Последствия необязательности использования буквы «ё»

Медленность вхождения буквы «ё» в практику письма (которое, кстати, так до конца и не состоялось) объясняется её неудобной формой для скорописи, которая противоречит основному её принципу — слитности (без отрывания пера от листа бумаги) начертания, а также техническими сложностями технологий издательства докомпьютерных времен.

Помимо этого, у людей с фамилиями, имеющими букву «ё», зачастую появляются трудности, иногда непреодолимые, во время оформления разных документов, так как некоторые работники безответственно относятся к написанию этой буквы. Особенно заострилась эта проблема после введения системы ЕГЭ, когда существует опасность различия в написании имени в паспорте и в Сертификате о результатах сдачи ЕГЭ.

Привычная необязательность использования привела к ошибочному прочтению ряда слов, которое постепенно становилось общепринятым. Этот процесс затронул всё: и огромное число имён личных, и многочисленные имёна нарицательные.

Стабильную неоднозначность вызывают написанные без буквы ё такие слова, как: желёзка, всё, лён, передохнём, минёт (пролетит, не задев, мимо), совершённый, посажённый, лётом, узнаём, нёбо, солитёр, признаётся и др. всё более широко применяется ошибочное произношение (без ё) и смещение ударений в словах свёкла, новорождённый и др.

«е» превращается в «ё»

Неоднозначность способствовала тому, что порой букву «ё» стали употреблять на письме (и, естественно, читать [`о]) в тех словах, где её быть не должно. Напр., вместо слова «гренадер» — «гренадёр», а вместо слова «афера» —«афёра», также вместо слова«опека» — «опёка», а вместо слова «бытие» — «бытиё» и т.п. Иногда подобное неверное произношение и написание делается общеупотребимым.

Так, известный шахматист Александр Алёхин, чемпион мира, был, в действительности, Алехиным и сильно возмущался, если его фамилию произносили и писали неверно. Фамилия его относится к дворянскому роду Алехиных и не является производной от фамильярного вариативна «Алёха» от имени Алексей.

В тех позициях, где необходимо быть не ё, а е, рекомендуют проставлять ударение, чтобы предупреждать неправильное опознавание слов (все́, бере́т) либо ошибочное произношение (гренаде́р, афе́ра, Кре́з, дебе́лый, Оле́ша).

Из-за написания слов без ё в 20—30-е гг. XX в. возникло множество ошибок произношения тех слов, которые людьми усваивались из газет и книг, а не из разговорной речи: мушкетёр, молодёжь, шофёр (в этих словах говорилось «е» вместо «ё»).

 

Орфоэпия: возникновение новых вариантов

По причине необязательности использования буквы «ё» появились слова в русском языке, допускающие возможность написания и с буквой «е», и с «ё», и соответствующего произношения. Напр., блеклый и блёклый, маневр и манёвр, белесый и белёсый, желчь и жёлчь и пр.

Постоянно подобные варианты появляются в языке из-за действия противоречивых аналогий. К примеру, слово надсекший имеет варианты произношения с ё/е благодаря двойной мотивации: надсёк/надсечь. Применение или неприменение буквы «ё» здесь не играет роли. Но, развиваясь естественно, литературный язык, как правило, стремится изживать варианты: либо один из них станет нелитературным, неверным (голо[л`о]дица, из[д`э]вка), либо различные значения приобретут варианты произношения (ис[т`о]кший — ис[т`э]кший).

Преимущественно произносится не «планёр», а «планер» (ударный 1-й слог), поскольку следующие тенденции имеются в русском языке: в названиях механизмов, машин, разных устройств предпочтительнее ударение на 1-ом слоге, а если точнее, то на предпоследнем, т. е., глиссер, триер, планер, танкер, и на последнем — при указании действующего лица: комбайнёр, шофёр, вахтёр.

Непоследовательность в употреблении буквы «ё» — быстрее искусственный, чем естественный фактор. И он способствует замедлению естественного развития языка, рождая и поддерживая не обусловленные внутриязыковыми причинами варианты произношения.                                                                       https://sites.google.com/site/skazobukvah/home

ЁБ - JOB (job) - сущ. - работа, труд, место работы, рабочее, место, трудоустройство                                             https://translate.yandex.ru/?utm_source=wizard

ЁЛЬ (ЙОЛЬ) –   Священный Солнцеворот славян и Йоль волхвов-друидов. Из всех празднеств наших предков- язычников Солнцеворот / Йоль, можно почитать как один из главных, самый волшебных, самых священных и самых могущественных.

