Не представляю, как ты с этим справляешься

 

Скорбь подобна океану; то накатит, то отхлынет. Иногда воды спокойны, иногда сбивают с ног. Все, что мы можем сделать, – это научиться плавать.

Вики Харрисон

 

Когда в автокатастрофе погиб мой муж – всего через пару месяцев после того, как скончался от рака отец, – мой начальник проявил небывалую доброту и сказал, что я могу отдыхать столько, сколько мне нужно. Нет никакой спешки; моя работа подождет до того момента, когда я буду готова. Но после месячного отпуска я вернулась к привычному распорядку, чтобы иметь причину выходить из дома и возвращаться в общество людей.

Клиника хиропрактики, где я работала, была небольшой. Мы хорошо знали своих пациентов, а они знали нас. Когда умер мой отец, многие были в курсе и выражали свои соболезнования. Они также узнали и о моей последней утрате, и я крепилась, собирая крохи мужества, чтобы вернуться на работу и снова встречать эти взгляды, полные жалости или отводимые в сторону, сочувственные объятия и утешения. Я мысленно готовила себя ко всему этому, чтобы не терять самообладания во время рабочей смены – и одновременно не лишиться рассудка.

Так я и сидела за столом администратора, с неестественной неподвижной улыбкой, приклеенной к лицу, принимая добрые слова и объятия и игнорируя тех, кто прятал взгляд.

Но ничто не могло подготовить меня к тому, что случилось в середине смены. Вошла одна из пациенток и разразилась слезами при виде меня. Сгорбившись, она еле выдавила из себя слова:

– Это ужасно! Мой муж умер шестнадцать лет назад. И легче не становится. Только хуже.

Моя доброжелательная улыбка увяла. Слезы, которые я удерживала весь день, готовы были вот-вот прорвать выстроенную мною плотину.

– Прошу прощения, я на минуту, – я сумела вымолвить эти слова и каким-то образом преодолеть два метра пути до туалета, прежде чем плотину прорвало. Я сползла на пол, неудержимо рыдая.

Одна отважная коллега пришла вслед за мной в туалет и обнимала, пока я всхлипывала. Никогда не забуду ее доброту и мужество – их, должно быть, потребовалось немало, чтобы последовать за мной в бездну моей тьмы. А еще никогда не забуду намерение, которое сформировалось у меня в этот момент: Я никогда не сделаю так, чтобы человек, переживающий скорбь, ощутил ее еще острее. Наоборот, я буду доказательством того, что жизнь может наладиться.

 

Я была и великой счастливицей, и эпической неудачницей – иногда в один и тот же день.

 

Конечно же, я понятия не имела, к чему меня обяжет это намерение или насколько мне будет трудно. Но, как ни странно, всякий раз, как мне хотелось отказаться от него, кто-нибудь говорил: «Знаешь, я не понимаю, как ты с этим справляешься! Будь я на твоем месте, я бы просто легла и умерла». Или: «Всякий раз, как в моей жизни все идет вкривь и вкось, я просто думаю о тебе и понимаю, что могло быть и хуже». Моя внешняя реакция всегда представляла собой намек на улыбку и короткий кивок. А внутренней была мысль: «Я вам покажу. Когда-нибудь вы захотите оказаться на моем месте».

И я продолжала путь. Я начала совершать поступки, от которых годами открещивалась словами «я не могу». Какие-то из них было младенческими шажочками. Другие – гигантскими скачками. Например, пробежать марафон. Или пойти на кулинарные курсы сыроедения, которое все считали самой что ни на есть странной странностью. Я проходила программы детоксикации, медитировала, вела дневник и сменила место жительства, когда оставаться в доме, который я купила вместе со своим покойным мужем, стало невыносимо.

«Ты уже пришла в себя? К этому времени ты уже должна была оправиться», – говорили мне люди спустя год, два, три. Нет, я не «оправилась». И никогда не оправлюсь. Но я не стану использовать свою боль как костыль. Я была полна решимости преобразовать ее в нечто прекрасное, способное ярко воссиять.

Слезы продолжали приходить то реже, то чаще, то снова реже. Когда я уже думала, что вывернулась из цепкой хватки скорби, она похлопывала меня по плечу: «Эй, не забывай обо мне. Я все еще здесь».

Не обошлось без ошибок. Множества ошибок. Я, бывало, принимала решения из страха или, пытаясь вписаться в некую формулу «лучшей жизни», делала то, что другие считали правильным.

А потом я начала прислушиваться к зову сердца. Доверять своему внутреннему голосу – тому тоненькому голоску, который включился тогда, на полу в туалете, говоря мне, что все пройдет и станет лучше. Побуждая меня доверять и верить.

