Идея Царства небесного в Евангелиях

Царство Небесное в определенном смысле наименее разработанная в Евангелиях идея. Но, тем не менее, она также является психологическим наследием Христа. И идея эта имеет особую самоценность.

Самое удивительное в Евангелиях заключается в том, что само Царство Небесное начал пропагандировать первоначально не Иисус Христос, а Иоанн Креститель.

“В те дни приходит Иоанн Креститель и проповедует в пустыне Иудейской, И говорит: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Ибо он тот, о котором сказал пророк Исаия: “глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему” («От Матфея», 3, 1 – 3).

Между прочим, в этих словах заключается, кроме идеи Царства Небесного, еще одно важное положение, заключающееся в том, что пришествие Христа действительно было достаточно основательно подготовлено.

Для этого, как мы помним, была особенным образом воспитана будущая Богоматерь, а также “послан” не менее важный персоналий – Иоанн Креститель. Кроме того, сложилась особая психологическая обстановка вследствие устойчивого существования Римской Империи, что создало мощную коллективную функцию отражения. Все это было далеко не случайным совпадением, но “спланировано” Всевышним, как бы ни представлялось это удивительным.

Поэтому начало пропаганды идеи о Царстве Небесном Иоанном Крестителем не было случайным или надуманным приемом. Это следует именно из того, что Иоанн Креститель пропагандировал именно покаяние в свершенных грехах. Следовательно, уже из первой посылки о Царстве Небесном следует, что все это как-то связано со свойствами души человека.

Иисус начал свою миссию Христа (после крещения у Иоанна и искушения дьяволом в пустыне) с Нагорной проповеди, которую мы, в основном, уже проанализировали. Тем не менее, приведем еще раз ту ее часть, что связана непосредственно с идеей Царства Божия: “Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное”.

Ранее я уже говорил, что термин “нищие духом” в данном контексте означает не более чем таких людей, которые смогли победить свою гордыню. Слово “блаженны”, как мне представляется, вовсе не связано с термином “блаженство”. Это важно понять, но об этом я скажу позже. Только отказавшись от толкования этого слова как “блаженство”, можно понять, что люди, усмирившие свою гордыню, в состоянии прощать чужие грехи, быть справедливыми и милосердными. Только в этом случае душа человека не “загрязняется” левозакрученными торсионными полями, остается светлой. Таким образом, снова пропагандируется идея спасения души.

Однако для начала следует понять, о чем идет речь вообще. Дело в том, что Царство Небесное для живого человека недосягаемо.

“Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном. Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное” («От Матфея», 5, 17 – 20).

В Нагорной проповеди появляются более точные указания о смысле Царства Небесного, позволяющие несколько продифференцировать ряд понятий.

“Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. И так по плодам их узнаете их. Не всякий, говорящий Мне: “Господи! Господи!” войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного” («От Матфея», 7, 18 – 21).

В притче о плевелах появляется тема геены огненной.

“Тогда Иисус, отпустив народ, вошел в дом. И приступивши к Нему, ученики Его сказали: изъясни нам притчу о плевелах на поле. Он же сказал им в ответ: сеющий доброе семя есть Сын Человеческий; Поле есть мир; доброе семя, это – сыны Царствия, а плевелы – сыны лукавого; Враг, посеявший их, есть диавол; жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы. Посему, как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего: Пошлет Сын Человеческий Ангелов своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие И ввергнут их в печь огненную; будет там плач и скрежет зубов; Тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их. Кто имеет уши слышать, да слышит!” («От Матфея». 13, 36 – 43).

Что самое существенное в этой притче? Душа человека после его кончины, так или иначе, получит соответствующую оценку некоторого качества, а именно степень ее “загрязненности” различными грехами. Видно, что Бог действительно не может принять душу, “загрязненную” соблазнами и беззакониями, т.е. грехами личными и грехами, повлиявшими на развитие коллективной функции отражения. Душа грешника подобна плевелам и она может только сгореть, так как по своей сути сама по себе бессмертна.

