Учение о любви прп. Максима Исповедника

ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТО–ТИХОНОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

КАФЕДРА ТЕОЛОГИИ

 

Допущена к защите

Зав. кафедрой Теологии

_________/Малков П.Ю.

^{подпись}

Дата__________________

Аттестационная работа

Учение о любви прп. Максима Исповедника

В его икономическом и мистическом аспектах

 

 

Автор:

_____________/Крылова Ю.О./

^{подпись}
Дата_______________

Научный руководитель:

Доцент, зав. каф. теологии ФДО ПСТГУ,

Кандидат богословия

_____________/ Малков П.Ю./

^{подпись}

Дата_______________

 

 

Москва

2012 год

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ.. 3

ГЛАВА 1. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЛЮБВИ ПО ПРП. МАКСИМУ ИСПОВЕДНИКУ.. 7

1.1. Бог есть Любовь. 9

1.2. Любовь человека к Богу. 11

1.3. Любовь к ближнему. 14

1.4. Ἀγάπη и ἔρως в трудах прп. Максима Исповедника. 17

1.5. Определения любви у прп. Максима Исповедника и блж. Диадоха. 20

1.6. Определения любви у других предшественников прп. Максима. 23

ГЛАВА 2. БОЖЕСТВЕННОЕ ДОМОСТРОИТЕЛЬСТВО

КАК ПРОЯВЛЕНИЕ ЛЮБВИ БОЖИЕЙ К СВОЕМУ ТВОРЕНИЮ.... 27

2.1. Понятие Божественного Домостроительства. 27

2.2. Проявление Бога в творении. 28

2.3. Действие благодати Божией как часть Божественного Домостроительства. 30

2.4. Божественный Промысл. 33

2.5. Искупление. 35

ГЛАВА 3. ВОСХОЖДЕНИЕ К МИСТИЧЕСКОМУ СОЗЕРЦАНИЮ БОГА В ЛЮБВИ КАК ПУТЬ К ОБОЖЕНИЮ.... 43

3.1. Ступени нравственного возрастания. 43

3.1.1. Деятельное любомудрие, или добродетель. 44

3.1.2. Созерцательное любомудрие, или ведение. 47

3.1.3. Познание Бога в мистическом богословии; связь с Богом в любви – высшее состояние. 51

3.1.4. Путь духовного возрастания в сравнении с предшественниками. 53

3.2. Роль молитвы в аскетической практике и стяжании любви. 58

3.2.1. Понимание роли молитвы Евагрием Понтийским и сравнение ее с учением прп. Максима Исповедника. 63

3.3. Любовь и обожение. 67

3.3.1. Обожение как призвание человека. 71

3.3.2. Обожение в понимании предшественников прп. Максима. 74

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.. 77

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА.. 79

ВВЕДЕНИЕ

Понимание истинной любви и стяжание ее всей своей жизнью является основной задачей каждого христианина. О первостепенном значении любви мы находим свидетельства в Евангелии и Апостольских Посланиях. Любовь – это одно из имен Божиих и есть Сам Бог (1 Ин. 4: 16). «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3: 16). Господь воплотился по человеколюбию Своему, чтобы спасти человека; претерпев жестокие страдания на Кресте, Он до конца остался верным Своей любви (Ин. 13: 1).

Почему же любовь так важна, почему ее считают главной добродетелью еще со времен античности, а в христианстве стяжание ее приобретает возвышенный, духовный, Богоподобный смысл?! Евангелие емко отвечает на этот вопрос. Господь любит человека превыше всякого земного чувства и призывает его, воспитывает в нем, ждет от него ответной высокой, духовной любви. Не потому что нуждается в ней, а потому что, будучи совершенно благим, являясь самосущей Любовью и Благом, желает блаженства своему творению, которое достигается в приобщении Божественным свойствам, в Богоподобии, в обожении. Так, Господь говорит: «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного,… будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5: 44-45, 48).

Истинная любовь усыновляет человека Богу. Отсюда, из этой высокой цели сыновнего призвания человека как образа Божия к Его подобию, усваивается необходимость для спасения человека в соблюдении главных заповедей - о любви к Богу и ближнему (Мф. 22: 37-40), ибо на этих заповедях зиждется все. Исполняя заповеди, совершенствуясь в добродетелях, человек приближается к Своему Творцу, возвращается в Отчий дом, соединяется с Богом в любви.

