Америка периода «холодной войны»

 

Эта война, как и предсказывали сюрреалисты, лишила нас внутреннего террора, существующего только тогда, когда источник трагедии неизвестен. Теперь мы, видя Хиросиму, знаем, какого террора ожидать.

Художник Барнет Ньюмен, 1945

 

Стоит сразу же обозначить тот социальный фон, на котором в США происходили внешнеполитические процессы со второй половины 1940‑х годов. Сам за себя говорит факт, что президент Гарри Трумэн предложил ввести верхний порог цен на жилые дома – цены стремились вверх, и главное лицо государства хотело заморозить их на уровне 10 000 тысяч долларов. В Миннеаполисе некая семья жила в своем автомобиле. Но в Лонг‑Айленде молодой архитектор Уильям Левитт уже купил картофельное поле и начал строить баснословно дешевое жилье – семнадцать с половиной тысяч домов в первый прием. Создаваемые им поселки получили название Левиттаунов или Льюиттаунов. Никаких заборов. Постоянный уход за газонами. Стандартный четырехкомнатный дом стоил 7 тысяч долларов. Семья въезжала, а вокруг бульдозеры укладывали асфальт, электрики тянули провода, строители сооружали общий бассейн.

Правда, сам Левитт жил в прекрасном большом доме, построенном в соответствии со старинными архитектурными вкусами… Но он, без сомнения, облагодетельствовал многие десятки тысяч американцев.

 

Гегемон

 

На выборах 1946 года победила республиканская партия. Ее лидеры оказали Гарри Трумэну (1884–1972) и его окружению самую энергичную поддержку в ориентации правительства на внешнюю экспансию, Особенно влиятельной была роль председателя сенатской комиссии по иностранным делам Артура Ванденберга, ведущего специалиста республиканской партии по внешнеполитическим вопросам. Государственный департамент буквально трепетал перед этим деятелем, который достаточно быстро стал одним из наиболее видных идеологов внешней экспансии.

В конце 1946 года взошла звезда заместителя госсекретаря Дина Ачесона, бывшего сотрудника одной из крупнейших юридических фирм Нью‑Йорка, скрытного, замкнутого человека. Он значительно отличался от президента происхождением, воспитанием, образованием, пройдя все ступени, обязательные для представителя традиционной элиты Северо‑Востока: школа Гротон, Йельский университет, Гарвардская школа права, стажировка у знаменитых американских юристов Феликса Франкфуртера и Луиса Брендайса. В то время, когда государственные секретари Джеймс Бирнс (занимал эту должность в 1945–1947 годах) и Джордж Маршалл (1947–1949) были заняты встречами министров иностранных дел четырех великих держав, Ачесон фактически стал осуществлять контроль над госдепартаментом. Тесный контакт с президентом укреплял позиции Ачесона, ставшего идейным вождем имперских кругов США с того момента, когда он на заседании Ассоциации гарвардских клубов Бостона в августе 1946 года провозгласил, что моральная, экономическая и военная мощь Соединенных Штатов фундаментально важна для всего мира и что восстановление прочих государств должно происходить в направлении, существенно близком американской системе.

 

Гарри Трумэн

 

В 1946 году Трумэн почти полностью избавился от соратников Франклина Делано Рузвельта в Белом доме. Новых лиц в Белом доме объединял ряд общих черт: никто из них не мог полагаться на собственный политический багаж, в политике они были новичками. Стиль работы Трумэна был таков: он не желал видеть четко определенной иерархии среди помощников, советников и консультантов. Его устраивало их «хаотичное» расположение, при котором легче было манипулировать аппаратом Белого дома. Система Трумэна сработала – помощники стремились приблизиться к главе исполнительной власти. Таким способом хозяин Белого дома стремился предотвратить оппозицию своему курсу. Вашингтоном овладели безликие люди, девизом которых были оперативность и эффективность. Что касается философского обрамления курса, то события говорили сами за себя: впервые в собственной и мировой истории Соединенные Штаты в условиях резкого ослабления своих конкурентов осуществляли почти полную гегемонию в капиталистическом мире и надеялись определять ход мировой истории еще долгие годы.