Происхождение слова Йоль (Yule) теряется в глубине веков. Скорее всего, оно восходит к индоевропейскому корню Yule (Йоль, Юл) со значением «вращаться», «крутиться», «колесо» (от этого корня происходит и наше слово юла, а также ёлка — вечнозелёное дерево Йоля). Возможно, оно означает «время поворота», «поворот года», «время жертвоприношений» или «тёмное время».

Название Солнцеворот происходит от устаревшего глагола "воротиться" (совр. "вернуться"), от этого корня и название вращающегося устройства — "ворот"), и означает возвращение обновлённого солнца в наш мир, его переход с зимы на лето.

У славян Солнцеворот ещё назывался Коляда.

Коляда-солнце наших славянских предков, ежегодно возрождающееся обновлённым наутро после ночи зимнего солнцестояния — самой долгой ночи в году.

Среди многих магических смыслов, празднование языческого Солнцеворота также напоминает людям о том, что каждый из нас так или иначе участвует во всех без исключения процессах, происходящих в мироздании.

По современному календарю этот праздник начинается в ночь с 19 на 20 декабря – это Начальная Ночь Йоля («нулевая» по счёту ночь). Затем идёт 1-я Ночь (материнская), 2-я (Ночь Зимнего Солнцестояния), 3-я... и так до заключительной самой волшебной 12-й Ночи Йоля (новогодней).

Эти тринадцать ночей, от первого заката солнца и до последнего рассвета, – брешь между двумя годами, сакральный период, в течение которого нет ни привычного времени, ни привычных границ, когда вершится жребий богов и вращается веретено богини Судьбы, Урд.

В эти ночи все миры сходятся в в Великой Сварге.

Йоль – время священного праздника и общего пира, в которое все члены рода к вечеру Начальной Ночи на 2 недели собирались вместе, чтобы вновь встретить солнце, восставшее из мрака, и узреть возрождённый мир.

Верили, что неудачи и горе ожидают остающегося в это время в одиночестве или среди чужих, вне своего рода.

С празднованием Йоля-Солнцеворота связано множество символов.

Во всё время праздника непременно горело йольское бревно или полено. Его зажигали с одного конца с помощью углей, оставшихся от такого же бревна с прошлого года, и медленно сжигали в течение всех 12 дней, постепенно подкладывая на горящий конец бревна дополнительное топливо. Считалось, что огонь йольского бревна или полена помогает окрепнуть молодому, новорождённому солнцу.

Современные бисквитные рулеты "Рождественское полено", сливочные "поленья" и сделанные из шоколада "рождественские брёвна" пришли к нам из древнего Йоля.

Также непременно зажигали жировые светильники-лампады или свечи, которыми украшали дом и окружающие его вечнозелёные деревья — ели. Они считались символом света, а также способом призвать добрых духов (вот откуда пошла традиция украшения ёлок гирляндами огней и свечами).

Сама ель издавна считалась символом вечно обновляющейся жизни.

Игрушки и сладости, которые на неё вешали, — всякие орехи, плоды, печенье и пр. — также имели символический смысл. Они считались одновременно жертвенной пищей предкам и добрым духам и символом даров от всех этих духов семье, в первую очередь детям.

В европейских странах непременно вешают на дверь дома перед Рождеством. Он имеет форму круга — «колеса времени», Славянское коло, символизи-рующего слияние конца года и его начала, смерть и обновление, цикличность времени, круговорот в природе.
Ночи духов – 13 волшебных Ночей Йоля

ВЕЧЕР НАКАНУНЕ НАЧАЛЬНОЙ (НУЛЕВОЙ) НОЧИ. ОЖИДАНИЕ ПЕРВЫХ ГОСТЕЙ.

Волхв уже подготовил языческий храм, посвященный славянскому богу, к приёму родичей, которые скоро соберутся на двухнедельное празднование великого.
К вечеру перед храмом будет разведён путеводный костер, чтобы в рано наступающей зимней темноте никто не сбился с пути.
По традиции Йоль длится 13 Ночей, которые называют «Ночи духов». Чёт ночей ведётся с нуля, с Начальной Ночи.

Начальная Ночь Йоля («нулевая», с 19-го на 20-е декабря по современному календарю), в основном, уходила на встречу родственников, съезжающихся на праздник уже к вечеру (днём были в пути), размещение их в жилищах на предстоящие 2 недели, беседы членов рода, иногда уже год не видевших друг друга, знакомства с новыми членами рода. Священные обряды в эту ночь, обычно, не совершались, потому она и считалась "нулевой".

