Благословенно славное имя царства Его

вовеки веков!

Люби Господа, Бога твоего,

Всем сердцем твоим, и всей душою твоей,

и всем существом твоим…

– «…и всем существом твоим…», – повторила Луиза и вспомнила себя совсем крошечной, нескольких месяцев от роду.

– «И будут эти слова…», – продолжил реб Хаим, –

…которые Я заповедовал тебе сегодня, в сердце твоем,

И повторяй их сыновьям твоим,

И произноси их, сидя в доме твоем,

находясь в дороге, ложась и вставая;

И повяжи их как знак на руку твою,

И будут они знаками над глазами твоими,

И напиши их на дверных косяках дома твоего

И на воротах твоих.

И будет так!..

– «И будет так!..», – сказала Луиза, увидев себя, в своих воспоминаниях, лежащей у груди молодой женщины с доброй улыбкой.

– «Если послушаетесь Моих повелений…», – произнёс реб Хаим.

…которые Я даю вам сегодня,

Любя Господа, Бога вашего

И служа ему всем сердцем вашим

И всею душой вашей,

то дам Я дожди земле вашей в срок:

дождь после сева и дождь перед жатвой, –

И соберешь ты свой хлеб,

И вино свое, и масло олив своих.

И дам траву на поле твоём для скота твоего,

и будешь ты есть досыта…

– «…и будешь ты есть досыта…», – вторила Луиза, видя, как женщина из воспоминаний кормит её грудью.

– «Берегитесь, чтобы ваши сердца не поддались соблазну…», – пел маленький смешной человек.

…чтобы не свернули вы с пути

И не стали служить другим божествам и поклоняться им,

Иначе разгневается на вас Господь

И замкнёт небеса, и не будет дождя,

И земля не станет приносить свои плоды.

И исчезнете вы вскоре с лица благодатной земли,

которую Господь даёт вам…

«…которую Господь даёт вам…», – Луиза старалась повторить Молитву слово в слово, не понимая, куда же исчезла в её видениях эта прекрасная молодая женщина с грудью, полной молока.

«Примите эти мои слова…», – покачивался из стороны в сторону реб Хаим.

…сердцем вашим и душою вашей,

И повяжите их как знак на руку вашу,

И будут они знаками вашими.

И научите им сыновей ваших,

Чтобы все вы произносили их,

сидя в доме своём, находясь в дороге, ложась и вставая;

И напишите их на дверных косяках дома твоего

И на воротах твоих,

Чтобы вы и сыновья ваши жили в стране,

О которой Господь клялся вашим отцам,

Даровать им так долго,

как долго существуют небеса над землей…

– «…как долго существуют небеса над землёй…», – Луиза тоже стала покачиваться из стороны в сторону, стараясь делать всё то же, что делал и реб Хаим.

– «Вспоминайте все заповеди Господа и исполняйте их…», – пел он.

…и не будете блуждать,

Влекомые сердцем и глазами вашими,

которые совращают вас...

Дабы помнили вы и исполняли

Все заповеди Мои

И были святы перед вашим Богом.

Я, Господь, – Бог ваш,

Который вывел вас из земли Египетской,

Чтобы быть вашим Богом.

Я, Господь, – Бог ваш!..

– закончил читать молитву реб Хаим.

– «Я, Господь, – Бог ваш!», – закончила за ним Луиза.

.– Амен! – сказал шамес.

– Амен! – повторила Луиза.

– Амен! – присоединились к ним в третий раз Лазарь Наумович и Рувим.

Водокачка не работала уже неделю. Воду привозили с реки. Поэтому так кстати пролился с небес обильный дождь перед тайным действом церемонии гиюра, наполнив до краёв ржавую железную бочку.

Эту бочку, в которой когда-то хранился уголь для стрелочника, перед тем, как Рувим закопал её на треть в землю, Луиза тщательно вымыла под дождём, и теперь этот случайный водоём был готов принять её, как принимает миква любого еврея в час омовения, даже если не отвечает он шести основным условиям Устной Торы.

Этот водоём не был ямой, он не являлся частью здания и был раз в десять меньше положенного объёма. Зато в нём была вода с Небес, то есть, наполненная нерукотворно, через предметы не подверженные загрязнению.

Окна вагонов, выходящие на эту сторону, реб Хаим приказал всем занавесить, чтобы ни один мужской взор не смутил, и сам не был смущён обнажённым женским телом.

Даже от юденполицаев, патрулировавших территорию гетто, он потребовал уйти и не появляться до окончания гиюра, а стоящих на вышках – отвернуться. И те, и другие исполнили его приказание. Лишь Небеса были свидетелями этой древней церемонии.

Несмотря на столь строгое и тщательное приготовление к священному купанию, Луиза всё же постеснялась показаться в «костюме» Хавы перед тремя парами мужских судейских глаз, и предстала перед ними в наспех изготовленном балахоне, используя обычную простыню с вырезом для головы.