 

Политическая конфронтация

 

Америка стала самой богатой страной мира за всю историю цивилизации. Она владела 35 млрд. долларов золота из 40 млрд. во всем мире, Структура послевоенных финансов была определена в Бреттон‑Вудсе годом ранее (июль 1944).

После окончания Второй мировой войны на политическом горизонте обозначилось противостояние между двумя крупнейшими державами – победившим фашизм СССР и экономически сильнейшими США, Соединенные Штаты ни при каких условиях не согласны были уступить лидерства. К тому же советский строй оказался после победы весьма популярным, что подрывало основы буржуазного общества. Сложились предпосылки для явления, получившего название «холодная война».

Внешнеполитический курс Рузвельта был ориентирован на тесное взаимодействие с СССР, однако после смерти президента его преемники коренным образом изменили свои позиции, оповестив весь мир об опасности «русского доминирования» и «советской угрозы», в первую очередь в Европе. Противостояние обозначилось по всем направлениям – в идеологии, в стремлении вырваться вперед в гонке вооружений, в экономических показателях, даже в спорте.

На политической вершине страны лишь Элеонора Рузвельт требовала предпринять усилия по решению межгосударственных проблем непосредственно с Иосифом Сталиным. В ответе на письмо вдовы Франклина Делано Рузвельта Трумэн писал, что американский образ жизни не сможет сохраниться и доминировать, если другие народы, которые стремятся следовать этому образу жизни во всем мире, не будут иметь гарантию успеха. Чтобы обеспечить подобную гарантию, США не должны позволять силам дезинтеграции находиться без присмотра, Речь шла о «государственном присмотре» за приобретенной американцами зоной влияния, а она выходила на новые рубежи в Европе и Азии.

 

Гарднер Кокс. Портрет Дина Ачесона

 

Некоторые осмотрительные сенаторы пытались избежать перехода США к глобальной конфронтации. Их надежды и сомнения видны, в частности, из следующего диалога сенатора А. Смита (Нью‑Джерси) и заместителя госсекретаря Ачесона во время слушаний в комиссии по иностранным делам сената США. Сенатор спросил, может ли программа помощи Греции и Турции оказать давление на Россию, чтобы последняя пришла за стол переговоров и разрешила некоторые из противоречий. Ачесон ответил, что было бы ошибкой верить в то, что можно в любое время сесть рядом с русскими и разрешить проблемы, Ачесон считал, что для этого потребуется длительный период, на протяжении которого Америка должна все время указывать русским, что хорошо сознает, в чем состоят ее интересы, твердо охранять их и быть абсолютно готовой предпринять необходимые действия. Лишь в этом случае, подчеркивал Ачесон, решение вопросов будет возможно. Тогда сенатор Смит спросил, планируется ли какая‑либо ранняя фаза разрешения спорных вопросов. Ачесон заявил, что с русскими невозможно вести переговоры.

Основа взглядов Ачесона была достаточно проста. С его точки зрения, конфликт в Европе между «странами оси» (фашистские Германия, Италия, Япония; «ось» обозначалась как «Рим – Берлин – Токио») и антигитлеровской коалицией получил название Второй мировой войны незаслуженно, Война 1939–1945 годов была лишь второй фазой европейской «гражданской войны» 19И–1945 годов, последовавшей за перемирием 1918–1939 годов. Этот постулат лежит в основе всей его схемы. Между странами, участвовавшими в «гражданской войне», не существовало качественного различия, поэтому вопрос об «агрессоре» не представляется принципиальным и отпадает необходимость осуждения второй германской агрессии в XX веке. Неравные потери участников антигитлеровской коалиции несущественны и не дают оснований для претензий на компенсацию; создание преграды против новой германской агрессии – надуманный вопрос; между жертвами нападения и нападавшими нет принципиального различия – все они жертвы европейской «гражданской войны».

