Мужчинам – деньги, женщинам – цветы

 

Не забывайте, Джинджер Роджерс делала все то же самое, что делал Фред Астер, только спиной вперед и на каблуках.

Фейт Уиттлси

 

Они прислали мне цветы. Я сэкономила им миллионы долларов – а они прислали мне цветы. Понимаю, они хотели как лучше, но, честное слово!..

Я работала аналитиком на Уолл-стрит и очень хорошо делала свое дело, определяя, какие акции пойдут вверх, а какие упадут. Была одна компания, которую я знала очень хорошо, акции которой рекомендовала годами. В какой-то момент я поняла, что они переоценены и цена на них непременно упадет в ближайшее время.

Я сказала об этом нескольким клиентам, крупным профессиональным инвесторам, и посоветовала тем, у кого были эти акции, снять сливки, сбросив их.

Вот потому-то я и получила цветы – потому что акции той компании действительно пошли вниз, и один из моих милейших клиентов хотел поблагодарить меня за то, что я выручила его раньше, чем он лишился всей своей прибыли.

Конечно, клиенты платили мне комиссионные, и в общем-то я зарабатывала совсем неплохо. Но я знала, что за такую же работу мужчины-аналитики зарабатывают больше меня, и уж, конечно, в качестве благодарности им не присылают цветочный веник.

Когда все это мне надоело, я решила открыть собственный хедж-фонд, чтобы самой управлять тем, что зарабатывала. Когда руководишь хедж-фондом, все дело в чистой математике. Если ты принимаешь правильные решения, то получаешь двадцать процентов прибыли. И не имеет значения, кто ты – мужчина, женщина или игуана. Математика – это математика.

Итак, за пару лет руководства фондом у меня не было ни одного убыточного квартала. Я получала свои двадцать процентов прибыли, имея возможность работать из дома и заботиться о маленьких детях. За это время у меня была только одна серьезная стычка с мужчиной-шовинистом. Однажды он позвонил мне с претензиями и, услышав, что рядом со мной капризничают дети, стал кричать в трубку, что мне больше подойдет руководить школьной распродажей домашней выпечки, чем хедж-фондом. Я придерживалась политики «увольнения» одного раздражающего клиента в квартал, отсылая ему назад его деньги. Поэтому немедленно рассчиталась с ним, а он потом умолял взять его обратно. Но я слишком много вкладывала в свою работу, чтобы зарабатывать деньги для человека, который мне не нравился. И я ему отказала.

 

Я руководила хедж-фондом, но для большинства оставалась просто хорошенькой блондинкой.

 

На Уолл-стрит мужской шовинизм – обычное дело, но мне часто удавалось использовать его для своей выгоды. Многие видели во мне миниатюрную хорошенькую блондинку и не контролировали, что говорят в моем присутствии. Так я узнавала много инсайдерской информации, не предназначенной для чужих ушей. Однажды я даже разоблачила мошенничество, совершенное генеральным директором и другими высокопоставленными менеджерами компании, торгующей своими акциями на Нью-Йоркской фондовой бирже. Сначала на меня подали в суд за клевету (об этом даже писали в Forbes), но после доказательства их вины публично извинились. Как мне удалось вычислить мошенников? Благодаря двум вещам: умению разговорить мужчин по телефону… и математике. Так вот, парни! Маленькая блондиночка вас сделала!

А потом мне предложили крутейшую работу – пост исполнительного вице-президента по стратегическому планированию в восхитительной новой компании, телекоммуникационном стартапе. При этом я продолжала руководить своим хедж-фондом.

Это была компания с огромным потенциалом. Когда я к ней присоединилась, денег у ребят не было, но благодаря моей репутации меткого стрелка на Уолл-стрит нашелся хедж-фонд, который был готов инвестировать в компанию шесть миллионов долларов при условии, что я буду в составе ее менеджмента.

Все выглядело оптимистично! Именно мое присутствие привело к решающему вливанию денег. В следующие два года я стала важнейшим членом команды, мы заработали десятки миллионов долларов, и компания росла как на дрожжах.

Самая крупная сделка с моим участием – это сбор инвестиций на 225 миллионов долларов. Встречи с инвестиционными банкирами проходили по всей стране. Это было такое роуд-шоу на частных самолетах из города в город. Лимузины встречали нас прямо у трапов самолетов и тут же увозили на очередную встречу. Иногда мы встречались с инвесторами в двух разных городах и двух разных штатах в один и тот же день.

Мне казалось, что я достигла вершины – единственная женщина в самолете и незаменимый член команды, которая успешно провела роуд-шоу и собрала 225 миллионов долларов для бизнеса.

