МОДУЛЬ IV. Каролингское возрождение.

ЦЕЛЬ: Дать студентам представление об эпохе Каролингского Возрождения и основных ее памятниках.

 

Термин «Каролингское возрождение» введен в XIX в. для обозначения культурного подъема VIII-IX в.в. в империи Карла Великого и королевствах династии Каролингов. Обозначение «возрождение» (ренессанс) при всей условности оправдано по крайней мере двумя моментами. Как и во времена настоящего Возрождения (ХIV-ХVI в.в.), широкое культурное движение, охватившее литературу, архитектуру, живопись, образование, книжное дело, было связано с освоением античного наследия. Это можно усмотреть в собирании и переписывании латинских авторов, в попытках остановись процесс «одичания» разговорной латыни, в некоторых графических приемах (каролингский минускул) и архитектурных традициях, и второе; с ренессансом связывают «открытие человека», новую страницу в освоении личностного начала, это проявилось в усилении психологизма в литературе (биографии, видения) и живописи (выразительные позы в книжных миниатюрах).

Начало «каролингскому Возрождению» положил Карл Великий (742 – 814 г.г.), перенесший столицу франкской империи в Ахен, где собрал вокруг себя кружок образованнейших людей эпохи (дворцовая академия), руководил этим кружком алкуин, практиковавший при обучении вопросно-ответный метод. Диалогическая форма, унаследованная от римской литературы, активно использовалась и в поэзии. Новые школы были открыты в Туре, Корби, Фульде, Реймсе, Рейхенау и др. местах. Из памятников материальной культуры, оставленных эпохой, первое место занимает книжная продукция. Памятники архитектуры большей частью известны лишь по чертежам и описаниям.

Принято различать два поколения деятелей Каролингского возрождения: к первому относят Алкуина, Павла Диакона, Эйнхарда и др., ко второму – Валахфрида Страбона, Ноткера Заику, Рабана Мавра и др.

ПАВЕЛ ДИАКОН

(около 720 – 800)

Павел Варнефрид Диакон – выдающийся средневековый историк, по происхождению лангобард. Он получил прекрасное классическое образование в Павии и был придворным писателем короля Дезидерия и учителем его дочери. После подавления Карлом Великим восстания лангобардов в 776 году удалился в монастырь Монте-Кассино. Через несколько лет по приглашению Карла Великого он приезжает в Галлию и продолжает свои литературные занятия в знаменитой «академии» при дворе Карла, где играет ведущую роль. Но в преклонном возрасте он вновь возвращается в монастырь Монте-Кассино, где и умирает. Здесь он написал свое лучшее произведение – «Историю лангобардов в 6 книгах». Павел Диакон начинает свое повествование с передвижения лангобардов из Скандинавии в Италию в 568 году и заканчивает 744 годом – смертью короля Лиутпранда. Таким образом, он не осветил, по-видимому сознательно, последнего периода истории своего народа – утраты им политическом независимости. В сочинении Павла Диакона широко отражены народные сказания, которые автор, нарушая античную традицию, не отделяет от исторических фактов.

История Лангобардов
(фрагменты)

(Древнейшие времена)

Чем дальше северная страна отделена от жара солнца, и чем холоднее она от снега и льда, тем она здоровее для человеческого тела и благоприятнее для увеличения населения; напротив, во всех полуденных странах, чем ближе они к солнечному зною, тем больше в них болезней и тем менее они способствуют развитию человека. Потому и получилось, что на севере образовалось такое множество народов, и по всей справедливости весь тот край от Танаиса[98] до самого запада называется одним общим именем – Германия[99], хотя отдельные ее местности и носят свои особые названия. Впрочем, римляне, когда они владели этими местами, называли только две зарейнские провинции Верхней и Нижней Германией. Из этой многолюдной Германии часто увозились бесчисленные толпы пленников и продавались южным народам. Нередко многие племена уходили из тех мест и сами, потому что людей рождалось столько, что они едва могли прокормиться; частично они переселились в Азию, но преимущественно в близлежащую Европу. Об этом свидетельствуют всюду разоренные города во всей Иллирии и Галлии, а в особенности в несчастной Италии, которая испытала на себе свирепость почти всех тех народов. Готы, вандалы, руги, герулы, турцилинги, а также и другие дикие и варварские племена пришли из Германии. Равным образом народ винилов, или лангобардов, который впоследствии счастливо господствовал в Италии, происходил от германского племени и переселился с острова Скандинавии, хотя их переселение объясняют и другими причинами.

2. Плиний Старший в книге, которую он написал о природе вещей[100], упоминает об этом острове. Этот остров, как рассказывали мне люди, расположен, собственно говоря, не среди моря, но только омывается морскими волнами вследствие отлогости своих берегов. И вот когда население этого острова так умножилось, что не могло уже более помещаться на нем, жители, как рассказывают, разделились на три части и решили по жребию, какая из них должна оставить родину и искать себе новое местожительство.