При таком подходе значение связей с СССР низводилось до нуля, совместные жертвы 1941–1945 годов теряли значение, само упоминание о них выглядело излишней сентиментальностью. Зато экспансия США истолковывалась как преграда на пути еще одной «гражданской войны» в Европе. Таким было «обоснование» глобальной экспансии США. Американский сенат одобрил программу Трумэна 67 голосами против 23; палата представителей – 287 голосов «за» и 107 – «против». В 1947 году президент Трумэн подписал целый ряд законов, касающихся вопроса государственной безопасности. Было создано Центральное разведывательное управление (ЦРУ). «Холодная война» началась.

Внутри страны благодаря маккартизму (внутренняя и внешняя политика, направленная на нагнетание ощущений «советской угрозы») создался климат, при котором выступать против «холодной войны» стало попросту невозможно. И для американских политиков оказалось немыслимым ограничивать «жизненно важные интересы» США узкими рамками Западного полушария. Идея американской ответственности за весь мир и повсеместного распространения национальных интересов США завладела сознанием, по крайней мере большинства представителей правящего класса.

Лишь опираясь на внутреннее гражданское согласие, американское руководство могло планировать те или иные международные комбинации, обеспечивающие укрепление мощи Америки. В рассматриваемый период еще только зарождалась ревизионистская историческая литература (Уильям Уильяме, 1961), которая обрела убедительность и влияние через десять лет, порождая сомнения в верности курса конфронтации с СССР.

 

«Молчаливое поколение»

 

В конце 1940‑х годов появилось новое поколение нью‑йоркских художников: Джексон Поллок, Эд Рейнхардт, Роберт Мазервелл, Адольф Готлиб, Марк Ротко и другие. Художники придерживались разных направлений, их характеризовала спонтанность и отсутствие эстетической программы. Художники не выдвигали манифестов. Центральной по важности фигурой стал Ганс Гофман, по‑своему наследовавший Василию Кандинскому. Рядом с ним стоял армянский художник Арчил Горький – своеобразное связующее звено между европейской и американской живописью, возможно, последний сюрреалист (так называлось это художественное направление).

Роль лидирующего абстрактного экспрессиониста взял на себя меланхоличный и отчаявшийся Джексон Поллок, фигура во многом типично американская. Он начал со следования традициям индейского искусства, учился настенной живописи у Харта Бентона, одно время увлекался социалистическим реализмом, идя за Альфаро Сикейросом и Хосе Ороско. Его идеалом стал Пабло Пикассо. Лучшим периодом Поллока были 1947–1951 годы. Он писал не на холсте, а на стенах и дверях. Ритм и колористика Поллока поражает. Откуда черпал он вдохновение? На подобные вопросы сам он отвечал, что все – и творчество в том числе – вырастает из нужды. Интенсивность его абстракций поразительна. Но он был талантливым одиночкой и не создал школы.

 

Джексон Поток. Стенографическая фигура. 1942

 

Абстракные экспрессионисты делились на две группы: первые обожествляли действие; вторые преклонялись перед цветовой гаммой. Среди первых наиболее талантливыми были Клиффорд Стилл, Марк Ротко и Барнет Ньюмен. Художники подчеркивали в статье, опубликованной «Нью‑Йорк Тайме», что искусство – это приключение в неизвестном, которое может постичь лишь тот, кто рискнет.

Стилл писал на огромных холстах и вешал их на стены как настенную живопись. Печаль полотен Ротко просто неизбывна (в 1970 году он покончил с собой). Его кредо звучало категорично: изображение основных человеческих эмоций. Меланхолия и мизантропия были характерны для всех художников. Они были глубоко религиозны.

