случайное, неосторожное слово, которое могло обидеть собеседника, или непродуманный поступок, задевший чьи-то интересы и приведший к напряженности в отношениях, переживается им чрезвычайно болезненно. Он может снова и снова возвращаться к своей неловкости и корить себя за нее — как же он мог так бестактно поступить, нет ему оправданий! И так происходит именно потому, что этическая сфера для этиков является приоритетом среди других жизненных реалий.

Таким образом, мы познакомились с первой парой альтернативных признаков, которые характеризуют различную направленность психики, а именно, эта направленность может быть либо логическая, либо этическая, и, в соответствии с этим, мы различаем логиков и этиков. Заметим только, что никогда не бывает так, чтобы один полюс альтернативы полностью исключал другой полюс. Действительно, каждый человек живет как в мире объектов, так и среди людей, поэтому каждому из нас, несмотря на природную ориентацию, приходится так или иначе проявляться не только в сильной для себя, но и в противоположной, слабой области.

Чтобы проиллюстрировать определения, которые даны выше, прибегнем к примерам и постараемся с их помощью понять, о чем идет речь. Многие писатели, особенно классики, хорошо улавливали эти психологические различия людей и прекрасно их описали.

Обратимся к роману Л. Н. Толстого «Война и мир» [Толстой Л. Н. Собрание сочинений. Т. 4—7. «Художественная литература», Москва, 1974 г.], в котором очень подробно описана история жизни представителей трех семей — князей Болконских, а также графов Ростовых и Безуховых на фоне исторических событий Отечественной войны 1812 года.

Вот пред нами семья князей Болконских: отец, старый князь Николай Андреевич, и его двое детей — князь Андрей и княжна Марья. Старик постоянно живет со своею дочерью в имении — Лысых Горах, и их жизнь идет по определенному распорядку, который ничто не может нарушить:

«Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело. Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, — все выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. (...) Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и подойдя к столу, подозвал дочь. (...)

Здорова?.. Ну, так садись! — Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло. (...) Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель, или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорей из кабинета и у себя на просторе понять задачу».

Итак, перед нами два персонажа романа, отец и дочь, и даже совсем не искушенному в психологии читателю ясно: они очень не похожи друг на друга. Старый князь, кабинет которого наполнен книгами, планами, тетрадями с записями, постоянно занят и умственной деятельностью, да и на станке не прочь поработать. Он убежден, что такой образ жизни является единственно правильным не только для него самого, но и для дочери, которую он заставляет регулярно заниматься математикой, чтобы она не была «похожа на наших глупых барышень»,— он явно неодобрительно относится ко всякой пустой трате времени, не требующей умственного напряжения.

А что же княжна Марья? Существо чрезвычайно эмоциональное, она настолько пугается отца, что не в силах понять, о чем он говорит. Означает ли это, что она действительно глупа и не в силах справиться с задачами, которые предлагает ей отец? Вовсе нет, ей просто нужна спокойная обстановка, она мечтает «уйти поскорее из кабинета, чтобы на просторе понять задачу».

Что же интересует княжну Марью? Главные интересы ее сосредоточены в религии, но это не интеллектуальный поиск смысла бытия, это простая и искренняя вера: «Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе — в законе любви и самопожертвования, преподанном нам тем, который с любовью страдал за человечество, когда сам он — бог».

Таким образом, основные направленности интересов отца и дочери находятся в разных областях рассмотренной нами альтернативы, и если Николая Андреевича мы уверенно можем отнести к логикам, то с той же степенью уверенности его дочь, княжну Марью, следует отнести к этикам.

Бытует мнение, что этики в основном встречаются среди женщин, в то время как логики — среди мужчин. Действительно, наблюдается некоторая асимметрия в распределении этиков и логиков среди мужчин и женщин, однако, по наблюдению автора книги, она не столь велика, как это может показаться на первый взгляд.

Возможно, что кажущийся более сильным перевес в сторону логиков-мужчин и этиков-женщин связан с тем, что социальная роль мужчин отличается от социальной роли женщин. Это проявляется в различном стиле поведения представителей разных полов. «Мужчины не плачут» — так воспитывают мальчиков в наших семьях, поощряя сдержанность и разумность их поступков. В то же время для девочек считается вполне приличным открыто выражать свои чувства, которые подчеркивают женскую нежность и ранимость, что соответствует образу любящей матери, жены, подруги.