Понимание того, как стяжать, сохранить и приумножить истинную любовь, во все времена сохраняет свою исключительную актуальность, становясь жизненно важной необходимостью особенно теперь, в наши дни, когда по причине умножения беззакония, во многих эта любовь охладевает (Мф. 24: 12), разуверяется и теряется в пучинах греха. Господь промыслительно оставил нам сокровища Богословской мысли – творения святых отцов, чтобы мы искали и находили путь Истины.

Учение о любви прп. Максима Исповедника следует считать центральным, системообразующим компонентом его трудов. Любовь объединяет единой идеей большинство произведений святого. Прп. Максим указует путь возрастания в любви для достижения обожения – главной цели человеческой жизни и рассматривает средства к стяжанию такой любви. С другой стороны, он, с присущей ему богословской глубиной личного опытного познания Бога, анализирует Домостроительное значение Искупления Сына Божия и, в особенности, Боговоплощения как встречное проявление любви Господа к падшему творению.

Прп. Максим отмечает, что Бог предопределил для человека обожение – как состояние, спасительное не только для самого человека, но и объединяющее весь макрокосмос посредством преодоления разобщенности и возвращения к единству. Обожение определяет спасение человека для вечности. К обожению и Богоподобию человека приводит любовь. Однако после грехопадения он не способен достичь Богоподобия сам. И Господь промыслительно предусматривает свершение величайшей тайны Боговоплощения, предопределенной еще на Предвечном Совете. По Ипостаси Божественная природа соединяется с тварной, чтобы исцелить человеческое естество от греха.

По мысли прп. Максима, тайна Боговоплощения делит всю историю тварного мира на два периода: период Боговоплощения и период обожения человека[1]. Боговоплощение, завершившись нисхождением Бога в мир, создает возможность восхождения человека к Богу. В Искуплении Господь завершает объективную сторону спасения, и начинается спасение субъективное, зависящее от воли самого человека и его духовно-нравственного возрастания: в доброделании, созерцаниях и, наконец, в мистическом, премысленном соединении с Божественным – то есть способности вместить Божественные свойства, главным из которых является Любовь. Прп. Максим Исповедник отмечает, что Бог продолжает вочеловечиваться в человеке в той степени, в которой сам человек способен усвоить Божественное. Бог воплощается по Своему человеколюбию, и человек обоживается по своему боголюбию.

Цель данной работы заключается в комплексном изучении трудов прп. Максима Исповедника в контексте его учения о любви, с раскрытием Домостроительного значения любви Божией и направленной навстречу Богу любви человека, проявляющейся в духовном возрастании, которое завершается мистическим соединением с Божеством в обожении.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Выявить круг сочинений прп. Максима Исповедника, в которых раскрывается учение святого о любви;

2. Сделать выборку цитат на интересующую тему;

3. Систематизировать выбранные цитаты согласно разработанному плану работы;

4. С учетом заявленной темы изложить идеи автора в виде целостной системы и разъяснить их;

5. Сравнить учение о любви прп. Максима (в разрезе глав или ключевых подпунктов) с основными предшественниками, которые оказали влияние на его мировоззрение: свт. Григорий Богослов, свт. Григорий Нисский, псевдо-Дионисий Ареопагит, Евагрий Понтийский, блж. Диадох Фотикийский.

Практическая ценность аттестационной работы заключается в попытке более глубокого изучения сходств и различий учения о любви прп. Максима в сравнении с его предшественниками.

Обзор литературы по теме. При подготовке данной аттестационной работы привлекалась следующая основная литература, посвященная трудам прп. Максима Исповедника:

· Епифанович С.Л. Преподобный Максим Исповедник и Византийское богословие. Данное исследование следует считать основным при подготовке аттестационной работы; оно помогло разобраться в богословско-аскетической системе прп. Максима в целом и сформировать более осознанное понимание трудов святого.

· Флоровский Г.В. Прп. Максим Исповедник[2]. Данная работа использовалась в качестве дополнительной к предыдущему исследованию.

· Различные труды В.В. Лосского: Очерк мистического богословия Восточной Церкви; Боговидение; По образу и подобию. В данных работах, помимо прочего, проанализировано Домостроительное значение подвига Искупления, и сравниваются труды святых отцов, в том числе прп. Максима, в контексте мистического Богословия.

· Минин П. Мистика прп. Максима Исповедника. Рассматривается мистическое богословие прп. Максима.