Задержу внимание читателя еще на одном месте из проповедей Иисуса, в котором Он однозначно осуждает иудеев, говоря, что для них нет места в Царстве Небесном. Это важно отметить.

“Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; А сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов” («От Матфея», 8, 11 – 12).

Здесь сыны царства – иудеи - обрекаются на проклятие за еще грядущий свой грех – распятие Христа, а также за прошлый грех – за то, что при жизни лишь повторяли “Господи! Господи”, оставаясь фактически неверующими, поскольку закон Моисея выполняли совершенно формально.

Теперь все встает на свое место: Царство Небесное – это некоторая информационная структура, куда должны попасть все души людей после их смерти. Но попадут не все. И Царство Небесное – это Царство Отца Иисуса Христа. В чем состоит суть этого Царства, следует проследить более внимательно.

Замечу попутно, что мне пришлось при проведении некоторых “лабораторных” исследований сжигать в пламени фрагменты душ. Должен сказать, что зрелище это достаточно впечатляющее. Когда я в первый раз увидел, как горит то, что не имеет ни формы, ни внешнего содержания, не имеет запаха или цвета, неощутимо и невоспринимаемо какими-либо традиционными органами чувств или приборами, но горит огромным факелом, то был буквально потрясен. Так что геена огненная для меня вполне воспринимаемая реальность, и мне бы не хотелось, чтобы моя душа горела в ней.

Однако продолжим.

Какая должна быть душа, чтобы попасть в Царствие Небесное? Вот как отвечает на этот вопрос сам Иисус.

“В то время ученики приступили к Иисусу и сказали: кто больше в Царстве Небесном? Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них И сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное;

Итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном; и кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает; А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской. Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн проходит” («От Матфея», 19, 1 – 7).

Смысл сравнения с ребенком заключается в том, что душа ребенка действительно еще не искажена грехами. У ребенка душа еще совершенно чистая. И задача воспитателя – сохранить в чистоте эту душу. Умалиться, как дитя – означает всего лишь умерить свою гордыню так, словно ты еще ребенок. У детей, по определению, гордыни пока еще нет вовсе.

Именно поэтому Иисус дает понятие еще об одном действительно страшном грехе – соблазнения грехами детей, что означает также, что о душе ребенка (своего или чужого) необходимо заботиться особенно: соблазны придут сами, а задача взрослого – уберечь ребенка от соблазнов, научить ребенка избегать этих соблазнов.

Теперь рассмотрим, куда согласно Евангелиям Деваются души грешников. На это дает намек притча Иисуса о талантах.

“По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета. И подошед получивший пять талантов (в Евангелии – определенное количество серебра. О. Ю.) принес другие пять талантов и говорит: “господин! Пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них”. Господин его сказал ему: “хорошо, добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многими поставлю тебя; войди в радость господина твоего”. Подошел также и получивший два таланта и сказал: “господин! Два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них”. Господин его сказал ему: “хорошо, добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многими тебя поставлю; войди в радость господина твоего”.

Подошел и получивший один талант и сказал: “господин! Я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал; И убоявшись пошел и скрыл талант свой в земле; вот тебе твое”. Господин же его сказал ему в ответ: “лукавый раб и ленивый! Ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я пришед получил бы мое с прибылью; Итак возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов, Ибо всякому имеющему дается и приумножится, а у неимеющего отнимается и то, что имеет; А негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов” («От Матфея», 25, 19 – 30) (выделено мною. О. Ю.).

Притча эта, как и многие другие у Иисуса, направлена, безусловно, на обоснование необходимости распространения Нового Завета, как информационного метода спасения души еще при жизни. Но меня сейчас интересует последняя фраза: “ А негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов”.

Где же эта “внешняя тьма”, если “внешнего” у физического вакуума, казалось бы, нет совершенно?

Ранее говорилось, что физический вакуум можно представить одновременно как бесконечно большим, так и бесконечно малым вследствие того, что в нем не действует время и отсутствует пространство. Поэтому внешняя тьма – это изолированная от взаимодействия с физическим вакуумом полевая структура души грешника, которая, как уже говорилось имеет темную (неизлучающую) структуру.