3. Итак, те, кому выпал жребий покинуть родную землю и следовать на чужбину, назначили себе предводителями двух братьев, Ибора и Агиона, юношей еще в самом цветущем возрасте, отличавшихся перед прочими; простившись с соотечественниками и родиной, они отправились в путь, чтобы искать землю, которую бы они могли заселить и там обосноваться.

Мать этих предводителей, по имени Гамбара, была женщиной, прославившейся между своими и острым умом, и предусмотрительностъю; в затруднительных обстоятельствах ее благоразумию весьма доверяли...

7. Выселившись таким образом из Скандинавии, винилы, под предводительством Ибора и Агиона, пришли в страну, называемою Скоринга, и жили здесь в продолжение нескольких лет.

В то время два предводителя вандальских дружин, по имени Амбра и Асси, повсюду в соседних странах затевали войну. Гордые своими многочисленными победами, они теперь отправили послов также и к винилам и приказали объявить им, что они должны или платить дань вандалам, или готовиться к войне. Тогда Ибор и Агион, с согласия своей матери Гамбары, заявили, что лучше защищать свободу с оружием в руках, чем осквернять ее платежом дани; а вандалам через послов ответили, что они охотнее станут сражаться, чем служить. Хотя все винилы были тогда в цветущем возрасте, но число их было невелико, так как они составляли всего лишь треть населения не слишком-то большого острова.

8. Старое предание рассказывает по этому поводу забавную сказку: будто бы вандалы обратились к Годану[101] с просьбой даровать им победу над винилами и он ответил им, что даст победу тем, кого прежде увидит при восходе солнца. После этого будто бы Гамбара обратилась к Фрее, супруге Годана, и умоляла ее о победе для винилов. И Фрея дала совет приказать винильским женщинам распустить волосы по лицу так, чтобы они казались бородой, затем, с утра пораньше, вместе со своими мужьями, выйти на поле сражения и стать там, где Годан мог бы их увидеть, когда он, по обыкновению, смотрит утром в окно.

Все так и случилось. Лишь только Годан при восходе солнца увидел их, как спросил: «Кто эти длиннобородые?» Тогда Фрея и настояла на том, чтобы он даровал победу тем, кого сам наделил именем. И таким образом Годан даровал победу винилам. Все это, конечно, смешно и ничего не стоит, потому что победа не зависит от человеческой воли, а скорее даруется провидением.

9. И тем не менее верно то, что лангобарды, первоначально называвшиеся винилами, впоследствии получили свое название от длинных бород, не тронутых бритвой. Ведь на их языке слово «lang» означает «длинные», а «bart» – «борода»[102]. А Годан, которого они, прибавив одну букву, называли Гводаном, этот тот самый, кто у римлян зовется Меркурием и кому поклонялись как богу все народы Германии, не наших, однако, времен, а гораздо более древних. И не Германии, он собственно принадлежит, а Греции.

АЛКУИН

(около 785 – 804)

Настоящее имя – Алхвине (англосаксонское), но сам писатель предпочитал латинизированные его формы Алкуин и Альбин, а кроме того имел академическое прозвище Флакк (по имени Горация). Алкуин родился в Нортумбрии, образование получил в Йорке, где в то время преподавал ученик Беды Достопочтенного Элберт. Перейдя на службу и Карлу Великому в 793 году, он с группою учеников переселился в Ахен, где стал крупнейшей фигурой первого периода Каролингского Возрождения. Алкуин – талантливый педагог, автор учебников, написанных в диалогической форме. Из филологических трактатов известны его работы по риторике, орфографии и грамматике. Алкуин оставил после себя обширную переписку – 300 писем.

Стихи Альбина отражают влияние античной поэзии и разнообразны по жанрам – послания, надписи на книгах, на церковных строениях, эпитафии, словопрения.

Особый интерес представляет его небольшое сочинение «Словопрение Пипина с Альбином» (Пипин – второй сын Карла Великого). Это своеобразный сборник загадок и отгадок, имеющий не только педагогическое назначение, но и художественную ценность.

Послание к Коридону^[103]

Вот твой Альбин восвояси, злых волн избежав, возвратился;

Высокостольный помог путнику благостный бог.

Ныне он рад тебя при-пилигримским-зыватъ^[104] песнопеньем

О, Коридон, Коридон, о, многосладостный друг.

Ты же порхаешь теперь по обширным дворцам королевским,

Напоминая шальной птицы полет нал волной,

Ты, что с младенческих лет, взалкавший премудрости млека,

К груди священной приник, знанья вбирая из книг.

Но, пока время текло, и входил постепенно ты в возраст,

Начал ты сердцем вкушать много питательных яств,

Крепкий Фалаернский сок из погреба древности пил ты:

Все это ты без труда быстрым умом одолел.

Все, что святые отцы измыслили в давнее время,

Все благородный тебе разум умел открывать.