Вторая ночь - Ночь Матери.
В древности у друидов Первая Ночь Йоля была за ночь до зимнего солнцестояния (оно бывает 21 или 22 декабря в зависимости от года), т.е. перед самой долгой ночью в году. По свидетельству Беды Историка, эта ночь называлась «материнской», и если раньше она была посвящена ритуалам, связанным с дисами и Фригг, а также чествованиям матерей семейств, то сейчас это выглядит как вечер «в кругу семьи».

«Ночь матери» (с 20-го на 21-е декабря) - это ночь перед зимним солнцестоянием. В следующую ночь (с 21-го на 22-е декабря) солнце опустится в самую нижнюю точку. Это конец года. Вся годовая работа закончена, закрома полны. Время подвести итоги и отблагодарить богов и домашних духов за их содействие во всех делах в течение всего года. Время освободиться от всех забот и тревог для встречи нового жизненного цикла. Это тёмное, женское время.

Через 12 ночей родится Новый год. Хозяйки наводят порядок в доме, украшают его и собирает семью у очага. Они славят Богинь. Мать открывает врата Иного Мира, чтобы впустить в наш мир новую жизнь.

Все работы по дому должны быть окончены к вечеру этого дня, венок Йоля должен быть сделан и весь дом должен быть украшен зеленью Йоля (еловыми ветками). По возможности, вся семья должна сходить в баню или сауну (по крайней мере, просто помыться) во второй половине дня, дабы души и тела очистились.

Венок Йоля из еловых или сосновых веток с 8-ю свечами должен быть приготовлен и установлен на каминной доске либо в месте, являющемся «сердцем» дома. Свечи в венке Йоля должны гореть всю ночь, а по возможности - до 12-й Ночи (Новогодней ночи). В древности это были не свечи, а жировые светильники (наподобие нынешних церковных лампад), в которые время от времени подливали масло - потому они могли долго гореть не угасая.

От огней венка Йоля уже в древности возник обычай зажигать огни и на наряженной новогодней ёлке. Поначалу на ёлке размещали тоже 8 огней, как на венке Йоля, позднее - кто сколько хочет.

Вообще, 20-23 декабря - это так называемые "Дни Змеи", когда Солнце проходит тринадцатое зодиакальное созвездие Змееносца.

2-я Ночь Йоля - Ночь Зимнего Солнцестояния (по современному календарю отмечается в ночь с 21 на 22 декабря).

Это самая важная ночь праздника «Йоль» - происходит зимнее солнцестояние (21 или 22 декабря). Это самая длинная ночь в году, когда Солнце опускается в самую нижнюю точку, и во время которой настоящими властителями в этом мире становятся духи.

В эту ночь зажигали «костер Йоля» (основой которого было затем горевшее до конца праздника "бревно Йоля") и охраняли дом от злых духов; в эту же ночь давались самые искренние клятвы и обещания. Верили также, что не следует быть одному в эту ночь - ведь тогда человек остается наедине с мёртвыми и духами Иного Мира.
По традиции в йольском огне сжигали и все ставшие ненужными вещи, чтобы освободиться от старого хлама для новой счастливой жизни.

3-я - 11-я Ночи Йоля.
В следующие дни и ночи Йоля бесконечные весёлые пиры сменялись исполнением обрядов, а обряды - пирами и гуляньями. Время сна и бодрствования участников празднеств теряло свой обычный порядок.

Заканчивается Йоль в самую волшебную Двенадцатую Ночь Йоля - это современная Новогодняя Ночь с 31 декабря на 1 января (собственно, на тринадцатую, о чём свидетельствует даже её древнеисландское наименование, Threttandi, т.к. счёт ведётся с «нулевой» Начальной ночи) - то есть 1 января по древнегерманскому летоисчислению.

День Судьбы.
Следующий день (современное 1 января, начиная от свершения Новогодней Ночи, - это первый день Нового года до захода солнца) считался «Днём Судьбы». Всё, что сказано и сделано 1 января до захода солнца, определяло все события наступившего года (откуда и повелось наше «как Новый год встретишь, так его и проведёшь»).

Считалось, что нет более верных знамений, чем знамения этого дня, особенно те, что были явлены во время волшебной Двенадцатой Ночи (от заката до рассвета), и самые сильные слова - те, что сказаны в эту Ночь.

