Оповещение об обстоятельствах, заслуживающих критики

1 января 2007 года в Законе об условиях труда появились новые правила оповещения – §2–4, и защите от мести за оповещение (§2–5). В правилах оповещения речь идет о свободе слова, они дают работнику право сообщать о заслуживающих критики обстоятельствах и условиях труда. Процедура оповещения должна быть надежной, санкции в отместку за поданное оповещение запрещены. Пока еще рано говорить о том, насколько хорошо эти правила действуют на практике.

Работник также обязан содействовать разрешению конфликта в рамках мероприятий, проводимых работодателем. Чтобы эти мероприятия возымели эффект, конфликтующие стороны должны придерживаться процедур, введенных работодателем, коль скоро они являются надежным методом разрешения конфликта (§2–3 (1)).

 

Разрешение конфликта

Когда конфликт перешел с вопросов по существу на личности, как обычно и происходит в таких случаях, и ситуация уже напоминает боевые действия, то, как правило, имеет место дисбаланс сил. (См. также «Когда одна из сторон объявляет войну».) Важно, чтобы работодатель и другие лица, вовлеченные в мероприятия по разрешению конфликта, видели и понимали это, а также следовали принципам, позволяющим справиться с такими проб­лемами. На начальной стадии проводятся беседы с каждой стороной в отдельности.

Жертву необходимо оградить от возможных дальнейших посягательств агрессора. Это особенно важно, если агрессором является руко­водитель. Тот, кто злоупотребляет своей властью, должен нести ответственность за свои действия и чувства по отношению к жертве. Ответственный за мероприятия по разрешению конфликта должен вернуть конфликт в рабочее русло, чтобы обеспечить диалог или переговоры между сторонами. Человек, который отвечает за разрешение конфликта, также обязан помнить, что если агрессором является психопатическая личность, то нельзя поддаваться на уловки, красивые слова и напускное обаяние, при помощи которого психопат старается убедить окружающих в том, что конфликт исчерпан. Опыт показывает, что после таких попыток разрешения конфликта и без того невыносимое положение жертвы только ухудшается.

Если принятые меры не могут остановить начавшуюся войну, работодатель должен использовать свое право распоряжения. Для многих жертв это заканчивалось переводом на другое место работы или вынужденным увольнением. Такое развитие событий зачастую связано с тем, что работодатель мало‑помалу начинает разделять негативное мнение психопата о жертве, считая ее источником всех проблем.

 

Замалчивание проблемы

В последние годы многое делалось для профилактики и борьбы с моббингом: принимались новые законы, предписания, циркуляры, проводились профсоюзные кампании и тому подобные акции. Правительство также проводило антимоббинговую кампанию. Тем не менее попытки работодателей пресечь моббинг в большинстве случаев лишь усугуб­ляют положение жертвы.

«Проблема начальника‑тирана весьма распространена. Но еще бóльшую проблему создают руководители, пускающие все на самотек и проповедующие стиль управления laissez‑faire29, как мы, специалисты, это называем. Это начальники, которые предпочитают отстраниться, заявляя: "Мне нет дела до чувств моих служащих"», – говорит профессор и эксперт по моббингу Столе Ейнарсен в интервью газете Aftenposten. Его коллега Андерс Скугстад в том же интервью отмечает, что, когда руководитель ничего не предпринимает для того, чтобы снять напряжение и разобраться с конфликтами, вспыхивающими между подчиненными, возрастают риски возникновения моббинга, сильной неудовлетворенности и снижения мотивации к работе. Это касается как тех, кто напрямую вовлечен в моббинг, так и тех, кто его наблюдает. «Поэтому ответственным за работу учреждения следует не просто избегать агрессивных и деспотичных руководителей, но обратить не менее пристальное внимание на негативные последствия политики невмешательства начальников‑попустителей», – говорит Скугстад.