· Сидоров А.И. Преподобный Максим Исповедник: эпоха, жизнь, творчество; также его комментарии к трудам прп. Максима[3]. Статьи и комм. этого автора к трудам прп. Максима, объясняющие значение принципиальных положений учения святого с учетом их перевода с греческого, помогли более точно понять исходные источники.

· Различные небольшие по объему статьи.

Необходимо отметить, что при написании аттестационной работы указанная литература являлась вспомогательным средством; в большей степени при ее подготовке привлекались и анализировались первоначальные источники – творения прп. Максима Исповедника. Среди них нужно особенно выделить следующие:

· «Вопросоответы к Фалассию», одно из позднейших творений святого, подведение итогов его подвижнической жизни[4].

· «Амбигва к Иоанну», первая часть «Амбигв»[5] - труд, написанный чуть раньше Вопросоответов, но не менее содержательный. Вопросответы к Фалассию и Амбигва к Иоанну в большей степени использовались при подготовке второй и третьей глав аттестационной работы, соответственно рассматривающих Домостроительный и аскетический аспекты учения о любви.

· «Послание к Иоанну Кубикуларию о любви» - короткое, но емкое по содержанию произведение, объемлющее собой все ключевые мысли святого о роли любви в деле спасения человека и всего мира.

· Главы о любви, которые вследствие их относительной простоты для прочтения принято относить к наиболее ранним произведениям прп. Максима. Анализ данного творения нашел большее отражение в первой и третьей главе, в части учения о деятельном любомудрии, созерцании и молитве.

При написании аттестационной работы также анализировались (но в меньшей степени) такие произведения святого, как «Слово о подвижнической жизни», «Главы о богословии и Домостроительстве Воплощения Сына Божия», «Толкование на молитву Господню», «Умозрительные и деятельные главы»[6], «Письмо к Иоанну постельничему о печали по Боге».

Структура работы. Аттестационная работа состоит из введения, трех глав и заключения. В первой главе дается обобщающее понимание понятия любви в трудах прп. Максима, которое содержит трехсоставность и вместе с тем единство: нисходящую любовь Божию, восходящую любовь к Богу и любовь к ближнему. Во второй главе рассматривается учение прп. Максима о любви в его Домостроительном аспекте, что фактически представляет собой более детальное и системное раскрытие проявлений Божией любви к тварному миру. В третьей главе рассматривается путь возрастания в любви к Богу и ближнему, увенчиваемый мистическим соединением с Богом в обожении. В каждой из глав проводится сравнительный анализ учения о любви прп. Максима и его предшественников.

Бог есть Любовь

Продолжая мысль ап. Иоанна о том, что «Бог есть Любовь» (1 Ин. 4:8), прп. Максим называет Бога источником благости и мудрости, которые, в свою очередь, есть свойства любви. «Он представляется благим и премудрым, как самосущая Любовь и Ведение, как Благо и Истина»[26].

Размышляя о Боге, прп. Максим прославляет Его человеколюбие. По любви Господь произвел из небытия в бытие Свои творения – не потому, что имел в этом нужду, но для того, чтобы они наслаждались, «вкушали соразмерное причастие Ему, а Сам бы Он веселился о делах Своих, видя их радующимися и всегда ненасытно насыщающимися Ненасытимым»[27].

Ради Своей любви к человеку Господь воплотился, стал «совершенным Человеком, чтобы избавить естество человеческое от… лукавой безысходности»[28], «делая Себя ответственным за наше исправление и, более того, даже вменяя нам, как Благий, славу совершённого [Им]»[29]. По человеколюбию Своему, облачившись в наше естество, Создатель этого естества, непреложно соединил его с Собою «по ипостаси, дабы остановить распыление этого естества и собрать его в Себе уже соединившимся и не обладающим никаким различием, [порожденным греховной] волей, ни относительно Него, ни относительно себя самого»[30].

По человеколюбию Своему Господь проповедовал и жил, как человек, являя людям силу долготерпящей любви. Прп. Максим подчеркивает, что любовь способна побеждать зло, поражать диавола, замышляющего погибель человека. Злословимый и страдающий, Христос терпит и не перестает благодетельствовать, являя тем самым дела любви и пример поведения. «Вместо ненависти Он показывает любовь и благостью повергает отца зла. Ради этого Он претерпел столь великое зло от них [противящихся Ему] или, сказать точнее, ради них, даже до смерти подвизавшись, как подобает человеку, за заповедь любви»[31].

