Судебная реформа 1922-1926 гг.

 

Российское государство за период своего существования пережило не одну судебную реформу. Изучать судебную реформу 1922 г., ее причины, сущность и воздействие на современное уголовно-процессуальное законодательство необходимо. И прежде всего потому, что успешное реформирование современных судебных органов не должно происходить в отрыве от исторического опыта прошлых лет. Процесс создания модели обновленного российского суда не приведет к позитивному результату, если не будут тщательно проанализированы и учтены пробелы, ошибки и положительные моменты прошлого.

В советской литературе причины и сущность судебной реформы раскрывались достаточно политизировано и шаблонно. В наше время появилась возможность беспристрастно оценить все плюсы и минусы реформы, а также ее значение для российского государства в целом и правосудия по уголовным делам в частности [3, с. 14].

С окончанием гражданской войны, возобновлением мирной жизни и переходом государства к новой экономической политике перед судами ставились и новые задачи в борьбе с преступностью. Несмотря на то, что в начале 1920-х годов уровень преступности в России оставался достаточно высоким, в ее структуре и характере все же произошли некоторые изменения. На фоне снижения количества преступлений, связанных с вооруженными попытками свержения власти, бандитизмом, организацией массовых беспорядков, в то же время отмечалось возрастание преступлений, именовавшихся в советской литературе «экономической контрреволюцией», — вредительств на промышленных предприятиях, диверсий, преступлений в торговле. С повышением благосостояния граждан РСФСР стало больше имущественных преступлений и преступлений против личности [1, с. 117].

Своеобразными предвестниками судебной реформы можно признать ряд принятых в 1921—22 гг. нормативно-правовых актов, оказавших существенное влияние на правосудие по уголовным делам.

В феврале 1921 г. Народным комиссариатом юстиции РСФСР издано постановление «Об усилении ответственности должностных лиц за преступления, совершаемые при продовольственной работе» [5]. Весной, летом и осенью того же года Совнарком принял декреты «Об ограничении прав по судебным приговорам» и «О трудовом дезертирстве» [6], «О мерах борьбы с хищениями из государственных складов и должностными преступлениями, способствующими хищениям», «О борьбе со взяточничеством» [7], «О наказаниях за ложные доносы», «О контрабанде» [8] и др.

В мае 1922 г. в РСФСР был принят первый Уголовный кодекс, четко установивший круг преступных деяний и определивший меры наказания за их совершение.

Результатом предпринятой в начале 1920-х кодификации уголовно-процессуального законодательства стало принятие 25 мая 1922 г. первого Уголовно-процессуального кодекса РСФСР [2, с. 11].

На содержание первого УПК, конечно же, наложило определенный отпечаток существование в то время двух судебных систем — местного народного суда и территориальных революционных трибуналов. Поэтому кодекс отражал особенности рассмотрения дел и в тех и в других органах правосудия.

В кодексе впервые были предприняты попытки определить и законодательно закрепить стадии советского уголовного процесса. До этого некоторые стадии не имели законодательного оформления (например, стадия возбуждения уголовного дела).

Кодекс устанавливал следующие стадии уголовного процесса: возбуждение уголовного дела, дознание и предварительное следствие, предание суду, судебное разбирательство, постановление приговора, кассационное рассмотрение, исполнение приговора [3, с. 25].

Однако не все стадии были регламентированы достаточно четко. Например, некоторую неясность вызывало соотношение стадий дознания и предварительного следствия.

Кодекс внес некоторые ограничения прав граждан на защиту по сравнению с первыми нормативно-правовыми актами о суде. Так, участие защитника допускалось лишь со стадии судебного разбирательства. На стадиях дознания и предварительного следствия его участие нормами УПК не предусматривалось.

Отношение к первому УПК РСФСР было неоднозначным. Складывалось впечатление, что к нему проявляли интерес в основном деятели советской юстиции и представители либерально настроенной общественности. На фоне дипломатических успехов РСФСР на Генуэзской конференции, финансовой реформы, преодоления последствий голода кодификация уголовно-процессуального законодательства, да и судебная реформа в целом представлялись в массовом сознании событием второго плана.

Но, несмотря на это, УПК был относительно высоко оценен не только советскими юристами, но антисоветски настроенными прежними российскими правоведами, находившимися в эмиграции. Так, видный специалист по уголовному праву Н.С. Тимашев писал, что «с внешней стороны УПК является, вероятно, наиболее совершенным из законодательных актов Советской власти» [4, с. 29]. Он также обратил внимание на практически полное отсутствие выражений агитационного характера и деклараций. Что касается пробелов и неточностей, присутствовавших в кодексе, то они, по мнению этого видного юриста, не превышали технических погрешностей многих законов дореволюционного времени.