Проблема мягкотелости работодателей проявляется в самых различных областях, даже там, где, казалось бы, должны процветать любовь к ближнему и стремление заботиться о слабых. Ни церковь, ни другие христианские организации, как было отмечено выше, не являются передовыми в вопросах пресечения моббинга и неподобающего поведения опасных для здоровья руководителей. Множество межличностных конфликтов в лоне церкви оканчивались судом, поскольку работодатели были не в состоянии справиться с ситуацией.

 

Доводить ли дело до суда?

Вы должны как следует взвесить все за и против, прежде чем подавать заявление в суд. Необходимо располагать вескими доказательствами, свидетельствами и документами, подтверждающими, что имели место серьезные злоупотребления. Хотя Закон об условиях труда должен защищать физическое и психическое здоровье работников, на практике к факту совершения психологического насилия не всегда относятся со всей серьезностью и должным вниманием.

«В каких только сферах деятельности не возникают конфликты на рабочем месте, и виновника определить не так‑то просто», – сказал однажды судья, который рассматривал дело женщины, снятой с должности с формулировкой «с вами трудно работать». Женщина подвергалась травле со стороны руководства: ее лишали рабочих заданий, не приглашали на совещания и, в довершение всего, насильно пытались перевести на другую должность. Но все это не имело никакого значения в суде. Право распоряжения работодателя позволило ему выиграть дело.

Работнику действительно нелегко выиграть дело против работодателя. Это подтверждают данные адвокатской конторы Стеенстрюп Стурдранге, собранные за 2004 и 2005 годы и касающиеся споров, связанных с отстранениями и увольнениями. В 27 из 43 дел о сохранении должности решение принималось в пользу работодателя. Наиболее шокирующим было происходящее в окружном суде Бургартинг, где работодатели выигрывали 16 из 20 дел с вынесением приговора. Лишь некоторые дела заканчиваются примирением сторон до начала суда или в его процессе.

Если вы хотите обратиться в суд, вам стоит обсудить это с представителями вашего профсоюза, если таковой имеется, а также изучить статистику положительных решений по таким делам. Посоветуйтесь с опытными адвокатами, найдите юриста с хорошей репутацией, не делайте случайный выбор.

 

Уйти с работы?

Когда вы подвергаетесь нападкам психопатического руководителя или коллеги и не видите возможности для улучшения ситуации, вероятно, оптимальным решением для вас станет уход с работы. Узнайте, какой репутацией пользуется ваш мучитель в организации. Если его ценят как эффективного руководителя и в целом о нем хорошо отзываются, то вам не стоит рассчитывать на активную поддержку. Если же на него жалуются и у него дурная репутация, то, вероятнее всего, этот человек в обозримом будущем исчезнет из организации – тогда вам имеет смысл потерпеть еще какое‑то время. Если проблемы связаны с коллегой, ваша ситуация не столь драматична, как если бы вы подвергались нападкам со стороны руководителя. Однако если перспективы улучшения весьма туманны, вам стоит серьезно задуматься об увольнении. Это может показаться несправедливым, и это действительно несправедливо, но тем не менее затрачивать массу ресурсов, возможно, жертвовать здоровьем ради этой борьбы – стоит ли оно того? На этот вопрос вы должны ответить сами. Опыт показывает, что многие боролись, но так и не добились справедливости.

Прежде чем уволиться, вам лучше найти новую работу. Мотивируйте себя тем, что вы не просто спасаетесь от неприятностей, но вскоре зай­метесь новой интересной работой. На собеседовании не рассказывайте о проблемах, с которыми вы столкнулись на прежней работе. Работодатель не хочет становиться прибежищем недовольных соискателей, ему нужны мотивированные позитивные кандидаты. Поэтому не пребывайте в роли жертвы, когда ищете новую работу!

На некоторых людей оказывают прямое или косвенное давление, вынуждая уволиться. В этом случае существует возможность договориться о выходном пособии. Обсудите это с представителями проф­союза или с адвокатом.