Наконец, ради любви Своей к человеку, превосходящей всякую иную любовь, Господь уничижил Себя Самого, приняв образ раба (Флп. 2:7). Для победы над грехом в человеке «пошел Он на смерть, за нас принял мучения, изъязвлен был за грехи наши и мучим был за беззакония наши, дабы ранами Его мы исцелились (Ис. 53:2-5)»[32]. Прп. Максим Исповедник подчеркивает, что Спаситель прошел этот крестный путь, чтобы вернуть природе человека чистоту сил души и «обновить [в нем] силу любви» [33], что есть не что иное, как показанный человеку путь к обожению. «Любовь есть путь истины (Ин. 14:6), и ею называет Себя Слово Божие, Которое представляет Богу и Отцу идущих этим путем чистыми от всяческих страстей. Она есть дверь (Ин. 10:9)»[34], войдя в которую, человек становится способен созерцать красоту Святой Троицы.

Здесь снова прп. Максим прибегает к своему излюбленному средству передачи духовного смысла через зримые вещи – к аллегории: до воплощения Сына Божия путь любви, заповеданный человеку Богом, был покрыт терниями (что есть не что иное, как себялюбие). Себялюбие, ложная любовь с неправильным целеполаганием, направленностью на себя, уклонением от истинной цели в результате грехопадения, мешали человеку идти к Богу, объединиться с Ним в любви. Господь напомнил человеку об этом пути. Он «Своими страстями ради нас предзапечатлел в Себе и предоставил его всем [уже] чистым от [всяких] препятствий… Надлежащим образом Он убедил нас настолько придерживаться Его и друг друга, насколько Он Сам Собою, предвосхищая это, показал, пострадав ради нас»[35].

Христос как Новый Адам исполнил заповеданное всем людям – стяжание обожения, объединение мира с Богом и в Боге. От Бога-Творца, любящего Свое творение, все исходит, и все же должно к Нему возвратиться. Именно по любви – самому ценному из всех стяжаний, «всему пришедшему в бытие от Бога свойственно собираться к Нему постоянно и непреложно»[36].

 

Любовь человека к Богу

В своих творениях прп. Максим Исповедник подчеркивает, насколько высок был замысел Бога о человеке, как велико было значение его в мире – «объединения всего в Боге»[37]! Господь наделяет первого человека всем, что должно было помочь ему облегчить эту задачу. Прежде всего, он получает все силы и задатки для жизни в духе, и любовь к Богу положена в основу его природы. Господь создал природу человека подобной Себе, «отображающей в себе Его собственную благость, устроил ее во всем себе самой равной, не буйной, мирной, не возмутительной, с Богом и с самой собою тесно любовью связанной, – такой, по коей мы Бога объемлем вожделенно (т.е. как вожделенное благо), а друг друга сочувственно (как одного сущих естества)»[38].

Итак, любовь к Богу была заложена в человеке изначально. Онануждалась «только в движении, в осуществлении, чтобы человек мог из рая земного взойти в рай мысленный (2 Кор.12:2), в непосредственное общение с Богом»[39]. Но достижение первым человеком обожения в раю прерывается его грехопадением. В результате земное, плотское, чувственное заполняет жизнь людей; грех расхищает духовные порывы души, страстная любовь заменяет духовную и вытесняет Бога из души человека. В основе своего бытия падший человек ставит стремление к наслаждению и телесное самолюбие - обоготворение твари вместо Творца[40]. Неведение Бога и забвение Его «удаляет… полностью от Божественной любви»[41], повергая человека в пучину зол.

Но, несмотря на грехопадение, добродетель любви по-прежнему доступна человеку; более того, она является кратчайшим путем ко спасению. Стяжание истинной, сообразной с духовным познанием, любви к Богу предстает, по прп. Максиму, средством к избавлению человека от зла и смерти. «Посредством… присущей нашей природе божественной любви мы добровольно становимся превыше случайной смерти естества» [42].

«Любовь есть благое расположение души, в соответствии с которым она ничего из сущего не предпочитает ведению Бога. Но навык такой любви невозможно приобрести тому, кто имеет пристрастие к чему-либо земному»[43]. Духовная любовь к Богу должна заменить, вытеснить душевную любовь к телу и миру сему. Признаком любви к Богу прп. Максим считает способность стоять выше мирских вещей, приводящих «в волнение все человеческое», а именно: яств, денег и славы[44]. Отрекаясь от сей мнимой любви к мирскому, человек тем самым отвергает желание наслаждения и страх перед страданием и освобождается от самолюбия[45].