Рувим позаботился, чтобы его любимая могла без труда войти в микву. У подножия бочки и внутри неё он выложил кирпичи в виде нескольких ступеней, по которым Луиза могла взобраться своими маленькими босыми ступнями до края бочки. Благодаря им, она легко поднялась и, ухватившись за край руками, осторожно перемахнула одной ногой и встала на верхнюю ступеньку, но уже внутри бочки, затем, перенеся туда и вторую ногу, очутилась внутри миквы, и медленно опустилась по ступенькам на самое дно.

Дождевая небесная вода покрыла её с головой. Тут же Луиза выпрямилась, как её учил реб Хаим, обняла своё тело обеими руками, подняла над водой голову и, глядя в небеса, произнесла вместе с ним благословение:

– Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, освятивший нас своими заповедями и заповедовавший нам погружение в воду!

– Ко'шер! – сказал реб Хаим, что означало: «Правильно, зачтено…».

После этого Луиза окунулась ещё один раз и опять повторила благодарность Господу.

И только потом мужчины отвернулись, чтобы не стать свидетелями её выхода. Когда же за их спиной плеск прекратился, они повернулись к Луизе.

Она стояла перед ними, как Афродита, только что вышедшая из пены морской – растерянная, раскрасневшаяся от волнения, прекрасная – с длинными курчавящимися волосами, напоминавшими рыжие струи дождя. Сквозь мокрую, прилипшую к её телу тонкую простыню, стыдливо просвечивали два соска на груди. Рувим поспешно снял с себя пиджак и набросил его на мокрые женские плечи.

– Вот теперь у тебя есть нэфэш элохум, – сказал ей реб Хаим.

– Что у меня есть? – не поняла она.

– Дополнительная душа – ещё один подарок от Бога. Ни у кого в мире нет двух душ, кроме, как у евреев.

– Зачем мне столько?.. – растерялась Луиза. – Я и с одной-то не знаю, что делать…

– Что делать?.. Готовиться к свадьбе, – посоветовал реб Хаим.

 

Часовая кукушка Куся хорошо знала двух Левитанов. Первого – Исаака Ильича – что был великим пейзажистом, она знала лично, так как жила в настенных часах у него в доме.

О художнике Левитане кто-то из его друзей придумал такой анекдот: «В детстве Левитана называли жидёнком, в молодости – жидом, когда он стал известным живописцем – о нём говорили с уважением, как о художнике-еврее, и когда Левитана не стало, в газетах с гордостью написали, что «умер великий русский художник».

Второго Левитана – Юрия Борисовича – Куся никогда не видела, но часто слышала по радио. О его знаменитом на всю страну голосе даже говорили, что он был равносилен целой дивизии, а Адольф Гитлер обещал за его голову, вернее, за голос диктора Левитана миллион рейхсмарок.

Куся была влюблена в этот чарующий баритон, и будь она женщиной, а не кукушкой, да ещё механической, отправилась бы к нему в Москву признаваться в любви! Поэтому не было ничего странного в том, что когда по приказу немцев все радиоприёмники в Зуеве приказано было сдать в Комендатуру, Куся стала «городским летающим диктором». От птиц она узнавала новости в мире, и тут же рассказывала их горожанам, что-то добавляя от себя и даже немного приукрашивая. И было это в пику тем хвастливым немецким новостям, которые с утра до ночи передавались по громкоговорителю на площади «Германа Геринга».

Надо вам сказать, что настенные часы, в которых жила Куся в доме Минкиных, а до этого у художника Левитана, были подарены Исааку Ильичу художественным критиком и коллекционером Павлом Давыдовичем Эттингером, который, в свою очередь, приобрёл их в немецкой часовой лавке в Таллинне – Ревеле. И подарил он эти настенные ходики «великому русскому художнику» со словами: «На ваших пейзажах мне иногда не хватает голоса кукушки…» После смерти Исаака Левитана многое из его имущества пропало, в том числе и настенные часы с Кусей. А спустя годы они уже появились на Городском рынке в Зуеве, и приобрёл их молодой боец Павел Минкин, вернувшийся с Гражданской. И никто в доме не знал историю этих часов, кроме самой кукушки.

Эти подробные сведения рассказаны для того, чтобы читатель понимал, каким образом механическая кукушка знала немецкий язык.

– Аchtung! Аchtung! Says Deutschland! – раздавался откуда-то Кусин «дикторский» голос. – Перевожу для русских товарищей… «Внимание! Внимание! Говорит Германия! Сегодня ровно в пять часов остался Гитлер без трусов! Дойчланд, дойчланд юбер алесс! Тоже без трусов осталась! Ура-а-а, товарищи! Хаим Гитлер!..

Вдобавок, все эти безумные речи Куся произносила в истеричной манере фюрера. А также пела песни о высшем командном составе Третьего Рейха. Сегодня от неё досталось Риббентропу:

Истощал Иохим Риббентроп –

пела Куся.

– Хоть кладите полковника в гроб!

Еле ходит, неважно глядит,

И ночами совсем не спит.

Ничего он не пьёт и не ест,

И с трудом волочит окрест –