Иногда я сходила с пути, думая, что успех определяется количеством денег, которых всегда было мало. Потом осознала, что истинный успех – это хорошо относиться к себе и заниматься тем, что приносит радость. Успех – это истинные сердечные связи с прекрасными людьми, которые ходят по этой планете вместе со мной. С людьми, которые идут собственной дорогой боли сквозь опустошающие смерти, разводы, потерю здоровья или ощущения своего «я» и полны решимости найти новый путь.

Я чувствовала себя и великой счастливицей, и эпической неудачницей – иногда в один и тот же день. Поняла, что такова извилистая дорога жизни, и научилась катить по ней с большей легкостью.

Прошло уже десять лет, а я до сих пор над этим работаю. Сбиваясь с пути, я делаю шаг назад и смотрю сквозь призму благодарности, чтобы разглядеть в тумане истинный успех. Каждый шажок (например, выйти из дома и набраться храбрости встретиться с миром лицом к лицу, не переставая скорбеть) – воистину большая победа.

Я благодарна за каждый вздох.

И каждую улыбку.

И каждое объятие.

И каждую душу.

Я сделала свой выбор. Я стою сегодня перед вами как доказательство того, что жизнь может стать лучше. Уже стала.

 

Эме Дюфрене

 

 

Мистер 99,89%

 

Я хотела быть независимой женщиной – той, которая может оплачивать счета, той, которая может управлять собственной жизнью, – и я стала этой женщиной.

Диана фон Фюрстенберг

 

Вот оно, черным по белому: «Вероятность отцовства составляет 99,89 %». Мужчина, за которым я была замужем и с которым когда-то собиралась разделить будущее, доказанно был отцом моего сына. Держа в руке этот единственный листок бумаги, я чувствовала, как меня снедают жажда мести и гнев, но в первую очередь – глубокое чувство скорби по обманутой мечте.

Когда я получила от мужа письмо, в котором он информировал меня, что «остается в Соединенном Королевстве», моему сыну Кристиану только-только исполнилось девять месяцев, и отец с момента рождения виделся с ним в общей сложности недели четыре. В сущности, он был для малыша посторонним, и Кристиан не ощутил бы потери. С другой стороны, эта новость сшибла меня с ног и перевернула мой мир вверх тормашками. Это был не столько эмоциональный удар – я всегда хорошо умела отделять практические стороны жизни от чувств. Скорее, дело было в осознании того факта, что все мои ожидания, связанные с нашей жизнью как дружной семьи, все многочисленные жертвы, которые я принесла в профессиональном и личном плане за последние десять лет, были разбиты вдребезги двумя короткими предложениями на моем двенадцатидюймовом мониторе.

Мы с мужем познакомились, когда я жила в Лондоне, работая директором по маркетингу в компании его отца. Первые пару лет между нами не было ничего большего, чем теплые, но профессиональные отношения. В сущности, в этот начальный период мы, наверное, всего раза два общались в нерабочей обстановке. Постепенно между нами возникла дружба, потом романтические чувства, за которыми последовал брак. Нам удалось утаить это от наших коллег. Родственники были в курсе наших отношений, но коллег мы не посвящали – в смысле, до тех пор пока я не забеременела.

Это произошло на третьем году нашего брака. Беременность была незапланированной и неожиданной. Тем не менее, когда прошло первое потрясение, я невероятно обрадовалась перспективе грядущего материнства и нового приключения, в которое пустимся мы с мужем.

Желание переселиться в Штаты и там воспитывать нашего ребенка было обоюдным. Лучшее качество жизни, близость к моим родственникам и желание вывести компанию моего мужа на американский рынок – все эти факторы повлияли на наше окончательное решение. Поэтому когда я на восьмом месяце беременности первая приехала в Филадельфию, начала вить гнездо и готовиться к рождению Кристиана, пока муж утрясал рабочие дела, у меня не было ни тени сомнения, что впереди нас ждут очень счастливые, хоть и трудные времена.

 

Стоило лишь подать на алименты, и я внезапно стала в его глазах «потаскушкой Люси» – о, как удобно!

 

После рождения сына мой муж пробыл с нами примерно неделю, а потом решил, что ему нужно «снова браться за работу». Честно говоря, я была не против. Как мне казалось, он в это время переживал обычные для молодых отцов страхи, чему я и приписывала его безразличие к ребенку. Он не проявлял никакого интереса к кормлению, смене пеленок и даже не особенно рвался подержать нашего сына на руках.

