Мир, который возглавил Обама

 

Мир, который возглавил Обама, находился под влиянием американской гегемонии, неоконсервативных оправданий такого порядка вещей, Политика американского общества в течение многих лет утверждала идею господства и превосходства, а также экономической и военной превосходящей мощи США. Авторитет этой страны и многообразие ее культурных традиций, а также забота властей о том, чтобы сделать Америку привлекательной, распространить ее массовую культуру повсюду приводили к американскому культурному влиянию и распространению американских потребительских стандартов или идеалов там, где эти стандарты были недостижимы, повсюду в мире.

Иракская авантюра имела сокрушительный эффект для ослабления мощи, престижа и влияния Соединенных Штатов, для свободы их действий в мире. Пренебрежение гражданскими правами, эксцессы в борьбе против терроризма, многостороннее фиаско в Ираке укрепили антиамериканизм как структурный компонент новой мировой геополитики.

Глобальный опрос 45 тысяч человек в 47 странах Центром исследований Пью в 2007 году показал падение престижа Америки даже в традиционно проамериканских странах. Так, традиционно проамериканская Турция считает современную Америку самой неуважаемой страной мира (лишь 9 процентов населения относятся к ней положительно). Такие антиамериканские фильмы, как «Иракская долина волков», пользуются бешеным успехом. В Европе в 2006 году только 23 процента испанцев имели положительное мнение относительно Америки (а в 2005 году таковых было 43 процента). В Испании, где исламский терроризм проявил себя в полной мере, 76 процентов опрошенных выступили против «войны с террором» в ее американском понимании. Не менее 10 процентов европейцев и японцев осудили Абу‑Граиб и Гуантанамо. Американскую войну против терроризма не осудили только Индия и Россия, сами борющиеся с исламским фундаментализмом. В десяти из пятнадцати опрошенных в 2006 году стран большинство населения полагало, что мир становится все более опасным из‑за американских действий. Таковым было мнение 60 процентов англичан, чьи войска воевали в Ираке вместе с американскими. Согласно опросу Луиса Харриса, опубликованному в газете «Файнэншл Тайме» в июне 2006 года, 36 процентов жителей Британии, Германии, Франции, Италии и Испании видят в Соединенных Штатах главную угрозу мировой стабильности, и это больше, чем в Иране (30 процентов) и в Китае (18 процентов).

 

Барак Обама. «Смелость надежды»

 

Европейцев страшат два обстоятельства: а) постоянно стимулируемая Америкой война Запада с мусульманским миром, расширившаяся от палестино‑израильского конфликта до раскола Ирака и противостояния с Ираном; б) комбинация высокомерия, односторонности и уязвимости, которая характеризует Америку после Сентября как глобальный дестабилизирующий фактор. Время, когда на США смотрели как на защитника, ушло в прошлое. Новый виток противостояния Запада и мира ислама ныне объясняется агрессивной политикой Америки.

 

Война в Ираке

 

Бросив в 2009 году более 160 тысяч своих войск в Ирак и Афганистан, США растянули свои коммуникации и резервы, призвали к коалиции желающих, что, безусловно, ослабило Соединенные Штаты. Следует отметить, что символом главенства Запада над развивающимся миром полвека служили такие создания Бреттон‑Вудса, как Международный валютный фонд и Мировой банк. Но растущая непопулярность этих западных учреждений, неудачи «раунда Дохи», как и выросшая активность G‑20, выявили заметные противоречия. При этом успех китайской, российской и турецкой экономических моделей подорвали пресловутую уникальность Запада.

 

Некогда фабрика мира

 

Америка успешно перебросила свой экономический кризис на мир в целом, но ее стали воспринимать гораздо в большем числе стран как виновницу виртуальных экономических схем и грубой политической культуры. Экономические центры и политические инициативы стали возрастать в незападных странах, в том числе в странах БРИК (Бразилии, России, Индии, Китае). Эти страны противопоставляли американскому гегемонизму идею многополярности, а в экономике – рост человеческого и культурного капитала, подрывающих влияние американской культуры. Ослабление влияния США в мире было связано еще и с тем, что элиты незападных стран часто распространяли худшие образцы американской культуры, полагая, что именно они ближе к массам в их странах.

Главная сила возникающих незападных промышленных центров – квалифицированная рабочая сила. Посредством аутсорсинга (передачи рабочих мест и заданий из США в Индию, Китай и другие страны по Интернету), деиндустриализации и массивной потери рабочей силы в Соединенных Штатах и в Европе, а также в таких развивающихся странах, как Румыния и Тунис, Запад дал Востоку фору. Именно такой поворот обстоятельств позволил Китаю стать «фабрикой мира», Индии – преимущественным местом аутсорсинга компьютерных заданий, Южной Корее – глобальной фабрикой электронного оборудования. Но еще более важной является вторая фаза макроэкономического смещения центра развития с Запада на Восток, в сердцевине которой находится Россия.

Эта фаза растущего самоуважения незападных стран имеет существенное геополитическое значение. Благодаря массивным торговым накоплениям и значительным национальным сбережениям, составляющим более 45 процентов, массовому образованию, Китай в течение нескольких лет начал финансировать огромный американский бюджетный дефицит. Потребности в сырье много лет поддерживали высокие цены на ископаемые ресурсы, что ослабляло США и ЕС, но обогащало Россию. Порожденная экономическим могуществом финансовая мощь позволила развивающимся странам бросить огромные ресурсы на создание передовых университетов и центров создания передовой технологии.