И ныне у всех народов Европы, включая славян, сохраняется особое «магическое» восприятие смысла волшебной Новогодней ночи - пришедшей к нам из глубокой древности языческой Двенадцатой Ночи Йоля.

После Дня Судьбы, хорошо выспавшись, утром 2 января члены рода, во время 2-х недель Йоля все вместе, от младенца до старца, плечом к плечу торжественно, весело и празднично встретившие явление миру обновлённого солнца (утро дня после зимнего солнцестояния) и Новый Год, совместными обрядами «закрутившие» в нужную сторону веретено богини Судьбы, защитившие себя от злых духов тёмных ночей, должным образом умилостивившие своих языческих богов (символизирующих древних предков), теперь собирали свои вещи и разъезжались по своим домам и по своим делам.

Некоторым из них удавалось вновь встретиться лишь через год, во время следующего Йоля.Так праздник помогал сохранять единство всего рода и взаимную поддержку, тогда необходимые для выживания. http://slavyanskaya-kultura.ru/users/BersTiana

ЙОЛЬСКИЙ КОЗЁЛ - Joulupukki

  

Видео: https://vk.com/video293824_157954638?list=3f995aad8d4c607868                 https://vk.com/north_russ

ЁЛКА - В 1906 году философ Василий Розанов писал:
"Много лет назад я с удивлением узнал, что обычай рождественской ёлки не принадлежит к числу коренных русских обыкновений. Ёлка в настоящее время так твёрдо привилась в русском обществе, что никому в голову не придёт, что она не русская"

Традицию празднования Нового Года с ёлкой в Россию своим указом принёс лже-Пётр I в 1699 году:

"...нынѣ отъ Рождества Христова доходитъ 1699 годъ, а будущаго Генваря съ 1 числа настанетъ новый 1700 годъ купно и новый столѣтный вѣкъ и для того добраго и полезнаго дъла, указалъ Великій Государь впредь лъта счислять въ Приказахъ и во всякихъ дълахъ и крѣпостяхъ писать съ нынѣшняго Генваря съ 1 числа отъ Рождества Христова 1700 года. А въ знакъ того добраго начинанія и новаго столътнаго въка въ царствующемъ градѣ Москвѣ, послѣ должнаго благодаренія къ Богу и молебнаго пѣнія въ церкви и кому случится и въ дому своемъ, по большимъ и проѣзжимъ знатнымъ улицамъ знатнымъ людямъ и у домовъ нарочитыхъ духовнаго и мірскаго чина передъ вороты учинить нѣкоторыя украшенія отъ древъ и вѣтвей сосновых, елевыхъ и можжевелевыхъ противъ образцовъ, каковы сдѣланы на Гостинъ дворѣ и у нижней аптеки, или кому как удобнѣе и пристойнѣе, смотря по мѣсту и воротамъ, учинить возможно; а людемъ скуднымъ каждому хотя по древцу, или вѣтьвѣ на вороты, или над храминою своею поставить; и то бъ то поспѣло, нынѣ будущаго Генваря къ 1 числу сего года, а стоять тому украшенію Генваря по 7-й день того жъ 1700 года..." (Читайте также: 20 шокирующих фактов в пользу подмены Петра I во время Великого посольства​)

Тем не менее, к будущей рождественской ёлке указ императора Петра имел всего лишь косвенное отношение: во-первых, город декорировался не только еловыми, но и другими хвойными деревьями; во-вторых, в указе рекомендовалось использовать как целые деревья, так и ветви, и, наконец, в-третьих, украшения из хвои предписано было устанавливать не в помещении, а снаружи – на воротах, крышах трактиров, улицах и дорогах. Этим ёлка превращалась в деталь новогоднего городского пейзажа, а не рождественского интерьера, чем она стала уже намного позже.

Текст государевого указа свидетельствует нам о том, что для Петра в вводимом им обычае, с которым он познакомился во время европейского путешествия, важной была как эстетика – дома и улицы велено было украсить хвоей, так и символика – декорации из вечнозеленой хвои следовало создавать в ознаменование празднования именно Нового Года.

Важно, что петровский указ от 20 декабря 1699 года является, чуть ли не единственным документом по истории ёлки в России XVIII века. После смерти самозванца новогодние ёлки ставить перестали. Лишь владельцы трактиров украшали ими свои дома, причем эти ёлки стояли на трактирах круглый год – отсюда пошло их название – «ёлки-палки».