В 1948 году Аллен Гинзберг, лучший поэт своего поколения, начал писать стихи. Радио разнесло по всей стране бархатный голос Ната Кинга Коула. Нью‑Йорк строил самый большой в мире аэропорт Айдлуайлд Женская половина страны начала читать дамский журнал «Флэйр», а стирать при помощи порошка «Тайд». Стэн Кентон руководил лучшим джазовым оркестром страны. Критик Брюс Бливен попытался сравнить общественные настроения начала и середины века и был поражен высоким оптимизмом 1900–1920‑х годов и унынием после войны. Тридцатилетний актер Билли Грэхэм перешел к массовым проповедям. В новостях особое место занимали события в Китае, превратившемся в Китайскую Народную Республику. Американские военные изучали азиатские континентальные подходы. В Балтиморе возник международный аэропорт, и власти назвали его «Дружба» как символ укрепления дела мира на Земле. Всякий отъезд президента из столицы Вашингтона вызывал радость чиновников: у них‑то начинались своего рода каникулы. Самым обсуждаемым международным событием стал бойкот Советским Союзом Совета Безопасности ООН. Американский представитель в ООН Уоррен Остин часто отлучался в свой сад – благо это было недалеко, в штате Вермонт. Впервые зал заседаний ООН был показан по американскому телевидению, Лучшей актрисой 1950 года была Джуди Холидэй (в фильме «Рожденная вчера»); лучшим актером – Джордж Сандерс («Все о Еве»). Лучшими произведениями художественной литературы были «Кардинал» Генри Робинсона, «Отсюда до вечности» Джеймса Джонса, «Мелвил Гудвин» Джона Марканда, «Обед у Антуана» Френсиса Кейза, «Яростное желание жить» Джона О'Хары. Как большая новость сообщалось, что длина юбок у модниц достигла середины бедра.

 

Джуди Холидэй

 

Кто же продолжит дело Уильяма Фолкнера и Эрнеста Хемингуэя? Упрочились литературные репутации Уильяма Стайрона, Джеймса Болдуина, Джона Чивера, Курта Воннегута, не остались незамеченными дебюты Дж. Хеллера, Уиэтли Перси, Джона Апдайка, писательницы Джойс Кэрол Оутс. Отметим литераторов, снискавших в 1950‑е годы уничижительное наименование «конформистов»: Сл. Уилсон в романе «Человек в сером фланелевом костюме», Г. Вук в «Марджори Морнингстар», Дж. Коззенс в «Одержимых любовью». Эти книги стремились зафиксировать трансформацию социально‑психологического лица Америки. «Наименее популярным» из всех значительных современных писателей американская критика неизменно называла Райта Морриса («Великая эпоха», 1952), Идейное возвышение личности видны у Бернарда Маламуда («Новая жизнь», 1961), Сола Беллоу («Герзаг», 1964).

В те годы американцы узнавали новости по радиоприемникам, количество которых значительно превышало число телевизоров. Однако уже появлялись двенадцатидюймовые и даже четырнадцатидюймовые модели: начиналась телевизионная эра.

Вокруг Вашингтона росли такие пригороды, как Александрия, Арлингтон, Бетезда, Шеви Чейз. Жители с азартом и заинтересованностью обсуждали фильмы – наступил золотой век кино.

Итак, что же смотрели и читали граждане Америки в середине XX века, в 1950 году? Как и многие миллионы сограждан, Дуайт Эйзенхауэр увлекался простецкими детективами, на столе его лежала пятьдесят первая (и последняя) книга Зана Грея «Непокорная королева». Государственный секретарь Дин Ачесон тоже пробовал читать, но его настроение было несколько иным – созданная сенатором Маккарти параноидальная атмосфера привела к огромному количеству писем от врагов и ненавистников, и госсекретаря день и ночь охраняли телохранители.

