Сообщает ли божественное провидение необходимость вещам, которые предвидит?

 

1. Кажется, что божественное провидение сообщает необходимость предвидимым вещам. Ведь всякое действие, имеющее некоторую сущностную причину, которая уже есть или будет и из которой оно с необходимостью следует, происходит с необходимостью, как доказывает Философ в шестой книге «Метафизики» (1027a 30). Но провидение Бога, поскольку оно вечно, существует ранее всего, и действие следует из него с необходимостью, ведь божественное провидение не может потерпеть неудачу. Следовательно, божественное провидение придает предвидимым вещам необходимость.

2. Кроме того, всякий предвидящий утверждает свое действие, насколько может, так, чтобы оно не изменялось. Но Бог является всемогущим. Следовательно, Он придает вещам, провидимым Им, твердость необходимости.

3. Кроме того, Боэций говорит в четвертой книге «Об утешении философией» (4, 6), что судьба, происходящая от неизменных начал провидения, связывает действия и судьбу людей нерасторжимой связью. Следовательно, кажется, что провидение сообщает необходимость провиденным вещам.

Но против: Дионисий говорит в четвертой книге «О божественных именах» (4, 23), что «к провидению не относится разрушение природы». Но то, что вещи контингентны, относится к их природе. Следовательно, божественное провидение не придает вещам необходимость, исключающую контингентность.

Отвечаю: следует сказать, что божественное провидение сообщает необходимость некоторым вещам, но не всем, как верили иные. Ведь к провидению относится направлять вещь к цели. Но помимо божественной благости, которая есть цель, отделенная от вещей, и изначального блага, существующего в самих вещах, существует совершенство универсума, которого не было бы, если бы в вещах не существовали все степени бытия. Поэтому к божественному провидению относится произведение всех степеней сущего. И поэтому оно предназначает одним действиям необходимые причины, чтобы они происходили необходимым образом, другим же – случайные причины, чтобы они происходили случайным образом, будучи ближайшими причинами.

1. Итак, относительно первого следует сказать, что действие божественного провидения состоит не только в том, чтобы нечто происходило каким бы то ни было образом, но чтобы нечто происходило или контингентно, или с необходимостью. И поэтому безошибочно и необходимо происходит то, чему божественное провидение положило происходить безошибочно и необходимо, и контингентно происходит то, чему по плану божественного провидения надлежит происходить контингентно.

2. Относительно второго следует сказать, что неизменный и точный порядок божественного провидения состоит в том, чтобы то, что провидится им, происходило таким образом, каким оно его провидит – или необходимым, или контингентным.

3. Относительно третьего следует сказать, что та нерасторжимость и неизменность, о которой говорит Боэций, относится к точности провидения, которая не испытывает недостаток ни в произведении своего действия, ни в способе осуществления того, что оно провидит, но не относится к необходимости действия. И надлежит принять во внимание, что необходимое и контингентное собственным образом следуют сущему, коль скоро оно таково. Поэтому модус контингентности или необходимости подпадает под провидение Бога, который является универсальным провидящим всего сущего, но не под провидение каких‑либо частных провидящих существ.

 

Проблема filioque

 

 

Вопросы 27‑43 составляют трактат о Пресвятой Троице. Вопрос о Троице носит в большей степени узко теологический, чем философский характер, поэтому мы не включили этот трактат в наше издание. Фома Аквинский полагает, что путем естественного человеческого разума и философского размышления мы не можем прийти к таинству Троицы. Вопросы, как Бог может быть единым и троичным одновременно или как три Лица могут быть единосущими, ставят наш разум в тупик. Поэтому истины о Троице даются в Откровении, и задача теолога их верно понять и объяснить людям. Впрочем, естественный разум также может получить некоторое несовершенное представление о Троице на основании того, что человек создан по образу и подобию Бога и в его душе в процессе самопознания обнаруживается отражение божественного триединства: согласно Августину, в нас заключены способности помнить, знать и желать (любить), причем эти способности как отличаются друг от друга, так и составляют единое целое, и ни одна из них не может действовать без другой. Но мы выбрали из этого трактата лишь один вопрос, о Святом Духе, чтобы показать, как Фома Аквинский применяет философский анализ к решению теологических проблем. С другой стороны, этот вопрос может быть наиболее интересным для отечественного читателя, так или иначе причастного к православной культуре. Именно здесь проходит важный догматический раздел между католицизмом и православием. Согласно православному символу веры Дух исходит только из Отца, а католики добавляют к этому «и от Сына». Этот вопрос, называемый вопросом о filioque, продолжает вызывать ожесточенные споры, поэтому интересно, как аргументирует католическую позицию человек, признанный Учителем католической Церкви.

 

 

Вопрос 36

О Лице Святого Духа

 

Далее следует рассмотреть то, что относится к вопросу о Лице Святого Духа, Который называется не только «Духом Святым», но также еще и «любовью», и «даром Божьим». Итак, об имени Святого Духа у нас четыре вопроса:

1. Является ли это имя, Святой Дух, собственным именем для какого‑либо божественного Лица?

2. Исходит ли то божественное Лицо, что называется Святой Дух, от Отца и Сына?

3. Исходит ли Он от Отца через Сына?