Следовательно,внешняя тьма – это, по крайней мере, сама душа грешника.

Это уже приближает нас к пониманию некоторого устройства Царства Небесного.

Итак, заповедь Иисуса Христа о Царстве Небесном только приоткрывает тайны, но не более того. Это совершенно естественно, поскольку у европейцев никогда не было той практики, которая была у индусов – практики медитации, когда человек сознательно создает условия для исхода души из тела без нарушения информационного контакта с соматическим основанием.

Следует заметить, что мистерии древнеегипетских жрецов включали в себя и медитацию, как элемент испытания посвящаемых. Но достигалось это, как представляется, не усилием души и воли посвящаемого, а созданием условий жесткой сенсорной депривации.

В мистериях древних египетских жрецов практика медитации (за счет сенсорной депривации) использовалась при посвящении в жрецы (приближенных к Богу), но эта практика не получила какого-либо распространения в Европе, что, в конечном итоге, и привело к тому, что достаточно массового опыта познания Царства Небесного у европейцев не накопилось совершенно.

Напомню, что медитацией называется такое “упражнение” психики, когда осуществляется целенаправленное “неучитывание” сенсорной информации (внешней и внутренней), что приводит созданию сенсорной депривации и, следовательно, к девиации (распространению) души за пределы сомы с целью получения некоторой информации.

При медитации душа, как полевая структура, в состоянии проникать далеко за пределы вообразимого, в том числе и проникать в некоторые структуры Царства Небесного, и запоминать “увиденное”. На этой основе индусы, используя йогу, узнали гораздо больше о Царстве Небесном в практическом плане, чем европейцы. Шаманы малых народов Севера, Алтая также в своей практике используют медитацию для создания условий путешествия души (шамана) в Царство теней, чтобы вернуть душу умершего человека обратно и, тем самым, оживить человека.

СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ

Несмотря на то, что понимания души как информационной структуры, делающей живое живым, до сих пор, как мне кажется, не было (во всяком случае, в научной среде), это не означает, что люди не получали тем или иным образом информацию о некоторых свойствах Царства Небесного.

Рассмотрим ряд примеров из жизни, каждый из которых, так или иначе, задокументирован. Речь пойдет о сведениях, полученных от людей, переживших, по крайней мере, клиническую смерть.

“Первое ощущение оказавшихся в состоянии клинической смерти – это нахождение вне своего тела.

“Я почувствовал, что словно плыву в воздухе… Я посмотрел назад и увидел самого себя на кровати внизу, и у меня не было страха”.

А вот как ощутил это молодой человек, попавший в автомобильную катастрофу: “Я словно бы парил на высоте около пяти футов над улицей… Я видел среди обломков свое собственное тело, окруженное людьми, и как они пытались вытащить меня. Мои ноги были перекручены, и повсюду была кровь” (А. Горбовский “Иные миры”, Общество по изучению тайн и загадок Земли, М., 1991 г., стр. 77).

Примеры, подобные приведенным в книге Горбовского, далеко не единичны. Но характер и специфика восприятия событий человеком, пережившим клиническую смерть, во всех случаях чрезвычайно схож. Это первый этап перехода к смерти человека, причем причина смерти может быть при этом самая различная. Данный этап характерен тем, что душа умершего, освободившись от соматической оболочки, реально способна воспринимать ход событий и, самое главное, запоминать их.

“Второе переживание связано с ощущением движения. “Я слышал, как врачи сказали, что я умер, и тогда почувствовал, как я начал падать или как бы плыть через какую-то черноту, некоторое замкнутое пространство. Словами это невозможно описать”. “После вибрации и движения через длинное, темное пространство…” “Я находилась в узком тоннеле… Я стала входить в этот тоннель головой вперед, там было очень темно. Я двигалась через эту темноту вниз”…

“Подобных свидетельств существует довольно много. И снова воспоминаниям этим, оказывается, есть аналогии в сообщениях прошлого, где содержатся описания пребывания по ту сторону жизни… Как подчеркивает один из исследователей, сам опыт посмертного состояния не зависит от веры или системы культуры, к которой принадлежит человек. Но система культуры, ее символы накладывают отпечаток на образы этого опыта” (А. Горбовский “Иные миры”, Общество по изучению тайн и загадок Земли, М., 1991 г., стр. 80, 81).