Человек может созидать в себе добродетель любви посредством разума, если тот, будучи наиглавнейшей силой человеческой природы, будет устремляться к своей Причине[46] (т.е. к Богу), а не застревать в земном и чувственном. Иными словами, любовь человека прежде всякого другого должна иметь своей целью Бога, и жизнь его должна руководиться стремлением приблизиться к Божественному. Прп. Максим Исповедник призывает искать Божественную любовь, ибо «при непоколебимом пребывании … [ее] в нас мы получим [от Бога] вечную и неизреченную радость и утверждение души»[47]. Достигнув этого, мы увидим «славу Божию, благодаря которой и происходит [наше] соединение по благодати с Богом, пробуждающее ум от всякого неведения и падения»[48].

Проявлением Божественной любви является парение ума в собеседовании о Боге и о Божественном[49], то есть в постоянном памятовании Бога и помышлениях о Нем. При этом прп. Максим Исповедник уточняет, из чего состоит любовь человека к Богу, - одновременно из страха Божия и влечения к Нему. Эти два чувства объединяются для образования единой любви весьма промыслительно: страх Божий не перейдет в ненависть, поскольку соединяется с влечением к Богу; и влечение не станет пренебрежением, ибо соединяется с благоразумным страхом. «Любовь… усвояет себе из страха и расположения только то, что по природе сродно ей, и вместе с тем, расположением она убивает ненависть, а почтительным страхом далеко изгоняет пренебрежение»[50].

Под страхом в данном случае не следует понимать боязнь наказания за грехи, ибо любовь изгоняет такой страх совершенно (1 Ин. 4: 18). Прп. Максим подчеркивает, что страх Божий, образующий любовь к Богу, душа «имеет всегда сопряженным с собою»[51], и такой страх «начертывает в сердце закон настоящей любви, навечно сохраняя нетленной у святых… их любовь к Богу и друг к другу, которая блюдется ими как священное установление и как образ жизни»[52].

В одном из других своих творений прп. Максим определяет страх и любовь как начало и конец (совершенство) премудрости, которая, в свою очередь, есть начало и конец спасения человека. К концу премудрость «сама собою естественно оказывается любовью, исполняя духовным обрадованием тех, которые сожительством с нею заменили обладание всеми видимыми благами»[53].

Далее святой рассуждает о том, что любовь возникает из обоживающих добродетелей. «Нет ничего выше любви к Богу»[54], предназначение ее высоко: она соединяет людей с Богом и друг с другом и устремляет душу ввысь, поверх греховной власти рождения, тления и движений ума, и «сливается, насколько то возможно природе человеческой, в неком любовном объятии с Самим Богом, таинственным образом созидая чистое и божественное сожитие [с Ним]»[55]. Таким образом, любовь есть и наиглавнейшая добродетель, и одновременно конец всех добродетелей [56] - как «безупречное наслаждение и нераздельное единение с Благом по природе тех, кто сопричаствует Ему»[57]. В данном смысле любовь называется концом всех добродетелей по достижению человеком цели, заложенной Богом в человеческое естество, - приближению к Богу и соединению с Ним. Ибо «она всех ходящих в ней ведет, приводит и приближает к верховнейшему из благ Богу, виновнику всякого блага»[58].

Если любовь – одно из свойств Божиих[59], то она есть и самое полное проявление образа Божия в нас, самое действенное средство достижения обожения. Неслучайно прп. Максим сравнивает любовь с истинной виноградной Лозой, привившись к которой, любящее творение «удостаивается стать причастником Божественного качества»[60], т.е. опять-таки удостаивается обожения, будучи качественно подобным Богу в благе. «Таинство любви делает нас из людей богами», - говорит прп. Максим, - и «единообразно объемлет [собою все] заповеди»[61].

 

 

Любовь к ближнему

По мысли прп. Максима, любовь к ближнему, усовершенствуя любящего, позволяет, насколько то возможно, увидеть духовными очами Бога; она есть «дверь, коей входящий вступает во Святая Святых и сподобляется быть достойным зрителем неприступной красоты Святые и царственные Троицы»[62].

Любовь к ближнему прп. Максим считает доказательством любви к Богу и верным ее проявлением: «Действо и доказательство совершенной любви к Богу есть искреннее и благожелательное расположение к ближнему»[63]. Если человек не любит ближнего, то и Бога любить не может: «Не любящий ближнего не соблюдает заповедь. А не соблюдающий заповедь не может полюбить и Господа»[64]. Любовь к Богу и ближнему нельзя считать чем-то раздельным, но единым, тождественным, поскольку и та, и другая любовь обладает силой единения, сочетания людей друг другу. И той, и другой любовью мы обязаны Богу[65].