Через пару дней мы вернулись в свой офис и праздновали победу. Потом, выражая свою благодарность нам за успешное завершение сделки, инвестиционные банкиры вручили нам подарки. Генеральный, главный оперативный директор и вице-президент получили каждый по ящику с шампанским «Дом Периньон». Обожаю шампанское!

Угадаете, что получила я?

Вазу с цветами.

 

Эми Ньюмарк

 

 

Вот комедия!

 

Чего женщины еще не поняли, так это того, что никто не даст им силу. Ее просто надо брать самой.

Розанна Барр

 

Мы склонились друг к другу в библиотеке, приглушенно споря.

– Да ты просто не можешь, и все! Вот почему! – горячился мой бойфренд.

– Потому что я несмешная? И только-то? Меня все равно можно как минимум допустить до прослушивания. Или это тоже против правил?

– Послушай, это чисто мужская группа комиков, – объяснял он. – Ты – девушка. Никто не станет менять ради тебя правила. Она существует уже более пятидесяти лет, и в ней есть только одно требование помимо чувства юмора. Ты не можешь пройти прослушивание, потому что у тебя нет…

– Мужского органа, который называется чувство юмора? – перебила я, а потом, пыхтя, собрала свои книги и ушла на прослушивание, где меня завернули прямо с порога.

Мой бойфренд Хауи был членом «Клуба маски и парика», чисто мужской группы комиков Пенсильванского университета. Я завидовала, как и все неудачники. Пар валил у меня из ушей, когда мы с ним встретились позже в тот же вечер.

– Почему ты не хочешь вступить в женскую группу комиков?

– У них маленькая аудитория.

– Может быть, дело в том, что они не такие смешные, как парни?

Ну все, хватит! Я вступила в женскую камеди-группу, полная решимости покорить аудиторию. Но, когда состоялось наше весеннее выступление, я осознала неприятную истину. Парень, играющий старуху, это смешно: мужской голос, превращенный в тонкий, писклявый фальцет, висящие мешком накладные груди, которые «она» обматывает вокруг пояса, лязгая вставными зубами на своего зятя. А девчонка, играющая старого деда… ну, просто не настолько интересна. Может быть, Хауи прав?

В следующем сентябре я стянула волосы в высокий конский хвост и затолкала под беретку в стиле «милитари» (а-ля Феррис Бьюллер – в конце концов, на дворе были восьмидесятые!), натянула фланелевую рубашку, джинсы и парусиновый пиджак и дополнила все это парой черных кед. Потренировала походку перед зеркалом в комнате общаги. Я выглядела как настоящий пацан. Оставалась только одна задача – быть смешным пацаном.

Хауи за это время получил повышение в клубе и стал «главным виггером»[20] (я не шучу!), но он не мог присутствовать на предварительном прослушивании, так что это было мне на руку. Я испустила вздох облегчения, когда меня впустили в зал в моем костюме «мальчика на побегушках». Я читала конкурсный текст с листа, иронически играя роль «подружки» на неудачном первом свидании. Я была девчонкой, игравшей парня, игравшего девчонку! Что ж, я оказалась в неплохой компании. Еще Шекспир создавал всевозможных персонажей, которые маскировались под представителей противоположного пола, не говоря уже о Жанне д’Арк и Йентле.

Я их сразила! Три парня в жюри надрывали животы от смеха. Подавая заявление на кастинг, я назвалась Деннисом. «Этот парнишка Деннис смешной до колик!» – тихонько сказал один из членов жюри другому, когда я выходила из зала, и, только закрыв за собой дверь, я сообразила, что они говорили обо мне!

Я получила приглашение на повторное прослушивание. Теперь я уже нервничала всерьез, поскольку там должен был присутствовать Хауи, и я думала, что он взбесится, узнав меня. Или, того хуже, подумает, что я намерена подорвать священную систему клуба – что я, собственно, и делала.

Мой свернутый в пучок хвост под бейсболкой промок от пота, а позаимствованная куртка мешком висела на худых плечах. Я отыграла конкурсную сцену до середины, когда из-за стола встал Хауи.

– Эй! – окликнул он. – Кепку сними!

Я до сих пор не знаю, то ли он узнал меня, то ли просто терпеть не мог актеров в головных уборах. Но в любом случае шутка на этом кончилась. Когда я сняла кепку и встряхнула волосами, члены жюри попадали со стульев от хохота, кто-то зааплодировал, кто-то выкрикнул:

– Это самое смешное из всего, что я видел за целый день!

Я не прошла.