Государевы предписания сохранились лишь в убранстве питейных заведений, которые перед Новым Годом продолжали украшать ёлками. По этим ёлкам, которые были привязаны к колу, установлены на крышах или же воткнуты у ворот, опознавались кабаки. Ёлки стояли там до следующего года, накануне которого старые заменяли новыми. Возникнув в результате петровского указа, этот обычай поддерживался в течение XVIII и XIX веков.

Пушкин в «Истории села Горюхина» упоминает «древнее общественное здание, украшенное ёлкою и изображением двуглавого орла». Эта характерная деталь была хорошо известна и время от времени отражалась во многих произведениях русской литературы. Иногда же вместо ёлки на крышах кабаков ставились сосенки:

«Здание кабака... состояло из старинной двухэтажной избы с высокой кровлей... На верхушке ее торчала откосо рыжая иссохшая сосенка; худощавые, иссохшие ветви её, казалось, звали на помощь».

А в стихотворении Н. П. Кильберга 1872 года «Ёлка» кучер искренне удивляется тому, что барин по вбитой у дверей избы ёлке не может признать в ней питейного заведения:

«Въехали!.. мчимся в деревне стрелой,
Вдруг стали кони пред грязной избой,
Где у дверей вбита ёлка...
Что это?.. — Экой ты, барин, чудак,
Разве не знаешь?.. Ведь это кабак!..»

Вот почему, кабаки в народе стали называть «ёлками» или же «Иванами-ёлкиными»: «Пойдем-ка к ёлкину, для праздника выпьем»; «Видно, у Ивана ёлкина была в гостях, что из стороны в сторону пошатываешься»; «ёлка (кабак) чище метлы дом подметает». Вскоре, весь комплекс «алкогольных» понятий постепенно приобрёл «ёлочные» дуплеты: «ёлку поднять» — пьянствовать, «идти под ёлку» или «ёлка упала, пойдем поднимать» — идти в кабак, «быть под ёлкой» — находиться в кабаке; «ёлкин» — состояние алкогольного опьянения и т.п.

Случайно ли лже-Пётр I​ своим указом вводит в культ почитания на территории Московии дерево, которое стало символом питейных заведений, а в народной традиции считалось деревом смерти?

Естественно, что среди народа обычай наряжать ёлку приживался с трудом, так как ель издревле считалась на Руси деревом смерти: не случайно по сей день еловыми ветками принято устилать дорогу, по которой идёт похоронная процессия, а возле домов не принято сажать ёлки. А какого страху навевает поход в еловый лес, где среди белого дня можно легко потеряться, так как ель очень плохо пропускает солнечный свет и в лесах еловых, поэтому очень темно и от этого страшно. Также существовал обычай: удавившихся и вообще – самоубийц зарывать между двумя ёлками, поворачивая их. Из ели, как и из осины, запрещалось строить дома. Кроме того, в русских свадебных песнях ель связывали с темой смерти, где она символизировала невесту-сироту.

В древности у славяно-ариев, ёлка выступала символом смерти, которая связывала с «другим миром», перехода в него и необходимый элемент похоронного ритуала. Так как наши предки сжигали своих умерших, т.е. отправляли их к роду, то ель, как хорошо горящее в любое время года смолянистое дерево и использовалось при кродировании. Умершего славянского князя или княгиню густо обкладывали ветками из ели и шишек, при завершении погребальных молитв волхвов, при осыпании злаками овса, ржи и «голосении» многочиленных плакальщиц скорбный костер или кроду поджигали. Горящий пламень устремлялся в небо.

На протяжении всего XVIII века нигде, кроме питейных заведений, ель в качестве элемента новогоднего или святочного декора больше не фигурирует: её образ отсутствует в новогодних фейерверках и иллюминациях; не упоминается она при описании святочных маскарадов при дворе; и, конечно же, нет её на народных святочных игрищах. В рассказах о новогодних и святочных празднествах, проводившихся в этот период русской истории, никогда не указывается на присутствие в помещении ели.

В образе ели люди Древней Руси не видели ничего поэтического. Произрастая по преимуществу в сырых и болотистых местах, это дерево с темно-зеленой колючей хвоей, неприятным на ощупь, шероховатым и часто сырым стволом, не пользовалось особой любовью. Без симпатии изображалась ель как, впрочем, и другие хвойные деревья и в русской поэзии, и в литературе, вплоть до конца XIX века. Вот лишь несколько таких примеров. Ф. И. Тютчев писал в 1830 году:

«Пусть сосны и ели
Всю зиму торчат,
В снега и нетели
Закутавшись, спят.
Их тощая зелень,
Как иглы ежа,
Хоть ввек не желтеет,
Но ввек не свежа.»