Следующие несколько месяцев я прожила вместе с моей матерью. Смотрела дома, выставленные на продажу, офисы, сдаваемые в аренду, и наслаждалась всеми прелестями материнства (включая бессонные ночи). Вскоре после родов я заболела. Никто не мог поставить мне внятный диагноз, поэтому в мою жизнь вошли и регулярные встречи с врачами. Впоследствии выяснилось, что я больна рассеянным склерозом.

Мой муж приехал в США, теперь уже надолго, чтобы решить вопрос со своим видом на жительство. Вместо логичного решения жить со мной и Кристианом дома у моей матери он предпочел снять квартиру в городе, потому что «это удобнее»: он сможет ездить в Нью-Йорк по делам поездом.

Мое повседневное существование оставалось прежним, наполненным посещениями врачей и заботами о маленьком сыне. Время от времени муж приезжал к нам, но ни разу не остался ночевать. Говорил, что не хочет навязываться – кому? Жене и сыну? В наших отношениях наметились трещины, но я по-прежнему не имела представления о его истинных намерениях.

А потом ему приспичило поехать в Лондон. И хотя ему не советовали этого делать, чтобы не лишиться вида на жительство, он все равно уехал.

Ровно через неделю я прочла то злополучное электронное письмо. Его текст был коротким и простым: «Люси, я решил остаться в Соединенном Королевстве. Просто это не то, чего я ожидал». Помню, я раз пять выключала и снова включала компьютер, надеясь, что я как-то неправильно его поняла. Тем более что из-за хронической усталости мой разум в то время играл со мной странные шутки. Но каждый раз смысл слов оставался прежним. Мой муж трусливо сообщил мне, что хочет исчезнуть из нашей жизни.

Спустя год безуспешных попыток побудить мужа к общению я осознала, что мне придется пройти через суд. Помимо полного отсутствия интереса к нашей с сыном жизни муж за все время ни прислал мне ни цента. Сначала он делал вид, что разорился, хотя жил при этом в Кенсингтоне, в родительском доме стоимостью пять миллионов долларов. Потом, когда эта тактика не оправдала себя, он стал утверждать, будто сомневается в своем отцовстве, и потребовал ДНК-экспертизы.

Сказать, что меня это возмутило до глубины души, значит не сказать ничего. Самое смешное, что за все время нашего брака, за девять месяцев моей беременности и первый год жизни Кристиана ни разу не поднимался вопрос о моей неверности. Только когда от него потребовали денег на содержание ребенка, я внезапно стала в его глазах «потаскушкой Люси» – о, как удобно! Нет, правда, мы же работали вместе и жили вместе. Когда, по его мнению, мог состояться акт супружеской измены? В те пять минут, когда мы расходились в разные стороны в продуктовом магазине? Когда он задерживался в ряду органических продуктов, а я делала выбор между печеньем и чипсами?

Когда пришли результаты, единственное, о чем я могла думать – это о старом слогане рекламы мыла «Айвори»: «99,44 % чистоты из 100 возможных». В нашем сценарии, однако, тестируемый был весьма далек от чистоты: мой муж оказался подлецом на 99,89 процента из 100.

Так что мне приходится буквально начинать все сначала, и, несмотря на решение суда, мы до сих пор не получаем алименты. Но меня это не особенно заботит. В настоящее время я руковожу консалтинговым бизнесом и зарабатываю более чем прилично. А еще оказалось, нам с Кристианом на 100 % лучше живется, когда Мистера 99,89 % нет в нашей жизни.

 

Люси Александер

 

 

Близка к поражению

 

Бесконечный парадокс заключается в том, что мы действительно учимся через боль.

Мадлен Л’Энгл

 

Прошло примерно девять месяцев с того дня, как я подала на развод. Мой муж (с которым мы были вместе еще со времен колледжа) и отец моей годовалой дочери сообщил о том, что у него есть другая, вскоре после нашей пятилетней годовщины. Затем он съехал от нас, а я сменила статус матери-домохозяйки на мать-одиночку. И знаете, какая мысль чаще всего крутилась в моей голове в те дни? Не «как он мог», не «где найти работу с частичной занятостью» и даже не «смогу ли я полноценно заботиться о малышке в одиночку». Я думала: «Я не заслуживаю ничего лучшего; я неудачница».

В один прекрасный день, когда моя дочка сделала свой первый самостоятельный шаг, упала, но тут же поднялась и сделала второй, я решила: моя самооценка на самом дне и с этим надо что-то делать. Шаг за шагом нужно выходить из этого состояния.