По поводу последнего - система культуры, ее символы накладывают отпечаток на образы этого опыта – следует сказать, что это неточно, поскольку об опыте посмертного состояния рассказывают все-таки люди, так или иначе вернувшиеся в мир земной. Поскольку для описания явлений потустороннего мира наш язык, все-таки, достаточно беден, то в этих случаях воскресший использует тот словарь понятий, который ему дан привитой культурой, системой общественных отношений.

Более того, система культурных ценностей и понятий, как можно увидеть, знакомясь с подобными свидетельствами, не влияет на суть явлений и процессов, воспринимаемых человеком, пережившим клиническую смерть, но влияет на изложение виденного после возвращения с Того Света. Это, как следует предположить, совершенно не одно и то же.

Третий этап посмертных переживаний связан с восприятием света на выходе из тоннеля.

“Во многих случаях реанимированные упоминают о каком-то свете, как бы ждущем в конце тоннеля. “Мало-помалу начал различать в глубине слабый белый свет. Он становился все ярче, сильнее, резче. Я был ослеплен этим светом – и в то же время меня влекло к нему, как мотылька к оконному стеклу”… Каннигам, о котором я упоминал вначале (Горбовский упоминает о человеке, вернувшимся после смерти, жившем в VIII веке, информация о котором сохранилась благодаря английскому монаху Беде Достопочтенному. О. Ю.), тоже говорит о пути через мрак к свету. Нередко свет этот персонифицирован, наделен чертами личности…

Во всех случаях в конце пути как итог движения – встреча со светом. “Где светит свет, туда стремлюсь я” (Риг-веда, Индия). У зырян это солнце, яркий солнечный свет. Иногда свет этот может быть связан с образом двери: “Из-под двери шел очень яркий свет” (А. Горбовский “Иные миры”, Общество по изучению тайн и загадок Земли, М., 1991 г., стр. 81).

Наконец, самое важное, что выносится воскресшими из посмертного опыта, заключается в том, что “тот свет”, оказывается, как-то и кем-то населен. По этому поводу можно было бы привести достаточно много свидетельств, но я ограничусь лишь некоторыми.

Первый пример из рассказа подлинно воскресшего, т.е. не реанимированного, пролежавшего уже в морге после зафиксированной смерти более полутора суток, К. Икскуля, жившего в XIX в. и крещеного в православии. Его смерть произошла в больнице, при врачебном контроле.

После воскресения К. Икскуль удалился в монастырь.

“…Я видел над собою яркий свет; он походил, как казалось мне, на солнечный, но был гораздо сильнее его. Там, вероятно, какое-то царство света. “Да, именно царство, полное владычество света”, предугадывая каким-то особым чувством еще не виденное мною, думал я, - “потому что при этом свете нет теней. Но как может быть свет без тени?”. Сейчас же выступили с недоумением мои земные понятия. И вдруг мы быстро внеслись в сферу этого света, и он буквально ослепил меня. Я закрыл глаза, поднес руки к лицу, но это не помогло, так как руки мои не давали тени. Да и что значила подобная защита!

Невозможность видеть, смотреть увеличивала для меня страх неизвестности, естественной при нахождении в неведомом мне мире, и я с тревогой размышлял: “Что же будет дальше? Скоро ли минем мы эту сферу света и есть ли ей предел, конец?” Но случилось иное. Величественно, без гнева, но властно и непоколебимо сверху раздались слова: “Не готов!” И затем… мгновенная остановка в нашем стремительном полете вверх, и мы быстро стали спускаться вниз”

“…Вот и памятное мне здание больницы. Так же, как и прежде, через стены здания и закрытые двери был внесен я в какую-то совершенно незнакомую мне комнату. В комнате этой стояло в ряд несколько окрашенных темною краской столов, и на одном из них, покрытом чем-то белым, я увидел лежащего себя или, вернее, мое мертвое, окоченевшее тело” (А. Горбовский “Иные миры”, Общество по изучению тайн и загадок Земли, М., 1991 г., стр. 84 - 85).

