Умножается ли интеллектуальное начало согласно числу тел?

 

1. Кажется, что интеллектуальное начало не умножается согласно умножению тел, но что есть единый интеллект во всех людях. Ведь никакая нематериальная субстанция нумерически не умножается в одном виде. Человеческая же душа есть нематериальная субстанция, ведь она не составлена из материи и формы, как было показано выше (q. 75, a. 5). Следовательно, не существует много душ в одном виде, но все люди относятся к одному виду. Следовательно, у всех людей один интеллект.

2. Кроме того, когда причина устраняется, то устраняется и действие. Следовательно, если бы согласно умножению тел умножались бы человеческие души, то последовало бы, что после удаления тел множественность душ не сохранялась бы, но из всех душ сохранялось бы только нечто единое, что является еретическим, ведь исчезло бы различие между наградами и наказаниями.

3. Кроме того, если мой интеллект отличен от твоего, то мой интеллект есть некоторый индивид, и сходным образом твой; ведь частные вещи суть те, которые различаются нумерически и сходятся в одном виде. Но все, что воспринимается чем‑либо, существует в нем по способу воспринимающего. Следовательно, виды вещей в моем и твоем интеллекте воспринимаются индивидуальным образом, что противоречит понятию интеллекта, который является познающим универсальное.

4. Кроме того, познанное существует в интеллекте познающего. Следовательно, если мой интеллект отличен от твоего интеллекта, то надлежит, чтобы одним было познанное мной, а иным познанное тобой. И таким образом оно рассматривалось бы индивидуальным образом и было бы познанным лишь потенциально, и надлежало бы абстрагировать от того и другого общую интенцию, поскольку от чего‑либо различного приходится абстрагировать некоторое общее умопостигаемое, что противоречит понятию интеллекта, поскольку кажется, что тогда интеллект не отличался бы от способности воображения. Следовательно, кажется, что остается заключить, что у всех людей один интеллект.

5. Кроме того, когда ученик воспринимает знание от учителя, то нельзя сказать, что знание учителя порождает знание в ученике, поскольку тогда знание было бы активной формой, как тепло, что является ложным. Следовательно, кажется, что нумерически то же самое знание, которое есть в учителе, сообщается ученику. Но это может быть только в том случае, если у того и другого один интеллект. Следовательно, кажется, что у ученика и учителя один интеллект, и, следовательно, у всех людей.

6. Кроме того, Августин говорит в книге «О количестве души» (42): «Если бы я сказал, что существует так много душ, то сам бы посмеялся над собой». Но кажется, что скорее есть одна душа в отношении познанного. Следовательно, у всех людей есть один интеллект.

Но против: Философ говорит во второй книге «Физики» (195b 26), что как универсальные причины относятся к универсальному, так частные причины относятся к частному. Но невозможно, чтобы одна по виду душа была бы у живых существ, по виду различных. Следовательно, невозможно, чтобы у нумерически различных индивидов была нумерически одна интеллектуальная душа.

Отвечаю. Следует сказать: совершенно невозможно утверждать, что интеллект един у всех людей. И это ясно, если допустить, согласно утверждению Платона, что человек есть сам интеллект. Ведь тогда следовало бы, что если у Сократа и Платона есть только один интеллект, то Сократ и Платон один человек, и что они не отличаются друг от друга иначе, как посредством того, что вне сущности того и другого. И тогда отличие Сократа от Платона было бы не иным, чем человека, одетого в тунику, и человека, одетого в плащ, что совершенно нелепо.

И схожим образом ясно, что это невозможно, если, согласно утверждению Аристотеля, интеллект полагается в качестве части или способности души, которая есть форма человека. Ведь невозможно, чтобы одна форма относилась ко многим вещам, нумерически различным, как невозможно, чтобы к ним относилось одно бытие, ведь форма есть начало бытия.

Также ясно, что никоим образом невозможно полагать единый интеллект у того и этого человека. Ведь очевидно, что если был бы один первоначальный деятель и два инструмента, то можно было бы говорить об одном деятеле просто, но о многих действиях, как когда один человек прикасается к различным предметам двумя руками, то есть один дотрагивающийся, но два прикосновения. Если же, напротив, инструмент был бы одним, а первоначальные деятели различны, то говорилось бы, что деятелей много, но действие одно, например, как когда многие вместе за один канат тянут корабль, то много тянущих, но одна тяга. Если же первоначальный деятель один и инструмент один, то говорится, что один действующий и одно действие, как когда мастер ударяет одним молотом, то есть один ударяющий и одно нанесение ударов. Но ясно, что как бы ни объединялся или ни связывался с тем или этим человеком интеллект, он является изначальным среди прочих способностей, которые относятся к человеку, чувственные же способности служат интеллекту и предназначаются ему. Следовательно, если полагали бы, что у двух людей есть многие интеллекты и одно чувство, например если бы два человека имели один глаз, то были бы многие видящие, но одно зрение. Если же интеллект был бы единым, то, как бы ни различались другие способности, которыми пользуется интеллект как инструментами, все же Сократ и Платон могли бы быть названы не иначе, как одним познающим. И если мы добавим, что само познание, которое есть действие интеллекта, не осуществляется посредством какого‑либо иного органа, кроме самого интеллекта, то следовало бы, сверх того, чтобы был и один действующий и одно действие, то есть все люди были бы одним познающим и одним познанием (я имею в виду познание относительно одного и того же умопостигаемого).