Я и раньше, до разрыва с мужем, не была о себе высокого мнения. Точнее, это мнение формировалось за счет оценок окружающих. Как-то я целый год ходила в ужасно неудобных туфлях только потому, что в первый день, когда я их надела, кто-то сделал комплимент моим ногам. Когда муж говорил, что я красивая, я верила ему. Когда он говорил о любви, я чувствовала себя желанной. Но стоило ему прийти домой уставшим и злым, проигнорировать мою улыбку или новую прическу, я чувствовала себя никчемной.

Когда, сидя в машине перед нашим домом – который мы купили вместе, чтобы рожать в нем детей и жить долго и счастливо, – он сказал, что у него уже пару лет роман на стороне, я тут же обвинила себя: «Это я не додала, это я не углядела, мне надо было больше стараться, наверное, его новая подружка во всем меня лучше, она заслуживает счастья с моим мужем, а я – нет».

Гнев начал расти в моей душе. А возможно, он жил там давно, но был подавлен годами.

И вот я в плохо освещенном зале, в красных перчатках молочу боксерскую грушу изо всех сил. Пинаю ее до синяков на ногах. Пробую апперкоты и хуки до тех пор, пока у меня не начинают кровоточить костяшки.

В тот вечер, когда я уходила из зала после своего первого занятия боксом, у меня болело все тело – самым что ни на есть приятным образом. Я заставила себя делать нечто трудное, нечто совершенно новое, нечто такое, на что не считала себя способной.

В боксе есть выражение «повиснуть на канатах». Это означает, что боксер загнан в угол, прижат к канатам противником и опасно близок к поражению. Думаю, как раз это и происходило со мной в последние месяцы моего брака. Я не боец. Я не сильна. Вот что я повторяла себе снова и снова. Вот что мне так и пришлось бы повторять себе, если бы в тот ноябрьский вечер я осталась бы дома, как и хотела сделать, и, уложив малышку спать, занялась йогой и просмотром кулинарного шоу.

 

Я прекрасна, даже если мужчина рядом со мной так не думает.

 

Бог призвал меня в непривычное место, чтобы я могла наносить удары, и причинять себе боль, и узнать о себе нечто такое, что Он знал обо мне всегда. Я – заслуживаю. Любви, уважения, принятия – в первую очередь от себя собой. Я прекрасна, даже если мужчина рядом со мной так не думает. Я могу быть счастливой, даже если в конце дня меня ждет пустая постель.

Я не знаю, будет ли у моей дочери идеальный муж и идеальная жизнь. Но я надеюсь помочь ей стать сильной, чтобы справиться с любой ситуацией. Чтобы любить и уважать себя в любой ситуации.

 

Рейчел Э. Райан

 

 

Цистерна лимонада

 

Создай свой мир. Окружи себя людьми, красками, звуками и трудами, которые тебя питают.

Сюзан Ариэль Рейнбоу Кеннеди

 

Я рассчитывала добиться многого к тому времени, как мне исполнится пятьдесят, но пункт «остаться в одиночестве» в этот список явно не входил. Однако вот я стою в большом семейном доме, который совсем недавно делила со своими, теперь уже выросшими, детьми и их отцом. Моей школьной любовью. Моим другом и помощником. Человеком, который был моим мужем тридцать лет, а потом внезапно объявил, что больше не хочет быть женатым.

Каждая комната хранила мучительные напоминания о нашей совместной жизни и его спешном побеге из нее. Почему-то труднее всего мне было входить в «хозяйскую» ванную комнату – там мне сильнее всего казалось, что я вот-вот его снова увижу.

Однажды утром, когда я по необходимости шла в ванную – усилие для этого требовалось почти нестерпимое, – божественный голос произнес: «Смени душевую занавеску». Что я и сделала в тот же день. Странно – как такой маленький шаг послужил началом моего пути к исцелению!

Считаные дни спустя, когда в прогнозе погоды объявили сильный снегопад, мне вспомнилось, до какой степени я всю свою жизнь полагалась на то, что мужчины позаботятся о большинстве бытовых задач. Где мне купить соль в мешках,  задумалась я, и как посыпать ею нашу длинную подъездную дорожку?  По этой и другим мелким трудностям, возникшим в те первые недели, я быстро поняла, сколь многого можно добиться, просто читая инструкции, прося совета у других и веря в то, что Бог дал мне способности справляться со всем, что ждет впереди.

Расхрабрившись от этой веры и своих маленьких побед, я начала думать о том, с какими еще задачами по поддержанию дома в порядке я смогла бы справиться. И снова оказалась в «хозяйской» ванной. Вооружившись гаечным ключом и видеоинструкцией с YouTube, я приготовилась починить давно подтекающий кран. Моя дочь заехала навестить меня, когда я удаляла старую прокладку, и вид мамы с гаечным ключом в руках настолько впечатлил ее, что она тут же сфотографировала меня и выложила в своих соцсетях.