Любя Творца, мы должны почитать и Его творение. Человек обязан поступать так, в первую очередь, по заложенному в него логосу естества (природы), который устанавливает для людей «равночестие» и исключает «всякое неравенство, проявляющееся вследствие предубеждения к какому-либо человеку, поскольку этот логос всех заключает в самом себе единой силой тождества»[66].

Противоположностью любви к ближнему является самолюбие. Когда человек побеждает в себе самолюбие – матерь всех зол, вместо них в душе укореняются добродетели, укрепляющие силу любви. Эта сила любви приводит к согласию задуманное Богом естество человека (логос) и фактический образ его существования. С одной стороны, она уравнивает и делает одинаковым «всякое неравенство и различие, [возникающие] во всех вследствие [греховной] воли»[67], а с другой – приводит к неравенству настолько более высокому, насколько теперь «каждый сознательно привлекает к себе ближнего и его предпочитает самому себе, [по сравнению с тем, как]… раньше отталкивал его и был склонен возвышаться над ним»[68]. Совершенная любовь к ближнему сочетается со смирением, считающим всех лучшими себя.

Сила любви также освобождает человека от наносного и не присущего ему изначально мысленного усложнения, которое возникло вследствие проявлений греховной воли, рассогласованной с логосом естества. Вместо этого любящий человек добровольно «собирает себя в единую простоту и тождество, сообразно которым никто никоим образом не отделяет своего от общего, но каждый - для каждого и все - для всех, и, более того, для Бога скорее, чем друг для друга имеют единое существование, являя собою (и в естестве, и в воле) наиединственнейший логос бытия и Бога, мыслимого в этом логосе»[69]. Посредством человеколюбия воля сочетается с природой, и в них обеих существует и начинает согласно действовать один и тот же «миролюбивый и не склонный к мятежу логос, движение которого никогда не направлено к чему-либо иному помимо Бога»[70]. Этот логос сохраняется в нас «невредимым и незапятнанным»[71] при условии очищения, последующего хранения себя от страстей и стяжании добродетелей.

Руководствуясь такой любовью, верные стремятся к сочетанию с Богом и друг с другом и достигают соединения в себе разорванных частей человеческого естества. Любовь есть их «истинное и безупречное богомудрие…, концом которого является Благо и Истина»[72] - достижение наряду с Божественной любовью и любви к ближнему, «обладающей неукоснительным постоянством благ»[73].

Возрастающий в любви к ближнему избрал «божественный и блаженный путь»; подъяв на себя подвиг стойкого пребывания в любви, он может успешно достичь предела этого пути, если будет незыблемо придерживаться «человеколюбия, братолюбия, странноприимничества, нищелюбия, сочувствия, сострадания, смирения, кротости, душевного благородства, терпения, негневливости, долготерпения, стойкости, доброты, спокойствия, благоволения и миролюбия ко всем»[74], то есть всех тех добродетелей, которые являются проявлениями любви к ближнему.

Твердой основой любви к ближнему прп. Максим Исповедник считает благую совесть, которая старается следовать заповедям Господним и тем самым исповедует «устами благодати Того, в Кого [верует] … Все это присуще сердцу тех, кто стремится к истинному спасению»[75]. Важную роль в стяжании и укреплении любви к ближнему святой также отводит покаянию, которое он называет «печалью по Боге»[76]. Именно от него происходит такая любовь, которая побуждает человека заботиться о ближнем так же, как Господь – по Своему милосердию. Эта богоугодная печаль «любящих и соблюдающих ее вводит в Небесное Царство»[77].

Прп. Максим призывает по мере сил любить всякого человека, но поначалу хотя бы воздерживаться от ненависти. Однако замечает, что и этого человек не в состоянии сделать, если не презрит всего земного[78]. Любовь к человеку следует ставить выше всего видимого, предпочитать собственному телу, потому что любовь к ближнему «образует любовь к Богу и есть полнота всякой заповеди Божией»[79]. При этом прп. Максим Исповедник словами старца поучает ученика, что для стяжания совершенной любви к оскорбившему отречься от мира и всего мирского недостаточно. Евангельская любовь к ближнему, даже к ненавидящему и оскорбляющему, достижима только тогда, когда человек познал цель Господню [80] - спасение всякого человека, усвоение ему Божественных свойств, его обожение.