Действительно, возвращаясь к героям романа Толстого, мы должны констатировать, что сын старого князя, брат княжны Марьи, Андрей Болконский также этик, как и его сестра, княжна Марья, хотя чаще всего Андрей не выдает внешне своих чувств: «После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами и слушая ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что-то новое и счастливое. Он был счастлив, и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не о чем было плакать, но он готов был плакать».

Вообще, для этика любовь — одно из самых важных чувств в мире, и сама эта любовь может относиться как к конкретному человеку, так и к человечеству в целом. И для этика особенно важно, любят ли его самого, ведь его представления о собственной ценности определяются именно отношениями с людьми, в которых любовь занимает одно из первых мест. Прекрасная иллюстрация сказанному — размышления князя Андрея перед Аустерлицким сражением: «Ну, а потом... — отвечает сам себе князь Андрей, — я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать; но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого!»

Если эмоциональность княжны Марьи внешне проявляется чаще «красными пятнами» на лице, то князь Андрей, несмотря на стремление быть сдержанным в проявлении своих чувств, способен сильно вспылить: «Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибитке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется смешным, но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей, с изуродованным от бешенства лицом, подъехал к нему и поднял нагайку: Из-воль-те про-пус-тить!»

В отличие от этика, для которого любовь является одним из определяющих приоритетов в жизни, для логика — это реальность, с которой нельзя не считаться, поскольку, в числе прочего, она служит для продолжения рода и потому необходим институт семьи и брака. Однако это может восприниматься им в одних случаях — как физическая потребность, в других — как долг перед обществом, но редко бывает так, что логик пожертвует разумной, с его точки зрения, необходимостью ради любви.

Вспомним и семью графов Ростовых, их детей — Веру, Николая и Наташу. О Наташе и Николае мы будем говорить позднее достаточно подробно, а сейчас — вспомним жениха графини Веры Ростовой, Берга перед свадьбой. Вот его отношение к браку: «Я не из-за денег женюсь, я считаю это не благородно, но надо, чтобы жена принесла свое, а муж свое. У меня служба — у нее связи и маленькие средства...»

«За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя бы части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.

"Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло..."».

В последнем эпизоде обратите внимание на одну тонкость, а именно, как Берг ведет себя с графом, «приятно улыбаясь», разговаривает «почтительно», как весьма и весьма воспитанный человек. Здесь хотелось бы особо подчеркнуть, что соционический термин «этика» не соответствует бытовому смыслу этого слова, тому, что мы имеем в виду, когда говорим «этичное поведение» или «неэтичное поведение».

Если в систему ценностей логика входит вежливое, учтивое поведение, то он и будет так себя вести, особенно если с детства приучен к такому стилю общения. Однако это всего лишь следование установленным нормам, принятым в том социальном слое, к которому он принадлежит, к нормам, которые кажутся наиболее разумными и потому — удобными. Правда, логик может и не утруждать себя соблюдением правил «хорошего тона», поскольку, по его мнению, гораздо важнее высказать суть дела, как он ее понимает, и на это глупо обижаться. Правда, факт — это объективная реальность, которая для логика является определяющей ценностью. Естественно, что при этом логик может задеть чьи-то чувства, поскольку не очень заботится о том, чему он не придает большого значения.

Логик даже способен и оскорбить другого, в том числе и близкого человека, из-за неуклюжести своей слабой этической функции, хотя по существу и не желает этого. Вот старик Болконский обращается к дочери во время визита князя Курагина с сыном Анатолем, предполагаемым женихом для княжны Марьи:

« — Это ты для гостей так убралась, а? — сказал он. — Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по-новому, а я при гостях тебе говорю, что впредь не смей ты переодеваться без моего спроса.

— Это я, батюшка, виновата, — краснея, заступилась маленькая княгиня.

— Вам полная воля-с, — сказал князь Николай Андреевич, расшаркавшись перед невесткой, — а ей уродовать себя нечего, — и так дурна.

И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь».