Но и не сдалась. Я любила жанр камеди, поэтому подала прошение руководству университета о финансировании новой группы комиков (обоих полов) под названием «Без страховки». Мы организовали прослушивания и к весне уже провели свое первое выступление перед весьма скромной аудиторией. Но «сарафанное радио» хорошо постаралось, и второй спектакль прошел с аншлагом. Мы даже повторили его в следующий уик-энд.

Мои отношения с Хауи вскоре после этого увяли, зато с группой «Без страховки» они были долгими и прочными. Группа до сих пор – тридцать лет спустя! – устраивает вечера в кампусе. Если вы живете в Филадельфии и тоже задаетесь вопросом, кто смешнее – мужчины или женщины, приходите к нам на представление, у вас будет возможность сравнить!

 

Илана Лонг

 

Глава 8

Никогда не сдавайся

 

Выдохшаяся

 

Все, чего ты хочешь, находится по другую сторону страха.

Джек Кэнфилд

 

Однажды воскресным утром я села перед телевизором с кофе и включила программу Опры Уинфри «Душевное воскресенье». Ее гостьей была Арианна Хаффингтон, автор книги «Выдохшиеся. Когда кофе, шопинг и отпуск уже не работают» [21]. Она рассказывала о работе на износ и отчаянных попытках добиться успеха. И пусть моя жизнь была не один в один, как у Арианны, я была работающей на двух работах матерью-одиночкой, которая пыталась еще и писать. Изнуренная, эмоционально опустошенная и сломленная внутри женщина на грани нервного срыва.

До этой передачи я не знала, кто такая Арианна Хаффингтон. Да, мне случалось читать многочисленные статьи на вебсайте Huffington Post, но я никогда не проявляла достаточного любопытства, чтобы выяснить, откуда взялось это название.

Я смотрела программу – и плакала все время, пока она шла. Я думала, Господи, этой женщине удалось выпрыгнуть из беличьего колеса, изменить свою жизнь. Может, это какой-то знак мне? Может быть, это и есть начало перемен?

Я настолько вдохновилась, что зашла на сайт Арианны, чтобы купить ее книгу, и там узнала о Конференции женщин из Калифорнии (California Women’s Conference). Билет стоил недешево, но мне нужно было «подкормить» свою душу – и, что самое забавное, конференция была назначена на тот самый день, когда мне исполнялось сорок четыре года. Купить билет означало на две недели остаться без кофе в «Старбаксе» (который дарил мне немного сил) и взять в качестве репетитора четыре дополнительных часа в неделю. Но я решила сделать это!

Утром в день конференции я проснулась, полная энергии и возбуждения. Впервые за очень долгое время я делала что-то важное для себя! На конференции выступали многие вдохновляющие спикеры, в том числе Джек Кэнфилд, Лиза Николс, Иммакуле Илибариса, Секу Эндрюс и, конечно, сама Арианна Хаффингтон.

Ближе к концу мероприятия настало время раздачи автографов. В очереди к Арианне Хаффингтон я оказалась самой последней, и когда наконец добралась до нее и наши взгляды встретились, доброта в ее глазах заставила меня почувствовать, будто я встретилась со старой подругой. Я опустилась на соседнее кресло и начала говорить. Со слезами на глазах рассказала, что всегда хотела быть писательницей, но мне трудно реализовать свою мечту, одновременно воспитывая детей и работая на двух работах. Обстановка для душевной беседы была не самая подходящая, поэтому вскоре Арианна достала из сумки визитку, протянула мне и, улыбнувшись, сказала:

– Напишите мне, милая.

Вернувшись домой после конференции, я засомневалась. Не было ли это со стороны Арианны просто вежливой попыткой прервать мою неуместную исповедь? Что мне ей написать? И рассчитывать ли на ответ, ведь она очень занятая женщина, а таких читательниц, как я, у нее несколько тысяч?

Уложив детей спать и заправив бельем стиральную машинку, я с чашкой чая уселась за ноутбук. Если я не напишу ничего, то завтра, скорее всего, проснусь той же женщиной, что была до конференции.

И я написала. Про двадцатилетний брак, который рухнул. Про детей и две работы. Про несбывшуюся мечту писать, делиться с людьми своим опытом многолетней зашоренности и отсутствия контакта с собой. Я переписывала письмо одиннадцать раз, прежде чем сочла его достойным внимания Арианны. И все же мне понадобилось еще около сорока минут, чтобы решиться нажать на кнопку «отправить». Страх оказаться отвергнутой был гораздо сильнее, чем ему следовало быть. Наконец я сказала себе, что лучше не получу ответа, чем буду сожалеть о том, что так и не написала. В 2.48 я закрыла почту, а через пять минут, эмоционально истощенная, уснула, даже не переодевшись.