Мрачные ассоциации вызывала ель у поэта и прозаика рубежа XIX и XX веков А. Н. Будищева:

«Сосны и мшистые ели,
Белые ночи и мрак.
Злобно под пенье метели
Воет пустынный овраг.»

А Иосиф Бродский, передавая свои ощущения от северного пейзажа (места своей ссылки – села Корейского), замечает:

«Прежде всего специфическая растительность. Она в принципе непривлекательна – все эти елочки, болотца. Человеку там делать нечего ни в качестве движущегося тела в пейзаже, ни в качестве зрителя. Потому что чего же он там увидит?»

Смертная символика ели была усвоена и получила широкое распространение при советской власти. Ель превратилась в характерную деталь официальных могильников, прежде всего – мавзолея Ленина, около которого были посажены серебристые норвежские ели:

«Ели наклоняются старея,

Над гранитом гулким мавзолея...»

Смертная символика ели нашла отражение и в пословицах, поговорках, фразеологизмах: «смотреть под елку» – тяжело болеть; «угодить под елку» – умереть; «еловая деревня», «еловая домовина» – гроб; «пойти или прогуляться по еловой дорожке» – умереть и др. Звуковая перекличка спровоцировала сближение слова «ёлка» с рядом нецензурных слов, что также повлияло на восприятие нами этого дерева. Характерны и «ёлочные» эвфемизмы, широко употребляемые в наши дни: «ёлки-палки», «ёлки-моталки» и т. п.

Возрождение ёлки началось лишь в середине ХIХ века. Считается, что первую рождественскую ёлку в Петербурге устроили проживавшие там немцы. Этот обычай горожанам так понравился, что они стали устанавливать ёлки в своих домах. Из столицы империи эта традиция начала распространяться по всей стране.

 

Ни Пушкин, ни Лермонтов, ни их современники никогда о ёлке не упоминают, тогда как святки, святочные маскарады и балы в литературе и в журнальных статьях описываются в это время постоянно: святочные гаданья даны в балладе Жуковского «Светлана» (1812), святки в помещичьем доме изображены Пушкиным в V главе «Евгения Онегина» (1825), в Сочельник происходит действие поэмы Пушкина «Домик в Коломне» (1828), к святкам приурочена драма Лермонтова «Маскарад» (1835): «Ведь нынче праздники и, верно, маскарад...».

Первое упоминание о ёлке появилось в газете «Северная пчела» накануне 1840 года: газета сообщала о продающихся «прелестно убранных и изукрашенных фонариками, гирляндами, венками» ёлках. Год спустя в том же издании появляется объяснение входящего в моду обычая:

«Мы переняли у добрых немцев детский праздник в канун праздника Рождества Христова: Weihnachtsbaum. Деревцо, освещенное фонариками или свечками, увешанное конфетами, плодами, игрушками, книгами составляет отраду детей, которым прежде уже говорено было, что за хорошее поведение и прилежание в праздник появится внезапное награждение...»

На протяжении первых десяти лет петербургские жители всё ещё воспринимали ёлку как специфическое немецкое обыкновение. А. В. Терещенко, автор семитомной монографии «Быт русского народа» (1848), писал:

«В местах, где живут иностранцы, особенно в столице, вошла в обыкновение ёлка».

Отстраненность, с которой даётся им описание праздника, свидетельствует о новизне для русского народа этого обычая:

«Для праздника ёлки выбирают преимущественно дерево ёлку, от коей детское празднество получило наименование; её обвешивают детскими игрушками, которые раздают им после забав. Богатые празднуют с изысканной прихотью.»

В рассказе С. Ауслендера «Святки в старом Петербурге» (1912) рассказывается о том, что первая рождественская ёлка в России была устроена государем Николаем I в самом в конце 1830-х годов, после чего, по примеру царской семьи, её стали устанавливать в знатных столичных домах:

«— Что же, вы после государя первые обычай этот немецкий приняли, — сказал один старый генерал батюшке.

—Да, было трогательно видеть в прошлом году во дворце, какую радость не только у детей, но и у людей старых вызывало это нововведение, — отвечал отец.»