Среди логиков можно встретить людей самых разных интересов. Если старый князь Болконский больше увлечен деятельностью интеллектуальной, то граф Николай Ростов, повзрослев, с успехом хозяйничает в своей усадьбе: «Начав хозяйничать по необходимости, он скоро так пристрастился к хозяйству, что оно сделалось для него любимым и почти исключительным занятием.

При посевах и уборке сена и хлебов он совершенно одинаково следил за своими и мужицкими полями. И у редких хозяев были так рано и хорошо посеяны и убраны поля и так много дохода, как у Николая. (...)

И, должно быть, потому, что Николай не позволял себе мысли о том, что он делает что-нибудь для других, для добродетели, — все, что он делал, было плодотворно: состояние его быстро увеличивалось; соседние мужики приходили просить его, чтобы он купил их, и долго после его смерти в народе хранилась набожная память о его управлении. "Хозяин был... Наперед мужицкое, а потом свое. Ну и потачки не давал. Одно слово — хозяин!"»

В отличие от логика, хорошо владеющего сферой материальных ценностей, объективных закономерностей, абстрактных идей, этик, напротив, хорошо владеет сферой эмоций, великолепно разбирается в нюансах настроений как своих, так и чужих, способен тонко уловить эмоциональный подтекст происходящего. Но это вовсе не означает, как это могло бы показаться, что он неизменно вежлив, любезен и учтив, что его поведение всегда является корректным и обходительным. Прекрасно чувствуя все эмоциональные оттенки, этик сам способен мастерски манипулировать другими людьми, может делать это намеренно, в том числе и задеть за живое, а то и прямо унизить.

«В то время как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, навытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что-то докладывал князю Андрею.

Очень хорошо, извольте подождать, — сказал он генералу по-русски, тем французским выговором, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что-то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису».

Чувствуете разницу? Этик способен оскорбить намеренно, прекрасно владея «эмоциональным полем» и успешно им манипулируя (в сцене разговора князя Андрея со старым русским генералом), в то время как логик просто может проигнорировать тот факт, что человеку присущи эмоции. И логик не всегда считается с ними как с объективной реальностью, думая, что то, что по его мнению правильно — не должно никого обидеть, ведь он хотел сделать так, как, полагал, будет лучше. Действительно, старик Болконский раздосадован тем, что его дочь, и так некрасивая, по его мнению, еще себя и «изуродовала», поэтому он и требует, чтобы она впредь не переодевалась без его разрешения.

 

Выражения лиц логиков (13—15) — как правило, сдержанные, спокойные. Логики пытаются осмыслить то, что видят перед собой, или просчитать что-то, интересующее их в настоящий момент, в уме. Каждый человек может оказаться в самых различных эмоциональных ситуациях, но, в отличие от этиков, эмоциональные проявления логиков не имеют широкой палитры выразительности. Если логик испытывает сильные чувства, то они проявляются контрастно, однако лишены той богатой нюансами гаммы оттенков, которая так характерна для этиков.

Этики (16—18), как правило, стараются понравиться окружающим, особенно мало знакомым людям, для них очень важно, как к ним относятся, поэтому на их лицах часто играет улыбка. У них хорошо заметны малейшие изменения настроения, гамма чувств, владеющая ими — очень богатая и легко уловимая. Этику бывает трудно скрыть свои переживания: если он рад — сияет улыбкой, если огорчен — может ходить мрачным.

 

Давайте теперь подведем итоги сказанному выше и кратко сформулируем главные особенности логиков и этиков.

Логик:

— основное внимание направлено на объективный окружающий мир;

— главное — выявить естественные закономерности происходящего и им следовать;

— легко жертвует личными отношениями в интересах дела;

— предпочитает работать с техникой, а не с людьми;

— старается избегать всякого эмоционального напряжения, считая, что это может только повредить делу, сдержан в проявлении эмоций.

Этик:

— основное внимание его — в области человековедения и межличностных отношений;

— считает важным для себя научиться хорошо разбираться в эмоциональной сфере;

— предпочитает не портить отношения с людьми, даже вопреки интересам дела;

— ему легче иметь дело с людьми, чем с техникой;

— легко ввязывается в эмоциональную ситуацию, не может в этом случае оставаться безучастным.