 

Любой отказ всего лишь означает, что я пыталась сделать что-то за пределами своей зоны комфорта.

 

Около семи утра меня разбудил будильник, и я обнаружила в своем телефоне несколько оповещений. Пока дети ели приготовленный мною завтрак, я просмотрела их, и – о Боже – мне ответила Арианна Хаффингтон! Она предложила мне стать блогером для Huffington Post и прислала контакты редакторов!

Прошло больше трех лет с того замечательного и наполненного переживаниями дня, омраченного страхом быть отвергнутой, но в результате ставшего судьбоносным. На сегодняшний день я опубликовала три книги и написала множество статей для Huffington Post, Thrive Global и Mind Body Network. Я также руковожу собственным веб-сайтом, который называется Detoxthesoul.com. Я вернулась к учебе, чтобы получить диплом магистра литературы в университете Чапмана. И, самое главное, поняла: любой отказ всего лишь означает, что я пыталась сделать что-то за пределами своей зоны комфорта и без этих попыток развитие невозможно.

 

Тами Шейх

 

 

Колокола надежды

 

Надежда – это лучшая музыка для скорбящей души.

Неизвестный автор

 

На веранде моего нового дома стоял проржавевший стул. Он выглядел таким же ненадежным, как деревянные доски пола, но больше сесть было негде. Стояло раннее субботнее утро, люди еще не собирались в церковь. Я держала в руках чашку с кофе. Эту чашку я привезла из своего старого пригородного дома, чтобы сохранить какое-то подобие удобства и комфорта на новом месте.

Солнце светило ярко, но на душе у меня было пусто и темно. Я подумала обо всем, что мне предстояло, и горько заплакала: мне с этим не справиться!

Я не ожидала, что финансовое положение нашей семьи окажется таким плачевным. Муж уходил от нас, и мне пришлось искать новый дом для себя и дочери. Она очень не хотела переезжать, но выбора не было. Мы начинали жизнь сначала и не могли позволить себе дорогое жилье, поэтому я купила этот старый запущенный дом.

Пока я с трудом представляла себе, как в нем жить. Стены были изрисованы фломастерами. В потолке ванной комнаты зияла дыра, повсюду на полу валялся мусор.

Когда я плакала и пила кофе на веранде, вдруг зазвонили церковные колокола. Я узнала мелодию молитвы, которую исполнял звонарь. Когда перезвон закончился, в моей душе прозвучали слова Господа: «Не волнуйся. Я поселился в этом районе раньше тебя».

Впервые за несколько месяцев у меня проснулась надежда. Мысль о том, что Господь близко, приободрила меня и придала мне сил. Я уже не чувствовала себя такой одинокой. Колокола возвестили Его присутствие как раз в тот момент, когда мне надо было об этом услышать. Я поставила чашку с кофе на пол и улыбнулась небесам.

Потом я открыла входную дверь и начала выносить мусор из дома. Мне предстояла гигантская работа. Некоторые перегородки между комнатами пришлось снести. С помощью волонтеров мы практически перестроили это запущенное здание.

Я вложила в ремонт дома немало сил и времени, и постепенно он стал принимать вид нового жилища, в котором нам с дочерью будет уютно.

Я красила, клала плитку, занималась сантехникой и трубами – и постепенно начала ощущать связь с новым домом. До переезда сюда я испытала много разочарований. Мне казалось, что у меня есть счастливая семья, уверенность в будущем, друзья и родственники. Очень быстро я потеряла многое из того, что имела.

После того как мы наконец устроились, моя подруга, которой в жизни пришлось пережить много горя, сделала мне подарок. Она подарила мне сертификат в массажный салон, где ей в свое время помогли избавиться от стресса.

Я воспользовалась сертификатом лишь спустя несколько месяцев. Ко мне уже давно не прикасался мужчина, и хотя массажист – это не любовник и не муж, я чувствовала себя зажатой и не торопила события.

Массажный кабинет находился в подвале офисного здания. Салон был обставлен хорошей мебелью. В комнате стояла тишина. В целом обстановка была умиротворяющей, но я все равно чувствовала себя не в своей тарелке.

Массажист вышел из комнаты, пока я укладывалась лицом вниз на массажном столике и накрывалась фланелевым одеялом. Освещение было приглушенным, играла тихая музыка. Массажист вернулся, подогрел массажное масло и начал массировать мне плечи и шею.

Он почувствовал, что я волнуюсь и напряжена, поэтому начал задавать мне вопросы, чтобы разрядить обстановку.

– Как вы ко мне попали? – спросил он.

Я ответила, что его мне рекомендовала подруга, которая и подарила мне сертификат на массаж.