 

Когда вам некуда отступать

Если ваш возраст или жизненная ситуация не позволяют вам найти новую работу, возможно, вы предпочтете не увольняться. Вероятно, вы думаете: «Я стисну зубы и буду терпеть». Тогда спросите себя: как мне научиться лучше себя защищать? Что я сам могу сделать для улучшения ситуации? Как я могу себя поддержать? Важно осознавать механизмы, работа которых загоняет вас в позицию жертвы. Вы также можете научиться быть менее ранимым. (Читайте об этом в последней главе «К свободе».)

 

 

   Глава 6          РОЛЬ ТРЕТЬЕЙ СТОРОНЫ

Из сложной ситуации – из ловушки – выбраться проще, когда в окружении есть посторонний человек, который понимает и поддерживает жертву. Третья сторона имеет большое значение, но жертвы не всегда встречают у других понимание. Обращение к специалистам также не гарантирует получения помощи.

 

«Там, где совершается зло, помимо жертвы и преступника, как правило, присутствует третья сторона, занимающая активную или пассивную позицию. Третья сторона, которая предпочитает ни во что не вмешиваться, ответственна за свою пассивность и причиняемое зло» (профессор философии Арне Юхан Ветлесен в интервью газете Aftenposten 12.02.2006 г.).

Сопереживающий сосед, учитель, который при необходимости обращается в органы охраны детства, коллега, который сопровождает вас к уполномоченному по правам ребенка, – вклад этих посторонних людей может иметь огромное значение и для жертвы, и для исхода дела. Это подтверждают примеры, описанные во второй главе. Такую поддержку можно найти где угодно – в семье жертвы или агрессора, среди друзей, соседей или коллег. Органы охраны и защиты семьи и детства, медицинская охрана труда, полиция и суды в качестве третьей стороны имеют более формальный статус. Нейтральная и молчаливая роль

Государственные службы являются третьей стороной, от которой многие ждут поддержки и понимания. Однако все не так просто. Об этом свидетельствует история Лив, которая обратилась в территориальный центр социальной помощи семье и детям.

 

Они оба заговаривали о разводе, но Лив так и не решилась на этот шаг, ведь у них с Харальдом было четверо детей.

На протяжении многих лет Харальд вел себя агрессивно. Он мог впасть в ярость и громил все вокруг, оставляя после себя сломанные стулья, двери, разбитые тарелки и чашки. Дети часто наблюдали эти вспышки ярости. Когда Лив заговаривала с Харальдом о проблемах в их отношениях, он начинал угрожать, что раздавит ее психологически и финансово, а также отнимет у нее детей. Он расскажет им «правду» о Лив, о том, что она совсем больна, и о том, что это она разрушила семью.

Лив некоторое время ходила на психотерапию, чтобы научиться иначе взаимодействовать с Харальдом. Ей очень помогла психотерапевт, посчитавшая, что проблемы семьи по большей части связаны с личностью Харальда. Психотерапевт посоветовала Лив обратиться за профессио­нальной помощью вместе с мужем. Харальд согласился, и Лив связалась со специалистами территориального центра социальной помощи семье и детям.

«Раз семь или восемь на протяжении полугода мы ходили на сеансы психотерапии, каждый из которых длился по часу. Всякий раз там присутствовали два психотерапевта – мужчина и женщина. Они заверили нас, что будут вести себя нейтрально, не станут давать оценок и вообще будут беспристрастны. Мы должны будем само­стоятельно найти решение наших проблем. При обсуждении любых вопросов, связанных с отношениями в семье, психотерапевты должны были придерживаться следующей установки: каждая из сторон внесла свой "вклад" в развитие конфликта. Перед специалистами стояла задача – услышать и понять обе стороны, не давая оценочных суждений в отношении услышанного», – рассказывает Лив.