Следует заметить, что свидетельствам К. Икскуля следует доверять вполне. Поэтому сразу же скажем, что фраза, услышанная Икскулем, все-таки не звучала в обычном смысле, но была воспринята и, главное, запомнена. Чуть позже мы рассмотрим другие встречи души К. Икскуля за порогом жизни. Сейчас же выскажу мысль, что фраза, слышанная душой К. Икскуля Свыше, была непосредственно гласом Бога.

В целом следует сказать, что книга Реймонда Муди “Жизнь после жизни”, вызвавшая в момент своего выхода из печати (1975 г.) буквально сенсацию, далеко не единственная в этом роде. Есть и более ранние книги по этому поводу (см., например, Уильям Баррет “Видения на смертном одре”, Лондон, 1926 г.); имеются и более серьезные издания. Но дело все в том, что посмертный опыт человека, вернувшегося к жизни после нескольких минут смерти, дает слишком мало достоверной информации, по которой реально можно изучить что-либо. Исключением здесь является как раз случай с буквальным воскресением после многочасовой смерти К. Икскуля.

Поэтому проследим еще за другими встречами души К. Икскуля по ту сторону жизни.

Но прежде скажу, что Православная Церковь в своем учении о загробной жизни души усопшего говорит об обязательной встрече с бесами, об этапе прохождения душой мытарств. Мытарь – в прежние времена сборщик налогов. Поэтому мытарства - некоторая уплата своеобразного штрафа (налога) за грехи, допущенные в жизни.

В соответствии с учением церкви при рождении человека у него сразу же появляется два ангела: ангел добра, находящийся у человека за правым плечом, и ангел зла, находящийся за левым плечом. Каждый из них ведет тщательный учет всего, что сделает данный человек за всю свою жизнь – плохого и хорошего. Прохождение мытарств, согласно учению церкви, это уплата добрыми делами по счетам грехов, предъявляемым бесами согласно свиткам, составленными ангелом зла.

Согласно модели души, рассматриваемой в данной работе, все грехи человека приводят к потемнению души. Следовательно,свиток добрых и греховных дел человек составляет всю жизнь самостоятельно. Прочитать же содержание этих свитков, т.е. содержание души, не представляет никаких затруднений.

Во второй книге (см. “Душа. Свойства и организация”) приводился ряд примеров, подтверждающих сказанное. Поэтому здесь я ограничусь лишь указанием, что бесы действительно в состоянии прочитать все греховное, что сотворил за свою жизнь данный человек.

Поэтому, не обсуждая пока семантику понятия “бес”, перейдем к описанию внетелесных встреч К. Икскуля.

“В книге К. Икскуля “Невероятное для многих, но истинное происшествие” можно познакомиться с реакцией типичного “образованного” человека нашего времени на встречу с мытарствами во время его 36-часовой “клинической смерти”. “Взяв меня под руки, Ангелы вынесли меня прямо через стену из палаты на улицу. Смеркалось уже, шел большой тихий снег. Я видел его, но холода и вообще перемены между комнатной температурой и надворной не ощутил...

Мы стали быстро подниматься вверх. И по мере того, как поднимались мы, взору моему открывалось все большее и большее пространство, и, наконец, оно приняло такие ужасающие размеры, что меня охватил страх от сознания моего ничтожества перед этой бесконечной пустыней…

Идея времени погасла в моем уме, и я не знаю, сколько мы еще поднимались вверх, как вдруг послышался сначала какой-то неясный шум, а затем, выплыв откуда-то, к нам с криком и гоготом стала быстро приближаться толпа каких-то безобразных существ. “Бесы!” – с необычной быстротой сообразил я и оцепенел от ужаса. Бесы! О, сколько иронии, сколько самого искреннего смеха вызвало бы во мне всего несколько дней назад чье-нибудь сообщение не только о том, что он видел своими глазами бесов, но что он допускает существование их как тварей известного рода!

