Аэропорт Руасси-Шарль де Голль, суббота, 26 июня 1999 г.

Я сажусь на самолёт до Дорваля, потом маленький приветик аэропорту Квебека… Вспоминаю те часы трансфера до Доваля: в моём плейере крутился на репите “Music Box” Мэрайи Кэри. По прилёту я звоню моему другу Жерому, чтобы он встретил меня. Он без проволочек отвозит меня в большой театр Квебека… Сегодня по расписанию два шоу. Я очень надеюсь уже сегодня вечером играть… По дороге, в машине, я вновь привыкаю к здешней музыке «я страдаю, о, это пытка, злопамятство у меня в крови» - суперхит этого года в Квебеке, в исполнении «La Chicane»! Я приезжаю и застаю всех в сборе… Они очень рады снова видеть меня. Феб в своей артистической, напротив той, что занимает Флёр-дё-Лис; я стучу в дверь. В восторге от моего непредвиденного приезда, он рассказывает мне свои вчерашние злоключения. И как истинный марселец, преувеличивает вчетверо, не меньше – обожаю! Он говорит мне, всё ещё вздрагивая, что вчера был в двух шагах от гибели от электрического шока… Драма началась так: розетки, расположенные у края столика для макияжа в его гримерной, находятся где-то на уровне бёдер; в процессе естественных телодвижений его кольчуга случайно соприкоснулась с «орудием преступления»: левой розеткой… К счастью, его обоняние позволило ему спасти свою шкуру! На самом деле Патрик быстро почувствовал, как запах нагревающегося металла заполнил комнату, и ощутил в руках странное парализующее покалывание. Наш капитан стрелков сразу понял, что ещё немного, и он превратится в поросёнка на вертеле. Ещё до того, как его шевелюра встала дыбом…
Ну ладно, в тот момент самое важное для меня – это то, что Наташа Сан-Пьер занимает моё по праву платье Флёр-дё-Лис с 25 мая, и в эту субботу тоже! Разумеется, я с удовольствием одолжила ей мой костюм и мои песни на то время, когда должна была вернуться в Париж. Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Джулай вернулась! И совершенно ясно, что всё должно войти в привычную колею, всё должно вернуться к нормальному порядку, а нормальный порядок – это я! Вдобавок я слышу, как замечательно Нат создаёт на сцене образ Флёр-дё-Лис. Это сводит меня с ума. Она, в МОЕЙ гримерке, в МОЕМ костюме, с МОЕЙ прической, твою мать! я, так сказать.. потеряла контроль над собой, - думаю, именно это последнее стало причиной. Ни у кого ничего не спросив, я вхожу в её уборную и, сама Мадам Вседозволенность, расставляю всё по местам. Очень непринужденно и без тени смущения я прошу её снять моё платье, чтобы я могла играть. Я немного блефовала. Но в то же время, это могло сработать! Имея на то полное право, она сказала решительное «нет» и напомнила, что моё возвращение на сцену предусмотрено только с 30 июня, и в Оттаве. Наташа, на мой взгляд, немного слишком бюрократична. Будучи оригинальной исполнительницей, без криков и драки, я, весьма уверенно, направляюсь к продюсерам, чтобы сообщить об этом смехотворном недоразумении. По моему мнению, контракт или не контракт – всё равно, раз я здесь, я играю! Но там всё сразу произошло вовсе не так, как я себе представляла… Пришлось мне и остаткам моей гордости отступить назад в гримерную Флёр-дё-Лис.
Некоторый переизбыток гормонов в крови подтолкнул меня к тому, чтобы сказать ей угрожающим тоном, что ей не стоит слишком-то гордиться победой, так как настоящая Флёр-дё-Лис – всё равно я, а она всего лишь мой клон… какая же я маленькая стерва!
Наташа - словно моё второе я; мы очень похожи, два Водолея, два голоса, почти идентичные движения, и, несмотря на всё это, она меня раздражает! Просто я, наверно, подсознательно думала, что двум львицам не место на одной арене.
О-ля-ля, сейчас, вспоминая, я укоряю себя: «Какой я была плохой». И это забавно, так как в этом году Нат и я встретились на «Les Enfoirés». Спустя десять лет после того дня, 26 июня 1999 года, в квартире нашей подруги Лор, устроившись на ковре у камина, ночью, Наташа признаётся мне, что никогда не могла понять, почему мы не стали подругами… Ну вот, моя дорогая, теперь ты знаешь, почему!
Я часто думаю, что если бы не прокладывала себе путь локтями, меня бы так и не заметили. Это была типичная для подростка история, но это же одновременно то, что позволило мне достичь вершины, где я нахожусь сегодня. Эти «манеры скандалистки» в сочетании с талантом сформировали и закрепили моё самоопределение. Мне хотелось жить «не так, как другие», но при этом не превратиться в кого-то наподобие учёной цирковой обезьянки. Я хотела, чтобы во мне видели полноценную артистку, а не просто способную девчонку… Мой голос и мой «профессионализм», как выражается Даниэль, выросли благодаря «Собору Парижской Богоматери» и его обитателям. Конечно, это не видно сразу, так как мой рост так и остался всего метр пятьдесят пять с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, но Флёр-дё-Лис сформировала Жюли Зенатти. У меня наконец есть та необычная жизнь, которой я хотела.

Нёйи, 11 октября 2008 г., 3.35

Я останавливаю машину и опускаю стекло.
«Мадмуазель, Вы говорили по телефону?»