Специалисты также считали, что необходимо извлечь на свет божий все «грязное белье». Психотерапия была парной, то есть в каждой беседе принимал участие и Харальд. Поэтому Лив не могла свободно говорить обо всем, опасаясь последствий, ожидающих ее по возвращении домой. Психотерапевты поняли, что она отказывается откровенно рассказывать о некоторых вещах, и определили ее позицию как негативную. По их мнению, такое поведение препятствовало достижению положительного результата от их работы. Они сочли, что Лив не настроена конструктивно. Она возражала, что у них с Харальдом уже было множество неудачных попыток наладить отношения. Специалисты этого не понимали, поскольку Харальд производил на них впечатление приятного человека ― доброжелательного и мягкого. Все попытки Лив намекнуть им, что дома все иначе, расценивались как ее неготовность к сотрудничеству. Харальд отрицал многое из того, о чем она рассказывала. Лив просила поговорить с ней с глазу на глаз, но специалисты соглашались проводить беседы только с обоими супругами.

Однажды Харальд страшно рассердился на Лив, когда она позволила себе о чем‑то рассказать психотерапевтам. Он высмеял жену и при этом крайне негативно отозвался о ней. Тогда один из специа­листов, мужчина, задал ему несколько прямых откровенных вопросов. Харальд воспринял их как критику в свой адрес и пригрозил, что больше не придет ни на один сеанс. После этого оба психотерапевта начали едва ли не заискивать перед ним.

Лив все больше и больше укреплялась в решении развестись с мужем, но в то же время она беспокоилась о том, что дети, если они захотят остаться с отцом, могут стать для Харальда объектами вымещения ярости, а ее не будет рядом, чтобы защитить их.

«В одной из последних бесед я набралась смелости и рассказала о физическом насилии и домашних погромах. Я сказала, что боюсь находиться с Харальдом в одной комнате – я вижу, как его глаза темнеют, и понимаю, что за этим последует. Я хотела, чтобы Харальду помогли справляться с приступами ярости, чтобы наши дети могли чувствовать себя спокойно. Психотерапевты выслушали меня, не сказав ни слова, они также не задали Харальду ни одного вопроса. Вместо этого они обратились ко мне, полагая, что, возможно, это я слишком пуглива. Они сказали, что я веду себя как мышь при виде кошки. Также они выразили опасение, что мой страх может повлиять на отношение детей к отцу. По их мнению, я отводила Харальду роль монстра. Терапевты сочли, что это мне надо ходить на терапию, чтобы проработать свои страхи. Услышав это, муж удовлетворенно улыбнулся», – рассказывает Лив.

После этого специалисты поинтересовались, с кем останутся дети в случае развода. Лив сказала, что хотела бы жить с детьми, предоставив Харальду право беспрепятственного общения с ними. Но психо­терапевты указали ей на то, что Харальд проявил взаимопонимание и готовность к взаимовыгодному разделу имущества, поэтому ей нужно изменить свой негативный настрой по отношению к нему и ситуации и не следует выдвигать такие жесткие требования.

Лив сдалась, чувствуя, что у нее больше нет сил для борьбы. На следующей встрече она подписала договор, согласно которому дети могут жить как у матери, так и у отца. Харальд посчитал это своей победой. Позже он неоднократно использовал против Лив то, что говорили о ней психотерапевты.

Лив тяжело переживала эту неудачную парную терапию. Спустя год она обратилась уже к другому специалисту. По его совету женщина позвонила в территориальный центр социальной помощи семье и детям, чтобы рассказать своим прежним консультантам, как на нее подействовали их беседы и оскорбительные рекомендации. К ее большому изумлению, психотерапевт сообщил ей, что они прекрасно понимали, что у Харальда серьезные личностные проб­лемы, но особенности психотерапии таковы, что говорить об этом было нельзя. На тот момент казалось очень важным, чтобы Харальд не прервал работу в паре, поэтому ему не особенно и возражали. То, как повлияло на Лив это «чуткое» отношение к Харальду и обвинения ее в узколобости и забитости, терапевтов не интересовало.