Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
От эриний к эвменидам, от Адрастеи к НемезидеСодержание книги
Поиск на нашем сайте
Эринии, «гневные», – древнегреческие богини мести, дочери Никты (Ночи) и Эреба (Мрака). По другой версии, они, жаждущие мести, родились из крови оскопленного своим сыном Урана. Как и в случае с мойрами и другими богинями судьбы, неопределенное количество эриний сменилось троицей: Алекто («непрощающей»), Тисифоной («мстящей») и Мегерой («склочной, сварливой, завистливой»). Обнаружив преступника, они преследовали его неотрывно и карали за непомерность притязаний. Психологи Ю. Власова и А. Щербаков замечают, что, «рожденные примитивным сознанием родового общества, эринии в своих деяниях выражают присущие ему уравнительные тенденции». Однако переломным в мифологии самих эриний становится эпизод в истории героя Ореста, убившего свою мать за то, что та убила своего мужа и его отца. Вначале эринии, архаичные хранительницы материнского права, преследуют Ореста, но на его защиту выходят Аполлон и Афина, олимпийские боги. И Орест оправдан, а на смену материнскому «праву крови» приходит патерналистское «право закона». Эринии же с тех пор обретают новые функции по охране новых правил и называются теперь эвмениды – «благомыслящие». Они становятся блюстительницами правды, не давая никому преступить естественный и установленный закон. С тех пор они могут и взвесить как меру вины, так и меру наказания и не преследовать того, кто и так покаран судьбой жестоко (как это вышло с Эдипом). В прошлой главе мы уже касались образов Адрастеи и Немезиды. Здесь отметим иное: Немезида (в отличие от Адрастеи или Ананке) – блюстительница закона, закона божественного и установленного сознательно, то есть культурных, цивилизациоиных, этических, моральных норм. Она – дочь Зевса и Фемиды, порождение сознания и чувства справедливости, их детище. Поэтому она не просто летит на своих крыльях за провинившимся, а умеет взвесить и отмерить неравновесность его деяний по отношению к миропорядку… и восстановить равновесие, возможно с помощью меча. Об отличии мести и возмездия написали Ю. Власова и А. Щербаков: «Условно говоря, пространственно месть размешена между осознанием неотвратимости судьбы и желанием уничтожить объект, воспринимаемый как причина произошедшего. <…> Жажда мести – автоматическая реакция на фрустрацию, вызванную разрушением образа мира. <…> Если сказать метафорическим ЯЗЫКОМ, то месть сравнима с паровозом, бешено несушимся вперед, не реагирующим на светофоры, и в его топку человек мстящий бросает все свои силы, все жизненные ресурсы. Личность становится одержима местью, зависима от нее, как, например, от наркотика. <…> В контексте исследований мести мы неминуемо столкнемся с вопросом дифференциации мести от справедливого возмездия. Возмездие – более зрелое и социально адекватное чувство, нежели архаичная месть. Прежде всего, различие мы увидим в смысловом содержании этих двух переживаний. Содержание мести – «я хочу тебе той же боли», а послание возмездия иное – «я хочу знать, что справедливость есть». Месть требует личных действий по отношению к объекту-обидчику, а возмездие можно делегировать Судьбе, обстоятельствам, другим людям»[50]. Если карта «Колесо Фортуны» отчасти могла быть связана с причинно-следственными связями Судьбы – Ананке или случайностями Тюхе, то «Справедливость» отдана почти целиком Немезиде и Фемиде. Как божественным законам, так и человеческим. Это мерило, инструмент оценки происходящего с точки зрения личной и индивидуальной, но, кроме того, и социальной, культурной, И не только оценка, но и вердикт, определение того, что хорошо, а что плохо; и что есть что. Как Старший аркан, она вступает в игру как невыносимая необходимость определить для себя нечто, дать оценку событию, действию, поступку. И это решение является значимым внутренним мифологическим актом, шагом в становлении и развитии личности. Во внешней жизни этот аркан нередко указывает на вынесение вердикта, оценки обществом и его представителями.