– Да, я знаю ее. Она хороший человек, – сказал массажист.

Я расслабилась и начала рассказывать о сложном периоде своей жизни, о том, сколько сил ушло на ремонт дома, о страданиях, связанных с разводом, и о своих разбившихся мечтах.

Потом я рассказала, как, сидя на веранде, услышала звон церковных колоколов. Неожиданно он перестал меня массировать и отошел от столика. Я его не видела, но чувствовала, что он не вышел из комнаты. Я подумала, что он ставит другую музыку, подогревает масло или берет полотенце.

Прошло несколько минут. Массажист извинился за то, что прервал работу. Его голос чуть заметно дрожал. Потом он сказал то, от чего мы оба расплакались и вспомнили, что Господь дает каждому из нас смысл жизни и определяет нашу судьбу.

– Моя мать, – сказал массажист, – много лет проработала секретарем в церкви по соседству с вашим домом. Когда мы с братом были детьми, мы приходили к ней и лазили на высокие деревья, растущие вокруг церкви.

– Однажды, – после паузы продолжил массажист, – мой брат забрался очень высоко. Он не удержался на ветке и случайно коснулся оголенного провода, который был протянут рядом. Он умер мгновенно.

Массажист замолчал. Я уже начала догадываться, как может закончиться эта трагичная история.

– Мои родители купили колокола для церкви, чтобы почтить память погибшего сына. Я расскажу вашу историю моей матери. Ей будет приятно узнать, что вы услышали в колокольном перезвоне мелодию надежды.

Я никогда не встречалась с его матерью и не видела, как массажист рассказал ей мою историю, но я часто представляла себе улыбку этой женщины. Для меня звон колоколов – это напоминание о том, что из трагедии может родиться что-то светлое, а также о том, что мелодию надежды слышат все, у кого тяжело на душе.

 

Диана Лоу Маклахан

 

 

Бойся, да делай

 

Думай как королева. Королева не боится потерпеть неудачу. Неудача – это еще одна ступенька к величию.

Опра Уинфри

 

Я вытерла вспотевшие ладони о брюки и посмотрела на часы. 7.58 утра. На другой стороне парковки показалась молодая женщина со стопкой книг и направилась к входным дверям. Идти или нет?  Регистрация начинается ровно в восемь часов, но первый оратор начнет выступление только минут через пятнадцать. Не буду спешить. Наверняка все сейчас знакомятся и общаются, прихлебывая кофе из пластиковых стаканчиков и обсуждая свои новые романы.

Я побарабанила пальцами по рулю, стараясь игнорировать раздражающий голосок в голове. То, что ты пишешь для церковного бюллетеня, еще не делает тебя писателем. Кто угодно может писать для церковного бюллетеня.

Вот еще пара участников семинара пересекла парковку и зашла в дверь. Желудок проделал сальто. Почему я вообще на это решилась?  Все началось несколько месяцев назад, когда мой пастор прочел проповедь, которую я не смогла проигнорировать.

Это был переходный период в моей жизни. После десяти лет материнства «с полной занятостью» мой младший ребенок пошел в детский сад – и я почувствовала себя потерянной.

– И что теперь? – спросила я мужа. – Мне следует вернуться к моей прежней работе? Начать новую карьеру? Снова пойти учиться? Родить еще одного малыша?

Курт обнял меня за плечи.

– Подумай, чем бы ты хотела заниматься. Не надо довольствоваться первой попавшейся работой.

В душе я всегда знала, чем бы хотела заниматься: я обожала писать. Но разве писатель – надежная профессия? Что, если я недостаточно хороша? Что, если обо мне скажут: «Это она-то писатель? 10 лет меняла пеленки и варила каши, что она там может написать».

Я решила поискать какой-то более практичный вариант, а мечту задвинуть подальше… до утра следующего воскресенья.

– Как часто мы ограничиваем себя из-за страха? – пронзительный взгляд пастора сканировал прихожан. – Как часто мы упускаем то, что уготовано нам Богом, потому что боимся отказа и слишком беспокоимся о том, что подумают другие?

Я заерзала на сиденье. Откуда он узнал, что я прямо сейчас борюсь с этим страхом?

Следующие несколько минут я торопливо записывала за пастором в свой блокнот. Он, похоже, решил ответить на все мои вопросы и сомнения разом.

– Если в вашем сердце есть стремление, не позволяйте чувству страха остановить вас, – завершил он проповедь.

Я согласно кивнула.

– В том, что вы боитесь, нет ничего удивительного, – добавил он. – Бояться – это нормально. Просто не давайте страху парализовать себя. Решитесь на первый шаг. А дальше Бог проведет вас через ваш страх.