Дополнительной мотивацией служило желание продать этот большой дом и переехать в маленький милый уютный домик, чтобы начать все с чистого листа. Вскоре я уже замазывала шпаклевкой трещины, выпалывала сорняки, подстригала кусты и скашивала траву на нашем большом участке – готовила дом к продаже.

У меня было очень детальное представление о том, каким должно быть мое новое жилье. Заручившись пониманием своего терпеливого, недавно получившего лицензию агента по недвижимости – который, кстати говоря, был моим племянником, – я посмотрела почти пятьдесят домов, упустила прекрасную возможность довольно дешево купить пару из них и в конце концов задумалась: может быть, просто не судьба?

А потом я решила взглянуть на дом с участком, и близко не отвечавший тому списку требований, который я составила. Но, когда мы въехали на подъездную дорожку – очень крутую дорожку (по сравнению с большинством пологих), – я подняла взгляд и прошептала сама себе: «Вот это мой дом».

После переезда я с успехом постригла траву на этом крутом пригорке, побелила веранду, починила изгородь, поменяла фильтр в дымоходе и сделала много чего другого. Глядя на свой личный список «мужских достижений», я только улыбаюсь. Я способна позаботиться о своем доме. Я способна позаботиться о себе.

Недавно, когда я обедала вместе со своей милой подругой, она сказала мне, что я изменилась. Что у меня появились иные повадки. Что я стала спокойнее. Умиротвореннее.

– Когда жизнь вручила тебе лимоны, Дон, ты не просто приготовила лимонад, – сказала она. – Ты приготовила целую цистерну лимонада.

Ну, может быть, не так буквально… Но, знаете, я смогу – если захочу!

 

Дон Белт

 

 

Возьмите с собой мужчину

 

Вы контролируете только три вещи в своей жизни: мысли, которые обдумываете, образы, которые визуализируете, и поступки, которые совершаете.

Джек Кэнфилд

 

– Возьмите с собой мужчину, – сказала моя знакомая из церкви, когда я объявила ей, что собираюсь на следующий день покупать машину. Не самый плохой совет, да где его взять. С тех пор как мой муж, после 24 лет брака, подал на развод и уехал, объявив, что ему нужна свобода, я не особенно спешила сближаться с любым другим представителем сильного пола.

Поэтому утром я поехала в салон без мужчины. А также без денег, кредитной истории и созаемщика. Зато у меня была древняя «Шевроле Корсика» с большим пробегом и облезающей серебряной краской. Она ломалась как минимум раз в месяц, выставляя мне неподъемные счета за ремонт и не оставляя никакой возможности добраться до работы. Мне нужна была новая надежная машина, которая могла бы с гарантией довезти меня и моего сына-инвалида хотя бы до границы округа.

Я вошла в салон «Шевроле», повесив голову и ссутулив плечи. Попыталась независимо походить по салону, разглядывая новейшие модели. Но ко мне слишком скоро подскочил пышущий энтузиазмом продавец. Он тут же сбросил цену на мою подержанную машину на 1200 долларов за большой пробег и осыпающуюся краску. Позволил мне заполнить заявление на кредит. Но не думаю, что воспринял меня всерьез.

Проводя ладонями по сияющим металлическим блеском бокам новых машин, садясь на обтянутые бархатно-мягкой кожей сиденья и вдыхая соблазнительные запахи новых салонов, я видела, как продавец и его начальник попивают кофе за столом в кабинке со стеклянными стенами. Они явно не сильно старались добиться для меня одобрения кредита. «Никак невозможно, – сказали они в результате, выйдя ко мне, – если только вы не приведете созаемщика. Может быть, ваш бывший муж согласится стать им».

Наверное, непривычность «одиночного» состояния негативно воздействовала на мой мозг, лишив его привычной ясности мышления. Я выехала из дома, не составив заранее план. Я не заготовила контрдоводы на случай, если меня не сочтут достойной кредита на машину.

На следующий день я подготовилась. Крупнейший мультибрендовый автоконгломерат в Портленде, штат Орегон, устраивал феерическую распродажу в портлендском «Экспоцентре». Под одной крышей были выставлены все бренды. Я смело вошла внутрь, расправив плечи и высоко держа голову, проходя мимо «Феррари» и «Фордов», «Меркьюри» и «Мазд», «Джипов» и «Ягуаров» к центру этого гигантского здания-ангара, где были выставлены «Шевроле» со своими отполированными открытыми капотами.

– Какую марку вы ищете? – спросил продавец.

– Я собираюсь продавать «Корсику», так что, думаю, мне хотелось бы другую «Корсику», – сказала я.