В то же время, несмотря на достаточно совершенное нормативное содержание кодекса, просматривалось значительное расхождение этого содержания с существовавшей судебной практикой. Причины неспособности судебных органов эффективно применять нормы УПК объяснялись, во-первых, низким культурным и профессиональным уровнем большинства работников юстиции на местах и, во-вторых, постоянным вмешательством в процесс осуществления правосудия партийных и советских органов.

По мнению того же Н.С. Тимашева, основным лейтмотивом первого УПК являлась «идея ничтожности частного лица перед государственными органами» [4, с. 29]. Кодекс стал «детищем эпохи организованного бесправия», когда государство создавало «для его реализации специальный аппарат», нуждающийся в соответствующих правилах. И УПК представлялся совокупностью подобных правил «в сфере уголовно-судебной деятельности государства» [4, с. 30].

Принято считать, что собственно судебная реформа началась с принятия 11 ноября 1922 г. ВЦИК постановления об утверждении Положения о судоустройстве РСФСР [9].

Согласно Положению, на территории РСФСР стала действовать единая система судебных учреждений:

1. Народный суд в составе постоянного судьи;

2. Народный суд в составе того же постоянного народного судьи и двух народных заседателей;

3. Губернский суд;

4. Верховный суд РСФСР и его коллегии [1, с. 118].

Название в законе новой судебной системы единой видится достаточно неудачным. Его неудачность, прежде всего, вытекает из содержания ст. 2 Положения, указывавшей, что в РСФСР временно действовали военные и военно-транспортные трибуналы, а также другие судебные учреждения. Таким образом, Положение о судоустройстве предусматривало существование двух систем судов (общие суды и революционные трибуналы) вместо трех систем (народные суды, революционные трибуналы, военные трибуналы). Несмотря на указание о временном характере функционирования специальных судов, деятельность военных трибуналов продолжалась до 1990-х гг., когда они были заменены военными судами (ставшими, по сути, тоже своего рода формой специальных судов) [2, с. 11].

Утвердив новую судебную систему Республики, Положение не включило в себя нормы, определявшие подсудность дел различным звеньям этой системы. Это было одним из существенных недостатков данного нормативно-правового акта. Пробел восполнила глава II УПК РСФСР 1923 г.

Народные суды рассматривали в качестве судов первой инстанции большинство уголовных дел.

Губернские суды являлись судами первой инстанции для уголовных дел, прямо отнесенных законом к их ведению, параллельно осуществляя функции судебных центров губерний и органов, рассматривавших кассационные жалобы и протесты на приговоры народных судов [1, с. 118].

Верховный Суд РСФСР выступал судом первой инстанции и кассационным судом в отношении приговоров губернских судов, а также высшим надзорным органом в отношении всех судебных учреждений Республики [2, с. 11].

Следует отметить, что основные принципы установления подсудности уголовных дел, хоть и в несколько измененном виде, продолжают действовать до сих пор.

С одной стороны, вроде бы формально упростив существовавшую судебную систему (напомним, что были ликвидированы территориальные революционные трибуналы), с другой стороны, теперь целых три звена стали действовать в качестве судов первой инстанции, вместо прежнего единого народного суда. Поэтому реального упрощения судебной системы не произошло, а произошло, скорее, ее усложнение. Наличие губернских судов и Верховного Суда РСФСР не только как судов первой инстанции, но и как кассационных и надзорных органов достаточно сильно отдалило суд от населения. Такое отдаление противоречило декларациям большевиков о демократических принципах советского правосудия [4, с. 29].

Подобная система судов первой инстанции, берущая начало с 1922 г., продолжает свое существование и в наши дни. Согласно действующему УПК, судами первой инстанции являются все судебные учреждения общей юрисдикции: от районных (городских) народных судов до Верховного Суда Российской Федерации. Определенная категория уголовных дел подсудна военным судам, которые, как уже говорилось, были введены вместо военных трибуналов [1, с. 120].

В целом пока сохраняется и установленный в период судебной реформы порядок кассационного и надзорного производства по уголовным делам.

Детальный анализ материалов судебной реформы 1922 г. позволяет сделать вывод о ее неплохой теоретической проработанности. Но, несмотря на качественную теоретическую основу, реформа, к сожалению, не выдержала столкновения с жизненными реалиями, что в дальнейшем и привело к трансформации ее первоначальной сущности.

.