Глава 19
«ПОВЕШЕННЫЙ» (XII)
Первоначально «Повешенный» в системе Таро символизировал наказание. Существовала традиция наказания за дезертирство, трусость, малодушие или ложные клятвы (или другое клятвопреступление) рыцаря. Его вешали за ноги и били палками. Если виновный был мертв, то вешали его тело и поступали ровно таким же образом. А если он бежал (дезертир и трус), то его рисовали именно в этой позе и этим ославляли. Интересно то, что отец Франческо Сфорцы, Муцио Аттендоло, однажды попал в такую историю. Он был наемником-кондотьером, обласканным папой римским, однако затем встал на сторону его врагов, после чего был подвергнут такому карикатурному поруганию. Иногда в старых колодах Таро, по свидетельству исследователей, вместо «Повешенного» как раз присутствовала четвертая добродетель – «Танцор по имени Благоразумие» или же «Акробат». Таким образом, мы можем предположить, что именно «Повешенный» вытеснил четвертую добродетель «Благоразумие». Если судить об этом с точки зрения внутреннего мира человека, то адекватная оценка своего поведения и его последствий (что есть благоразумие) была заменена самообвинением и раскаянием. Классическая иконография. Между двумя столбами (или на одном столбе – но тогда усиливается тема жертвы на Мировом Древе[51]) висит юноша, подвешенный за одну ногу, вторая полусогнута. Его руки висят или скрещены над головой. Иногда внизу течет вода.
Подвешенность и неопределенность
В системе Золотой Зари этой карте приписывалась буква мем, «вода»; соответственно и связывалась она со стихией воды. Сочетание позы и ситуации Повешенного с темой воды родило идею неопределенности пред рождением, плавания ребенка во внутриутробных волах матери. Современные представления о реальных переживаниях плода до рождения связываются обычно с теорией С. Грофа, основанной на опытах употребления LSD и холотропном дыхании. Мы не способны утверждать, что они истинны по отношению к реальному человеческому опыту до и во время рождения, и будем пользоваться примером этой фазы всякой человеческой жизни исключительно как метафорой. Мы не знаем, как именно себя ощущает младенец в утробе матери и, с какими именно взрослыми переживаниями мы могли бы сравнить эти ощущения. Однако взрослый человек способен подобрать к своему актуальному жизненному этапу метафору, связанную с состоянием подвешенности и неопределенности, ожидания и отсутствия всякого чувства времени, чувства совершенной предопределенности, но при этом осознания скоре неизвестности… как будто перед рождением. Это отсрочка и неизвестность, при этом внутренне глубоко значимая, хотя не всегда ясно осязаемая. Современному западному человеку достаточно сложно свыкнуться с идеей ожидания безо всякого стимулирования процесса. Здесь же тонкость момента состоит в том, что Повешенный не просто ждет (это, например, не ожидание, когда взрастут всходы 5-й гексаграммы «И Цзин») некоего нужного ему момента, а пребывает внутри самой неопределенности, как в непроницаемом пузыре, в отрыве от происходящего вовне. Его личной «включенностью» (и «невключенностью») в реальный мир будто владеет некто извне, божественная сила или сила судьбы, непознаваемая как неизвестное божество. XII аркан часто ассоциируется с посвящением, инициацией, но в той ее части, что соответствует паузе, затишью смерти-в-жизни, предшествующему новому рождению.