Я записала за пастором три простых слова «Бойся, да делай» и подчеркнула их. В последовавшие месяцы они стали моим девизом, пока я выходила из своей зоны комфорта и вступала в удивительный, но ошеломляющий мир литературного творчества. Я начала читать книги о том, как отточить писательское мастерство. Со временем набралась храбрости, чтобы предлагать свои статьи для публикации, – и получила массу возможностей научиться справляться с отказами.

Тем временем неутомимый голосок в моей голове изо всех сил старался обескуражить меня. Но я не сдавалась. «Бойся, да делай», – бормотала я, заставляя себя написать очередную статью. «Бойся, да делай», – думала я, подписывая письмо очередному редактору журнала. «Бойся, да делай», – говорила я, записываясь на семинар для начинающих писателей.

Так я и оказалась на этой парковке.

Сердце гулко колотилось в груди, когда я вошла в зал. Точно новичок в школьной столовой, я стала искать взглядом «безопасное» свободное место. Но чувство неловкости сопровождало меня недолго. К концу семинара я чувствовала себя как дома. Состоявшиеся писатели, приглашенные в качестве ораторов, рассказывали вдохновляющие истории из своей творческой жизни, делились профессиональными секретами и бросали нам вызов.

 

«Это она-то писатель? 10 лет меняла пеленки и варила каши, что она там может написать».

 

Среди участников семинара я нашла много новый друзей. Еще бы, оснований для дружбы или хотя бы для приятного знакомства было более чем достаточно: мы все обожали литературу и мечтали быть писателями, хотели перемен в своей жизни, но не знали толком, с чего начать.

После семинара я продолжала следовать простому, но сильному совету своего пастора. Я вступила в клуб начинающих писателей, подала заявку на литературный конкурс и записалась на следующий семинар. С каждым новым шагом моя уверенность росла. Когда к концу года две мои статьи были опубликованы, никакого «бойся» уже не осталось, только «делай».

 

Шери Зек

 

 

Блестящие монетки

 

Я думаю не о страданиях, а о той красоте, которая еще осталась в этом мире.

Анна Франк

 

Ей не с чего было так радоваться. По всей стране люди оставались без работы, теряли крышу над головой и вынуждены были обращаться в социальные службы или жить на улице. Молодежь, которой я преподавал в институте, проявляла редкостный цинизм и апатию. Зачем учиться, когда нет работы? Неужели в моих занятиях не было никакого толку? Неужели я поддерживал в студентах ложную надежду?

И все же каждый день 45-летняя Бетти сидела за первой партой и радостно мне улыбалась. Она была крупной женщиной и носила мешковатые джинсы и свитера. Ее седые волосы свисали до плеч, а при ходьбе она с трудом переставляла ноги, словно страдая от артрита. Как ей было бороться за место на современном агрессивном рынке вакансий? Если кому-то и следовало печалиться, так это Бетти. Но она всегда прекрасно выполняла домашние задания и ждала начала семинара с нетерпением скакового коня, готового рвануть вперед.

Она не только получала одни пятерки, вступала во все дискуссии и читала дополнительную литературу, но и отказывалась принимать любые проявления цинизма и апатии. Однажды мы обсуждали историю о человеке, который освободил птицу из силка, чтобы она могла улететь к своему спутнику, парившему над ней в небе.

– Как здорово, что люди совершают такое, – вздохнула Бетти. – Это прекрасно!

– Что толку от одной птицы? – буркнул молодой парень. – В неволе она бы дольше прожила. К тому же в силок попадет другая. Ты хоть знаешь, сколько денег можно выручить за редких птиц?

– Верно, – улыбнулась Бетти. – Но важен момент, когда птицы снова встречаются в небе. Представь это и забудь остальное. Не важно, поймает ли охотник другую птицу и погибнут ли эти. Не важно, наступит ли конец света. Зачем вообще жить, если не ради таких блестящих моментов? Жизнь полна смерти и потерь. Это не новости. Вам, молодым, кажется, что мир рушится, но это не так. Я знаю, что такое настоящая катастрофа. В прошлом году у меня умер муж. У моей дочери болезнь почек. У нас нет ни страховки, ни постоянного дохода. – Парень покраснел, но Бетти лишь улыбнулась. – Нет, не стоит чувствовать себя виноватым. Ты не мог этого знать. Все в порядке. Плохие вещи случаются, но это не значит, что жизнь вообще плохая. Нам стоит научиться ценить, что мы имеем. Не ждите, пока деньги и успех добавят красок в вашу жизнь. Хватайте все блестящие моменты, которые возникают у вас на пути, пока они еще не пропали.

Да, подумал я. Вот что мне нужно говорить студентам – и самому себе.