Часто в речах разъяснял ты тайны Святого Писанья,

В час, когда в божьих церквях голос твой громко звучал.

Стану ль теперь вспоминать, певец, твои школьные песни,

Коими ты побеждал опытных старцев не раз?

Прежде все пело в тебе: вся внутренность, волосы даже, –

Ныне язык твой молчит! Что же язык твой молчит?

Или, быть может, отвык язык твой слагать песнопенья?

Или, быть может, заснул днесь твой язык, Коридон?

Дремлет и сам Коридон, когда-то схоласт многоумный;

Бахусом он усыплен. Проклят будь, Бахус-отец!

Проклят будь, ибо ты рад смущать освященные души,

И Коридон мой тобой ныне молчать осужден.

Пьяненьким мой Коридон в покоях дворцовых блуждает,

Он про Альбина забыл и про себя позабыл.

Песни своей не послал отцу своему ты навстречу,

Чтобы привет принести. Я же промолвил «Прости!»

Неучем стал Коридон, ибо так в стародавние годы

Молвил Вергилий-пророк: «Ты селянин, Коридон».

Лучше же вспомни слова второго Назона-пиита[105]:

«Ты иерей, Коридон !» Будь же во веки здоров.

Надпись на книге «Песнь Песней»^[106]

В книгу сию Соломон вложил несказанную сладость:

Все в ней полно Жениха и Невесты возвышенных песен,

Сиречь же Церкви с Христом, славословящих попеременно,

Дружек венчальных своих и верных подруг поминая.

Ты ж, юный отрок, прошу, не забудь эти песни усвоить:

Много прекрасней они, чем оный Марон злоязычный.

Те нам правдивый урок вещают о будущей жизни,

Этот лишь ум тебе прожужжит легкомысленной ложью.

Стих о кукушке^[107]

«Дафнис, оплачем кукушку, оплачем нашу кукушку!

Мачеха злая ее, ах, отторгает от нас.

Голосом слезным звеня, вдвоем мы оплачем кукушку:

«Ты, о Меналк, начинай – старшему первая песнь». –

С нами, кукушка, жила ты и тешила нас кукованьем –

Ах, в злополучнейший час ты улетела от нас!

Где ты теперь, в каком далеке от меня ты сокрылась?

Горько нам памятен день нашей разлуки с тобой.

Род людской, и лесное зверье, и крылатое племя –

Плачут теперь о тебе, нашему плачу вослед.

Род людской, о кукушке рыдай везде и повсюду –

Ах, погибла она, ах, погубили ее.

Пусть не погибнет она! пусть она возвратится весною!

Пусть, возвращаясь, споет сладкие песни для нас!

Может, она прилетит, а может, и нет: я боюся,

Злые волны могли птичку в пучину увлечь.

Горе мне, ежели Вакх увлек кукушку в пучину –

Вакх, обольститель юнцов, пагубный омут для всех!

Если кукушка спаслась – пускай же воротится к гнездам,

Воронов злых миновав – тех, что пернатых когтят,

Кто же, кукушка, тебя похитил из отчих гнездовий?

Кто-то похитил, увы; и возвратит ли, бог весть.

Если услышишь, кукушка, ты песню мою, – возвращайся!

Да, возвращайся, прошу, да, возвращайся скорее!

Не замедляй же полета, молю, коли ты уж в полете –

Дафнис, пастух молодой, жаждет приветить тебя.

Время весны настает, прерви же, кукушка, дремоту:

Ждет тебя добрый Меналк в отчие руки свои.

Вот на полях страниц пасутся быки молодые –

Только кукушки здесь нет – где же пасется она?

Горе! Пастырь ее – тот самый Вакх нечестивый,

Коему любо в сердцах севы дурные растить.

Плачьте же все о кукушке, кукушку в слезах поминая –

Весел ее был отлет, будет плачевен возврат.

Но и плачевная пусть к друзьям возвратится кукушка –

Слезы ее разделить каждый из нас поспешит.

Так не жалей же ты слез, оплачь, дорогой, свою долю

Так, как плачешь сейчас где-то в глубинах души!

Ты ведь не камнем рожден бездушным – излейся же в плаче!

Припоминая тебя, трудно сдержаться от слез.

Сладкая к детям любовь источает у матери слезы,

Если внезапная смерть сына ее унесет.

Если любящий брат теряет любимого брата,

Плачет он горько о нем – плачу и я о тебе.

Трое нас было друзей, и жили мы духом единым –

Двое осталось теперь, третий от нас далеко.

Ах, покинул он нас, кукушка моя улетела,

И остается для нас только страданье и плач.

Песни ему посылаем вдогон, тоскливые песни –

Может быть, песни вернут друга–кукушку домой!

Будь же ты счастлив всегда, куда бы судьба ни умчала;

Всюду, везде и всегда помни о нас и прости.