Несознательная Жертва
В некоторых и нечастых случаях «Повешенный» может изображаться именно «попавшимся Дураком», Шутом Нулевого аркана. Если подчеркивается эта черта, то смысл карты оказывается в зависимости от несуразной личной воли, приведшей к текущей ситуации, а также в осознанном выборе «несознанки». Так, в «Таро Ведьм» («Tarot of the Witches»), одном из многочисленных вариантов с тем же или похожим названием, повешенным оказывается мальчик-«ботаник», читающий в таком же висящем положении книжку и держащий в другой руке сачок для ловли бабочек. В разных интерпретациях системы Таро указывается, что Повешенный – это Шут, который в этом месте сакрального пути оказался жертвой. В этой колоде Повешенный остался Шутом, самим-в-себе и самим-по-ссбе персонажем, который даже не особенно замечает, что находится в столь непривычном положении. Это продолжение чудаковатого пути Шута, который не преображается даже в Повешенном. В других колодах Повешенный может выглядеть не то дураком, не то наказанным преступником, что соответствует исторической иконографии карты. Так, в «Алхимическом Таро» мужчина висит на добротно сколоченной виселице (а не на декоративно украшенном столбике, как иные), к нему подбирается по перекладине злонамеренная змея, а из его карманов или из-за пазухи вываливаются звонкие монеты. Возможно, это намек на наказание предателей, но сама карта навевает такой ужас, что виден в ней лишь сильно испуганный человек, теряющий все свои ресурсы и накопления. Сугубо фатальное, уничижительное, безнадежное состояние «Повешенного» (по сути – страх и отвержение этой идеи) встречается в иных современных колодах. Например, в «Таро Археона», где полуистлевший труп висельника уже облюбован парочкой воронов-падальщиков на фоне багрового неба пожарищ.
Божественная жертва
Повешенный, висящий на перекладине без параллельно стоящих вертикальных столбов, известен по колоде Уэйта. Здесь использована виселица в форме тау-креста, знака жизни и плодородия, что подчеркивается цветущими ветками на перекладине. Уэйт отвергает мысль о «мученичестве, благоразумии и долге» в этой карте, а усматривает «взаимосвязь между Божественным началом и Вселенной в одном из ее аспектов». В колоде Уэйта молодой человек, привязанный за ногу к перекладине, висит на столбе. Вокруг его головы – нимб святого из 40 лучей (намек на числовое значение буквы мем – 40). Левая нога скрещена с права и согнута в колене, руки завязаны за спиной в полной беспомощности. В колоде Хайндля повешенным изображен зрелый обнаженный мужчина, висящий вниз головой, однако с раскинутыми над землей руками, а на уровне его груди и живота проходит над всей землей радуга. Это напоминает нам о жертвоприношении начала мира или о значимой божественной жертве. Сотворение, становление мира многих мифологий несет в себе первоначальную жертву: аккадо-шумерский Апсу был убит, и из его тела бог Эа сделал себе чертоги, а затем герой и бог Мардук убил праматерь Тиамат, иначе та уничтожила бы весь мир; греческий Уран был кастрирован, в результате чего Земля отделилась от Неба; скандинавский великан Имир был убит и расчленен богами, которые сделали из его тела небо, землю, горы, море, облака и леса. Единожды случившимися, но важными для дальнейшего существования мира оказываются добровольные самопожертвования богов: христианский Иисус был принесен в жертву ради своего отца и принес надежду на искупление человечеству, скандинавский Один принес себя в жертву себе же и обрел руны, символические знаки, описывающие все, существующее в мире. Христианский Страшный суд не предполагает божественной жертвы, а скандинавская эсхатология ее описывает: в битве с чудовищами погибают почти все боги пантеона (спасаются лишь «молодые боги», которым не было места при прежнем порядке и которые стали при нем жертвами). Алистер Кроули писал о Повешенном как о космической жертве, созидающей, хранящей и разрушающей вселенную. В одной из самых таинственных и «темных» колод из встреченных мною, «Таро Вороньей магии» («Crow's Magick Tarot») известной художницы Лонды Маркс, «Повешенный» недвусмысленно оказывается перевернутым (но не сатанинским, а демиургическим!) распятием. При этом из плеч человека (или бога) вырастают крылья, а вселенная предстает сама перевернутой, со смещенными плоскостями черно-белых квадратов и смешанными пространствами, в которых плавают шары планет. В «Олимпийском Таро» «Повешенный» представлен Дионисом или служителем его культа, подвязанным на подпорках, подобно ветвям винограда рядом с ним. В одной его руке – кубок с вином, в другой – камень, вокруг которого вьются облака (игрушечный Олимп, его смысл и символ).
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-04-08; просмотров: 309; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 52.15.72.229 (0.008 с.) |