Пришедшая из Германии ёлка с начала 1840-х годов начинает усваиваться русскими семьями столицы. В 1842 году журнал для детей «Звездочка», который издавался детской писательницей и переводчицей А. O. Ишимовой, сообщал своим читателям:

«Теперь во многих домах русских принят обычай немецкий: накануне праздника, тихонько от детей, приготовляют ёлку; это значит: украшают это вечнозеленое деревцо как только возможно лучше, цветами и лентами, навешивают на ветки грецкие вызолоченные орехи, красненькие, самые красивые яблоки, кисти вкусного винограда и разного рода искусно сделанные конфеты. Всё это освещается множеством разноцветных восковых свеч, прилепленных к веткам дерева, а иногда и разноцветными фонариками.»

К середине XIX века немецкий обычай прочно вошел в жизнь российской столицы. Ёлка становится для жителя Петербурга вполне привычным явлением. В 1847 году Н. А. Некрасов упоминает о ней как о чем-то всем знакомом и понятном:

«Все же случайное походит на конфеты на рождественской ёлке, которую так же нельзя назвать произведением природы, как какой-нибудь калейдоскопический роман фабрики Дюма – произведением искусства».

В. Иофе, исследуя «литературную флору» русской поэзии ХIХ-ХХ веков, отметил начавшуюся с конца XIX века возрастающую популярность ели, связанную, видимо, с тем, что ель в сознании русского народа крепко соединилась с положительным символом рождественского дерева:

«...ель и сосна, аутсайдеры XIX века, нынче становятся всё более и более популярными».

И уже дореволюционная детская литература полна рассказами о детской радости от встречи с Рождественской ёлкой. Об этом пишет К.Лукашевич «Мое милое детство», М.Толмачева «Как жила Тася», монахиня Варвара «Рождество Христово – Детство золотое», А.Федоров-Давыдов «Вместо Рождественской елки» и многие другие.

Забавный факт, но серьезным противником ёлки, как иноземного и, к тому же, ведического по своему происхождению обычая, стала христианская церковь. Святейший синод вплоть до революции 1917 года издавал указы, запрещавшие устройство ёлок в школах и гимназиях.

Тем не менее, к началу XX века ёлка становится в России обычным явлением. После 1917 года несколько лет елки сохранялись: вспомним картины «Ёлка в Сокольниках», «Ёлка в Горках». Но с 1925 года началась плановая борьба с религией и с православными праздниками, результатом которой стала окончательная отмена Рождества в 1929 году. День Рождества превратился в обычный рабочий день. Вместе с Рождеством отменялась и ёлка, уже прочно сросшаяся с ним. Ёлка, против которой когда-то выступала Православная Церковь, теперь стала называться «поповским» обычаем. И тогда ёлка «ушла в подполье»: её тайно продолжали ставить к Рождеству, плотно занавесив окна.

Ситуация изменилась после того, как И. В. Сталиным были произнесены слова: «Жить надо лучше, жить надо веселее». В конце 1935 года ёлка была не столько возрождена, сколько превращена в новый праздник, получивший простую и чёткую формулировку: «Новогодняя ёлка – праздник радостного и счастливого детства в нашей стране». Устройство новогодних ёлок для детей сотрудников учреждений и промышленных предприятий становится обязательным. Связь ёлки с Рождеством была предана забвению. Рождественское дерево превратилось в атрибут государственного праздника Нового Года. Восьмиконечную звезду – славяно-арийский знак Солнца, который христиане назвали Вифлеемской звездой, на верхушке «рождественского дерева» теперь заменила пятиконечная звезда, такая же, как на кремлёвских башнях.

В 1954 году впервые зажглась главная ёлка страны - Кремлевская, которая искрится и сверкает каждый Новый Год.

После 1935 года игрушки отражали развитие народного хозяйства в СССР. В популярном в те годы советском журнале «Вокруг света» объяснялось:

«По елочным игрушкам можно проследить историю строительства новосветлого коммунистического общества разных годов. Наряду с банальными зайчиками и белочками, сосульками и колобками, выпускались игрушки в виде пятиконечной звезды, серпа и молота, трактора, самолета; позже им на смену пришли игрушки в виде космонавтов, и космических кораблей, ракет.»

Рождество же оставалось под запретом аж до 1989 года. Такая вот непростая история новогодней ёлки в России.

Где же зародился праздник ёлки?