Любовь к ближнему предполагает равность – способность любить равно всякого человека[81]. Если человек одного любит, другого ненавидит, а третьего – то любит, то ненавидит в зависимости от совершённых поступков, такая любовь не достигла еще совершенства[82]. Только равная любовь совершенна, ибо уподобляется Богу, «равно любящего всех и хотящего, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1 Тим. 2: 4)»[83]. Совершенная любовь к ближнему не предполагает разделения; наоборот, будучи подобной любви Божией, она единение всех ставит своей целью. «Совершенная любовь не разделяет единого естества человеков соответственно их различному внутреннему настрою»[84], добрых она любит, как друзей, а недобрых, как заповедано любить врагов, – «благодетельствует им, долготерпит и переносит причиняемые ими [скорби]. Она вообще не помышляет о зле, [но даже] страдает за них»[85]. Пример сему даровал нам Господь Иисус Христос, когда пострадал за всех и «всем равно даровал надежду воскресения»[86].

Любящий Христа старается Ему подражать. И как Христос любил всех людей, так заповедано и нам. Дела любви к ближнему, которые показал нам Господь наш Иисус Христос, суть следующие: 1) благотворение людям, 2) долготерпение в ответ на поношение и неблагодарность, 3) всепрощение, не вменяя зла[87]. Проявление любви к человеку, дело любви – «сострадать и благодетельствовать ближнему, быть терпеливым к нему и переносить [все], что исходит от него»[88], без подозрений, гневных слов и движений души. Плодом стяжания такой любви является укрощение гнева[89], ибо «любовь к ближнему противостоит гневу,… [так как] вызывает презрение к богатству и славе»[90].

Тот, кто искренно любит ближнего и до конца сохраняет союз любви, удостаивается высокого звания – быть другом Божиим[91]. Любящий ближнего своего неизменно, не взирая ни на какие злокозненности, уподобляется Самому Христу, который показал нам пример любви, «благоволив пострадать за нас»[92].

Напротив, если человек нарушает заповедь любви к ближнему, он сам себя удаляет от Бога. Прп. Максим предупреждает, что горечь досады на ближнего свидетельствует о предпочитании не любви, а временного[93]. Злопамятный «попечение о плоти превращает в похоть и… служит твари вместо Творца»[94] и есть законопреступник, достойный вечной муки[95]. Ненавидящий брата своего, завидующий ему, злоречивый, клеветник «совершенно чужд любви к Богу»[96] и сам себя делает повинным вечному осуждению[97].

Прп. Максим увещевает, что не противящийся злу, исходящему от ближнего, своим ответным гневом побеждает это зло и в другом, и в себе. Себя сохраняет «негневливым, невозмутимым и беспечальным», незлобием научает огорчающего и обоих подводит «под иго [Божией] любви»[98]. Победе помогает молитва за ближнего, прощение и оправдание его, терпение и поставление самого себя причиной искушения[99], благословение и благожелательство ему. «Таков путь любомудрия по Христу; тот, кто не шествует этим путем, не соводворится с Ним [в Царстве Небесном]»[100].

За верность в любви даруется «благодать…, которая ведет обоживаемого к Богу, Творцу человека»[101] и усвояет ему Божественные свойства. Достигший любви к ближнему облекается в нового человека, «созданного в Духе по Христу и по образу Творца,… [украшенного] ясным образом добродетелей и безошибочным словом мудрости»[102].

 

1.4. Ἀγάπη и ἔρως в трудах прп. Максима Исповедника

Слову «любовь» в русском языке соответствует четыре греческих аналога, благодаря которым достигается цель более глубокой передачи соответствующей смысловой нагрузки на то или иное высказывание о любви. Эти слова следующие:

· Сторгэ (ή στοργή) – «нежное, сердечное отношение, привязанность, главным образом, родителей к детям или детей к родителям»[103];

· Филия (ή φιλία) – любовь в широком, но и более простом и заземленном, а не возвышенном понимании: от любви к еде, деньгам, к себе до любви к другу; нежная любовь; любовь как привязанность, дружба;

· Эрос (ὁ ἔρως) – «желание, стремление, страсть к кому-либо, страстная любовь» [104];

· Агапэ (ή αγάπη) – наиболее возвышенная из всех форм любви; жертвенная, самоотверженная, бескорыстная, сострадательная, совершенная любовь к Богу и ближнему; любовь Бога к Своему творению.