Как и подобало “образованному” человеку конца девятнадцатого века, я под названием этим разумел дурные склонности, страсти в человеке, почему и само это слово имело у меня значение не имени, а термина, определявшего известное понятие. И вдруг это “известное определенное понятие” предстало мне живым олицетворением!..

 Окружив нас со всех сторон, бесы с криком и гамом требовали, чтобы меня отдали им, они старались как-нибудь схватить меня и вырвать из рук Ангелов, но, очевидно, не смели этого сделать. Среди их невообразимого и столь же отвратительного для слуха, как сами они были для зрения, воя и гама я улавливал иногда слова и целые фразы.

- Он наш, он от Бога отрекся, - вдруг чуть не в один голос завопили они и при этом уж с такой наглостью кинулись на нас, что от страха у меня на мгновение застыла всякая мысль.

- Это ложь! Это неправда! – опомнившись, хотел крикнуть я, но услужливая память связала мой язык. Каким-то непонятным образом мне вдруг вспомнилось такое маленькое, ничтожное событие, к тому же и относившееся еще к давно минувшей эпохе моей юности, о котором, кажется, я и вспоминать никогда не мог”.

Далее рассказчик приводит случай из времен учебы, когда во время разговора на отвлеченные темы, какие бывают у студентов, один из его товарищей высказал свое мнение: “Но почему я должен веровать, когда я одинаково могу веровать и тому, что Бога нет. Ведь правда же? И, может быть, Его и нет?” На что он ответил: “Может быть, и нет”. Теперь, стоя на мытарстве перед бесами-обвинителями, он вспоминает:

“Фраза эта была в полном смысле слова “праздным глаголом”; во мне не могла вызвать сомнений в бытии Бога бестолковая речь приятеля, я даже не особенно следил за разговором, - и вот теперь оказалось, что этот праздный глагол не пропал бесследно в воздухе, мне надлежало оправдываться, защищаться от возводимого на меня обвинения, и таким образом удостоверилось евангельское сказание, что если и не по воле ведающего тайны сердца человеческого Бога, то по злобе врага нашего спасения, нам действительно предстоит дать ответ и во всяком праздном слове…

Я вспомнил о молитве и стал молиться, призывая на помощь тех святых, которых знал и чьи имена пришли мне на ум. Но это не устрашило моих врагов. Жалкий невежда, христианин лишь по имени, я чуть ли не впервые вспомнил о Той, которая именуется Заступницей рода христианского. Но, вероятно, горяч был мой порыв к Ней, вероятно, так переполнена ужаса была душа моя, что едва я, вспомнив, произнес Ее имя, как вокруг нас появился какой-то белый туман, который и стал быстро заволакивать безобразное сонмище бесов…

Рев и гогот их слышался еще долго, но по тому, как он постепенно ослабевал и становился глуше, я мог понять, что страшная погоня оставила нас” (Иеромонах Серафим (Роуз) “Душа после смерти”, “Современный посмертный опыт в свете Православного учения о загробной жизни”, в книге “Тибетская книга мертвых”, предисловие К.-Г. Юнга, Санкт-Петербург, изд. “Амфора”, 1999 г., стр. 229 – 231).

Таким образом, понятно, что все дела – большие и малые, чистые и не очень, добрые и злые – рано или поздно будут предъявлены нам для отчета о содеянном. И значительно хуже будет тому “выкручиваться” при такой встрече с бесами, кто при жизни не познал Бога. Это относится ко всем людям, ибо грешить могут, по-видимому, лишь люди.

При таких мытарствах не имеет значения религия, которой придерживался данный человек при жизни: для бесов Бог не существует, а для Бога бесы – это отринутые во внешнюю тьму создания. Поэтому можно сказать, что мытарства, описанные выше чрезвычайно кратко, ожидают души всех – Православных и католиков, иудеев и мусульман, буддистов и кришнаитов, верующих и атеистов.