4. Являются ли Отец и Сын единым началом Святого Духа?

 

Глава 1

Является ли это имя, Святой Дух, собственным именем для какого‑либо божественного Лица?

 

1. Кажется, что это имя, Святой Дух, не является собственным именем какого‑либо божественного Лица. Ведь никакое имя, общее для трех Лиц, не является собственным именем какого‑либо из них. Но это имя, Святой Дух, является общим для всех трех Лиц. Ведь Иларий в восьмой книге «О Троице» (VIII, 25) показывает, что иной раз под Духом Божьим понимается Отец, как в случае, когда говорится «Дух Господень на Мне» (Лк. 4, 18), иной раз – Сын, как в случае, когда Сын говорит: «Я Духом Божьим изгоняю бесов» (Мф. 12, 28), показывая, что изгоняет Он бесов силой Своего естества, иной раз – Дух Святой, как в стихе: «Излию от Духа Моего на всякую плоть» (Деян. 2,17). Следовательно, это имя, Святой Дух, не есть имя, собственное для какого‑либо божественного Лица.

2. Кроме того, имена божественных Лиц сказываются относительно друг к другу, как говорит Боэций в книге «О Троице» (5). Но это имя, Святой Дух, не сказывается таким образом. Следовательно, это имя не является собственным для одного Лица.

3. Кроме того, поскольку Сын есть имя некоторого божественного Лица, то нельзя сказать о Нем: «сын того» или «сын иного». В то время как говорится «дух того или иного человека». Так, сказано: «Сказал Господь Моисею: возьму от Духа, который на тебе, и возложу на них» (Чис. 11, 16–17), и «Опочил дух Илии на Елисее» (4 Цар. 2, 15). Следовательно, представляется, что Святой Дух не есть имя, собственное для какого‑либо божественного Лица.

Но против этого: говорится: «Три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Дух Святой» (1 Ин. 5,7). И Августин говорит в седьмой книге «О Троице» (VII, 4): «Когда спрашивается, “Что за три?”, то мы говорим: “Три Лица”». Следовательно, Дух Святой есть имя Божественного Лица.

Отвечаю: следует сказать, что хотя в сфере божественного имеется два исхождения, но одно из них, осуществляемое по способу любви, не имеет собственного имени, как сказано выше (q. 27, a. 4, ad 3). Почему и отношения, которые устанавливаются в соответствии с исхождением такого рода, не названы, о чем также сказано выше (q. 28, a. 4). Поэтому и имя Лица, исходящего таким образом, на том же основании не имеет собственного имени. Но, подобно тому как некоторые имена, в соответствии с привычным употреблением, применяются для того, чтобы обозначать вышеупомянутые отношения (так, словом «исхождение» и «излияние» мы именуем то, что, в собственном смысле, представляется в большей степени сообразным нашим актам познания, чем отношениям), так и для обозначения божественного Лица, которое исходит по способу любви, принято, в соответствии с употреблением в Писании, имя Святого Духа.

И соответствие употребления такого имени можно обосновать двумя способами. Во‑первых, из самой общности того, что называется «Святой Дух». Ведь говорит Августин в пятнадцатой книге «О Троице» (XV, 17): «поскольку Святой Дух является общим для двух, то в собственном смысле Он Сам называется тем, что Они оба в общем, ведь и Отец есть Дух, и Сын – Дух, и Отец – свят, и Сын – свят». Во‑вторых, из собственного значения этого имени. Ведь имя «дух» в вещах телесных означает некое побуждение и движение, ведь дыхание и ветер мы именуем «духом». Свойством же любви является то, что она движет и подвигает волю любящего к возлюбленному. А святость приписывается тем вещам, которые направлены к Богу. Таким образом, поскольку это божественное Лицо исходит по способу любви, посредством которой любят Бога, то Оно подобающе именуется «Святой Дух».

1. Итак, относительно первого следует сказать: если брать выражение «Дух Святой» как состоящее из двух слов, то оно является общим всей Троице. Именем «дух» означается нематериальность божественной субстанции, ведь даже телесный дух невидим и немного имеет от материи, и поэтому мы называем этим именем всякие нематериальные и невидимые субстанции. Именем же «святой» обозначается чистота божественной благости. Если же брать «Дух Святой» как одно выражение, то, согласно церковному употреблению, оно приспособлено к обозначению одного из трех Лиц, а именно того, которое исходит по способу любви, на вышеприведенном основании.

2. Относительно второго следует сказать: хотя выражение «Дух Святой» не обозначает отношения, тем не менее оно используется для обозначения отношения, поскольку оно приспособлено для обозначения Лица, отличного от других лишь в плане отношения. Однако в этом имени также можно усмотреть некоторое отношение, если «Дух» понимать как «выдыхаемый».

3. Относительно третьего следует сказать, что в имени Сына подразумевается только отношение Того, Кто происходит от начала, к началу. Но в имени Отца выражается отношение самого начала, и то же в имени Духа, поскольку оно подразумевает некую движущую силу. Быть же началом в отношении какого‑либо божественного Лица не подобает ничему сотворенному, но – наоборот. И потому может быть сказано «Отче наш» и «Дух наш», но говорить «Сын наш» нельзя.

 

Глава 2