Но мое и твое интеллектуальное действия могут различаться из‑за различия фантасмов (то есть поскольку фантасм камня иной во мне и иной в тебе), если бы сам фантасм, согласно тому, что он иной во мне и иной в тебе, был формой возможностного интеллекта, поскольку один и тот же деятель производит различные действия согласно различным формам, так согласно различным формам вещей относительно одного и того же глаза существуют различные акты зрения. Но формой возможностного интеллекта являются не сами фантасмы, а умопостигаемые виды, которые абстрагируются от фантасмов. При этом в одном интеллекте от различных фантасмов одного и того же вида абстрагируется только один умопостигаемый вид. Так случается, что в одном человеке могут быть различные фантасмы камня, и, однако, от них всех абстрагируется один умопостигаемый вид камня, посредством которого интеллект одного человека познает одним действием природу камня, и различие фантасмов не препятствует этому. Следовательно, если бы у всех людей был один интеллект, то различие фантасмов, которые есть в том и в другом, не могло бы быть причиной различия интеллектуального действия того и другого человека, как измыслил Комментатор в комментарии на третью книгу «О душе». Следовательно, остается, что совершенно невозможно и нелепо полагать один интеллект у всех людей.

1. Итак, относительно первого следует сказать, что хотя интеллектуальная душа, как и ангел, не имеет материи, из которой она происходила бы, однако она есть форма некоторой материи, что не подобает ангелу. И поэтому согласно разделению материи существуют многие души одного вида, многих же ангелов одного вида совершенно не может быть.

2. Относительно второго следует сказать, что нечто обладает единством таким образом, каким оно обладает бытием, и, следовательно, то же суждение относится ко множественности вещи и к ее бытию. Ясно же, что интеллектуальная душа, согласно своему бытию, объединяется с телом как форма, однако, когда тело разрушается, интеллектуальная душа остается в своем бытии. И на том же основании множественность душ существует согласно множественности тел, и тем не менее, когда тела разрушаются, то души остаются множественными в своем бытии.

3. Относительно третьего следует сказать, что индивидуация познающего начала или вида, посредством которого оно познает, не исключает познание универсального; в противном случае, поскольку отделенные интеллекты суть некоторые субсистирующие субстанции и, следовательно, частные, они не могли бы познавать универсальное. Но материальность познающего и вида, посредством которого нечто познается, препятствует познанию универсального. Ведь как всякое действие осуществляется по способу формы, посредством которой действующий действует (например, нагревание – по способу тепла), так и познание осуществляется по способу вида, посредством которого познающий познает.

Но ясно, что общая природа различается и умножается согласно индивидуирующим началам, которые берутся из части материи. Следовательно, если бы форма, посредством которой происходит познание, была бы материальной, не абстрагированной от условий материи, то она была бы подобием природы вида или рода, согласно тому, что она разделена и умножена посредством индивидуирующих начал, и, таким образом, природа вещи не могла бы быть познанной в своей общности. Если же виды абстрагированы от условий индивидуальной материи, то подобие природы было бы без тех условий, которые привносят в нее различие и умножают, и таким образом познается универсальное. И в этом отношении не имеет значения, существует ли один интеллект или многие, поскольку даже если он был бы только один, то надлежало бы, чтобы он был некоторым «этим» индивидуальным интеллектом, и вид, посредством которого он познает, был бы некоторым «этим» индивидуальным видом.

4. Относительно четвертого следует сказать: существует ли один интеллект или многие, то, что познается – одно. Ведь то, что познается, существует в интеллекте не само по себе, а согласно своему подобию, ибо в душе существует не камень, а вид камня, как говорится в третьей книге «О душе» (432a 2). Однако, то, что познается, есть камень, а не вид камня (познающийся только посредством рефлексии интеллекта над самим собой); в противном случае наука существовала бы не относительно вещей, а относительно умопостигаемых видов.

Но случается, что различные интеллекты уподобляются одной и той же вещи согласно различным формам. И поскольку познание осуществляется согласно уподоблению познающего познаваемой вещи, то следует, что одной и той же вещи случается быть познанной различными познающими, как это явствует в случае чувства, ведь многие видят один и тот же цвет согласно различным подобиям. И, сходным образом, многие интеллекты познают одну познанную вещь. Но, согласно положению Аристотеля, разница между чувством и интеллектом состоит только в том, что вещь чувственно познается согласно той расположенности, которую она имеет вне души, в своей частности, природа же вещи, которая познается, есть нечто вне души, но она не имеет того способа бытия вне души, согласно которому она познается. Ведь познается общая природа, при устранении индивидуирующих начал, но не такой способ бытия имеет она вне души. А согласно положению Платона, познанная вещь существует вне души тем способом, каким она познается, ведь он полагал, что природы вещей отделены от материи.

5. Относительно пятого следует сказать, что иное знание существует в ученике и иное – в учителе. Каким же образом это происходит, будет показано в дальнейшем (q. 117, a. 1).

6. Относительно шестого следует сказать: Августин имеет в виду, что не существует столь многих душ без того, чтобы они объединялись в одном понятии вида.

 

 

Вопрос 79