Оказывается, что у многих европезированных славяно-арийских народов во время рождественского сезона издавна использовалось рождественское или святочное полено, громадный кусок дерева или пень, который зажигался на очаге в первый день Рождества и понемногу сгорал в течение двенадцати дней праздника. Согласно распространенному верованию, бережное хранение кусочка рождественского полена в течение всего года защищало дом от огня и молнии, обеспечивало семье обилие зерна и помогало скотине легко выносить потомство. В качестве рождественского полена использовались обрубки стволов ели и бука. У южных славян – это так называемый бадняк, у скандинавов –juldlock, у французов – le buche de Noël (рождественский чурбан, что по сути, если прочитать эти слова по-русски, получим бух – русское обух – обратная сторона топора-секиры, вполне есть чурбан или полено; и но-ёл похоже на слияние слов - норвежская ёлка или новая новогодняя ёлка, или лучшее и самое точное попадание ночная ёлка).

История превращения ели в рождественское дерево до сих пор точно не восстановлена. Наверняка известно лишь то, что случилось это на территории Германии, где ель во времена ведической культуры была особо почитаемой и отождествлялась с мировым деревом : «Царицей германских лесов была вечнозеленая ель». Именно здесь, у древних славян, предков германцев, она и стала сначала новогодним, а позже — рождественским растительным символом. Среди германских народов издавна существовал обычай идти на Новый год в лес, где выбранное для обрядовой роли еловое дерево освещали свечами и украшали цветными тряпочками, после чего вблизи или вокруг него совершались соответствующие обряды. Со временем еловые деревца стали срубать и приносить в дом, где они устанавливались на столе. К деревцу прикрепляли зажжённые свечки, на него вешали яблоки и сахарные изделия. Возникновению культа ели как символа неумирающей природы способствовал её вечнозеленый покров, позволявший использовать её во время зимнего праздничного сезона, что явилось трансформацией издавна известного обычая украшать дома вечнозелеными растениями.

После крещения и латинизации славянских народов, населяющих территорию современной Германии, обычаи и обряды, связанные с почитанием ели, начали постепенно приобретать христианский смысл, и её стали употреблять в качестве рождественского дерева, устанавливая в домах уже не на Новый Год, а в Сочельник т.е. канун Рождества Солнца (бога), 24 декабря, отчего она и получила название рождественского дерева — Weihnachtsbaum (прим. А.Н. – интересное слово, которое если прочитать по частям и по-русски очень похоже на следующее – святой ночи полено, где если к Weih добавить «s», то получим русское слово свят или свет). С этих пор в Сочельник (Weihnachtsabend) праздничное настроение стало в Германии создаваться не только рождественскими песнопениями, но и ёлкой с горящими на ней свечами.

Рождественское дерево со свечами и украшениями впервые упомянуто в 1737 году. Пятьюдесятью годами позже датируется запись некой баронессы, которая утверждает, что в каждом немецком доме «приготавливается еловое дерево, покрытое свечами и сластями, с великолепным освещением».

Во Франции долго сохранялся обычай жечь в Сочельник рождественское полено (le buche de Noël), и ёлка усваивалась медленнее и не столь охотно, как в северных странах.

В рассказе-стилизации писателя-эмигранта М. А. Струве «Парижское письмо», где описываются «первые парижские впечатления» русского юноши, отмечавшего Рождество 1868 года в Париже, говорится:

«Комната... встретила меня приукрашенной, но ёлки, любезной мне по петербургскому обычаю, даже хотя бы и самой маленькой, в ней не оказалось».

Чарльз Диккенс в очерке 1830 года «Рождественский обед», описывая английское Рождество, о ёлке ещё не упоминает, а пишет о традиционной для Англии ветке омелы, под которой мальчики, по обычаю, целуют своих кузин, и ветке остролиста, красующейся на вершине гигантского пудинга. Однако в очерке «Рождественская елка», созданном в начале 1850-х годов, писатель уже с энтузиазмом приветствует новый обычай:

«Сегодня вечером я наблюдал за веселой гурьбою детей, собравшихся вокруг рождественской елки — милая немецкая затея! Ёлка была установлена посередине большого круглого стола и поднималась высоко над их головами. Она ярко светилась множеством маленьких свечек и вся кругом искрилась и сверкала блестящими вещицами... Вокруг ёлки теперь расцветает яркое веселье — пение, танцы, всякие затеи. Привет им. Привет невинному веселью под ветвями рождественской ёлки, которые никогда не бросят мрачной тени!»

Большинство народов Западной Европы начало активно усваивать традицию рождественского дерева только к середине XIX столетия. Ель постепенно становилась существенной и неотъемлемой частью семейного праздника, хотя память о её немецком происхождении сохранялась многие годы. Александр Новак        http://www.kramola.info/vesti/neobyknovennoe

Рыбакова Ирина "Новогодняя ёлка" 2011