Для выражения понятия любви в положительном смысле прп. Максим Исповедник употребляет последние два слова – эрос и агапэ и, безусловно, по количеству использований в своих трудах, отдает предпочтение агапэ – любви чистой, постоянной, духовной, совершенной. Слова φιλία и его однокоренную производную – φιλαυτία он использует скорее в негативном контексте, обозначая ими соответственно безрассудную любовь к телу и себялюбие[105].

По прп. Максиму любовь-агапэ означает и любовь к Богу (для ее выражения αγάπη используется в абсолютном большинстве случаев), и любовь к ближнему – всегда в самом возвышенном и святом ее понимании. Именно она есть та добродетель, которая становится результатом бесстрастия[106]; ее свойством «является долготерпение и доброта»[107], ее делами – «сердечное благодетельствование ближнему, великодушие, терпение и благоразумное пользование вещами»[108]; она есть равная, совершенная, духовная любовь. Именно любовь-агапэ «пребывает всегда, все время возрастая»[109], стяжавший ее «стяжал Самого Бога, поскольку Бог есть любовь»[110] - ὁ Θεὸς ἀγάπης ἐστίν (1 Ин. 4: 16).

Следует отметить, что ряд предшественников прп. Максима, оказавших сильное влияние на его мировоззрение, в частности, свт. Григорий Нисский и псевдо-Дионисий Ареопагит, отождествляли агапэ и эрос. «Особенно это характерно для «Ареопагитик», где «эрос» даже частично вытесняет «агапэ»[111]. Так, псевдо-Дионисий пишет: «те, кто правильно слышит божественное, увидят, что, изъясняя божественное, священные богословы в имена Приязнь [ агапэ ] и Любовь [ эрос ] вкладывают один и тот же смысл»[112]. И далее говорит: «Назовем ли мы Эрос божественным, либо ангельским, либо умственным, либо душевным, либо физическим, давайте представим Его себе как некую соединяющую и связывающую Силу, подвигающую высших заботиться о низших, равных общаться друг с другом, а до предела опустившихся вниз обращаться к лучшим, пребывающим выше»[113].

Прп. Максим, хотя и следует за псевдо-Дионисием, не придавая понятию «эрос» негативного смысла, однако и не разделяет его восторженного мнения о первостепенном значении эроса в понимании роли любви, высказываясь о нем гораздо более умеренно. Так, рассуждая о содействии добродетелей в стяжании умом любви к Богу[114], он говорит о такой любви как об эросе. Однако здесь, по всей видимости, «эрос» употребляется вместо «агапэ» с единственной целью передать желание, стремление человека приблизиться к Божественному (что доказывает окончание соответствующей «Главы о любви»: «… благодаря… [чистой молитве ум] воспаряет к Богу»[115]). И в другой главе прп. Максим, рассуждая о чистой молитве, говорит о любви человека к Богу как об эросе: «Есть два состояния чистой молитвы:… [второе соответствует] подвизающимся в созерцании [и возникает]… от Божественной любви [ эроса ] и высшей чистоты… Признак [второго состояния] – восхищение ума Божественным и беспредельным светом в самом порыве молитвы, когда он… чувствует… лишь одного Того, Кто Своей любовью [ агапэ ] так озаряет его»[116]. То есть в молитвенном порыве человек устремляется к Богу - по любви к Нему (эросу), желая встречи с Ним. И Господь отвечает ему, встречает его совершенной, святой, озаряющей любовью - агапэ.

Таким образом, прп. Максим Исповедник говорит об эросе применительно к Божественной любви, стремящейся к Богу в молитве. Кроме того, в его понимании эрос получает значение противовеса желаниям похоти. Святую, милующую, жертвенную любовь к ближнему прп. Максим называет исключительно агапой. Данный вывод иллюстрирует и следующий фрагмент: «Есть [средства], останавливающие движение страстей и не позволяющие им возрастать, и есть другие, умаляющие и уменьшающие их. Например, пост, труд и бдение не позволяют возрастать желанию [похоти], а… созерцание, молитва и любовь [ эрос ] к Богу уменьшают и низводят на нет его. Подобным же образом дело обстоит и с яростью… Любовь [ агапэ ], сострадание, доброта и человеколюбие уменьшают ее»[117].

Далее прп. Максим Исповедник «высказывает… весьма неожиданную мысль о том, что и сами эт