Из сказанного, между прочим, следует, что мытарства ждут душу усопшего еще далеко до подходов к Царству Небесному. И нам предстоит разобраться в Его “устройстве”.

УЧЕНИЕ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

Православная Церковь учит.

“Наша земная жизнь – это приготовление к будущей жизни. А это приготовление завершается смертью. “Человекам положено однажды умереть, а потом суд” (Евр. 9, 27). Тогда человек оставляет свои земные попечения; тело его распадается, чтобы вновь восстать при Общем Воскресении. Но душа его продолжает жить, не прекращая своего существования ни на одно мгновение” (Архиепископ Иоанн (Максимович) “Жизнь после смерти”, в книге “Тибетская книга мертвых”, предисловие К.-Г. Юнга, Санкт-Петербург, изд. “Амфора”, 1999 г., стр. 253).

Буквальное понимание этой фразы невозможно.

Происходит это по той причине, что земное, т.е. материалистическое понимание понятия “жизнь” не охватывает все возможные формы жизни. Для обывателя, далекого от сколько-нибудь внимательного проникновения в суть религиозных уложений, жизнь – есть только то, что он имеет сейчас в форме своих сегодняшних ощущений.

Между тем в этой фразе отражена глубокая истина, заключающаяся в том, что бессмертие души прямо или опосредованно влияет на судьбу последующих поколений не только этого человека, но и других людей. Об этом здесь говорилось уже не раз.

На данном этапе мы проанализируем суть учения Православной религии о жизни (души) после смерти.

Сначала следует сказать, что жизнь души после ее освобождения от оболочки тела связана, как мы уже видели на примерах в предыдущем параграфе, с тем или иным потреблением разнообразной информации. Этим самым подтверждается один из принципиальных философских тезисов данной работы, в котором принято положение о форме жизни Всевышнего, Который являет Собой особую форму жизни. У Бога жизнь - есть функция обмена информацией.

“После смерти душа жива и чувствует больше, а не меньше. Св. Амвросий Медиоланский учит: “Поскольку душа продолжает жить после смерти, остается добро, которое не теряется со смертью, но возрастает. Душа не удерживается никакими препятствиями, ставимыми смертью, но более деятельна, потому что действует в своей собственной сфере без всякой связи с телом, которое ей скорее бремя, чем польза” (Св. Амвросий “Смерть как благо”). Преп. Авва Дорофей подводит итог суждениям ранних отцов по этому вопросу: “Ибо души помнят все, что было здесь, как говорят Отцы, и слова, и дела, и помышления, и ничего не могут забыть тогда…” (Архиепископ Иоанн (Максимович) “Жизнь после смерти”, в книге “Тибетская книга мертвых”, предисловие К.-Г. Юнга, Санкт-Петербург, изд. “Амфора”, 1999 г., стр. 254).

Безусловно, может возникнуть вопрос: зачем же мы живем вообще, если главное начинается после нашей физической смерти? Я уже отвечал на этот вопрос, поставленный тогда по другому поводу. И ответ очень простой: мы живем здесь для того, чтобы творить новую информацию, которую в состоянии созидать лишь живой организм. Теперь я могу добавить, что новую информацию мы творим не для себя, а для ее потребления Богом. В этом смысле наши души (и душа любого иного живого организма) исходно являются собственностью Бога.

Не случайно самой главной потребностью любого живого организма является именно потребность в информации. Если в силу сенсорной депривации на стадии раннего детства не сформирована потребность в информации уровня выше второго, то это превратит данного человека в примитивное животное. Эта же потребность, если она сформирована, но в силу каких-то причин на данном этапе не погашается (острая сенсорная депривация), приводит к исходу души из организма, т.е. к смерти данного организма.

Таким образом, действительно главная задача каждого человека (в особенности) творить принципиально новую информацию. Ради этого творчества и был в свое время сотворен Всевышним человек, поскольку именно человек в состоянии за время своей жизни больше сотворить новой информации.