Неделю спустя я увидел, как кто-то копается в мусорном баке возле студенческого союза. В те дни бездомные часто заходили на институтскую территорию, чтобы поискать на помойках алюминиевые банки, которые можно было сдать по пять центов за штуку. Но, когда непрошеный гость выпрямился, держа в руке две банки, я узнал в нем Бетти. Я не знал, стоит ли с ней поздороваться.

Ей могло стать неловко, из-за того что ее застукали возле мусорного бака. Я вот готов был сквозь землю провалиться. Пока я пытался тихонько проскользнуть мимо, она заметила меня и просияла:

– Профессор!

– Здравствуйте.

– Я собираю банки в перерыве между занятиями. Так оплачиваю проезд на автобусе! Знаете, люди чего только не выбрасывают, даже в такие тяжелые времена, – сказала она и бросила банки в сумку. – Это просто поразительно. Я каждый день прихожу в институт с пустым кошельком. Порой у меня ни цента не бывает! Но всегда нахожу достаточно банок, чтобы оплатить билет. Иногда и на обед хватает. Они каждый день меня ждут.

– Сегодня, видимо, не получилось?

Она рассмеялась и пожала плечами:

– Я могу и пешком домой дойти. Но банок меньше не становится. Человек всегда находит то, что ищет, нужно только попотеть.

Я сказал ей, чтобы она заходила ко мне, если вдруг почувствует, что банок не хватает. Она улыбнулась:

– Видите? Теперь у меня есть гарантия оплаты проезда!

Я отвел ее в сторону, чтобы не стоять на дороге.

– Знаете, то, что вы сказали на прошлой неделе, сильно задело молодых ребят. Они пишут об этом в своих эссе. Вы заставили их иначе взглянуть на мир. Да и меня тоже, – признался я.

– Вот и славно. Может, даже страдания идут на пользу.

– Я сожалею о вашем муже.

– О, я врать не буду. Без него я долгое время чувствовала себя сломленной. Расколотой на части. Я лишь пыталась выжить, и это было ужасно. Он два месяца не дожил до пенсии, а страховка, конечно же, закончилась, когда мы нуждались в ней больше всего. К счастью, я до сих пор могу на него положиться.

– Что вы имеете в виду?

Она улыбнулась:

– Я очень его люблю, как и раньше. Каждый вечер я вспоминаю, как мы лежали в кровати, читали и разговаривали, порой до трех часов утра. У нас был ветхий дом, но мечтали мы по-крупному. О, какие у нас были мечты! Такого у человека не отнять. Сейчас я осталась в квартире одна, но мы до сих пор женаты и любим друг друга. Просто он умер. Однажды мы встретимся снова, как птицы в той истории.

– А как же ваша дочь?

– Доктор сказал, что почки еще лет пять прослужат. Я бы отдала ей свою, но она не подходит. Придется просто ждать. Я не могу контролировать судьбу. Мне под силу контролировать лишь свое отношение к ее поворотам. Зачем же отчаиваться? Разве не чудо, что мы вообще живем на свете? Что мы видим, слышим и чувствуем? Мы с Биллом научили дочку радоваться жизни. Она не умрет, не пожив.

 

Хватайте все блестящие моменты, попадающие у вас на пути.

 

Мне под силу контролировать лишь свое отношение к поворотам судьбы.

Я назвал ей несколько агентств, которые могли помочь с оплатой медицинских счетов ее дочери.

– О, я их знаю, – ответила Бетти. – Мы работаем над этим. А я в своем возрасте даже поступила в институт, чтобы найти приличную работу! – рассмеялась она. – Биллу бы это понравилось! Молодежи кажется, что работы нет. Но всегда можно найти место, если не сдаваться и не бояться запачкать руки. Я точно найду работу. – Она встряхнула сумкой, и банки зазвенели. – Это не мусор. Не перерабатываемый алюминий. Это мои блестящие монетки.

 

Гарретт Бауман

 

 

Аутотренинг в туалете

 

Входя в каждый день, находи в себе внутреннюю силу, чтобы мир не задул твою свечу.

Кэтрин Данэм

 

«Будь сильной ради него», – повторяли мне тысячу раз. Но я не чувствовала себя сильной. Я сидела у койки своего мужа, а он с трудом дышал. На его лице была маска, грудь опутана проводами, а на голове не осталось ни одного волоска. Врачи сообщили, что операция прошла хорошо, но тревога в их глазах напоминала мне о его критическом состоянии.