– Это не значит, что вы должны покупать именно «Корсику». Вот скажите, из всех машин, которые вы видите здесь, какую вам действительно хочется? – спросил он.

Ого! Трудный вопрос! Мои мысли никогда дальше «Корсики» не заходили. Я огляделась и заметила машину, о которой мечтал мой сын: Geo Storm цвета зеленый металлик.

– Вот эту, – сказала я, подходя к ней и лаская гладкие линии ее крыла.

– Сейчас проверю, что я могу для вас сделать, – сказал он.

Я заполнила анкету на кредит и стала ждать. На этот раз я была готова. Когда дилер решил сбросить цену на мою машину из-за облезающей краски, я вручила ему копию статьи, в которой говорилось о дефектах покраски в заводских условиях. Когда банк усомнился в моей истории трудоустройства, я сказала:

– Да, я часто меняла работу, но всегда в рамках своей профессии, и у меня никогда не было неоправданных перерывов.

Когда кредитующий банк задал вопрос об отсутствии у меня кредитной истории, я объяснила, что недавно рассталась и вскоре развожусь с мужем. Когда они потребовали первоначальный платеж, я предложила внести шаровой платеж[12] из своего налогового вычета. Когда финансовая компания потребовала созаемщика, я заявила: «Мне он не нужен».

На это ушло несколько часов. Более того, успело стемнеть, и снег покрыл землю к тому моменту, когда я была готова уйти из портлендского «Экспоцентра». Прошло несколько лет с тех пор, как я в последний раз водила машину с ручной коробкой передач. Поэтому я сделала пару кругов по почти пустой парковке, чтобы привыкнуть, прежде чем решилась ехать сквозь пургу в своем новеньком Geo Storm.

Это определенно не было великой сделкой – и даже просто хорошей сделкой по меркам большинства людей. Но это была  сделка. Моя!  И она придала мне уверенности, чтобы начать смотреть вперед, а не оглядываться назад.

 

Мейсон К. Браун

 

 

Список

 

Счастье похоже на бабочку, за которой можно долго гоняться, но так и не поймать.

Но если сесть и перестать двигаться, то бабочка может опуститься прямо на вас.

Автор неизвестен

 

За три недели до моего шестидесятилетия мой муж Грег сообщил мне, что наш брак перестал приносить ему радость. Он даже не хотел слушать аргументы, что мы прожили вместе тридцать пять лет, у нас трое детей, четверо внуков и внучек в возрасте до двух лет и еще один внук на подходе. Он настаивал на разводе.

– Поделим все пополам, – говорил он мне. – Я просто хочу найти, пока не поздно, свою вторую половинку.

Когда шок прошел и я смогла наконец подняться утром с постели, я начала искать новый дом, в котором можно было бы все начать сначала. Мне не хотелось оставаться в просторном фермерском доме, построенном в 1840-х годах, в котором мы вырастили наших детей. В него надо вкладывать слишком много сил. И с ним связано так много воспоминаний… В общем, я объездила округу и нашла современный небольшой домик, который меня вполне устроил.

Потом нужно было поделить вещи – а это масштабная задача. Некоторые из решений были очень простыми. Я оставлю Грегу его страшную коричневую софу, а себе возьму столовый стол из дубового дерева, принадлежавший моей прапрабабушке. Я возьму сервиз, который нам подарили на свадьбу, а он оставит себе тарелки с изображениями лосей и медведей-гризли. Он возьмет себе стол для игры в бильярд, а я – тренажер.

С вещами, полученными в наследство от родственников с каждой стороны семьи, проблем не было никаких. Грег взял себе старинный письменный столик, принадлежавший его матери, я взяла чугунную сковородку, принадлежавшую моей. Я взяла бабушкину Библию с ее пометками на полях, он – «Пурпурное сердце», которым наградили его отца во время Второй мировой войны. Бейсбольная перчатка Грега осталась у своего хозяина, я же взяла теннисную ракетку, которой играла, когда училась в колледже.

Мы даже легко договорились по поводу фотографий (просто разделили их пополам) и домашних животных (он взял себе собаку, а я – кошку).

И вот настала первая ночь, которую я провела в новом доме, в кровати, явно слишком большой для меня одной. Я крутилась с боку на бок и не могла заснуть. Потом поняла, что меня беспокоит: я решила, что брать, а что оставлять, но только по поводу вещей. Я так и не приняла самых сложных решений.

Из моих глаз потекли слезы, я включила лампу на тумбочке, а потом взяла в руки ручку и блокнот.

