Николай Рерих Рихарду Рудзитису. Дорогой наш Рихард Яковлевич!

8-1-38

Дорогой наш Рихард Яковлевич!

Сейчас получили Ваше письмо от 28–29 декабря и спешим поспеть на ближайшую же воздушную почту. Очень хороши сведения из Таллина. Странно лишь одно, что Кайгородов не усматривает поле деятельности для постоянных регулярных заседаний Общества. Казалось бы, деятельность на поле культуры настолько безгранична и постоянно даёт новые темы, что работы хоть отбавляй. Но, конечно, каждое общество должно работать самодеятельно по своему разумению, и потому пусть сами таллинцы решают, что и как им ближе. Хорошо также и то, что Беликов обнаруживает энергию и, по-видимому, находится вне влияния Гущика. Удалось ли Блюменталю остановить письмо в Америку, о котором Вы сообщали? Очень интересно, какие впечатления привезёт Гаральд Феликсович из Праги? Вот уж поистине стремительный дух, который так любит полёты. Каково впечатление от самого Булгакова?

Теперь по поводу репродукций. Вполне понимаю Ваши соображения, ибо иногда неудовлетворительная красочная репродукция даже хуже однотонной. Считаем удовлетворительными: Приказ Учителя, Земля Всеславянская, Приказ Ригден Джапо. В Открываем Врата сравнительно с американскими открытками очень черна даль и пятнисто небо, а также дорога не имеет коричнево-лиловатого тона. В Зареве нет обобщающего красного тона. Если его не усмотрели на открытках, то можно бы посмотреть тональность на большом красочном воспроизведении в монографии 1916 года. Теперь в отношении больших репродукций. Удовлетворительны Стрела Сарахи и Сергии Строитель. Остальные семь очень бледны в тоне, грязноваты по краскам, и, видимо, типография не сличала оттиски с воспроизведениями в американской монографии. Особенно пострадали: Пророк, Жар-Цвет, Жемчуг исканий и в особенности Помни. Пропали синие тона, т. е. как раз те, о которых столько раз подчеркивалось в литературе. Очень хорошо, что Вы привлекли Пранде к редакции монографии. Он сам художник и много участвовал в журнальных делах, и потому найдёт соответственный язык с типографией. Казалось бы, и сама типография, даже если заведующий ею человек занятой, должна бы видеть, насколько отличается сделанное ею же Сострадание от семи последних отпечатков. Если для Сострадания они могли найти более сильные краски, то откуда же получилась такая слабизна и грязноватость при оттисках больших американских клише? Ведь дело не в самих клише, а в разных красках. И при сличении с американской монографией эта разница каждому бросается в глаза. Мы уверены, что Пранде в данном случае сделает всё возможное. Именно большие красочные воспроизведения составят мнение публики о монографии. И гордость Государственной типографии должна ей подсказать желание сделать не хуже Америки. Кроме того, большие красочные воспроизведения пригодились бы для отдельной продажи как при Музее, так и в книжном магазине, если таковой осуществится. Хорошие репродукции можно иметь под стеклом в узеньких тёмно-коричневых матовых рамочках, и за такую картинку можно по местным условиям сообразить продажную цену. Так же точно могут продаваться и открытки – на тёмно-сером или коричневатом картоне. А большие воспроизведения с такими же полями будут вполне внушительны. Всегда вспоминаем, как широко действовало и имело крупный доход издательство Евгениевской Общины. Мы в этом деле были с самого его начала и убеждались, как в течение всего нескольких лет оборот издательства достиг двухсот тысяч рублей в год и на средства содержался целый госпиталь, кроме постоянно увеличивавшегося оборота издательства. Если это было возможно в пределах одного государства, то при некоторых международных связях, казалось бы, и теперь подобное издательство должно бы иметь успех. Часть дохода можно было бы дать в пользу какого-либо местного большого благотворительного учреждения, например Красного Креста, или другого широкого национального начинания. А может быть, этим можно сразу заинтересовать все три страны. Евгениевская Община, кроме начавшегося постепенно издательства открыток как современных, так и старых мастеров и исторических памятников, затем имела и издания монографий, издавала каталог Эрмитажа и готовилась к изданию обозрений и других музеев. Было большое культурное дело, которое приносило и большой доход. Мы, члены Комитета – художники, литераторы и др. культурные деятели, радостно приносили наш безвозмездный труд, видя, какое государственно полезное дело развивается. А началось дело всего с издания десяти открыток. За право воспроизведения картин платили от 10 до 25 рублей, ибо все отзывались на благотворительную цель. Красный Крест исхлопотал