Введеніе въ философію халтуры

 

Теперь я передамъ, въ чемъ заключалась высказанная и невысказанная суть нашей бесѣды.

Само собой разумеется, что ни о какой мало‑мальски серьезной постановкѣ физической культуры въ концлагерѣ и говорить не приходилось. Нельзя же въ самомъ дѣлѣ предлагать футболъ человѣку, который работаетъ физически по 12 часовъ въ сутки при ясно недостаточномъ питаніи и у самаго полярнаго круга. Не могъ же я въ самомъ дѣлѣ пойти со своей физкультурой въ девятнадцатый кварталъ?... Я сразу намекнулъ Успенскому, что ужъ эту‑то штуку я понимаю совершенно ясно – и этимъ избавило его отъ необходимости вдаваться въ не совсѣмъ все‑таки удобныя объясненія.

Но я не собирался ставить физкультуру всерьезъ. Я только обязался провести спартакіаду такъ, чтобы въ ней была масса, были рекорды, чтобы спартакіада была соотвѣтствующе рекламирована въ московской прессѣ и сочувствующей иностранной, чтобы она была заснята и на фото‑пластинки, и на кино‑пленку – словомъ, чтобы urbi et orbi и отечественной плотвѣ, и заграничнымъ идеалистическимъ карасямъ воочію, съ документами на страницахъ журналовъ и на экранѣ кино, было показано: вотъ какъ совѣтская власть заботится даже о лагерникахъ, даже о бандитахъ, контръ‑революціонерахъ, вредителяхъ и т.д. Вотъ какъ идетъ "перековка". Вотъ здѣсь – правда, а не въ "гнусныхъ буржуазныхъ выдумкахъ" о лагерныхъ звѣрствахъ, о голодѣ, о вымираніи...

"L'Humanite'", которая въ механикѣ этой халтуры не понимаетъ ни уха, ни рыла, будетъ орать объ этой спартакіадѣ на всю Францію – допускаю даже, что искренно. Максимъ Горькій, который приблизительно такъ же, какъ я и Успенскій, знаетъ эту механику, напишетъ елейно‑проститутскую статью въ "Правду" и пришлетъ въ ББК привѣтствіе. Объ этомъ привѣтствіи лагерники будутъ говорить въ выраженіяхъ, не поддающихся переводу ни на одинъ иностранный языкъ: выраженіяхъ, формулирующихъ тѣ предѣльныя степени презрѣнія, какія завалящій урка можетъ чувствовать къ самой завалящей, изъѣденной сифилисомъ, подзаборной проституткѣ. Ибо онъ, лагерникъ, онъ‑то знаетъ, гдѣ именно зарыта собака, и знаетъ, что Горькому это извѣстно не хуже, чѣмъ ему самому...

О прозаическихъ реальныхъ корняхъ этой халтуры будутъ знать всѣ, кому это надлежитъ знать – и ГПУ, и ГУЛАГ, и Высшій Совѣтъ Физкультуры, и въ глазахъ всѣхъ Успенскій будетъ человѣкомъ, который выдумалъ эту комбинацію, хотя и жульническую, но явно служащую къ вящей славѣ Сталина. Успенскій на этомъ дѣлѣ заработаетъ нѣкоторый административно‑политическій капиталецъ... Могъ ли Успенскій не клюнуть на такую комбинацію? Могъ ли Успенскій не остаться довольнымъ нашей бесѣдой, гдѣ столь прозаическихъ выраженій, какъ комбинація и жульничество, конечно, не употреблялось en toutes lettres и гдѣ все было ясно и понятно само собой...

Еще довольнѣе былъ я, ибо въ этой игрѣ не Успенскій используетъ и обставитъ меня, а я использую и обставлю Успенскаго... Ибо я точно знаю, чего я хочу. И Успенскій сдѣлаетъ почти все отъ него зависящее, чтобы, самъ того не подозрѣвая, гарантировать максимальную безопасность моего побѣга...

 

АДМИНИСТРАТИВНЫЙ ВИХРЬ

 

Въ течете ближайшихъ трехъ дней были изданы приказы:

1. По всему ББК – о спартакіадѣ вообще, съ обязательнымъ опубликованіемъ въ "Перековкѣ" не позже 12 іюня.

2. Всѣмъ начальникамъ отдѣленій – о подборѣ инструкторовъ, командъ и прочаго – "подъ ихъ личную (начальниковъ отдѣленій) отвѣтственность" и съ обязательнымъ докладомъ непосредственно начальнику ББЛАГа, тов. Успенскому каждую пятидневку о продѣланной работѣ.

Приказъ этотъ былъ средактированъ очень круто: "Тутъ можно и перегнуть палку, сказалъ Успенскій, времени мало"...

3. Объ освобожденіи всѣхъ участниковъ командъ отъ работы и общественной нагрузки и о прекращеніи ихъ перебросокъ съ лагпункта на лагпунктъ.

4. О подготовкѣ отдѣльнаго барака въ совхозѣ "Вичка" для 60 человѣкъ участниковъ спартакіады и о бронированіи для нихъ усиленнаго питанія на все время тренировки и состязаній.

5. Объ ассигнованіи 50 000 рублей на покупку спортивнаго инвентаря.

6 и 7. Секретные приказы по Вохру, третьему отдѣлу и Динамо объ оказаніи мнѣ содѣйствія.

Когда все это было подписано и "спущено на мѣста", я почувствовалъ: feci quod potui. Дальше этого дѣлать больше было нечего – развѣ что затребовать автомобиль до границы...

Впрочемъ, какъ это ни глупо звучитъ, такой автомобиль тоже не былъ совсѣмъ утопичнымъ: въ 50 клм. къ западу отъ Медгоры былъ выстроенъ поселокъ для административно‑ссыльныхъ, и мы съ Юрой обсуждали проектъ поѣздки въ этотъ поселокъ въ командировку. Это не было бы до границы, но это было бы все‑таки почти полъ дороги до границы. Но я предпочелъ лишніе 5 дней нашего пѣшаго хожденія по болотамъ – дополнительному риску автомобильной поѣздки...