Концентрация внимания нации на вопросах художественной культуры продолжалась небесконечно. Наступившая Корейская война (1950–1953) снова создала в Соединенных Штатах атмосферу тотальной боеготовности. Молодежь стали клеймить за апатию, за отсутствие патриотического рвения. Появилось название «молчаливое поколение», В университетах воцарилось своеобразное «молчание». Либерализм стал «усталым» и «скучным». В кампусах не чувствовалось возмущения, Рычали только «крайне правые». Случаи какого‑либо протеста против чего угодно были редкими. Фиксировался полный отход от идеализма, Оживление вызывали такие «проблемы», как возможность поместить сорок студентов в маленький «фольксваген» или двенадцать человек в телефонную будку. В Калифорнии будку для оригинальности поместили на дно бассейна. Рождающаяся социология пыталась объяснить невиданное отсутствие иллюзий, негативный подход к общественной активности и яркой жизни как к бессмыслице: студенты были согласны обсуждать только свои будущие дома в пригородах. Поэт Роберт Фрост недаром сказал, что обеспокоен «отсутствием решимости». Студентов попросили назвать своих героев. Череда имен практически не отличалась от «героев» их родителей: Абрахам Линкольн, Франклин Рузвельт, спортсмен Ди Маджио, генерал Дуглас Макартур, баскетболист Бэйб Рут и актер Рой Роджерс, основательница Красного Креста Клара Бертон, актриса Вера‑Эллен, сестра милосердия и общественный деятель Британии Флоренс Найтингейл, американская певица и актриса Дорис Дэй. Это была «буржуазная Америка» в лучшем виде.

 

На Корейской войне

 

Раньше много обсуждали движение молодежи «к левому флангу», а пожилых людей – к «правому». Теперь оказалось, что молодежь недвижимо стоит в политическом центре. Все это фактически означало лишь одно: растущий спад в интеллектуальной жизни страны. Уильям О'Нил, находясь в университете Висконсина, клеймил «проклятую» приверженность буржуазной Америки к личной безопасности. Пытаясь осмыслить происходящее, Уильям Уайт писал в монографии «Организованный человек» о поколении, которое с недоумением относится ко всякому порыву, которое склонно верить в «уравновешенное руководство», которое убеждено, что прогресс заключается в постепенном решении накапливающихся проблем. Это означало заметный кризис индивидуализма. Престиж и свершения – пусть это воодушевляет других.

При всем этом молодая Америка не желала походить на «Человека в сером фланелевом костюме» (упоминавшееся уже название книги Слоана Уилсона), который имеет жену Бетси, троих детей, шестикомнатную квартиру в Вестпорте, «Форд» 1939 года выпуска, 10 000 $ в качестве страховки из армии, работу за 7 000 $ в год. Все это приятно, но не вдохновляет.

«Молчаливое поколение» не могло быть разочаровано, потому что оно никогда не было очаровано. Оно не хотело раскачивать такую уютную лодку своей страны. Именно тогда даже очень богатые отпрыски знатных семей начали носить невзрачные джинсы и неприметные «T‑shirts» (попросту футболки). Всех реформаторов они называли «кровоточащие сердца». Они не хотели работать на себя: чем больше корпорация, тем более они доверяли руководству. Рекрутерам они говорили о своем желании быть симпатичными для всех в рабочее время.

Их профессора больше всего говорили о позоре безумного маккартизма. Маккарти не получил массовой поддержки студенческих кампусов, но и против него здесь не выступали.

Между 1940 и 1950 годами отошло в сторону главенствующее превосходство гуманитарных наук, в том числе теологии, журналистики, юриспруденции, литературы, истории. Менее трех из десяти студентов остались верны гуманитарным дисциплинам. Бизнес стал наиболее увлекательным занятием для молодой Америки (двое из десяти студентов специализировались по менеджменту). Герой Слоана Уилсона говорил откровенно, что не хочет терять время зря – все великие открытия уже сделаны, и следует любить деньги, ведь они нужны для получения удовольствий, эпоха которых наступила.

«Дедалус» – журнал американской Академии Искусства и Наук – писал, что доминирующей характеристикой пришедшего поколения является то, что они со всем согласны.