На чистом листе бумаги я написала: «Не хочу брать с собой». Список получился не очень длинный. Сожаление. Горечь. Боль. Желание отомстить. Страх перед неизвестностью. Пожалуй, это самое сильное чувство, которое я испытывала в данной ситуации.

Потом на новой странице я написала: «Что хочу сохранить». Я долго думала, а потом написала: «Счастливые воспоминания». Как мы привозили детей из роддома. Запах рождественской елки. Как бросали лошадям сено из сарая. Как катались на велосипедах и соревновались в стрельбе из «мелкашки». Как купались летом в реке и качались на качелях. Как ловили рыбу в пруду, но ничего не поймали, кроме черепах. Как сидели перед телевизором и ели попкорн. Мое свадебное платье.

За окном стало светать, и пальцы уже болели, а я все писала и писала. Потом я подумала: а ведь это первый рассвет в моей новой жизни. И пусть в ней будут сложности, но и радостей будет очень много.

 

Джин Моррис

 

 

Большая дохлая крыса

 

Есть лишь одно доказательство способностей – действие.

Мария фон Эбнер-Эшенбах

 

Прошлой зимой две недели подряд шли дожди. Каждый день. Впрочем, это было не так уж плохо: я сидела дома, писала статьи и пересматривала любимые фильмы.

В один из дней я выскочила во двор насыпать зерна в кормушку для птиц. И увидела на земле непонятно чей хвост. Он выглядывал из-за миниатюрного деревца, которое я нарекла именем Бруклин. Я поглубже вздохнула – и заглянула за Бруклин. Это была крыса. Большая дохлая крыса. Как и многие женщины до меня в подобной ситуации, я завизжала – «а-а-а-а-а!» – и убежала в дом. Почему я так сделала, объяснить трудно. Крыса была не в том состоянии, чтобы броситься на меня. Подумав, я решила, что ее, должно быть, прикончили мои котики, или Ида Би, или Опал. Это хорошо – значит, не зря я их кормлю. А может, она съела где-то крысиного яду. Что так, что сяк, все равно у меня в саду оставалась лежать толстая дохлая крыса. Надо было что-то с этим делать.

Но делать с этим ничего не хотелось. У меня было полно дел по дому плюс работа и вообще жизнь. Но я то и дело возвращалась мыслями к эссе Бейли Уайт, которое читала много лет назад. У нее под домом сдохло какое-то животное. Миссис Уайт (мать Бейли) позвонила дератизатору, чтобы он помог избавиться от источника мерзкого запаха. Тот фыркнул в ответ: «У вас что, не найдется кого-нибудь вроде мужа, чтобы он сделал для вас такую малость?» Бейли пришлось заползти в подпол и самой извлечь мертвого зверька. Хотя одиночество меня не тяготит, это был один из тех моментов, когда я пожалела, что у меня нет «кого-нибудь вроде мужа».

Весь следующий день я тянула время. Убралась. Написала статью в память о недавно умершей Элизабет Тейлор. И надеялась, что, может быть, за это время крысиное семейство унесло свою главу, дабы устроить ей похороны в стиле викингов. Наконец, отважилась выйти во двор. Крыса, а может быть, крыс никуда не делся. Я вздохнула. Крыс был похож на Темплтона из «Паутинки Шарлотты». Брюхо у него определенно было, как у Темплтона, когда тот объелся на ярмарке.

 

В этот момент я пожалела, что у меня нет «кого-нибудь вроде мужа».

 

Я вернулась в дом, взяла стопку газет и мешок для мусора. Надела резиновые перчатки. Снова вышла во двор. Перекрестилась. «Милая крыска, надеюсь, ты прожила хорошую жизнь». Я обернула тельце крысы газетами, а потом сунула сверток в пластиковый мешок. Выбежала за калитку и бросила мешок в мусорный ящик.

Вернулась в дом, сняла перчатки и тщательно вымыла руки. А потом до меня дошло, что «кого-нибудь вроде мужа» у меня нет, зато есть я. И бывают моменты, когда «я» – более чем достаточно, даже когда приходится разбираться с большими дохлыми крысами.

 

Дженнифер Кэтлин Гиббонс

 

Глава 6

То, что правильно для меня

 

Минут в день

 

Ни одна женщина не может властвовать над своей судьбой, если не дает себе столько же, сколько другим.

Сьюз Орман

 

– Ты лучше всех моих знакомых умеешь, так сказать, «прыгать с утеса», – как-то раз сказал мне один друг. – Правда, иногда приземляешься в куст, – добавил он, – но куда-то приземляешься всегда.