Я думала о том, как рак может превратить здорового двадцативосьмилетнего мужчину в слабого, хрупкого пациента, лежавшего рядом со мной. Он раскашлялся, и я потянулась за ведром и салфетками – условный рефлекс, выработавшийся за месяцы ухода за ним. Муж сказал мне, не надо, мол, все в порядке, и я поправила маску, чтобы она была расположена точно по центру переносицы, а ее завязки приходились на дюйм ниже швов, оставленных операцией. Он улыбнулся и сказал, что я – единственная, кто способен сделать это правильно. Я была рада ему помочь, но тяжести обстоятельств это все равно не облегчало.

Мои эмоции рвались на поверхность, и я силилась удержать внутри слезы. Будь сильной ради него, напоминала я себе. Я всегда считала себя сильной женщиной и обычно предпочитаю быть сильной ради себя, а не ради кого-то другого. Но в этот раз все было иначе. Он был пациентом, а я – сиделкой. С первого дня его болезни наша жизнь была целиком посвящена стараниям сделать все, чтобы он остался жив. Время от времени кто-нибудь говорил мне, что надо позаботиться и о себе, но я считала, что не могу позволить себе эту роскошь. И как можно думать о массаже и спа, когда его жизнь в опасности.

Конечно, мне хотелось немного отдохнуть от больниц. Но в последний раз, когда я взяла себе «выходной», медсестры забыли принести мужу лекарства, и ему стало намного хуже. Мне было страшно оставить его, потому что я знала, что мое присутствие его успокаивает. Я сжала его руку и заверила, что отойду только в туалет, расположенный дальше по коридору.

В крохотном больничном туалете, который уже начала считать своим единственным личным пространством, я посмотрела на себя в зеркало. Волосы свисали сосульками, и я всерьез задумалась, не помыть ли голову прямо в раковине. Но потом решила просто зачесать их в хвост и ополоснула лицо.

Я не узнавала себя. Никогда еще я не выглядела так плохо. Пыталась сдержаться, но слезы так и полились. Я извелась и устала. Была напугана и опечалена. Но в первую очередь я чувствовала, что потеряла себя.

Зажужжал телефон. Писала подруга, с которой я познакомилась в группе поддержки для родственников онкологических пациентов. У ее мужа тоже был рак, так что у нас были во многом общие переживания.

«Все говорят мне, что надо быть сильной, но я не знаю как», – прочла я.

Мое сердце дрогнуло, и слезы полились еще пуще.

Я набрала ответ: «Быть сильной – не то же самое, что быть стоиком. Плакать – нормально. Чувствовать себя сломленной – нормально. Иногда силу нам дает надлом. Как бы ты ни хотела быть сильной ради него, прежде всего следует быть сильной для себя. Не забывай, что твоя жизнь тоже важна».

Я посмотрела на это сообщение и осознала, что мне хотелось бы, чтобы в этот момент кто-нибудь дал мне именно такой совет. Снова вгляделась в зеркало и прочла его вслух самой себе:

– «Быть сильной – не то же самое, что быть стоиком».

Мне нужны были эти слова. Я так усиленно клеймила себя слабачкой при первых же признаках эмоций, что не осознавала силу, присутствующую глубоко в моем сердце и душе.

– «Плакать – нормально».

Я много раз говорила это мужу, но нужно было напоминать об этом и себе. Сильная женщина не обязана быть жесткой и бесчувственной. Слезы могут давать силу, мужество и решимость.

– «Чувствовать себя сломленной – нормально. Иногда силу нам дает надлом».

 

Слезы могут давать силу, мужество и решимость.

 

Все мы переживаем жизненные трудности, и никто не избавлен от боли. У всех нас бывают дни, когда нам кажется, что мы больше не можем. Но в эти дни мы часто обретаем свою величайшую силу. Она внутри нас, и иногда приходится глубоко копать, чтобы найти ее. Иногда надлом позволяет нам воссиять.

– «Как бы ты ни хотела быть сильной ради него, прежде всего следует быть сильной для себя. Не забывай, что твоя жизнь тоже важна».

Я не сомневалась в своей любви к мужу или в ценности, которую придавала его жизни. Но я махнула рукой на себя. Я была так сосредоточена на спасении его жизни, что, фигурально выражаясь, теряла собственную.

Я хотела узнать эту женщину в зеркале. Решила начать с признания ее силы и красоты. Поверить в нее. Я объявила, что, какие бы карты не выбрасывала жизнь, эта женщина все преодолеет.

Вдохнула поглубже и выпрямила спину, расправила плечи. Прошла по коридору с новообретенной уверенностью. Села рядом с мужем и сказала ему:

– Я знаю, что это тяжело. Не стану притворяться, что это не так. Но я также знаю, что мы способны справиться с трудностями, потому что мы сильны.