Человек по определению – творческий инструмент в руках Бога, созидающий именно для Него необходимую информацию. Именно эта накапливаемая при физической жизни информация и интересует (в определенном смысле) Всевышнего. Но Он принимает лишь такую душу, которая не будет нарушать Его внутреннее устройство, о котором мы можем лишь догадываться. Точно также мы можем лишь догадываться (с малой долей вероятности), зачем Всевышнему потребна эта информация.

По этой причине (по причине необходимости для Всевышнего всей информации) душа остается бессмертной и, более того, сохраняет совершенно всю накопленную организмом информацию обо всех обстоятельствах жизни.

Все это здесь уже говорилось и повторяется здесь лишь для того, чтобы каждый читатель проникся достаточным уважением к своей собственной душе, к душе каждого из своих родственников, но особенно своих детей, относился с уважением к душам близкого и дальнего своего окружения.

Душа, как и все иное живое, зарождается, растет, наполняется тем или иным содержанием. Вместе с тем, однажды родившись, она не умирает никогда. Это и является главным.

Православная Церковь учит, что у умирающих людей нередко еще при последней фазе жизни начинаются духовные видения. Это означает, что перед кончиной человек может увидеть, например, давно умерших своих родственников, незнакомых людей.

“Этот опыт умирающих наблюдается в течение веков, и сегодня подобные случаи – не редкость. Однако следует повторить сказанное выше: только в благодатных посещениях праведных, когда являются святые и ангелы, мы можем быть уверены, что перед нами действительно существа из другого мира. В тех же случаях, когда умирающий видит почивших друзей и родственников, это может быть лишь “естественным” знакомством с невидимым миром, в который ему предстоит войти; подлинная же природа образов почивших известна одному лишь Богу – и нам нет нужды вникать в нее” (Архиепископ Иоанн (Максимович) “Жизнь после смерти”, в книге “Тибетская книга мертвых”, предисловие К.-Г. Юнга, Санкт-Петербург, изд. “Амфора”, 1999 г., стр. 256).

Я попытаюсь прокомментировать сказанное с позиций изложенной здесь модели коллективной функции отражения.

Дело в том, что, благодаря именно этому свойству души сохранять связь с коллективной функцией отражения, мы всегда поддерживаем информационную связь со своими родственниками и близкими друзьями, безвременно ушедшими ранее нас. Поэтому совершенно неудивительно, что перед кончиной (а наши близкие видят это) они (их души) приходят к нам, чтобы сопроводить нашу душу в иной мир. Однако далеко не все так просто, как это могло бы показаться.

“По выходе из тела душа оказывается среди других духов, добрых и злых. Обычно она тянется к тем, которые ближе ей по духу, и если, находясь в теле, она была под влиянием некоторых из них, то она останется зависимой от них и по выходу из тела, какими бы отвратительными они ни оказались при встрече” (Архиепископ Иоанн (Максимович) “Жизнь после смерти”, в книге “Тибетская книга мертвых”, предисловие К.-Г. Юнга, Санкт-Петербург, изд. “Амфора”, 1999 г., стр. 257).

К сказанному выше комментарий уже излишен, поскольку идеология Православной Церкви уже давно осмыслила наличие и значение того, что я назвал “коллективная функция отражения”.

“В течение первых двух дней душа наслаждается относительной свободой и может посещать на земле те места, которые были ей дороги, но на третий день она перемещается в иные сферы… Ибо в продолжение двух дней позволяется душе, вместе с находящимися при ней Ангелами, ходить по земле, где хочет. Посему душа, любящая тело, скитается иногда возле дома, в котором разлучилась с телом, иногда около гроба, в котором положено тело; и таким образом проводит два дня, как птица, ища гнезда себе. А добродетельная душа ходит по тем местам, в которых имела обыкновение творить правду. В третий же день Тот, Кто воскрес из мертвых, повелевает, в подражание Его воскресению, вознестись всякой душе христианской на небеса для поклонения Богу всяческих” (там же, стр. 258).