для этого издательства особое разрешение иметь киоски на железнодорожных станциях и при некоторых общественных учреждениях. В кратчайший срок появились коллекционеры открыток, ибо открытки составляли собою целые серии и каждый собиратель, начав от номера первого, естественно, имел необходимость и во всех последующих. Таким образом, мы были свидетелями, как многие учащиеся – и студенты, и гимназисты – становились систематическими собирателями, и даже в отдалённые деревни проникали легкокрылые вестники искусства. Главная же прелесть такого издательства заключалась в том, что оно началось поистине от зерна горчичного и на глазах росло, доказывая жизненность и насущность искусства. «Осознание красоты спасёт» – этот завет на наших глазах входил в толщу народную. Такие зёрна не теряют своей жизненности, временно они могут задержаться в течение холодных периодов народных, но затем они опять взойдут урожайно. Вы, может быть, спросите – почему в Америке нечто подобное не осуществилось? Не забудем к этому особые причины. Общественное мнение там довольно слабо выражено. Коллекционеры весьма специфичны. Чаще всего сами они не интересуются собирательством, а для них действуют торговцы со всеми коммерческими обычаями. Кроме того, не забудем и о глубоких апостатских поползновениях, которые были причиною многих замерзаний. Теперь выясняются любопытнейшие подробности. Так, например, когда ещё в 1922 году известный индусский деятель Дас-Гупта сказал очень хорошую речь по поводу наших культурных заданий, то апостат Хорш, отведя его в сторону, начал ему шептать, что нет надобности говорить так блестяще о Николае Рерихе. Только теперь Дас-Гупта рассказал нашим друзьям этот эпизод, доказывающий, как давно в тёмной душе апостата таились поползновения к вандализму и ниспровержению нами собранного. Передавая этот эпизод, Дас-Гупта добавил – «тогда же я понял, что передо мною предатель». И этот эпизод на протяжении всех лет был далеко не единственным. Уже в 1925 году Владыка сказал: «Смотрю, как горит хлеб, вами собранный». А затем, кроме многих Указаний, Вы можете прочесть в третьей части Мира Огненного § 59 – этим всё сказано. И лженаследник дел в Америке уже выявился в полном своём безобразии. Многое происходящее в Америке совершенно не укладывается в психологии честных людей, но и в этом отношении Америка и некоторые расы, в ней живущие, представляют собою феномен. Ведь сами американцы в печати называют свою страну парником для всяких гангстеров. Если собрать всё, что пишется и широко печатается самими же американцами, то и сейчас творимое апостатами делается вполне обиходным явлением. Эта маленькая, тесно спаянная преступлениями шайка присвоила шеры[5], принадлежащие нам и остальным трёсти[6], хочет обобрать все картины, присвоить результаты всех экспедиций, а притом ещё и попытаться взыскать с нас же все средства, пожертвованные на экспедицию, устроенную учреждениями. При этом апостаты вламываются в чужие помещения, вскрывают замки, похищают документы, устраивают всевозможные вандализмы, например, английское издание Дювернуа было сожжено, о чём свидетельствовал служащий, получивший это приказание. Кроме того, на задней стороне картин Музея ставится вновь сфабрикованное резиновое клеймо о принадлежности картин г-же Хорш. Где же видано такое самоволие, попирание всех человеческих культурных основ и нагромождение всевозможных преступлений с подделкою документов?! При этом домодельные «копии» с несуществующих документов заслушиваются в суде. Мне, получившему юридическое образование, подобные эпизоды кошмарны, а Шклявер, согласно французским законам, полагает, что Хорш уже давно должен бы сидеть в тюрьме. Но, по словам самих американцев, тамошняя законность более чем странная.

Итак, от проектов культурного строительства письмо довело до бездн вандализма и преступности. Эти бездны лишь доказывают необходимость спешных и энергичных культурных созиданий.

Асеевского № 9[7] всё ещё не имеем.

Возвращаясь к воспроизведениям – обратите внимание на, по-видимому, новое издание Твердыни Тибета. Первое издание, сделанное в Риге, было гораздо лучше и тоньше по краскам, а ведь клише то же самое, и было оно сделано в Риге, значит, весь вопрос лишь в том, чтобы взять те же самые краски. Вы в полном праве требовать корректуру и делать соответственные указания. Пусть Пранде сравнит последние полученные нами оттиски Твердыни Тибета с первоначальным изданием.

Рады были слышать о Вашем Рождественском Собрании – ценно такое единение в Великие Памятные Дни. Пишем это письмо вместе и вместе шлём Вам наши лучшие мысли. Привет сердца всем.

Духом с Вами,

Н. Рерих

_______