В 2004 году союз французских электронных фирм «Томсон» и китайских фирм ТСЛ взялся за производство современных телевизоров и персональных компьюторов ИБМ‑Леново, что стало символом вхождения «нового незападного мира» в сферу самой передовой западной технологии. Подобным же образом индийская металлургическая фирма «Митталь» (второй в мире производитель стали) взяла под свой контроль крупнейшую европейскую фирму «Арселор», на которую претендовала русская «Северсталь». Прежде передовая западная индустрия познакомилась с русскими «Газпромом» и «Роснефтью», с ранее не очень известными китайскими «Хуавэй» (телевизоры) и САИК (автомобили), индийскими «Инфосис» (информационная технология) и «Ранбакси» (фармацевтика), «Хьёндай» (южнокорейская электроника), «Петробраз» (бразильская энергетика) – и многими другими, смело соревнующимися с компаниями Запада.

Впереди – новый этап. Западное научное и техническое лидерство ощущает угрозу азиатских амбиций, особенно в исследованиях и реализации этих исследований, в высшем образовании и подготовке технических кадров. Интересно, например, что для сохранения культурной идентичности философии в Китае обучают всех даже на инженерных специальностях. В Евросоюзе, напротив, ее преподавание практически исчезло, что свидетельствует о кризисе европейской идентичности и разрыве с европейской традицией. В то же время численность американских ученых и инженеров продолжает уменьшаться, разрыв между Америкой и Европой продолжает увеличиваться. А Китай за короткий период (25 лет) стал глобальной научной и технологической величиной, и это – постоянная цель реформ, начатых в 1978 году. Китайские расходы на исследования превзошли японские, отставая только от американских. Цель китайцев – расходовать 2,5 процента своего ВНП на исследования и разработки и, кроме того, политически и цивилизационно защитить культурную идентичность своей страны.

Пока Запад сохраняет важные доминирующие позиции в критических сферах технологии, но новые незападные чемпионы производства явственно демонстрируют недовольство своей ролью субподрядчика в областях со значительным технологическим наполнением. Китайцы концентрируются на технологических инновациях, и это диктуется отсутствием природных ресурсов, особенно по отношению к огромному населению. Уровень учащегося населения в высших учебных заведениях вырос в Китае за одно поколение с 1,4 до 20 процентов – эквивалент европейским и американским студентам, вместе взятым. Пекин инвестирует в развитие университетов многие миллиарды долларов, стремясь достичь уровня лучших из американских университетов.

 

Индийские программисты

 

Индия с неменьшим горением стремится увеличить свой человеческий капитал. Здесь думают прежде всего об информационной технологии и биотехнологии. Каждый год Индия выпускает 500 тысяч инженеров. Отличники награждаются, и уровень жизни в исследовательских центрах приближается к западному, что ускоряет процесс возвращения студентов из‑за границы на родину. Происходит даже приток западных исследователей в азиатские центры. Старение Запада ведет к массовому аутсорсингу. Согласно Комиссии ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД), еще до 2010 года Китай станет центром исследовательских работ многонациональных компаний, где будут задействованы сотни миллиардов долларов, и обгонит США и Индию.

В будущем Чиндия (Китай+Индия) станет мировым центром технологических инноваций. Национальное бюро экономических исследований КНР подтверждает: научно и технологически подготовленная рабочая сила развивающихся стран бросит вызов американскому лидерству.

 

В чем надежда американцев?

 

Голосуя за афроамериканца, граждане США открыто мечтали о грядущих переменах, которые осуществит президент Обама: он сократит американское военное присутствие в Ираке, начнет переговоры с возможными противниками – Ираном, Сирией и Кубой; прекратит издевательства над пленными и их мучения на таких базах, как Гуантанамо, отойдет от односторонности и превентивных войн; восстановит все СОЮЗЫ; пересмотрит позицию по Киотскому протоколу, восстановит притягательность американской «мягкой мощи» – американской культуры, Обама обещал «мир без ядерного оружия». Остановимся на этом многообещающем аспекте нынешней политической культуры США.

Серьезен ли президент Обама, когда он говорит о снижении сегодняшнего уровня примерно в 3000 стратегических ядерных зарядов до общего числа в 1000 ядерных зарядов? Почему именно эта цифра – 1000 боезарядов? Обычное объяснение – тысячи боезарядов будет достаточно, чтобы ликвидировать все сомнения у потенциального агрессора в том, что Соединенные Штаты сохранят способность нанести всесокрушающий ответный удар в случае ядерной атаки на США (Чаще всего подразумевается Россия – так же, как это было в годы «холодной войны»). Но даже в те годы широко было распространено мнение, что 400–500 ядерных боезарядов было бы достаточно для того, чтобы разрушить военный и экономический потенциал СССР. Сегодня 1000 ядерных боезарядов, из которых две трети находятся в готовом к бою состоянию, выдержат первый удар и сумеют нанести немыслимый ответный удар, неприемлемый ни для одной страны на свете.

В настоящий момент Соединенные Штаты нуждаются в пересмотре процесса планирования и реструктуризации ядерных операций. Довольно долгое время существовала обеспокоенность относительно того, что возможен несанкционированный запуск в условиях крайней готовности обеих стран к ядерному обмену. Требуется элиминировать такую опасность.