Летом 2007 года я прыгнула с самого что ни на есть высокого утеса – усыновила мальчика из Гватемалы. Мне тогда исполнился пятьдесят один год, разведенная женщина, у которой никогда не было своих детей. Знакомые спрашивали меня: «У тебя есть помощь? Сама справишься?» – но я отмахивалась. Нет, вся моя родня живет в четырехстах милях от меня, но я уже не девочка, неужто не разберусь, что делать. К тому же последние годы я научилась обеспечивать себя, работая на дому несколько часов в день. Идеально для совмещения с материнством, разве нет?

Прыгнуть-то прыгнула, вот только куста, который бы смягчил падение, подо мной не оказалось.

Когда в моем доме появился младенец, лавина событий, накрывшая мою жизнь, приняла две формы. Меня сшибла с ног совершенно вулканическая любовь, не похожая ни на что из того, что я когда-либо испытывала. А еще меня уложили на лопатки жизненные обстоятельства, да так, что ни вздохнуть, ни охнуть.

Я называла это «любовной тюрьмой строгого режима». Бывали вечера, когда я, уложив сына спать, просто сидела в темноте и слушала собственное дыхание – настолько у меня не было сил.

Тогда-то я и поняла, откуда было столько вопросов про помощь. Если бы у меня был муж или хотя бы один комплект «бабушка/дедушка», уход за ребенком стал бы в РАЗЫ легче. Минимум пару раз в сутки мне остро/отчаянно нужен был помощник, вторая пара рук хотя бы на десять минут!

Кстати о руках. Помню, как гордилась тем, что могу держать сына одной рукой, когда он весил десять килограммов. Два года спустя он весил почти двадцать килограммов, и я только посмеивалась над тем, что когда-то считала десять большим весом.

К моменту, когда сын научился более или менее самостоятельно ходить, я была совершенно изнурена. Хуже хронической физической усталости может быть только ощущение, что у тебя нет времени ни на что из того, чем хотелось бы заниматься, – и так продолжалось три года. Мне казалось, что я окончательно потеряла контроль над своей жизнью.

 

Это была «любовная тюрьма строгого режима».

 

До того как стать мамой, я любила работать в маленьком садике перед своим домом. Теперь же мой садик превратился в сплошной зеленый хаос. Прекрасная иллюстрация моего душевного состояния.

«Спаси меня», – молил он всякий раз, как на него падал мой взгляд.

«Прямо сейчас – не могу», – отвечала я. Как будто у меня было время на разговоры!

И все же сад продолжал меня звать.

Поэтому, отправившись вместе с сыном в ближайший супермаркет за подгузниками и детскими творожками, я заглянула в отдел садоводства и купила семена летних цветов. Вернувшись домой и уложив малыша спать, я побежала в сад, выкопала всего одну ямку и посыпала туда семена. Да, у меня нет времени «огородничать», но один-то цветок я точно посадить могу! Быстро справившись с этой задачей, я побежала в дом, чтобы заняться множеством дел, которые требовали моего внимания.

Но случилась неожиданная штука: до самого конца того дня я чувствовала, будто этот единственный цветок пророс в моей душе и вернул мне какие-то приятные ощущения из прошлой жизни.

Так, каждый день я выкрадывала 10 минут для своего сада. В остальное время я периодически мысленно возвращалась к нему, предвкушая покупку новых семян и создавая в своей голове целый ансамбль красок и форм.

Через некоторое время мой сад расцвел. Бледно-розовые бальзамины купались в рассеянном свете перед широколистными хостами. Повсюду цвели ландыши, а темно-красные астильбы добавляли яркие мазки цвета, которые прямо кричали: «Держись и не сдавайся. У нас ведь получается!»

Я никогда не тратила на свой сад больше десяти минут, потому что у меня никогда не было больше десяти свободных минут. Но в итоге его красота дарила мне много утешения и вдохновения. Он стал доказательством того, что на самом деле я могу справиться с чем угодно, если буду делать это крохотными шажками, но каждый день. В любой области жизни.

Так, через какое-то время стены в комнатах были покрашены (по квадратному футу зараз), мебель заново обтянута обивочной тканью, как-то незаметно отыскался потерянный было смех, и в конечном итоге в мою жизнь постепенно вернулось чувство равновесия.

То была тихая ежедневная революция – маленькая привычка, которая привела к большим переменам. А еще я осознала, что:

• Десять минут в день – это в сумме более чем час в неделю и более чем шестьдесят часов в год.

• Время пластично. Когда мы полностью сосредоточиваемся на том, что делаем, нам удается сделать удивительно много за удивительно короткий промежуток времени.

• Делать дела шаг за шагом – значит действовать так, как действует природа. Все, что от нас требуется, – применить это знание к нашей собственной человеческой природе, чтобы пожинать добрые плоды.